Ты слышишь нашу музыку?

– Итак, ты продвигаешься? Что ты можешь мне рассказать?

– Люк будет все утверждать завтра вечером, и не позже понедельника ты получишь предложения по контракту.

– Люк не работает с тобой по этому проекту? – полюбопытствовал Тристан, что меня не удивило.

Что ему ответить?

– На сей раз поставить ребенка на ножки он доверил мне, но не беспокойся, Люк с его знаниями и опытом все проверит и подтвердит.

– А я и не беспокоюсь. Мнение Люка мне не нужно, я жду твоих идей. Так что меня устраивает, что моим заказом занимаешься ты!

Приятно иметь дело с тем, кто тебе доверяет. Он наклонился ко мне:

– Не томи, расскажи поскорее, что конкретно ты собираешься предложить. Я делаю большую ставку на это здание.

– Так я и понял.

Я приступил к изложению своей идеи. С двумя компаньонами, искавшими подходящее здание для концепт-стора, я был знаком давно. Они пришли из не совсем легального бизнеса и теперь стремились остепениться. У них была мания величия, они ничего не боялись – примерно как я, только, в отличие от меня, они располагали деньгами: по слухам, их банковские счета были более чем солидными. Мы, естественно, друг друга заинтересовали, но эти люди совсем не нравились Люку, избегавшему контактов с ними. Как только Тристан начал рассказывать о своем новом приобретении, я подумал о них, а увидев здание, сразу понял, что нашел то, что нужно. Я связался с ними, описал открывающиеся возможности, и с тех пор они стояли на низком старте, планируя открытие уже в сентябре или октябре. А это означало, что они готовы заключить договор аренды с Тристаном и приступить к реконструкции. Они по секрету сообщили мне впечатляющий размер суммы, которую намерены инвестировать в реновацию здания. Вот этим-то проектом я и занимался не покладая рук. Я проговорил полчаса, описывая Тристану ситуацию, и за все это время он не проронил ни слова. Впрочем, я и не дал ему такой возможности. Я себя знаю: когда я начинаю обрисовывать какой-то замысел, я так увлекаюсь, что уже не способен притормозить. Добираясь до места встречи, я постарался запастись спокойствием и предварительно очертил круг информации, которую следовало предоставить Тристану, а в итоге разболтал много лишнего из-за своего неуемного энтузиазма. Тристан становился все серьезнее, и это в конце концов охладило мой пыл.

– Вот так, в общих чертах…

Тристан устроился поглубже в кресле, устремил взор куда-то вдаль и продолжал молчать. Его реакция настолько напрягла меня, что мне захотелось закурить. Такого не случалось уже давно. Вот уже пять лет как ни Вера, ни я не притрагиваемся к сигаретам. Все началось с бредового пари, но в результате мы оба бросили курить, хоть и не без труда.

– Янис, – наконец-то произнес Тристан и пристально посмотрел на меня. – Можешь считать, что контракт твой. Ты переиграл конкурентов.

Нет, не может быть, мне это снится.

– Погоди, попридержи коней. Остались еще кое-какие формальности.

– Ты, похоже, изрядно продвинулся в переговорах с партнерами. Я получаю грандиозный проект и арендаторов, согласных взять на себя оплату работ. Не вижу, что бы заставило меня изменить решение. Я с тобой.

Он глянул на часы:

– Мне пора бежать, Янис. Созвонимся в понедельник и обсудим детали. Хочу поскорее начать работать с тобой. И с Люком, естественно. Организуй в ближайшие дни встречу для подписания договора аренды.

Он поднялся. Я, немного оглушенный, последовал его примеру.

– Спасибо за доверие.

– Передавай от меня привет супруге.

– Непременно.

Мне уже было невтерпеж рассказать ей о том, что сейчас произошло.

– Когда проект будет запущен, – добавил он, – приходите ко мне на ужин, буду ждать.

– С большим удовольствием. Хороших выходных. Он развернулся и быстро ушел. Я еле сдержался, чтобы не издать победный вопль. Вместо этого я помчался к мотоциклу. Турагентство находилось совсем рядом, и я не собирался лишать себя удовольствия первым сообщить новость Вере.

Десять минут спустя я распахнул дверь агентства и, не здороваясь ни с Вериной коллегой, ни с клиентами, прямиком направился к ее столу.

– Янис! Ты что здесь делаешь?

Не потрудившись ответить, я схватил ее за руки, рывком поднял со стула, обнял за талию и закружил в воздухе. Она засмеялась.

– Да что случилось? Объясни сейчас же!

– Я заполучил контракт! – Я поставил ее на пол. – Ты что? Правда? – переспросила она со слезами на глазах.

– Так кто у нас самый великий?

Она бросилась ко мне, едва не задушив в объятиях, что меня не напугало. Она покрывала бесчисленными поцелуями мои щеки и шею и повторяла:

“Я тебя люблю, я тебя люблю”. Потом мы услышали, как кто-то откашлялся. Я засмеялся, уткнувшись носом ей в волосы.

– Возвращаю ее вам, – обратился я к клиентам.

Счастье и возбуждение переполняли меня, когда я бросил на нее последний влюбленный взгляд:

– Сегодня вечером пьем шампанское!

Назавтра чувства по-прежнему бурлили во мне. Почти семь вечера, Вера вот-вот приедет за мной. После обеда она прислала мне эсэмэску и попросила не уходить, а подождать ее в бюро. Я догадывался, что она задумала: вечер вдвоем, без детей, в моей холостяцкой берлоге.

Здесь я жил с девятнадцати лет и до тех пор, пока мы с Верой не приобрели наше нынешнее жилье. С этой квартирой получилось примерно как с мотоциклом – я не мог решиться продать ее и уж тем более сдать в аренду чужим людям. Эти несколько квадратных метров во дворе дома, где я вырос, служили мастерской моему отцу, когда я был ребенком и подростком. У моих родителей не было денег на покупку квартиры, и они решили вложить накопленные средства в небольшое строение, которое отец счел стоящим приобретением. Только повзрослев, я понял, что родители расстались со всеми своими сбережениями ради меня. Я был у них поздним и единственным ребенком. Они были потрясающие, всегда меня понимали и всегда были на моей стороне. Если сегодня я чего-то достиг, то лишь благодаря им. В начальной школе я смертельно скучал, еще тоскливее было в лицее, я ходил туда только потому, что так надо. Однажды родители позвали меня на кухню. Они сидели за столом, мама, как всегда, нежно улыбалась мне, а папа взял слово и призвал меня прекратить тратить время попусту и начать делать то, чего я по-настоящему хочу. Он подчеркнул, что они будут поддерживать меня, насколько смогут, и что значение для них имеют только мое счастье и моя самореализация. Я попросил его помочь мне попасть на стройку, неважно на какую, поскольку я хотел научиться работать руками, хотя и так уже умел многое ими делать. Ведь все свободное время я проводил в отцовской мастерской или ремонтировал семейное жилье и мастерил мебель. В последующие годы я переходил со стройки на стройку и всегда находил какого-нибудь славного парня, который мог научить меня чему-то новому. Мне даже удалось договориться с одним архитектором – он заметил, что я уже неплохо ориентируюсь в вопросах строительства, и познакомил в общих чертах с изготовлением чертежей и принципами организации пространства. Спустя три года папа отдал мне ключи от своей мастерской, чтобы я чувствовал себя независимым. Я ее отремонтировал, превратив с помощью подручных средств в маленькую квартирку, причем все сделал сам – провел электричество, установил сантехнику, обшил стены и потолок гипсокартоном, соорудил мебель. Я назвал свое жилье “холостяцкой берлогой”. Вера стала единственной женщиной, которая однажды осталась в ней до утра. Я привел ее к себе в нашу самую первую ночь. Когда мы решили, что будем жить вместе, она перебралась туда со всеми своими чемоданами. Берлогу мы покинули только после рождения Эрнеста. Сейчас туда отправлялась на хранение отслужившая свое мебель. А иногда приезжала Вера, немного прибирала, и мы проводили там ночь вдвоем – что и должно было произойти, по моим прикидкам, этим вечером. Это было наше убежище, да еще игровая комната для детей, когда я заходил туда с ними.

Мне не терпелось, чтобы она поскорее пришла за мной. Оставалось только дождаться одобрения Люка, и можно отправлять контракты Тристану за сорок восемь часов до планируемого подписания.

Утром я, как ответственный работник, принес Люку для ознакомления полное досье. Я был стопроцентно уверен в благополучном исходе и заранее подготовил электронное письмо, которым собирался сопроводить документы.

– Найдется пара минут, Янис? – позвал меня из-за стола Люк.

Я оторвался от компьютера. При виде его мрачного лица мое сердце екнуло.

– Послушай, я познакомился с материалами, которые ты мне дал… неплохо, неплохо.

Я вскочил и, не справившись с собой, сжал кулаки до хруста:

– Неплохо? Клиент согласился подписать, даже не видя окончательного варианта, а ты говоришь “неплохо”!

– Он, возможно, готов подписать, а я нет.

– Не соизволишь ли объяснить?

Он встал, обогнул рабочий стол и остановился передо мной. Я предпочел отступить назад. Вдруг он нахмурился:

– Погоди, Янис. Откуда ты знаешь, что он готов подписать контракт?

– Я встречался с ним вчера. Мы пили кофе.

Он покачал головой:

– Но это же несерьезно…

– Не важно! – занервничал я. – Ответь на мой вопрос. Почему ты сказал, что не подпишешь?

– Мы не сможем реализовать твой проект, он слишком объемен для нас. На этот раз я готов согласиться, что да, ты неплохо проделал довольно большую работу… Но все равно его заказ с самого начала меня не привлекал. Я не хочу работать на него, и уж тем более в компании двух мошенников, которых ты намерен привлечь.

И он спокойно, как ни в чем не бывало вернулся на свое место за столом и склонился над чертежами.

– Издеваешься, Люк? Успокой меня, скажи, что пошутил!

– Отнюдь, – возразил он, не удостоив меня взглядом.

Это было уже слишком.

Глава 4
Вера

– Ты совсем козел! – услышала я вопль Яниса, открывая дверь бюро.

Я бросилась внутрь. Разъяренный Люк поднимался с табурета, а муж устремился к нему, сжав кулаки.

– Что у вас происходит? – крикнула я и, не дожидаясь ответа, рванулась к Янису, уже приготовившемуся ударить моего брата.

Иногда с Янисом случается – он слетает с катушек. Я положила ладонь ему на грудь и попыталась остановить. Он посмотрел на мою ладонь, потом вскинул глаза на меня. Я прочла в них столько страдания, злости, разочарования, что пришла в ужас. От боли за него у меня сдавило сердце. Таким я его никогда не видела. То, чего я так долго боялась, не решаясь признаться самой себе, выплеснулось наружу.

– Янис, скажи мне.

– Твой брат – кретин!

Его низкий голос обычно звучал очень мягко, я никогда не слышала, чтобы он говорил так зло и грубо.

– Чуть что, сразу оскорбления и громкие слова, – ухмыльнулся Люк. – Пора немного повзрослеть! Прояви хоть раз профессионализм! И постарайся усвоить: возможно, я кретин, но обладаю определенным запасом здравого смысла. В отличие от тебя.

– Что ты такое говоришь? – возмутилась я, продолжая удерживать Яниса, что с каждой секундой становилось труднее.

– Не вмешивайся, Вера. Это рабочие разногласия между твоим мужем и мной, – резко оборвал Люк.

Я почувствовала, как у меня под рукой напряглись Янисовы мышцы.

– Я сам все решу, – бросил он мне.

Как они могли до такого докатиться, почему не сумели найти компромисс? Люк и Янис были как братья; хоть они и разные и иногда ругаются, но никогда дело не доходило до рукоприкладства. Несколько дней назад Янис намекнул на назревающий конфликт, но он вроде бы его погасил. Почему он не все мне рассказал? Когда ситуация зашла в тупик?

– Этот проект чреват провалом, – продолжил Люк, больше не обращая на меня внимания. – Но ты с твоей манией величия отказываешься что-либо замечать, ты ни в чем не отдаешь себе отчета! Ты безответственный человек, Янис. Всегда таким был и всегда таким останешься.

– А ты, ты кто такой? Канцелярская крыса! Жалкий скупердяй! Ты не способен отвечать на вызовы и включать воображение!

– Я должен обеспечивать работу фирмы и платить зарплату, в том числе и тебе!

– К тому же ты еще и мелочный! Как ты думаешь, почему я вкалывал как псих над проектом для Тристана? Не хочу обманывать, я стремился доказать тебе, что способен с ним справиться. Но гораздо важнее для меня была фирма, потому что эта работа увеличит доверие к нам, повысит наш рейтинг по сравнению с конкурентами! Постарайся хоть изредка видеть дальше собственного носа! Ты, вероятно, по своему обыкновению, ограничился беглым просмотром моих предложений.

– Ошибаешься! Я уже объяснял тебе: это неплохо, но неосуществимо. Тебя заносит!

– А ты трус! Найди в себе смелость хоть раз, черт тебя подери!

– Смелость тут ни при чем, и вообще меня с самого начала не интересовало то, что от нас хочет этот тип.

– Почему ты тогда не остановил меня, когда я пахал как папа Карло над его заказом?

– Я тебя об этом не просил. Но ты, как обычно, завелся и не снизошел до того, чтобы прислушаться ко мне или обсудить проект со мной, а очертя голову ввязался в него.

Янис сделал шаг назад, чтобы сбросить мои руки. Я стояла окаменев, прикрывая рот дрожащей ладонью, наблюдала, как муж и брат убивают друг друга, и не могла этому помешать. Они оба заявили, что меня их спор не касается. Я угодила в совершеннейший кошмар. Сжав челюсти, Янис обошел офис по кругу, стараясь держаться подальше от Люка. Схватил куртку, взял со стола ключи и телефон. Потом с таким же замкнутым лицом подошел ко мне и стиснул мою руку:

– Пошли отсюда, я тут задыхаюсь.

– Но…

– Ничего не говори, пожалуйста.

Он потянул меня к выходу, я оглянулась: лицо Люка, который медленно возвращался к столу, было серьезным. Янис открыл дверь, но, перед тем как уйти, остановился и обратился к брату:

– Если у тебя есть хоть капля уважения к моей работе и к нашему многолетнему сотрудничеству, подумай еще два дня.

Брат, чей взгляд я безуспешно пыталась поймать, растерянно покачал головой.

– Ты ничего не понял, – пробормотал он и повернулся к нам спиной.

Янис потянул меня за руку к машине. Открыл дверцу и, не церемонясь, втолкнул на сиденье. Я не отрывала от него глаз: обходя наш “вольво”, чтобы сесть за руль, он наткнулся на мусорный контейнер и принялся изо всех сил пинать его. Когда он все же сел в машину и тронулся с места, челюсти его были по-прежнему сжаты. Атмосфера становилась невыносимой.

– Скажи что-нибудь. Ну пожалуйста, поговори со мной…

– Не могу.

Мы ехали к холостяцкой берлоге. Он, естественно, догадался, что там все готово для романтического вечера, и в каком-то смысле это было хорошо. Мы не станем менять свои планы – собирались отпраздновать радость, теперь придется зализывать раны. Лучше оградить детей от таких переживаний, хотя бы на один вечер.

Мы быстро доехали и припарковались рядом с домом. Янис захлопнул дверцу машины, догнал меня, схватил за руку, сильно сдавил ее и, не отпуская, открыл ворота во двор, а затем дверь берлоги. Сразу после работы, до того, как зайти за ним, я приходила сюда, чтобы все приготовить и переодеться. Я даже оставила кое-где свет, хотела, чтобы к нашему приходу в квартире было уютно. Маленький столик я поставила в центр комнаты, на нем нас ждали бокалы для шампанского. Я пропылесосила диван, расставила на столе, сделанном руками Яниса, старую разномастную посуду. Кровать – матрас, лежащий на полу, – была предназначена специально для романтических ночей в нашем убежище. Этот вечер должен был стать праздником, и вот мы оба стоим столбом и не можем выдавить ни слова, Янис готов колотить по всему, что попадется под руку, а я совершенно беспомощна перед тем ударом, который нанес ему мой брат. Он отпустил меня, снял куртку, обувь и зашвырнул все в угол. Прошелся по комнате, распахнул холодильник, достал шампанское, открыл бутылку, наполнил наши бокалы.

– Твой брат отравляет мне жизнь на работе, но его кретинизм не угробит наш вечер.

Не дожидаясь, пока я подойду, он чокнулся с моим бокалом, стоящим на столе, и одним духом проглотил шампанское. Налил себе еще и снова залпом выпил. Потом встряхнулся и изо всех сил зажмурился. Я погладила его по щеке, он обнял меня и зарылся лицом мне в шею.

– Прости, я не хотел, чтобы ты при этом присутствовала.

– Не извиняйся. Тем лучше, что я оказалась там.

– Чтобы помешать мне убить Люка?

– Нет, потому что я и сама, если бы понадобилось, приняла участие в побоище.

Янис подавил смешок, и мне сразу стало легче. Он поднял голову, обхватил ладонями мое лицо и всмотрелся в меня грустным взглядом.

– Что бы я делал без тебя? Не будь тебя и детей, я был бы просто пустым местом.

– Что за чушь!

– Я так хочу, чтобы вы все четверо гордились мной. – Мы гордимся… С чего ты взял, что это не так?

Он отошел, забегал по комнате, словно лев в клетке.

– Не так уж много оснований я вам даю. В будущем году мне исполняется сорок, и скажи мне, скажи, чего я добился?

– Нас, – прошептала я, стараясь не показать, что задета.

– Конечно! – раздраженно отмахнулся он. – Но вопрос был не о том.

– Я знаю.

– Ты понимаешь, что в свои сорок я по-прежнему на зарплате у твоего брата, который считает меня чем-то вроде подмастерья или хуже того. Никакого профессионального признания от него не дождешься, ни к чему серьезному он меня не подпускает. Когда возник Тристан, я решил, что вот он, шанс, но Люк в очередной раз подрезал мне крылья, подверг сомнению мою компетентность. Я задыхаюсь!

Он ударил со всей силы по стене, я вздрогнула. Сколько времени уже его это гложет? Мне бы в страшном сне не приснилось, что он практически достиг точки невозврата. Отчаяние он успешно скрывал за привычной жизнерадостностью. Я верила, что они с Люком дополняют друг друга. Что сумасшедшинка Яниса смягчает несгибаемость брата, а мужу работается спокойнее в рамках системы, просчитанной Люком до миллиметра. Оказалось, все наоборот… Я вдруг осознала масштаб катастрофы и разозлилась на себя за то, что ничего не замечала. На самом деле я просто прятала голову в песок. Оставалось только кусать локти.

– Сегодня вечером вы устали и были взвинчены, – осторожно предположила я. – В понедельник, возможно, все пойдет лучше и вам удастся поговорить, обсудить… Ты так не считаешь?

– Надеюсь, – выдавил он, проведя рукой по лицу. – Если он не успокоится… мне долго не выдержать. Да, Люк – твой брат, но это не меняет дела. Ты же понимаешь, да?

Я подошла к Янису, притянула его к себе:

– Я с тобой, всегда была и всегда буду. Люк это знает. Он понимает, что, потеряв тебя, теряет и меня с детьми. Тебе хорошо известно, что я верю в тебя и не сомневаюсь: ты примешь правильное решение.

Он поцеловал мои волосы:

– Сменим тему. Не хочу больше об этом думать. Он взял шампанское и бокалы. Я к своему так и не притронулась. Он налил себе в третий раз, и мы сели на пол возле журнального столика. Немного поболтали о детях, о том, как прошел их сегодняшний день и что будем делать на выходные, но вскоре Янис, сам того не заметив, опять заговорил о своем проекте. После того как мы добросовестно опустошили первую бутылку и приступили ко второй, он принялся обсуждать свою стычку с Люком и горячее желание сотрудничать с Тристаном. А дальше я почти весь вечер молчала, он сам задавал вопросы и сам отвечал на них, а я не мешала ему сбросить напряжение. Он хотел только, чтобы я оставалась рядом, больше ему от меня ничего не было нужно. По-моему, еще ни разу ему не было так плохо. Похоже, мой муж менялся, во всяком случае, он однозначно дал понять, что стремится к большему. Да, вслух я утверждала, будто надеюсь на то, что их противоречия сгладятся, однако, если быть честной с собой, у меня на этот счет имелись серьезные сомнения. И Янис, и Люк одинаково упрямые. Если мой брат принимает решение, он его редко меняет. К тому же его последняя фраза перед нашим уходом никак не позволяла рассчитывать на лучшее. Во мне нарастало беспокойство, смешанное с глухой яростью против Люка, и я ничего не могла с этим поделать.

Утром нас разбудил телефон Яниса, оставленный подальше от кровати, и меня охватило дурное предчувствие.

– Думаешь, это насчет детей? – проворчал он.

– Шарлотта бы сначала позвонила мне.

Он нехотя выбрался из-под одеяла и взял мобильник с журнального столика.

– Это Тристан, – объявил он замогильным голосом, потом выпрямился, с хрустом потянулся и нажал на кнопку.

– Привет, Тристан, – откликнулся он делано веселым голосом. – По какому поводу звонишь с самого утра в субботу?

Я села на матрасе, а Янис заходил по комнате.

– Что? – завопил он жутким голосом и сжал свободный от телефона кулак. – Когда он прислал тебе мейл?

Не отводя глаз от мужа, я встала и закуталась в простыню. Он стоял ко мне спиной. Я обняла его за талию, уперев лоб в лопатки. Я поняла, что мерзавец брат дважды подставил его: не соизволил отложить решение на двое суток, чтобы обдумать предложение Яниса, и решил показать себя хозяином. Ночью Тристан получил сообщение, что Люк отказывается от работы по проекту. Теперь он требовал объяснений, не понимая причину столь резкой перемены. Янис сдерживался, пытался выглядеть убедительным. Он извинился, пообещал поискать других подрядчиков, с которыми Тристан мог бы реализовать свои планы. Тристан настаивал на том, что хочет работать с Янисом, поскольку ему нужен только его проект. Я сознавала, как мучительно тяжело моему мужу подыскивать вразумительные доводы в оправдание неожиданного и грубого прекращения начатого сотрудничества. Не знаю почему, но этот человек явно зацепил Яниса, он его уважал, его мнение имело для мужа серьезное значение, хотя они познакомились всего несколько недель назад. Уважение и симпатия были, похоже, взаимными.

– Еще раз извини, – повторил он. – Да… Остаемся на связи. До скорого.

Янис швырнул мобильник. Вздохнул, погладил меня по руке, которой я в него вцепилась.

– Совсем низко пал, – пробормотал муж. – Ударил меня ножом в спину.

Я поняла, что произошло.

– Ты не будешь больше работать с ним.

– Нет, и уж тем более на него. Возьми машину и поезжай за детьми, – распорядился он, отходя от меня. – Встретимся позже дома.

Он пошел на кухню согреть воду для френч-пресса. – Почему? А ты что будешь делать?

– Я заеду в бюро.

– Не самая удачная идея, по-моему.

Он хихикнул, но лицо оставалось грустным.

– Не беспокойся. Я не собираюсь бить твоего брата, да его там и не будет, он сегодня забирает близнецов. Мне просто надо кое-что уладить. Иди ко мне. – Он раскинул руки.

Я спряталась в его объятиях.

– Сначала выпьем кофе.

Час спустя я приступила к штурму дома-крепости, в котором жила Шарлотта. Преодолев четыре двери и набрав три разных кода, я наконец-то добралась до нее. Здесь мне пришлось еще подождать, и наконец она открыла мне – в длинном пеньюаре из черного атласа, в шлепанцах на высоких каблуках и с меховой отделкой. Ее наряд показался мне забавным, и я прыснула. Она ответила мне гримаской.

– Что за круги под глазами! Судя по твоей физиономии, вы всю ночь предавались безумствам. Я могла бы посидеть с малявками пару лишних часов. Почему ты не осталась подольше в постели?

Я раздраженно передернула плечами:

– Ты попала пальцем в небо… с тебя кофе.

Ее лицо вытянулось.

– Что-то не так?

– Ну да, не так чтобы очень. Но не задавай мне вопросов при детях, пожалуйста.

Она отошла от двери, пропуская меня в свой музей. Шарлотта живет в ультрасовременной квартире, забитой под завязку произведениями искусства – одно ужаснее и безвкуснее другого, по моему разумению. Ей нравится все, что блестит, бросается в глаза: чем больше золота, чем пафоснее, тем лучше. Мои дети сидели на диване, прилипнув к экрану с телемагазином. Подруга опять играла в куклы с Виолеттой: она накрасила ей ногти и превратила в свою уменьшенную копию. За одним исключением – Шарлоттин пеньюар был черным, а дочкин ярко-розовым. После демонстрации радости встречи и обмена обязательными поцелуями я позволила детям и дальше тупо сидеть перед телевизором, а сама вышла к Шарлотте на кухонный балкон. Там меня дожидался кофе. Я плюхнулась на стул.

– Что происходит, кузнечик? Вы с Янисом почти никогда не ругаетесь. Скоро все пройдет, вы всегда быстро миритесь.

– Дело не в этом. Мой брат – придурок, никогда бы не подумала, что он может быть до такой степени зловредным и завистливым.

– Люк? Да он мухи не обидит.

– Ошибаешься. Садись и крепче держись за стол.

Я изложила ей в мельчайших подробностях все, что произошло накануне и сегодня утром. Когда я замолчала, она вздохнула и устроилась поглубже в кресле.

– Послушай, я просто не верю в то, что ты мне сейчас вывалила. Мы как будто говорим о разных людях. Наверное, у него что-то случилось или он опять поругался со своей ведьмой. Не вижу другого объяснения.

– Нет, все не так! На самом деле отношения между ним и Янисом начали портиться уже несколько месяцев назад. Брат невыносим. Не понимаю, что мне мешает пойти и высказать ему все, что думаю, или поджечь его дерьмовое архитектурное бюро, клянусь тебе.

У Шарлотты открылся рот – мое заявление ошеломило ее.

– Подожди, ты вообще понимаешь, что сейчас сказала? Ты желаешь зла собственному брату?!

– Да, потому что он подставил Яниса, из-за него Янис выглядит идиотом в глазах Тристана.

– Это еще не основание… Какая-то совершенно бредовая история… Слушай-ка, а этот Тристан, он кто?

– Заказчик!

– Я уверена, что все уладится. Янис должен успокоиться, он слишком бурно реагирует.

– И не надейся, – холодно парировала я.

Я резко встала. Шарлоттина оценка ситуации мне очень не понравилась. Что это с ней? Я ее не узнавала. Я была уверена, что она встанет на нашу сторону. Еще совсем недавно она на дух не переносила Люка, и вот теперь практически защищает его и делает Яниса виновником конфликта. Однако скандалов на данный момент мне и так предостаточно, и уж тем более ни к чему ссориться с лучшей подругой.

– Не злись по пустякам, Вера!

Она знает меня как облупленную, поэтому ее замечание меня не удивило.

– Я не злюсь, просто пора идти. Янис будет ждать нас дома.

Спустя двадцать минут дети были одеты и прощались с Шарлоттой.

– Обедаем во вторник? – осторожно спросила она. – Конечно.

– Уверена, ты принесешь мне хорошие новости.

– Или не принесу.

Несмотря на беспокойство и камень на сердце, который не сдвинулся ни на миллиметр, я взяла себя в руки и включила в машине музыку на полную громкость, что сильно напрягло наши хрипящие колонки. Так я развеселю детей, а заодно и сама сброшу напряжение. Я никогда не увлекалась детскими песенками и считалочками, исходя из того, что хороший музыкальный вкус нужно воспитывать с самого раннего детства, а визгливый голос Чупи^[2] не соответствует моим эстетическим предпочтениям. Некоторых это шокировало. Особенно когда я на голубом глазу утверждала, что лучшая колыбельная для Жоакима – это Supermassive Black Hole группы Muse. Ни одна песня так не успокаивала его, когда я гуляла с ним в коляске. С первых нот он переставал вопить и засыпал сном праведника еще до конца припева. Чистое волшебство. Сколько раз мы с Янисом хохотали над этим зрелищем, как безумные? Сегодня эта песня уже не успокаивала ни Жожо, ни его брата с сестрой, но нашего старшего она раскрепощала. Вся моя троица распевала, четко передавая каждый звук незнакомого языка, а я трясла головой в такт, словно подросток на первом в жизни рок-концерте.

Музыка принесла желаемый результат: у детей было отличное настроение, а я успела немного расслабиться и успокоиться, когда открывала дверь квартиры.

– Эй! А я вас жду не дождусь, – провозгласил Янис, бросаясь к детям, которые тут же повисли на нем.

Янис с Виолеттой и Эрнестом на руках поцеловал меня. Он казался непробиваемо спокойным.

– Я по тебе скучал, – шепнул он на ухо.

– Все в порядке?

– Да…

Он поставил детей на пол и пошел в гостиную. Мы последовали за ним, и я остолбенела, узрев ошеломляющий сюрприз в виде огромной стопки папок и десятков свернутых в трубку чертежей, занимающих всю середину комнаты.

– Это что?..

– Как насчет того, чтобы рвануть к морю? – обратился он к детям, уклоняясь от ответа. – На улице отличная погода, а я хочу мидий с жареной картошкой. Вы как?

Грянуло громовое “Да!”. В общем хоре не было только моего голоса, я глухо молчала. Янис хмыкнул, покосился на меня и подмигнул. Он излучал уверенность в себе.

– Мы справимся. А сегодня давай оттянемся, и никаких панических настроений, OK?

Притворялся ли он? Старался ли держаться? Я этого не знала, но его голубые глаза умоляли поддержать игру, поверить ему, отдаться на волю сегодняшнего дня, детских капризов и наших желаний.

– Согласна. Мы успеваем переодеться?

– Безусловно.

Жоаким надел матроску, Эрнест – костюм пирата, Виолетта – один из принцессиных нарядов, а я белое платье в подсолнухах, чтобы добавить немного света и веселья и поддержать общий настрой.

Ради последнего штриха к моему образу Янис остановился у магазина “Монсо”, выскочил из машины и возвратился с красивой маргариткой, которую протянул мне. Я сломала стебель и воткнула цветок в волосы. Я это обожаю, а он это знает и обожает, когда я так делаю.

День на побережье Нормандии – волшебство в чистом виде. За обедом мы насладились мидиями с жареной картошкой и вдвоем с Янисом без малейшего чувства вины уговорили бутылку белого вина. Потом пошли проветриться на пляж, где трое моих мужчин стали играть в футбол на гальке, Виолетта погрузилась в дневной сон у меня на руках, а я воспользовалась случаем, чтобы немного позагорать. Вскоре Янису пришла в голову безумная идея искупаться. Я существо теплолюбивое и не вхожу в море, если вода холоднее двадцати трех градусов, так что Ла-Манш в конце мая – для меня это из области фантастики. Виолетта защитила меня от наскоков отца, который требовал, чтобы я непременно вошла в воду. Сыновья последовали за ним. Зрелище этой троицы в пляжных шортах (папа) и плавках (малыши) рассмешило меня, а дочка аплодировала. Когда через четверть часа они вышли на берег, Янис был явно горд собой и решил похвастать своим подвигом: не переодеваясь, с обнаженным торсом, усыпанным каплями соленой воды, отправился за блинами с сахаром для всей семьи. Нам было так хорошо, что мы поняли друг друга без единого слова и быстро собрали пляжные вещи. Удача нас не покинула – мы нашли свободные номера меньше чем за час. Нам даже достались две смежные комнаты, каждая со своей ванной. Янис вышел из гостиницы, победно помахивая ключами в поднятой руке, открыл багажник и достал две дорожные сумки – одну детскую, с пижамами, запасными трусами и плюшевым мишкой, и одну нашу, где не было моей пижамы, но зато имелось шикарное белье, платье зеленовато-синего цвета и замшевые сандалии в тон. Он все предусмотрел.

– Спасибо, – растроганно выдохнула я.

– Хочу исправить впечатление от вчерашнего испорченного вечера… Мы же заслужили, да?