Когда зацветёт спатифиллум (Дневник одной странной любви). Книга 1

Часть 1

«Не грусти, – сказала Алиса. – Рано или поздно всё станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем всё было нужно, потому что всё будет правильно».

Льюис Кэрролл. «Алиса в стране чудес»

Смотрю на себя в зеркало. Перечитываю свои записи. Так удивительно… Неужели это писала я? Прошло всего два года, а кажется, что меня нынешнюю с той, что вела этот дневник, разделяет пропасть. Мои новые знакомые с трудом узнают меня на фотографиях двух-трёхлетней давности, а близкие люди недоумевают: «А нам ведь казалось, что с тобой всё в порядке…» Другой вес, другая причёска, другой взгляд… Да и вся моя жизнь круто изменилась за это небольшое время. Но путь к этому был… Мало сказать – непрост. Он был похож на блуждание впотьмах. Порою казалось, что я утратила разум и веду себя странно. Очень странно. Долго искала ответы, путалась, ошибалась и снова искала. На моей истории можно поучиться, как не стоит поступать, я совершила все ошибки, какие только можно… Но на этом пути я наконец-то познакомилась с собой. И теперь с улыбкой оглядываюсь назад и не устаю благодарить. Того, кто толкнул меня на этот путь. Тех, кто переживал за меня и старался помочь, поддержать в минуты отчаяния. Тех, кто зажигал маяки и указывал мне верную дорогу. Благодаря всем этим людям я стала другой. И к себе прежней я никогда уже не вернусь…

Глава 1

20 декабря 2020 г.

Наконец-то я вернулась в школу! Позади первый рабочий день после новомодной болезни и долгого карантина (пока ожидала свои затерявшиеся результаты, пришёл положительный тест мужу, пришлось ещё задержаться на больничном; хорошо, что его вторичный тест быстро проверили и дали отрицательный ответ). Всё-таки вести уроки «живьём» гораздо интереснее, да и легче, чем вещать детям онлайн с экрана в кабинете информатики в течение месяца. Пришлось даже обзавестись графическим планшетом, для удобства работы, сын подарил. Было ощущение, словно я в аквариуме, а мои «рыбки» плавают на воле и взирают на меня во время конференций, как на инопланетянку… Ну вот, это всё позади, снова включаюсь в привычный ритм: автобус – школа – автобус – дом – онлайн-урок (раньше, после приезда в Москву, сама ездила вечерами к ученикам, теперь только онлайн и не больше одного за вечер, ведь из школы возвращаюсь полвосьмого) – организовать ужин нам с мужем – приготовиться к урокам. И так каждый день. В выходные – несколько уроков по Скайпу. Потом можно повидаться с детьми – Лёша и Иринка приезжают частенько, Катя и внучки рядом живут. Могу съездить на экскурсию куда-нибудь. Москву почти всю исходила, теперь путешествую по Золотому кольцу.

Сегодня воскресенье. Можно уже и в «Одноклассники» зайти, глянуть, что новенького, фотки выложить. Но что это?

– Аня, это ты, «солнышко»? Я не ошибаюсь?

Вот это неожиданность! Игорь Чернов. Далёкая юность, печальная история… Познакомились на свадьбе у моей подруги Киры, в Казани. Виделись с ним тогда всего несколько дней. И ведь я нашла его страницу здесь, в «Одноклассниках», давно, десять лет назад. Этот сайт тогда, кажется, только недавно появился. Рассмотрела его фотографии – море, пирамиды, пальмы; Волгоград, Мамаев курган… Волосы всё такие же курчавые чёрные, черты лица стали крупнее, взгляд почти везде печальный, улыбка то ли ироничная, то ли саркастичная; позирует как будто нехотя, такой расслабленный, вальяжный… Везде один. Или иногда с роднёй (поняла это по подписям). На нескольких фото в костюме, выглядит в нём так естественно, мужественно… В моём окружении никто не носил костюмы, только папа – и на работу, и на домашние праздники. В общем, судя по фотографиям, жизнь у Игоря сложилась успешно. Отправила ему сообщение, спросила, как дела. Вот оно и сейчас передо мной, прочитанное, но без ответа. Я тогда решила, что ему наше общение уже не интересно. И не вспоминала больше об этом.

– Да, это я) Рада тебя слышать! Где пропадал?

– Мотался по стране. С компьютерами не дружил. С моей страницы от моего имени отец от скуки переписывался, теперь расхлёбываю. Я всё искал тебя, но одну букву в фамилии перепутал. На фото это ты с внучкой?

– Да, на сегодняшних фото мои две дочки, сын, две внучки. Как свою личную жизнь организовал, расскажи.

– Захожу в поиск, забиваю имя, фамилию, Калуга – в рубрике «Пытаются найти» («Жди меня»). Не женат, люблю своё одиночество. А может, карму отрабатываю.

– Я же не из самой Калуги. Мой город Малоярославец, Калужской области. После института уехала на Украину, прожила там двадцать четыре года. В 14-м вернулась в Россию с детьми, муж позже тоже приехал. Работаю в частной школе в Подмосковье. Живём уже в своей квартире вдвоём, дети все взрослые, живут отдельно, помогаю им снимать квартиры.

– Женился, развёлся, в 89-м уехал с Западной Украины в Казань, Ригу, остановился в Волгограде. Работал сварщиком, охранником, промышленным альпинистом. Сыну тридцать два.

– Мы с мужем и дочкой были в Волгограде три года назад – я подружилась с коллегой, она пригласила в гости. По Волге покатались, на Мамаевом кургане были, конечно. Но стояла такая жара! И мошка нас загрызла, мы жили не в центре.

– Киру Зайцеву помнишь?

– Ну что ты спрашиваешь? Конечно, помню. Нашла её страницу не так давно. Но как-то общение не получилось. Смутно поняла по её ответам, что с Алексеем что-то не сложилось.

– В девяностых часто в Казань ездил, спрашивал о тебе. Говорит, что ты не появлялась после свадьбы, молчишь, по моей вине.

– У нас возникло какое-то недопонимание – Кире показалось, что я её обвиняю из-за того письма, из-за которого на Новый год у нас тогда не получилось. У меня не было такой мысли. Но общение у нас прекратилось.

– Вчера нашёл её случайно, а где – не помню. Поставил «сердечко», «дружить» – пока тишина.

– Посмотрела сейчас её страницу – там у неё фото практически нет, только два портрета. Она в журнале работает, по-моему… Давай, изучай интернет, это окно в мир!

– Как начал осваивать этот телефон… Друг-одноклассник из пятого класса меня нашёл, учительница – тридцать пять лет её искал. Всё это могло произойти десять лет назад…

– Вот именно! Меня брат в 2008-м зарегистрировал на «Одноклассниках», и с тех пор всё дальше погружаюсь… Но здесь я уже реже бываю. Переместилась в другую сеть – там все новые фото, мысли всякие…

– До этого ещё не дошёл. А маму операторы называют «бабушка-интернет». Отец умер три года назад.

– Вот, я тоже бабушка-интернет! А я отца на твоём групповом фото на аватарке увидела, хотела, наоборот, о маме спросить. Сочувствую.

Продолжила через несколько минут:

– У меня родители в 2000-м продали квартиру в Малоярославце и переехали ко мне, купили дом рядом. Папы уже нет. И теперь мама там, а мы все вернулись в Россию. Пять лет по съёмным квартирам. На первых порах поддержали одноклассники, однокурсницы, даже бывшие ученицы. Теперь мы уже обжились, у всех семи человек гражданство… А зачем меня искал? Мы расстались как-то непонятно.

Игорь ответил не сразу.

– Всё помню. Моя вина. Молодость, незрелость, дурдом какой-то… Я тогда из дома уходил. Ко многому не готов был и должен был жениться на украинке и на Украине. Нацики отдыхают…

Чуть не вырвалось в ответ – да я же тоже украинка, по отцу! Вспомнила свои тогдашние чувства, снова ощутила растерянность и недоумение от бесплодной последней встречи… Надо было что-то ответить. Написала только:

– Сложно у вас там, оказывается, было…

– Отшили всех. Женился в 87-м на украинке, а она оказалась польского происхождения – вот незадача-то… Поцеловал её четырнадцатилетнюю и сказал – жди. Вот она и ждала шесть лет.

– Как давно всё было… Тридцать четыре года назад свадьба Киры… Помню, как ты сдержался, что говорил… Спасибо за искренность, это было важнее всего… Твоё письмо долго хранила. Уже уезжая с Украины, сожгла с дневниками.

– И у меня был дневник, тоже выбросил. А свадьбу даже не помню. Что там было? Помню только мою комнату и поезд.

– В поезде я вела себя странно… Вообще как в тумане всё было. И вдруг ты уже за окном… Книгу можно об этом писать! Фото прислать со свадьбы? Сохранились у тебя?

– У меня мало фотографий осталось. Года три назад в порыве сжёг всё прошлое – как я думал… И твою. Больше тридцати лет хранил.

Ностальгия по этим волнующим дням моей юности заставила быстренько разыскать среди сотен папок в ноутбуке нужную. С оцифрованных фото из прошлого тысячелетия на меня смотрели наши молодые, красивые лица… Мы в ЗАГСе, я в нарядном трикотажном платье, в белых босоножках, он в чёрном строгом костюме, смотрит в мою сторону мимо жениха и невесты и так тепло улыбается… А на другом групповом фото очень печален, чувственные губы кривятся то ли презрительно, то ли иронично, и такая безнадёжность во взгляде… На обратной стороне одной из фотографий надпись его рукой: «Спасибо, что ты есть!» (ведь печатал свадебные фотографии он с отцом, а Кира переслала мне потом в письме). Увидела точную дату свадьбы. Отправила несколько снимков ему.

– Тридцать пять лет прошло. С ума сойти. Интернет – машина времени…

– А где наши кучеряшки? – была его первая реакция. А ведь и правда, на фото у меня волнистые волосы до плеч, я как раз отрастила их на предыдущем, первом курсе, по просьбе Светика – соседки по комнате в общежитии. Наверное, это странно, но мне было как-то всё равно; короткая стрижка привычнее и практичнее, но попросили – отрастила, жалко, что ли? Потом до окончания института так и ходила с шапкой волос. Сейчас-то снова короткая стрижка, давно уже, и с каждым годом обрезаю волосы всё короче и короче. Мне как будто легче без них.

– Как первенец стал хвататься за них, да жизнь сельская, велосипедная – так с тех пор одна причёска… Спасибо, Игорь, за то, что у нас было. Такие тёплые воспоминания… Хотя и очень больно, но хорошо, что это было в жизни.

– Да. Может, и хорошо, что жизнь тебе не испортил своей незрелостью. А действительно – осталось тепло… и жаль.

– Встретить зрелость мне так и не удалось, сама стала, как сталь.

– Как так?

– Как-то так. Главное – моя семья меня обожает и знает: мама может всё.

– Я уже седой, а всё ещё живу тем временем. Смотрю на фото, в зеркало: я – не я, было – не было…

– Как это напомнило фильм «Москва слезам не верит»! Один из моих любимых, дочек как-то посадила посмотреть, чтобы учились…

Прислала ссылку:

– Хочешь, по видео моим поброди здесь, на сайте. Вот наша недавняя встреча выпускников. В 14-м я приехала с сыном и младшей дочкой, ждала осени, когда начнётся работа в школе, а летом устроилась работать няней. И в это лето было как раз тридцать лет выпуска из школы, я опять всех собрала, придумала сценарий. Мы часто с одноклассниками встречаемся.

Было уже довольно поздно. Я ушла с сайта, поработала ещё немного за компьютером, потом легла, но уснула не сразу. Прошлое ожило в памяти, как будто всё было вчера…

С Кирой мы познакомились в 84-м в Москве, на абитуре, – она тоже поступала в мой универ, только на филфак. Этот месяц в общежитии на улице Космонавтов привёл к появлению в моей жизни новых друзей. Мы жили в комнате втроём, чудили, как дети, ведь все вырвались на свободу в первый раз в жизни. К экзаменам готовились, конечно. Но в перерывах устраивали бои подушками, наладили контакты с соседями-историками, ходили в коридор послушать гитару, объедались бананами – лакомством, недоступным в наших нестоличных родных городах. Меня соседки по комнате называли «мамой», потому что я, раньше всех сдав экзамены (у меня их было всего два, в связи с отличным аттестатом), занималась хозяйством, ходила за продуктами для всех нас. Помню возглас, с которым меня встречали из магазина: «Наша мама пришла, молочка принесла!» Отсюда и повелось. Кира была моей «старшенькой», другая подружка-соседка, Таня, была «средней дочкой» (даром, что из нас троих я была меньше всех и ростом, и по возрасту). Был в нашем «семействе» и почти двухметровый «младшенький» (из историков), но это уже, как говорится, совсем другая история. А ещё прижилось моё школьное прозвище – «Солнышко» (я упомянула как-то раз об этом, и Кира больше по-другому меня и не называла). Был у нас как-то вечер откровений, и мы в темноте, валяясь по кроватям, рассказывали каждая о своей сердечной истории. Тогда и услышала я о некоем друге семьи Киры, который не заметил её искреннего чувства и не ответил взаимностью.

Не поступив, Кира уехала домой, в Казань. Мы часто писали друг другу, делились мыслями, переживаниями, планами. Отношения были настолько тёплыми, что весной, когда она приезжала в Москву со своим женихом Алексеем, они заехали ко мне в общежитие – познакомить его со мной, и он после знакомства не называл меня иначе, как «тёща», а я его – «зятёк». А потом Кира позвала меня на свадьбу свидетельницей. С её свадьбы и закружилась эта история…

На ноябрьские праздники я приехала в Казань – Кира пригласила, чтобы познакомить со своими друзьями и, главное, с «дружкой» на будущей своей свадьбе. Компания собралась весёлая, шумная, все знакомы друг с другом с детства. Был там и «дружка» – Игорь, тот самый, бывшая её безответная любовь. Красивый статный парень с чёрными вьющимися волосами, которые только начали отрастать после армейской короткой стрижки (вернулся полгода назад). Немногословный, больше слушал, чем говорил сам. Кажется, была гитара, а значит, я, наверное, пела свои тихие бардовские песни. В репертуаре у меня тогда были в основном песни Окуджавы и Вероники Долиной. Подробностей тех дней не помню. Но меня, похоже, кто-то запомнил…

В конце ноября состоялась свадьба. Я приехала на день раньше. Помню, как вечером расшивала подол платья невесты «серебряными» нитями, как с женихом утром бегали в поисках букета для ЗАГСа. Провела игровую программу по выкупу невесты, друзьям жениха пришлось постараться. Было весело! Наверное, я неплохо справилась. Ведь буквально за три месяца до этого, в августе, тоже была свидетельницей на свадьбе у своей подруги детства Лили. Вместе со свидетелем, нашим одноклассником (ныне успешным режиссёром, между прочим!) мы тогда придумали целый сценарий.

ЗАГС, застолье – ничего особенного не помню. Особенное началось вечером, когда мы вчетвером с молодожёнами пошли то ли провожать кого-то, то ли просто погулять… Ноябрь, слякотно и холодно. У меня замёрзли руки. И грел их, сжимая в своих карманах, отчего-то погрустневший к вечеру дружка-свидетель. Потом, когда Кира с Алексеем вернулись к гостям, мы с Игорем зашли в какой-то подъезд погреться. Стояли у батареи. Потом он обнял меня. Было так тепло от его объятий… В свои восемнадцать у меня такое было впервые, не говоря уж о чём другом. Хотя, если быть абсолютно точной, некий «любовный опыт» у меня был. Но всегда всё складывалось как-то печально.

Буквально за пару месяцев до этого, в сентябре, пришлось отказать человеку, сделавшему мне предложение. Он был москвич, старше на девять лет (летом познакомились в пионерском лагере – я проходила там педпрактику, а он работал кочегаром). От него я получила свои первые цветы, пусть и сорванные на лагерной клумбе. Вместо признаний в чувствах услышала от него неожиданное: «Хорошо с тобой, ты как лекарство… Тебе всего восемнадцать? Я по рассуждениям думал, что ты старше». Были объятия, даже поцелуи, но я совсем ничего к нему не чувствовала, так что словно и не было ничего. Потому и отказала. Хотя вначале, растерявшись от его напора, согласилась на свадьбу, только просила подождать до конца моего второго курса. Встречались после лагеря в Москве, была у него дома один раз, познакомил с мамой. Приходил ко мне с цветами, ждал возле общежития после занятий. Мне было приятно его внимание, даже лестно. Но в ответ я ничего не испытывала, и меня это огорчало. А он как-то раз произнёс, что может ударить женщину. Я понимала, что с ним меня ждёт роль домашней послушной кошечки, без права голоса. Через две недели встреч честно сказала ему, что ничего у нас не получится. При этом он же меня и успокаивал… Удивительно, что он тоже нашёл и окликнул меня в тех же «Одноклассниках» пять лет назад! Обменялись фотками тех времён, да и всё. Прозвучало один раз от него такое: «Таких, как ты, не забывают»… Если отмотать плёнку ещё немного назад, то первый курс прошёл в безответной печали об одном из тех самых «историков» с абитуры. Все десять школьных лет, несмотря на активную жизнь отличницы и комсорга, были окрашены безнадёжной грустью об однокласснике, причём зародилось моё чувство к нему ещё в детском саду. И закончилось всё, опять же, по причине полной безответности. Я даже стихотворение о нём сочинила. Но дальше дружеских отношений мы не дошли. Когда он поступил в военное, переписывались, даже посылки с гостинцами отправляла ему в Томск… Были те, кто проявлял симпатию ко мне, и не один! – но почему-то не вызывали они во мне ответного чувства. У моей подружки всегда были поклонники. А меня мальчишки уважали, но не приближались. Вот с таким «багажом» я и дожила до совершеннолетия. Не совпадало! А тут впервые – взаимность…

Вспоминается такая деталь – когда он произнёс: «Ты красивая», – я совершенно искренне отмахнулась: «Да ладно тебе!» Он удивился: «Тебе что, никто раньше этого не говорил?» А вот не говорили. Никто. Даже родители. Мама воспитывала в строгости, за проступки наказывала, отличная учёба и успехи в музыкальной школе воспринимались как само собой разумеющееся. Папа готовил к жизни шутливыми словами «да кому ты нужна?» Хотя любил меня, я была «папиной дочкой». И я росла неласковой, серьёзной и очень, очень ответственной… Наверное, я потому и родила себе троих детей – чтобы точно знать, что есть те, кому я нужна…

Как-то так очень просто получилось, что после вечерней прогулки я не пошла к Кире – Игорь предложил отвести меня ночевать в квартиру своих родителей. Это было объяснимо: их семьи давно дружили, у невесты в доме и так было полно гостей, родственников, так что предложение Игоря не выглядело неприличным. Мне постелили на диване в его комнате, а ему на раскладушке. Недолго он на ней улежал, конечно…

Утром на кухне тётя Лера, его мама, как-то неприязненно на меня реагировала. Помню фразу: «Если вы выспались, идите к Зайцевым».

За столом на второй день свадьбы мы сидели всё время с Игорем рядом, держались за руки, и уже было не разобрать, какая пара ближе… Дальше помню отрывочно: пою у Киры под гитару, меня записывают на катушечный магнитофон; мы с Игорем танцуем медленный под Дассена, и та мелодия врезалась в память на всю жизнь…

Провожали на вокзале меня и других гостей Кира, Алексей, Игорь. Может, ещё кто был, не помню. Посадили меня в вагон. Потом провожающих попросили выйти. Они вышли. А Игорь остался. Сказал: «Я с тобой поеду».

И вот тут… Вот тут сердце готово разорваться, потому что в этот момент всё у нас могло пойти по-другому! Как в той фразе из «Обыкновенного чуда»: «А ты знаешь, что только раз бывает у влюблённых день, когда у них всё получается? Ты прозевал своё счастье…» Я растерялась. Не знала, что делать дальше. Я возвращалась в общагу, к учёбе. Куда девать Игоря, что нам делать в Москве? После бессонной ночи голова слегка гудела, хотелось просто лечь и уснуть, от усталости и избытка эмоций. И Игорь всё увидел и понял. Мы стояли тогда в тамбуре, приближалась проводница проверять билеты, и я пошла в вагон. Когда же вернулась, увидела Игоря уже за окном, в заснеженном поле, он печально смотрел на меня. Поезд почему-то стоял в это время, не очень далеко отъехав от города. Потом поезд тронулся, я не отходила от окна, пока не потеряла его из виду…

Вернувшись в Москву, окунулась в учёбу. Из-за случившегося переживала, считала себя практически падшей женщиной. Ведь я же раньше дотронуться до себя никому не позволяла!.. Вскоре получила письмо от Игоря. Долго хранила его. Были потом и другие письма в моей жизни, но сохранила только это. Иногда перечитывала его. Уезжая с Украины в 14-м, сожгла свои дневники и это письмо, но многое из него помню дословно:

«Здравствуй, Солнышко! …Домой вернулся, поговорил с родителями, они меня поняли… Знаю, что о лучшей жене и мечтать нельзя. Но я не чувствую себя достаточно сильным, чтобы носить тебя всю жизнь на руках, как ты того заслуживаешь… Помню твой шёпот: «Не хочу, чтобы после меня бабочки были…» Целую каждый твой пальчик, обнимаю твоё тело и чувствую, какое оно горячее, и бешеное сердце готово выпрыгнуть из груди… Не знаю, откуда взялись такие силы – с такой девочкой быть рядом и удержаться… Думаю, нам больше не нужно встречаться. Пусть в памяти останется то светлое, что возникло между нами… На всю жизнь запомню твой взгляд в окне уходящего поезда».

Рыдала я сильно. Тогда я ещё умела плакать. Написала в ответ, что не надо меня возносить на пьедестал и усложнять, не надо себя уничижать, послала фотки, где я босиком (в походах, с друзьями) и пообещала приехать на Новый год. Пошла в фотоателье и сфотографировалась для него в том самом платье, со свадьбы, – он просил прислать фото на память…

Готовилась к поездке. Купила заранее билет. Нашла подарки, которые Кира заказывала, – пластинку с «Юноной и Авось», тульские пряники, гематоген для сестры Алексея… День встречи приближался. И тут пришло письмо от Киры. Она передавала просьбу от родителей обеих семей не приезжать. «Они будут в напряжении, будут переживать, праздник будет испорчен». Я не понимала, в чём дело, в чём моя вина. Но ехать уже было невозможно. И я сдала билет накануне поездки. Пришла к поезду в день отправления, попросила проводника передать посылку в Казань и пошла в универмаг «Московский» (рядом, на Комсомольской площади), там был междугородный телефон. Позвонила Игорю. Как сейчас, слышу наш невесёлый диалог:

– Привет. Что делаешь?

– Тебя жду. Никаких бабочек.

– А я билет сдала.

И это было второй точкой невозврата.

Зима прошла, конечно, в великой печали. Ушла с головой в учёбу – зимнюю сессию сдала на одни пятёрки. Пыталась отвлечься, заглушить боль. А весной (кажется, в апреле) не выдержала и поехала в Казань. Проведать Киру. Встретились с Игорем. Гуляли, ходили с ним к его другу, о чём-то говорили… Но он был холоден. Как чужой. Вспоминается одна его фраза, в ответ на мои объяснения зимнего неприезда: «Они хотели покоя? Ну, я им устроил покой…»

Даже не помню, кто и как провожал. Было ощущение – виновата, не простил, не смог так долго ждать, новой встрече не рад… До сих пор помню стихотворение, переписанное в те дни из блокнота Киры:

 
Вину – на сердце. А любовь – куда?
Любовь всегда пред всеми виновата.
За то, что возникает без набата.
За то, что исчезает без следа.
Вину на сердце. Выдержит оно?
Не разорвётся ль от своих сомнений
На тысячи кусочков объяснений?
Неужто ли распасться суждено?
… Вину – на сердце. А любовь – куда?
То рано вдруг пришла, а то вдруг поздно.
Смотрите, вон опять на небе звёздном
Возникла виноватая звезда!
 

(Нелли Закусина)

И вот, спустя столько лет, он нашёл меня.