Читать книгу: «Туда, где нас нет», страница 7

Начала я свою историю с самого конца. Мое детство, родители, отношение людей ко мне, разговор в подвале, свадьба и, конечно же, сам побег. Рассказывая о своей жизни, я невольно время от времени смотрела то на Альбрехта, то на Джеймса. Ловила их взгляды, в которых видела негодование, ужас, но больше всего жалость. Мне она определенно не нужна была. Но было приятно осознавать, что в их мире, да хотя бы в Лондоне все по-другому. В их представлении женщина – это что-то нежное и трепетное, а не средство. Джеймс все выкрикивал:

– Да как так можно! Да почему они так с тобой? Как? Неужели такое еще есть? Извини, но я бы точно надрал бы им задницу!

А Альбрех тихонечко молвил:

– Какой ужас! Ты моя дорогая! Такое пережила.

Под конец рассказа я видела их сочувствие и желание помочь. Теперь они осознавали, почему я такая. Почему рвусь защищать себя, почему не терплю унижений и лезу в драку, как мальчишка со двора. Все потому, что я не хочу возвращаться к старой Хасе. К той Хасе, которая боялась слова сказать. Которая не могла защищать себя. Никогда. Я так больше не хочу.

– Ах да, меня зовут Хасе.

– Вот оказывается кто ты! Таинственная незнакомка, – со смешком проговорил Джеймс. – Какое необычное для нас имя! Хасе… Ха-се. Хасееее, – медленно протянул он.

– Ой, заткнись ты! Хватит! – меня раздражало мое имя на его устах. Ведь я уже давно не та Хасе. В целом, не Хасе. Нет этой девушки больше. Сгорела, умерла, ушла.

– Очень красивое имя, – проговорил профессор.

– Нет, оно мне не нравится. Оно ужасно…

– Отчего же? – спросил Вассейдаун.

– Да от того, что Джеймс его напевает, – со смешком проговорила я.

– Тебе не нравится? Ну хочешь не буду тебя так называть. Но знаете ли, девушка вы, что «мисс» так надоедает, что хочется назвать вас как-то по-другому.

– А если миссис?

– Ох, дите, – смеялся Альбрехт, – вы еще далеко не миссис!

– А что? Все возможно, профессор! Лондон не за горами! – начал было даже с какой-то серьезностью Гештальтский.

– Я не знаю… Не хочу это имя впускать в свою новую, буйную до ужаса жизнь. Не та я Хасе…

– Так давай мы тебе дадим имя! Что насчет Катрин? – спросил Джеймс с искрами в глазах.

– Да какая она тебе Катрин! Нужно что-то более нежное, – вставил свое профессор.

– Какое нежное! Профессор, кажется, вы забываетесь! Вы видели ее с ножом? Да она как гром средь ясного неба! Она же как ураган: если начнет, то не остановится! Ей нужно что-то такое! Такое! – и Джеймс погрузился в собственные мысли.

– Буйное-небуйное, но она еще не раскрывшийся бутон. Нужно что-то резвое, но в то же время олицетворяющее ее натуру, – продолжал свое Альбрехт.

– Может Лили? – опять предложил Джеймс.

– Нет, мне не нравится. Никакая я не лилия, – проговорила я. Мне не нравились имена, связанные с чем-либо, к чему эта связь?

– А если просто: Анна? Или Аннэ? – придумал профессор.

– Где-то я уже встречала это имя! Что-то припоминается из книжек по истории…

– Может Анна Болейн? – спросил Джеймс.

– Да не уж-то вы и ее знаете, Гештальтский! Вы меня все поражаете и поражаете!

– Может Аннет? – резко вставила я.

Они оба уставились на меня.

– Аннет… Красивое… Что-то в нем есть, – оценил Джеймс.

– По-моему, прекрасное имя! Аннет! Ну что, приято познакомиться с вами, Аннет, – подмигнув обратился ко мне профессор.

Глава 8

Я проснулась. Никого в каюте не было. В первый раз я встала не на восходе. В первый раз пропустила восход. Страшно ли мне? Очень. После вчерашних событий я хотела зарыться в эту маленькую кроватку и остаться в ней навсегда. Возможно матросы меня боялись больше, чем я их. Но теперь мне придется ходить всегда с чем-то. Надо раздобыть нож. Нет! Больше я ничего не буду искать. Уже столько всего произошло из-за моих поисков, что страшно продолжать свои одиночные вылазки. Надо попросить Джеймса. Но никого в каюте не было. Вряд ли они на палубе… Может у профессора? Или в мини-лаборатории, где хранятся новые экземпляры семян? Но до туда тоже надо идти. Надо вставать. Надо что-то делать.

Я уже начала вставать, при этом ворча на свои раны, как кто-то начал медленно идти в коридоре. У меня перехватило дыхание. Возможно человек направлялся и не сюда, но что-то я сомневалась… Я быстро вскочила, ища глазами какой-то тяжелый прибор. Хоть что-нибудь тяжелое. Сегодня не хочется умирать. И где же Джеймс? Шаги становились медленнее и громче. Кто-то целенаправленно шел сюда. Ко мне. Я спряталась за дверью, держа тяжелую книгу по азам над собой – если размахиваться, то сильно. Человек остановился – чего-то ждал. Тихонько дверь палубы начала приоткрываться. Страх овладел мною. Насчет три со всей силы, что есть мощи! Дверь открывалась со скрипом. Раз… Я уже видела ботинок входившего. Два… Сильный замах. Три… Со всей силой, Аннет! Я выскочила из своего убежища и со всей силы ударила по голове незнакомца. Звук получился глухой. Он упал на колени, будучи в создании.

– Ты что творишь! – прошептан капитан.

Я опешила. Кто же знал…. Кто же знал! Ну почему имя другое, а промашки все те же? Давай убей, покалечь капитана, чтобы тебя с судна выбросили. Моя промашка, но я все еще помню его:

– Ох! Не простите! Так вам и надо, капитан, – процедила я через зубы, думая про себя как бы быстрее вернулся Джеймс. Мало ли…

– Вы настоящая мятежница, мисс… Как вас зовут? – с интересом в первый раз спросил Блэк.

– Вам-то какая разница! Уходите иначе буду кричать, и тут я уже было собралась, но он меня перебил.

– Зачем все эти крики? Перестаньте вести себя как ребенок.

– Как ребенок? Да меня тут убить пытались столько раз, что заяц в лесу позавидует! Вы еще смеете такое говорить! Да у вас тут какие-то игры на выживание! – резко все вместе выпалила я. Почему-то, когда он тут, рядом, то слова так и вылетают из моего рта.

– Вот ведь вы сами сюда пролезли. Никто даже не ждал вас здесь. И еще вы жалуетесь. Перестаньте. Это смешно! – протянул он.

Я все еще держала эту книгу в руках и была в своей бесформенной простыне. Вспоминая об этом, я почувствовала себя менее уверенной. Да, неудобно… Ну его! Я положила книгу на кровать Джеймса, а сама легла в свою. Капитан недоуменно наблюдал за моими действиями. Да… Наверное в первый раз видит девушку такого характера.

– Вот знаете, мисс, вы интересны. Вы буйный мятежник на корабле, которого бы надо повесить, но в то же время вы все-таки девушка. Интересный экземпляр. А еще вы находитесь на этом судне совершенно бесплатно, но вот только ничего бесплатно не дается в этом мире. Надеюсь, вы это понимаете, – как бы упрекнул, а может просто проконстатировал факт.

– Ой да все я понимаю, – пробормотала я. – Ну, скажите же, что вы хотите? Денег?

– Да нет же. Я просто вам напоминаю о том, что вы здесь всего лишь шавка, которой надо перестать себя вести так, – грубо окончил он.

Меня взяло негодование! Он, что, меня проверяет на мою реакцию? На мое буйство? А к черту его! Если бы хотел, то давно избавился. Он с такими как я точно не привык возится.

– Шавка? – спокойно начала я. – Где ваши манеры? К девушке так обращаться! Знаете, что? – мой голос все нарастал и нарастал в силе, – да идите вы к черту, капитан! К ч-е-р-т-у! – уже проревела я, что есть мочи.

– Да как ты смеешь! – начал было он.

Он меня довел. Все это, все эти события, матросы, нападки, – все это скопилось и вылилось в неприятную усталость и гнев. Реалия слишком тяжела. Пущу все на самотек, может так быстрее прибьют? Как только он хотел продолжить эту фразу, я просто кинула в него подушкой со всей силой и сказала:

– Вы еще здесь?

Никто не ожидал бы такого от девушки. Тем более капитан. Тем более капитан своего же корабля. Но я также не ожидала его реакции. Он кинул эту подушку в меня и проронил что-то наподобие:

– Негодяйка!

И он просто вышел из каюты. Вот только закрылась дверь, как я сразу погрузилась в мысли. Первый вопрос: почему он вообще приходил? Была же у него цель этого визита? Почему он крался? Почему до сих пор я не за бортом и почему он кинул подушку обратно в меня? Слишком много вопросов, слишком много непонятного…. Слишком много непонятных мотивов. Может быть тайн?

Глава 9

Проходили дни. Мои раны окончательно зажили и мне сняли все повязки. Я продолжала работать поваром. Да, кормить всю команду (они все еще боялись меня и считали сумасшедшей) было сложно. До этого справлялась одна… Но теперь… Теперь мне было просто страшно где-либо находиться одной.

– Аннет, капитан… – начал было Альбрехт во время нашего отдыха между изучением азов селекции.

– Знаю. Джеймс уже сказал мне, – пробормотала я, выдавливая из себя улыбку. Мне было тяжело даже думать об этом. Вдруг опять какой-то матрос нападет?

Старый матрос, которого я чуть не убила, все еще лежал в отдаленный каюте. Мне никто не говорил, что с ним, но один из подчиненных Альбрехта (вроде обладал хоть какими-то медицинскими знаниями, бывший студент) каждый день ходил к нему утром и вечером, постоянно нося с собой какие-то травы (один Аллах знает, откуда у него были травы на корабле) и воду с тряпьем. Он был жив и это уже облегчало мою душу. Но в каком состоянии? Может я настолько повредила ему мозг, что он стал сумасшедшим или, наоборот, не может даже и слова выговорить? Что я делала…

– Но ты же знаешь, что все эти нападки… Как бы тяжело мне не было об этом говорить, но надо. Они могут продолжиться, – тяжело говорил Альбрехт. – У этих матросов не было ножей, но теперь-то они точно есть, – профессор начал доставать что-то из своей прикроватной тумбочки. – Держи, тебе это понадобится.

Он достал маленький кинжал. Совсем тонкий… Рукоятка была выполнена из золота, видимо. Это орудие с легкостью могло поместиться в средний карман или его легко можно было спрятать в рукаве. То, что мне надо. Он прямо походит на меня – хрупкий, но острый. Незаметный с виду, но переливающийся на солнце золотом. Я его полюбила. Он грациозен… Бывает ли такое вообще?

– Но ведь он золотой! – воскликнула я. Возможно селекционеры и зарабатывают хорошо, но чтобы столько! Чтобы дарить кинжалы с золотом! Я повертела его в руках и на оборотной стороне заметила небольшую эмблему с буквами Д.В.Б. – Что это за буквы?

– Возможно золотой, я, честно признаться, даже не знаю, – как-то задумчиво ответил Альбрехт.

– Но ведь это дорого! Я не могу принять его от вас! Не надо, заберите, – я быстро отдала его обратно профессору.

– Аннет… Кинжал-то не мой. Понимаешь, надо его принять, – обеспокоенно возразил профессор.

– Что значит «надо»? Это принудительно? Если это шутки Джеймса, то передайте ему, что…

– Нет, – сразу перебил меня он. – Это не Джеймс. Конечно, он не хотел, чтобы я вам говорил, но вы ведь продолжите меня пытать! – Вассейдаун немного помедлил и сказал. – Это капитан. Но вот только не стоит вам и подавать виду, что это я вам что-либо говорил! Иначе и я окажусь за бортом этого корабля, вот только не уверен, что Джеймс кинется меня спасать, да и возраст уже не ныряний, – начал куда-то клонить профессор.

– Капитан? Но почему? Почему сам мне не отдал? – потребовала я. И тут же представила: капитан Блэк возвращается в каюту после того, как я кинула в него подушку. Да, странное зрелище.

– Если б я знал! Но давай не будем об этом! Я уже и так достаточно тебе все сказал, Аннет, дорогая! Давай продолжим? Или я могу позвать Гештальтского и он объяснит тебе весь оставшийся материал, – как-то строго отрезал профессор.

– Но ведь это странно…

– Ничего не странно, – перебил меня опять Альбрехт. – Вот скажи, зачем капитану нужны еще такие случаи с тобой? Ведь у него скоро и матросов не останется. Ты только посмотри, что почти все перевязанные ходят. Все, давай забудем.

Я так и держала этот кинжал у себя в руках. Конечно, мои мысли были далеко не о селекции. Повторю весь этот материал с Джеймсом.

– Вы все учите? – в комнату ворвался Гештальтский – в его репертуаре.

– Тебя учили стучаться? – недовольна ответила я на его присутствие.

– Гещтальтский! Вот тебе как раз-таки и надо сидеть здесь вместо Аннет! Будешь потом у нее учиться, я от тебя откажусь!

– Да что вы начинаете, профессор! Всю эту теорию я знаю, мне практика нужна! Вот Аннет закончит первые учебники, так сразу и начну с ней повторять углубленные темы, – по-детски защитил себя он.

– Так чего ты ворвался? Семена все перебрал? – раздраженно обратился Вассейдаун.

– Семена… Да нет… Дело в том, что я тут подумал и…

– Что ты сделал? Подумал? Я не ослышался? – съязвил профессор. Я просто молчала и наблюдала.

– Да что вы в самом-то деле! Я же помочь хочу нашей новой ученице! – недовольно продолжил ученик.

– Ну? – заинтересовалась я. – Говори!

– Аннет, знаешь ли ты, что завтра…

– Знаю я! Дальше-то что?

– Ну так предлагаю тебе взять меня в напарники! – весело предложил Гештальтский.

– Что ты несешь? Выпил? – почему-то резко спросил профессор.

– Ни капли с того дня, как нашла незнакомка стала очень даже знакомой с нами…

– А к чему такая щедрость? Если ты хочешь меня убить, так делай это сейчас! Значит затащишь в какой-то трюм и все! Удобно, однако, – со смехом ответила я на его предложение, а где-то внутри что-то кольнуло.

– Да что вы сговорились в самом деле!

– К чему такая щедрость? – в один голос произнесли мы с профессором.

– Никакой щедрости! Мне надоело тебя спасать. Мне нужен тоже отдых, – просто ответил Гештальтский.

– Ну раз вам, бездельнику, нужен отдых, то, конечно присоединяйтесь к моей компании, – согласилась я.

– Идет!

– Спасибо, – чуть помолчала и добавила, – правда.

Гещтальтский опешил от такой реплики. Он просто улыбнулся как улыбаются дети: искренне.

Конечно, я была не против такой услуги. Это бы облегчило мне работу и обеспечило хоть какую-то, но защиту! Джеймс уже спасал меня пару раз, так почему бы не побыть ему защитником на постоянной основе? Мне он нравился. Нет, не как парень, но с ним было просто… Смешно! Временами он был, безусловно, врединой или говорил такое! Но это все всегда в шутку, с доброй подачи и, наверное, намерениями… Одним словом: хороший малой. Его веселость – это что-то удивительное. Как ему это удается? Всегда с хорошим настроением! Всегда с шутками. Не сказать, что дурак или разгильдяй. Да, была в нем какая-то потаенная развязность. Может быть это было просто первым впечатлением и поэтому так глубоко засело у меня в голове? По крайней мере, сейчас я не наблюдала его эту черту. Возможно придуманную мною. Эх… Хотелось бы увидеть его серьезность. Она существует ли? Помню в ту ночь, когда я так желала покончить с собой, я увидела, возможно увидела эту серьезность, какой-то испуг, но не детский, а… Взрослый… Какой он, когда серьезный? Какие у него мысли? Есть ли мысли о будущем? Интересно, что он думает обо мне? Как он воспринимает меня? Как сумасшедшую или … Или нормальную? Узнаю ли я когда-нибудь это?

Пока я была погружена в свои мысли, профессор и его ученик беседовали о предстоящей остановки в Марокко. Что? Марокко? Мы будем в Марокко?

– Ох, желал бы я попробовать там пряности! Так невообразимые ароматы и сочетания еды! – сладко говорил Джеймс.

– Да ты уже, не бойсь, все деньги потратил. Так что даже не мечтай – с зевком ответил Альбрехт.

– Мы, что, остановимся в Марокко? Это так! Так! Здорово это так! Это же первая страна, да первое мое путешествие! Первый глоток воздуха чего-то неизвестного. Марокко, Ма-ро-ккооо, – начала напевать я с огромной улыбкой на лице. Впервые за долгое время…

– Боюсь тебя расстроить, Аннет, но вряд ли тебя выпустят из этого корабля, а если и выпустят, то оставят там же, – осадил меня профессор.

– Ну как же? – огорченно спросила я.

– Профессор прав, – вклинился Джеймс. – Тебя наверно при первой возможности оставят где-нибудь, поэтому даже не выходи за борт этого корабля. Даже с нами! – впервые предостерег меня Гештальтский. – Тебе бы в целом не попадаться на глаза капитану в течение недели этой.

– Так что же, мы уже на этой недели прибудем туда? Я даже потеряла счет дням, а вы как следите? – с недоумением спросила я.

– Календарь! – ответили они разом.

– И ты, Гештальтский, ведешь календарь?

– Конечно! Надо же готовиться к остановкам. А то этот корабль уже изрядно надоел.

– И вправду, надоел. Уже хочется в Лондон, – медленно протягивал профессор. – Не в том я уже возрасте, чтобы так долго путешествовать, уже зевая закончил Вассейдаун.

– Да, не в том, – подтвердил Джеймс и тоже зевнул.

Я же просто вздохнула. Первое место назначение, первой кусочек свободы и… Ничего… Забудь, Аннет.

Мы разошлись по каютам. Я легла в свою постель и долго ворочилась. Джеймс же храпел после того, как только коснулся подушки. Как он это делает? Ведь с утра встает позже меня, а дел ровно столько, что устать просто уж нельзя. Как же мне уснуть? Я все думала о Марокко. Страна пряностей… Страна волшебства. Да, признаю, я знаю немного об этой стране, чтобы упиваться из-за проходящей мимо меня возможности. Но все же! Досадно. Интересно, что делают родители? Схватились ли меня? Представляю разъяренное лицо отца! Ха-ха-ха, я все отдала, чтобы просто посмотреть на этот скандал! Хотя нет. Я не хочу туда возвращаться. Нет. Никогда. Я быстро отогнала надвигающиеся тучи моей прошлой жизни и продолжила размышлять о Марокко, о кинжале и о капитане. Спит ли он? Что он думает обо мне? Зачем просил профессора не говорить об этом? Мысль… Другая.. Пятая… Кошмар прошедших недель на корабле и… Не могу. Вот я не могу заснуть совсем. Хотя устала. Обо всем передумала. Сколько времени прошло? Час? Два ли? Одно было стабильно: храп Джеймса. Ужасно громкий храп. Я пыталась погрузиться в объятья ночи, снов и даже кошмаров, но этот храп! Или моя перевозбужденность виновата? Сон не шел ко мне. Ну, Джеймс!

Я резко встала с кровати и подошла к спящему Джеймсу. Спит как младенец! Пора это исправить. Коварно? Определенно! А что делать? Мне не спиться… Когда ты стала такой эгоисткой? Я немного повременила с желанием разбудить Джеймса и пойти смотреть на ночное небо. Взвесила все за и против. Подумала о том, что завтра рано вставать и начинать готовить. А какой толк, если ты все равно не заснешь? Буду будить! Одной я больше не хочу никуда выходить. Хватит с меня кошмарных приключений иначе так и не доплыву до Марокко, что уж говорить о Лондоне! Да, Лондон… Прекрасный Лондон! Или ужасный Лондон? Скоро познаешь его, милая Аннет.

– Джеймс… – тихо и спокойно начала я.

Ноль ответа. Храп продолжился.

– Гештальтский! – мой голос становился чуть громче, а его храп все продолжался.

Ну, как так спать-то?

– Джеймс Гештальтский! Вставай! – уже во весь голос крикнула я ему.

Что ж такое… Он все храпел. Я перешла к крайним мерам: к физическим! Я вернулась обратно к своей кровати, ловким движением руки взяла подушку и (заметьте, не со всей силы, хотя могла бы!) кинула в него. Храп прекратился. Тишина. Но ответа я не услышала. Быстрее настанет рассвет, чем он пробудится. Неужели выпил?

– Джеймс! – крикнула я.

– Не выучил, эээ вычииил я, – пробормотал он в ответ.

Мое терпение лопнула. Я и так была немного приподнята, так теперь еще и раздражена. Сбежать с дому смогла, а разбудить парня не может! Я решила толкнуть его легонько рукой. Только я схватила его за локоть, как он внезапно второй рукой вывернул мою при этом мгновенно встав на ноги. Я почувствовала сильную боль и закричала:

– Дурак! Отпусти меня, – все негодование уместилось в эти три слова.

– Ты с ума сошла? – крикнул он мне в ответ. Было такое ощущение, что мы стоим на противоположных берегах и пытаемся докричаться друг до друга. – Ты зачем меня по ночам трогаешь? Это как понимать? Это уму непостижимо! – со всей раздраженностью процедил он сквозь зубы. – Это как! Это… Это ненормально, Аннет! Я скоро сам буду ножи и кинжалы иметь при себе от таких как ты! Как тебе в голову такое взбрело?

– Джеймс! – хотела начать я, но его было не остановить.

– Мы же договорились, что если изучаешь сама, то с утра я тебе объясню всееее, что непонятно. Клялся же даже! Ты опять за стар…

– Джеймс, – повторила я.

– Уму непостижимо! Я скоро спать перестану нормально по ночам из-за тебя. Твои ночные приступы не знаю чего уже вот тут у меня, ну как так, Аннет! Хватит уже трогать меня по ночам и будить! – разгоряченно жаловался он. Накопилось наверное…

– Джеймс, пошли на небо смотреть, – резко сказала я, не чувствуя себя виноватой или пристыженной.

Он опешил. Опять.

– Небо? – уже шепотом спросил он.

– Да, – также ответила я.

– Какое к черту небо?

– Как какое? Уверена, оно самое, что ни на есть красивое, – заговорщицки промолвила я.

– Бесполезно… – вынес вердикт он.

– Пожалуйста, – попросила я.

– Ты издеваешься? Какое небо? Тебе разве завтра не надо с утра готовить на всех? И мне, между прочим, тоже? – уже сонно спрашивал он.

– Надо.

– Так почему ты не спишь? И мне не даешь?

– Не хочется. Я говорю тебе, страшно мне идти одной туда. Ты же знаешь, что приключения на корабле – это ужасно.

– А еще ужасно то, что ты не даешь мне спать! Причем не в первый раз, – чуть помедлил и продолжил. – Наверное и не в последний раз.

– Окажи услугу, – прошептала тихо я.

– Какую? – недовольно спросил он.

– Пошли смотреть на небо.

– Ты точно издеваешься, – глубоко и тяжело вздохнул он, думая, что бесполезно бороться со мной, да и сон после таких изречений точно пропал.

– Идем?

– Последний раз. Потом будешь ходить одна. Ни за что не встану больше. Буду жаловаться Альбрехту.

– А я на тебя за то, что объясняешь плохо и неправильно, – солгала я.

– Ты еще такое говоришь!

– Идем?

– Идем.

Мы поднялись наверх. Свежий холодный воздух дунул нам прямо в лицо. Я окунулась в этот аромат ночи и моря. Я чувствовала его на своих губах, волосах, – на всем. Он будто обволакивал меня своей нежностью. Аромат ночи… Аромат свободы и морских скитаний. Как будто Посейдон окутывал меня своей безмерной стихией, которая так нравилась мне. В которую я была влюблена. В которой я была готова тонуть раз за разом, чувствуя, что жива… Наполнена… Свободна. Наконец-то.

Мы застыли в ночной мантии волшебства. Джеймс чувствовал то же самое, что чувствовала я: необыкновенную свободу и тихое до странности моря. Как будто мир остановился. Остановился корабль и, уверена, наши сердца. Я чувствовала его дыхание. Я чувствовала дыхание ночи. Я чувствовала свое дыхание. Такое размеренное, спокойное… Свободное. Это волшебно. Ночь волшебна. Мне было не страшно. Я была не одна.

– Джеймс, ты чувствуешь? – еле слышно спросила я.

– Да… Необъятная ночь и вкус свободы? – прошептал он в ответ.

– Теперь ты не злишься на меня?

– Нет, тихо.

Я замолкла и наслаждалась моментом. Редким моментом свободы и некой беззаботности. Как это чудесно! Чудесно дышать полной грудью! Быть здесь… Быть сейчас… Быть храброй! Это волшебство, которое дается не каждому. Эта сила, которая познается никакими науками, учеными, гипотезами и испытаниями. Это ты и мир. Ты и ночь. Ты и только ты. С собой. Здесь. И. Сейчас. Не это ли любовь? Такое непонятное, страшное и нежное слово? Любовь к тому, что ты здесь. Что ты чувствуешь и ощущаешь. Я готова любить этот мир за такие моменты! Я готова бороться за это! Погибать, восставать, погибать и еще раз падать! Еще и еще, еще и еще, до слез, до боли! Да! Я добровольно говорю «да»! Потому что это то, ради чего я живу. Существую. Я готова бороться за это чувство. Я вдохнула аромат морской соли и холода, согревающего мое сердце и душу. Сколько будет у меня таких моментов? Буду ли они? Может завтра я уже умру, позабыв обо всех страданиях и наслаждениях? Да пусть будет оно так! Это неважно. Я чувствую и дышу. Мне этого достаточно. Я дышу… Я упиваюсь этой ночью, этой желанной свободой.

Я подняла глаза к небу. Такое же необъятное… Такое же всесильное и до невозможности прекрасное. Звезды на нем сияли как самые ярки искры в глазах. Как сияют от счастья, свободы, любви. Я тоже сияла. Я запрокинула голову еще сильнее, закрыв глаза.

– Спасибо, – сказала я вслух.

– Ты кому? – с замиранием сердца спросил Джеймс, наверняка взглянув на меня с осторожностью.

– Не знаю… Себе? Небу? Миру? Тебе? Или целой Вселенной?

Пауза. Долгая и прекрасная пауза. Молчание, которое не хочется прерывать. Все бессмысленно.

– Я благодарна, что дышу полной грудью, Джеймс. Может первый или второй раз… Ты просто не представляешь.

– Представляю… – медленно ответил он.

Пауза.

– Знаешь, я этого так желала. Всю жизнь.

– Какие у тебя простые желания, – отметил он, улыбаясь.

Я открыла глаза и посмотрела в его.

– Зачем усложнять? К чему все это? Здесь и сейчас. Лови, живи, люби и чувствуй.

– Звучит как заклятье.

– Заклятье счастливых, – слегка улыбнулась я и взглянула на него снова. – Это прекрасно. Я обожаю ночь, ее влияние, ее…

– Ее ощущения, – закончил он за меня.

– Да! – подтвердила я.

Я думала: спросить или не спросить его. Такой момент подходящий. Любопытство взяло верх!

– Джеймс, а почему ты здесь?

Он удивленно посмотрел на меня, думая действительно ли я сумасшедшая или нет.

– Ты сама меня приволокла, – сконфуженно ответил он.

Вот умеет он все испортить. При чем здесь это?

– Да я не про сейчас. Я про твое место здесь. Почему ты решился отправиться в такое дальнее, нелегкое путешествие?

– А, ты про это, – облегченно произнес он.

Пауза. Молчание, которое хочется прервать, но я упорно ждала. Он не хотел отвечать на этот вопрос. Почему? Тайна? Личное? Страшное прошлое? Неразделенная любовь? Что? Что же? Почему он молчит? О чем он думает? Я бы сейчас бы это все выпалила на одном издыхании, но я держала себя. Терпение. Только терпение и человек сам тебе откроется. Жди. Я еще раз взглянула на него. Он о чем-то размышлял. Взвешивал свой будущий ответ. Мне это показалось странным. Что-то ужасное?

– Аннет… – начал он.

– Если ты не хочешь говорить, ты так и скажи. Я пойму, – спокойно закончила я за него.

– Да нет, дело не в этом. Как бы странно это не звучало, но в первую очередь я химик. Бывший я бы сказал, – он тут же звонко рассмеялся, будто не веря своим словам.

– Что? – не поверила я. – Химик? Ты химик? – как-то грубо спросила я, смеясь.

– Вот поэтому я и не хочу говорить, – обиженно воскликнул он.

Мои слова показались обидными для него. Но что я могла поделать с собой, если он ведет себя как настоящий разгильдяй! Ну какой же он химик?

– Но, – я не находила слов. – Хорошо, допустим, что…

– Ты еще допускаешь? – прервал он.

– …Что ты химик, но что ты делаешь здесь? Зачем тебе селекция? Почему ты все-таки отправился в такое путешествие? – у меня было много вопросов, на которые я жаждала найти ответ. Но Джеймс отвечал неохотно.

– Ну зачем тебе это надо знать? – резко сменив тон, угрюмо спросил Джеймс.

Я не нашла, что ответить ему. Действительно зачем?

– Твой выбор, – все, что я могла придумать в ответ.

Мы замолчали. Мне не понравился его тон. Что это такое? Никогда прежде я не замечала в нем такой… Такой… Грубости что ли… Сейчас я хотела вернуться в каюту и забыть про то, что мы сейчас говорили. Мне стало неловко. Какое-то замешательство было внутри меня. Надо просто избавиться от этого послевкусия. Надо.

Мы стояли еще несколько минут. Звезды начали исчезать одна за другой, кажется, настает новый день. Уже? Неужели? Пора ложиться спать, хотя, что толку-то? Все равно, я уверена, вставать не больше чем через час-два.

– Джей…

– Ну хорошо, – внезапно перебил меня он. Меня просто отправил отец. Ну вот я закончил свой химический факультет, а что дальше? Работать, признаюсь тебе честно, мне не хотелось. Кто хочет работать, когда молод и когда есть целое состояние, да и в принципе, если твой отец уж больно обеспеченный? Я был и есть молодой! Да, мне стыдно признаваться, но все же… Все же! Мне хотелось свободы, светские вечера, ночные посиделки, алкоголь! Это звучит прекрасно, – как-то горько закончил Гештальтский.

– Вечера? Алкоголь? Прекрасно? – недоуменно переспросила я. Я не понимала этого никогда. В чем смысл? В чем толк? Каждый вечер одно и тоже. Да если у тебя есть целое состояние! – Но как же так? У тебя есть целое состояние! Ты можешь отправиться хоть на край света! Ты можешь изобрести что-то уму непостижимое! – горячо начала я. – Ты можешь… Можешь найти лекарство, создать его, помочь людям! У тебя есть доступ к сокровищам этого материального мира! У тебя есть возможность изучить другой язык! У тебя есть столько возможностей, но ты просиживаешь эти возможности здесь, на корабле, занимаясь тем, да даже не занимаясь! – недовольно закончила я. – Джеймс, у меня нет слов… Я тебя никогда не пойму.

Он грустно улыбнулся. В его глазах было что-то наподобие боли. Или отчаяния? Или… Не знаю, но что-то было глубоко внутри него самого, что он явно пытался прятать от меня. Но опять же зачем?

– У нас разные взгляды. Это нормально, – размеренно протянул он.

Мне не нравилось. Когда он так говорил. Размеренно. Вальяжно. Чувствовалась какая-то фальшь.

– Да, у нас разные взгляды. Да что уж! У нас-то жизни-то разные. Причем совершенно! Знаешь, наверно ты избалован, – заключила я.

– Избалован? – рассмеялся он.

– Определенно! – воскликнула я и продолжила: – Вот пожил бы ты той жизнью, которой жила я! Тогда бы понял, что ты полный дурак, – зло сказала я.

Мне было просто обидно. Кому-то достается такой шанс, шансы! А пользоваться ими умеют единицы. Почему так?

– Я тебя осажу, – впервые серьезно сказал он. – Ты ведь даже не знаешь и половину моего пути, чтобы так судить! Да ты и никакого права не имеешь даже так говорить. Мы знакомы всего лишь ничего, а ты уже называешь меня дураком. Это нечестно, согласись, – он ждал ответа.

Я его задела. Сильно задела. Оправданий мне нет, это безусловно, но признавать свою неправоту мне было тяжело, ведь именно такое впечатление он производит на меня! Нет, я не оправдываюсь в целом (да даже, если и так!). Это тяжело – согласиться.

– Не могу, Джеймс, – строго ответила я.

– Ну конечно! Ты же одна такая! – сказал он, посмотрев на меня с отчетливым огнем в глазах. Я даже испугалась. Нет, это тебе не побои с матросами один на один, но такое чувство, что… Что это похуже. Похуже, когда человек смотрит на тебя так. Я взглянула в его глаза еще раз, пытаясь понять, что там за ними скрывается, пытаясь взглянуть в самую даль. Огонь, только огонь я смогла увидеть в них. Огонь. Не дающий понять мне, что за ним. Огонь, защищающий его мысли, душу от меня. Но зачем? К чему он? Неужели для него начатая мною тема слишком больна?

– Знаешь, – я с вызовом взглянула на него в ответ, – мы никогда не поймем друг друга и это чистая правда. – Я продолжала смотреть ему в глаза. – И знаешь, что самое важное? – с напором спросила я.

– Что же? – также с силой ответил он, не отрывая глаз.