VIP

Морис Фернан оказался крепким приземистым человеком с живым смышленым лицом. Он сидел в стеклянном офис-боксе в полной полицейской форме, повесив китель на спинку стула и распустив галстук. Ремни наплечной кобуры обтягивали его широкую грудь, из кобуры торчала рукоять «Беретты», на ремне висели наручники. Он был всего года на три старше Игоря, это сразу расположило их друг к другу, они быстро перешли на «ты». Фернан показал московскому коллеге видеозапись двух допросов Хасана Эль-Мюрида, которые он успел провести в тюрьме Сент-Анн. Араб был прекрасно сложен, с красивым лицом эллинского типа. Сильно нервничал, но твердил, что не собирался нападать на Лежнёва, только хотел потребовать, чтобы он не преследовал его женщину. Но Лежнёв первый ударил его в лицо, после этого ему ничего не оставалось, как схватиться за нож. В доказательство демонстрировал синяк под глазом. На вопросы, кто эта женщина, отвечать отказался. Она занимает высокое положение в обществе, он не может её компрометировать. Трёхчасовые допросы ничего не дали.

– Врёт? – спросил Игорь.

– Конечно, врёт. Типичная попытка ограбления. Но не того напал, этот Лежнёв оказался малый не промах.

– Есть у вас на Хасана что-нибудь?

– Ничего серьезного. Однажды прихватили на торговле наркотой, но доказать не удалось, выкрутился. Вообще-то он жиголо. Цепляет на пляже и в барах богатых туристок. Американок и немок. Русские тоже попадаются. А что? Молодой, красавчик. Находятся любительницы, платят. Но это не преступление. Теперь не выкрутится. Вооруженное нападение, получит лет пять.

У Игоря была мысль попросить инспектора разрешить ему допросить араба, но он понял, что это ничего не даст. Хасан будет твердить то же, что и Фернану, этим и кончится. Азартное возбуждение, с которым Игорь летел в Марсель, сменилось унынием и досадой.

– Ты к нам надолго? – спросил Морис.

– Нет. Мне больше нечего здесь делать.

– А зачем прилетал?

– Продемонстрировать нашу заинтересованность в поимке Лежнёва. И поговорить с тобой. Программа выполнена.

– Задержись на пару дней, покажу тебе Марсель, – гостеприимно предложил инспектор. – Это замечательный город, моя семья живёт здесь уже триста лет. А ты покажешь мне Москву, если я туда когда-нибудь попаду. Увидишь замок Иф. Тот, где сидел Дантес. Есть такой знаменитый роман «Граф Монте Кристо». Не читал?

– Читал ещё в детстве. Потом не раз перечитывал. И замок Иф хорошо себе представляю.

– Представлять не то. Увидеть своими глазами совсем другое.

– Лучше покажи мне бар Le Grand Marin, – попросил Игорь. – Тот, возле которого Хасан напал на Лежнёва.

– О*кей. Только скажу начальству, что меня сегодня не будет. Сопровождаю коллегу из Москвы, укрепляю международное сотрудничество. А это очень, очень важное дело.

Минут через двадцать маленький двухдверный «ситроен» инспектора припарковался на тихой rue Sainte на пустой площадке возле бара Le Grand Marin.

– Вот здесь это и произошло, – объяснил Фернан. – Твой парень вышел из бара, остановился закурить, тут араб на него и напал.

Игорь осмотрелся и с сомнением покачал головой:

– Не очень удачное место для ограбления, просматривается насквозь.

– Это сейчас, ночью здесь темно. И огни бара слепят.

– Зайдём? – предложил Игорь.

– Нет, коллега, этот бар мне не по карману.

– О чём ты говоришь, Морис? Я приглашаю.

– Ну, если ты сын миллионера…

Бар был отделан с вызывающей роскошью. Длинная стойка из красного дерева с мягкими кожаными табуретами. С десяток столиков с креслами оригинального дизайна, старинные морские гравюры на стенах. Обслуга в одежде, стилизованной под форму моряков. Бармен был похож на капитана, молоденькие официантки на юнг. За спиной бармена, занятого тем же, чем занимаются бармены всего мира, когда нет посетителей – доведением бокалов до невероятного блеска, сиял зеркальный стеллаж с сотнями самых разных бутылок, собранных со всего мира. В баре были еще залы, но Игорь и Морис остались в этом, устроились за столиком неподалеку от стойки. В это время народу было немного, негромкая музыка не мешала, здесь можно было спокойно поговорить.

– Что будем пить? Виски? – спросил Игорь.

– Да ты что? – удивился Фернан. – Рано для виски. В Москве пьют виски в два часа дня?

– В Москве пьют виски в любое время. Когда оно есть. Шампанское?

– Шампанское ты будешь пить в Шампани или Пьемонте. Пино Гри Домен Марсель Дайс, – сделал Фернан заказ юнге. – Такое вино есть только у нас в Марселе.

Вино было торжественно доставлено в серебряном ведерке со льдом. Официантка разлила его по высоким бокалам и пожелала господам приятно провести время.

– За знакомство! – предложил Морис, а потом ревниво поинтересовался. – Ну как?

– Очень хорошо, – оценил Игорь. – Но я небольшой знаток вин.

– Вы, русские, ничего не понимаете в винах и в женщинах, – с сочувствием обобщил француз и начал с большим знанием предмета объяснять, чем именно ценится Пино Гри Домен Марсель Дайс. Игорь слушал, не перебивая, а сам думал, как бы получше перейти к делу.

– Так ты считаешь, что Хасан будет стоять на своём? – спросил он, воспользовавшись паузой в разговоре. – Что это было не ограбление, а ревность?

– А что ему остаётся? – пожал плечами Фернан. – Я не понял, тебя кто интересует – Лежнёв или этот араб?

– Оба. Но Лёжневым плотно занимается ваша полиция, тут я спокоен. А к арабу есть вопросы.

– Какие?

– Если Лежнёв не случайно попался ему на глаза, кто ему на него показал? Что это за таинственная женщина, если она реальность, а не выдумка?

– Не скажет.

– Это как спросить, – вспомнил Игорь Панкратова. – Ты не мог бы посадить меня к нему в камеру на пару дней? С сокамерниками люди бывают откровенными.

– Посадить тебя? К нему в камеру? – поразился Морис. – Как я тебя посажу? На каком основании? В России вы можете делать что хотите, а во Франции есть закон. Закон это закон!

«Да чего же вы законопослушные! – с раздражением подумал Игорь. – Сами небось обходите закон, когда нужно!»

Настроение у него окончательно испортилось. Вот и слетал. С таким же успехом мог бы сидеть в Москве. Потомок аланов, блин. Которые никогда не сдаются.

«Ладно, будет тебе закон!» – решился Игорь.

– А если я нарушу закон?

– Это как? – не понял Морис.

– Например, устрою пьяный дебош в этом баре?

– С бутылки Пино Гри? – удивился инспектор.

– Можно взять ещё. Будет основание посадить меня к арабу?

– Тогда будет.

– Обещаешь?

– Обещаю, обещаю, – засмеялся Морис.

– Ловлю на слове, – сказал Игорь, поднимаясь и извлекая из серебряного ведерка недопитую бутылку замечательного марсельского вина.

– Эй, что ты делаешь? – насторожился Фернан.

– Устраиваю дебош.

С этими словами Игорь размахнулся и метнул бутылку, как гранату, в сверкающий зеркальный стеллаж за стойкой бара. Зазвенели стекла, по полкам полилось содержимое драгоценной коллекции. Бармен юркнул под стойку, юнги прыснули кто куда, посетители бара испуганно вскочили с мест. Игорь обернулся к Морису:

– Исполняйте свой долг, инспектор.

– Вы, русские, психи! Руки! – рявкнул Фернан.

На запястьях Игоря защелкнулись наручники, и уже к вечеру этого дня после тягомотных процедур оформления, фотографирования, дактилоскопирования, медосмотра и санобработки хмурый контролёр провёл его по коридорам тюрьмы Сент-Анн и втолкнул в камеру, по которой затравленным молодым зверем метался Хасан Эль-Мюрид.

VII

При появлении нового заключенного араб забился в угол и настороженно смотрел оттуда большими влажными глазами цвета зрелой маслины. Не обращая на него внимания, Игорь разложил на койке тюфяк, застелил простыни, которые выдали ему скрепленными пломбой, как в российских плацкартах, умылся в туалете, отделенном от камеры прозрачной шторой, вежливо сказал: «Бон суар». С наслаждением растянулся на койке и неожиданно для себя сразу заснул здоровым сном человека, которому выпал длинный нелегкий день.

Проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Камера была освещена тусклым синим светом, над ним нависало темное лицо араба.

– Проснись, приятель, – повторял он. – Проснись, нужно поговорить.

– Какого черта? – возмутился Игорь. – Завтра поговорим.

– Не успеем. За что тебя взяли?

– Тебе какое дело? Перебрал, устроил дебош в баре.

– Вот! Выпустят до суда под залог. Ты не француз, французы так не говорят. Итальянец? Испанец?

– Русский.

– Это хорошо, – почему-то обрадовался араб. – Ты меня поймёшь.

Игорь сел на койке, недовольно кивнул:

– Давай, говори.

– Ты кого-нибудь любил?

– Ты что, шутишь? Нашел когда говорить о любви!

– Не шучу. Для меня это очень важно. Ты когда-нибудь любил – до безумия, до потери себя? Так, что тебя нет, а есть только она?

– Парень, у тебя поехала крыша.

– Что значит поехала крыша?

– Так у нас говорят. Ты спятил.

– Да-да, спятил. И счастлив. Я никогда не был таким счастливым. И никогда не был таким несчастным.

– Ну-ну, продолжай. Почему?

– Я не смог выполнить её просьбу. Очень простую. Она попросила меня серьезно поговорить с человеком, который её доставал, Чтобы он оставил её в покое. А я облажался, затеял с ним драку.

– Хватит вешать мне лапшу на уши, – оборвал Игорь. – Ты хотел ограбить какого-то малого, а он оказался проворней тебя. Мне об этом рассказали в канцелярии тюрьмы.

– Я говорю правду! – запротестовал араб. – Клянусь Аллахом!

– Тебя как звать?

– Хасан.

– Вот что, Хасан. Если ты нуждаешься в отпущении грехов, тебе нужен мулла. А я православный. И на роль муллы не гожусь.

– Мне нужен ты. Только ты можешь мне помочь.

– Приятель, ты меня достал. Говори толком или иди к чёрту. Что нужно сделать?

– Скажи ей, что я люблю её больше жизни. Как только выйду отсюда, убью этого подонка. Так и скажи.

– Ты выйдешь отсюда лет через пять.

– Пусть! Всё равно выполню её просьбу.

– Она твоя любовница?

– Нет, что ты! – ужаснулся Хасан. – Я об этом даже подумать не могу! Она святая. У меня было много женщин, но я даже представить себе не мог, что такие бывают!

– Давай-ка по порядку. Когда вы познакомились?

– Две недели назад.

– Где?

– На пляже Прадо. Она только посмотрела на меня и я понял: всё, я пропал. Ты бы видел её глаза. Огромные зеленые озера, в них можно утонуть.

– Давай без лирики. Как ты узнал, кого нужно замочить?

– Она мне его показала. Издали. Он часто бывал в баре Le Grand Marin.

– Как её найти?

– Она живёт в отеле Холидей Инн, это возле Старого порта.

– Имя?

Араб замялся.

– Звать-то её как? – повторил Игорь.

– Нет, не могу сказать. Ты случайно проговоришься, попадёт в газеты.

– Как же я её узнаю?

– Это очень просто, – оживился Хасан. – Она по утрам спускается в холл. Ты её сразу узнаешь. Золотые волосы, зеленые глаза…

– Слышал, слышал. Как озера. В которых можно утонуть. Ты хочешь, чтобы я заглядывал всем женщинам в лицо и смотрел, какие у них глаза? Я от тебя уже угорел. Говоришь имя?

– Не могу, – со вздохом сказал Хасан.

– Тогда спокойной ночи.

Но заснуть долго не удавалось. Мешал синий свет, мешал араб, тенью скользивший от стены к стене. Но больше всего мешали мысли.

Он почти не сомневался, что случайно вышел на след Ирины Керженцевой. Хасан оказался для неё легкой добычей. Какими же дьявольскими чарами обладает эта женщина, на раз подчиняющая мужчин своей воле? Солидный бизнесмен уходит из семьи. Молодой офицер забывает про долг и честь. Мальчишка-араб берет нож и идёт убивать незнакомого человека. Непостижимо. Вот и подумаешь, не прав ли был Панкратов, когда сказал, что ему повезло не увидеть этого таинственного жирафа. Таинственного и жуткого. Как заглянуть в бездну.

Игорь Касаев в самых общих чертах представлял себе своё будущее. Женится на скромной осетинской девушке из хорошей семьи, обзаведется детьми, лучше бы двумя сыновьями и двумя дочерями. Со временем уволится из Интерпола и войдёт в бизнес отца, а потом, возможно, возглавит холдинг. Предопределенность жизни всегда казалась ему естественной, нормой. Но сейчас он подумал, что уподобляется мореплавателю, просчитывающему маршрут без учета штормов, которые ждут его на пути. А вдруг возникнет в его жизни такое вот золотоволосое чудо с зелеными глазами, глубокими, как озера, и все расчёты пойдут насмарку? Кажется, Одиссей велел привязывать себя к мачте, чтобы не ринуться на губительный зов сирен. А тянуло, неудержимо тянуло.

С этими мыслями он и заснул.

Утром загремел ключ в замке, контролёр приказал:

– Касаев, к начальнику тюрьмы.

Хасан, за всю ночь не сомкнувший глаз, негромко сказал:

– Ирэн. Её зовут Ирэн.

– Зачем мне имя? Фамилия?

– Де Бюсси. Ирэн де Бюсси. Сделаешь что я просил?

– Постараюсь.

Кабинет начальника тюрьмы находился в отдельном здании. Пока шли к нему, Игорь с любопытством осматривался. Тюрьма Сент-Анн ничем не напоминала Лефортово или Бутырку. Если бы не высокие бетонные стены со спиралью Бруно и вооруженной охраной, и не подумаешь, что это тюрьма. Корпуса окрашены в веселенький желтый цвет, во дворе много зелени, стадион с баскетбольными площадками. Игорь даже слегка пожалел, что ему не удалось поближе познакомиться с этим французским пеницитарным учреждением. И похоже, что не удастся.

В кабинете начальника тюрьмы его ждал инспектор Фернан, затянутый в полицейскую форму, мрачный, как грозовая туча. Начальник, похожий на знаменитого французского комика Луи де Фюнеса, но тоже хмурый, положил перед Игорем пакет из плотной желтой бумаги. В нём были его бумажник, мобильный телефон, ключи от машины и московской квартиры.

– Проверьте, всё ли на месте.

– Всё на месте. Что это значит?

– Распоряжение помощника комиссара. Вы свободны. Инспектор Фернан, передаю этого господина под вашу ответственность. Месье Касаев, надеюсь никогда больше вас не увидеть.

– На выход, коллега, – скомандовал Фернан.

У ворот тюрьмы был припаркован его «ситроен». Фернан посадил Игоря на заднее сиденье и заблокировал переднюю пассажирскую дверцу. Объяснил:

– Это чтобы ты не сбежал.

– Куда мы едем? – спросил Игорь.

– В аэропорт. Мне приказано посадить тебя на первый московский рейс и не уходить, пока самолёт не взлетит.

– Морис, что происходит? Можешь сказать?

– Я получил от начальства мощный втык. Вот что происходит. Скажи спасибо, что дело удалось замять. В интересах международного сотрудничества между нашими странами. Ну ты и кадр! Мне говорили, что русские ненормальные. Но не до такой же степени!

– Я не русский, я осетин, – поправил Игорь.

– Осетины разве не русские?

– Не совсем. Как у вас корсиканцы. Французы, но не совсем.

– Тогда понятно, тогда всё понятно, – с мрачным сарказмом покивал Фернан. – Что же ты сразу не сказал? Если осетин как корсиканец, тогда нет вопросов, им законы не писаны. Вот поэтому Россия в жопе. И останется там, пока вы не научитесь уважать закон!

– Мне очень жаль, Морис, что так получилось, – искренне покаялся Игорь. – Но у меня не было другого выхода, позарез нужно было поговорить с арабом. А хозяину бара я заплачу.

– Забудь, у него нет претензий.

– Вот как? Почему?

– Договорились. Мы закрываем глаза на его грешки с налогами, а он забывает об этом случае.

– Даже не знаю, чем я могу тебя отблагодарить.

– Тем, что будешь смирно сидеть до самолёта. Где твой багаж?

Никакого багажа у Игоря не было, он вылетел из Москвы совсем налегке, а в отеле, где он провёл первую ночь, осталась только его зубная щетка. Но он сказал:

– В отеле Холидей Инн.

– Холидей Инн? Да там самый дешевый сьют стоит триста евро! Неплохо живут русские полицейские! – прокомментировал Фернан.

Он подогнал машину к отелю, выпустил пассажира и вошел за ним в холл, так что создавалось впечатление, что он конвоирует арестованного. Игоря это устраивало. Если Ирэн де Бюсси окажется Ириной Керженцевой, будет кому её задержать. Но ночной уверенности, что это она, уже не было. Мало ли в мире золотоволосых женщин с зелеными глазами, обладающими колдовской властью над мужчинами!

– Мадмуазель, могу я узнать, в каком номере остановилась мадам де Бюсси? – обратился он к служащей, сидевшей за стойкой рецепшена.

– Графиня выехала еще вчера.

– Графиня? – переспросил Игорь.

– Да, графиня. Вы не знали?

– Конечно, знал. Но между друзьями титулы как-то не приняты. Она не сказала куда?

– Этого нам не говорят.

– Еще вопрос, мадмуазель. Сколько она здесь жила?

– Три недели, месье.

– Теперь я в твоём полном распоряжении, – обратился Игорь к Фернану.

– А багаж?

– Да какой там багаж. Зубная щетка и бритва.

– Опять ты что-то темнишь, – подозрительно сказал инспектор.

Всю дорогу до аэропорта он хмуро молчал, хотя Игорь чувствовал, что он о чем-то хочет спросить. И догадывался о чём. Когда объявили посадку на московский рейс, Фернан не выдержал:

– Ну, удалось тебе расколоть араба?

– Удалось. Это оказалось нетрудно.

– Что ты узнал?

– Ты очень удивишься, Морис, если я скажу, что Хасан на допросах говорил чистую правду?

– Думаешь, я поверю?

– Очень трудно поверить. Но это так. Счастливо, коллега. Приятно было познакомиться. Если окажешься в Москве, можешь устроить дебош в самом дорогом ресторане. И будем квиты.

С трапа Игорь оглянулся. Инспектор Фернан стоял на смотровой галерее и терпеливо ждал, когда самолёт взлетит. Начальство приказало, он ждёт. Французские полицейские народ очень дисциплинированный.

VIII

В Шереметьево Игорь забрал с платной стоянки свой «форд-фокус». Не заезжая домой, отправился к Панкратову, злясь на плотные пробки на Ленинградском шоссе и Тверской. А в Марселе никаких пробок не было.

– Быстро же ты обернулся! – удивился Панкратов.

Не ответив, Игорь прошел в комнату, где на письменном столе стоял включенный ноутбук Сергея Старостина, вывел его из режима ожидания и открыл электронную почту. Никаких новых сообщений не было, только старый мейл от Лежнёва, в котором он просил напомнить Ирэн о долге.

– Ничего нет, – разочарованно сказал Игорь.

– А чего ты ждал?

– Письма от Лежнёва. Он должен был отреагировать на араба. Не отреагировал. Значит, не смог. Он же ранен, потерял много крови. Отлеживается где-то в Марселе. Понимает, что его ищут.

– Или уже арестовали?

– Нет, я бы знал. Французская полиция такая же, как наша. Если не задержали по горячим следам, дело затянется неизвестно на сколько.

– Давай-ка всё по порядку, – попросил Панкратов. – Сварить тебе кофе?

– Не откажусь.

Пока он хозяйничал на кухне, Игорь думал, о чём нужно рассказать Панкратову, а о чём не стоит. Решил, что о том, как он оказался в одной камере с арабом, говорить не следует. Панкратов человек старой закалки, не поймёт. Или поймёт неправильно. Инспектор Фернан по дружбе посадил его на ночь к арабу. Вот и всё. А об остальном можно.

Панкратов слушал, не перебивая, он умел слушать. Когда Игорь закончил и взялся за остывающий кофе, немного подумал и уверенно сказал:

– Это она.

– Не она, – возразил Игорь. – Я тоже сначала решил, что она. Это в ночлежках можно назваться кем хочешь. А в дорогих отелях обязательно требуют паспорт. Ирэн де Бюссе не может быть Ириной Керженцевой.

– Может. В своё время я наводил справки. Граф Жан Батист де Бюссе – её первый муж, дипломат. Она тогда получила французское гражданство и паспорт на это имя. Наши законы двойное гражданство не запрещают. Не поощряют, но и не запрещают.

– Но они давно развелись.

– А паспорт она сохранила. Интерпол может сколько угодно искать Керженцеву и никогда не найдёт.

– В Риме же её арестовали, – напомнил Игорь. – Она была Керженцевой.

– Не прочувствовала ситуацию. Или не знала, что её ищут. Сейчас знает. В ордер Интерпола нужно внести Ирэн де Бюсси. Сделаешь?

Игорь даже поёжился, представив, как он будет обосновывать генерал-лейтенанту Сибирцеву это предложение. Придётся доложить о том, о чём докладывать очень не хотелось. Начальник Интерпола терпеть не мог самодеятельности. Сама поездка капитана Касаева в Марсель, им не санкционированная, вызовет его раздражение. И не отболтаешься тем, что летал туда для собственного удовольствия. «Ладно, как-нибудь выкручусь», – подумал Игорь и кивнул:

– Сделаю.

– Недаром ты съездил, – обобщил Панкратов. – Теперь мы твёрдо знаем, кто стоит за нападением на Лежнёва. От этого и будем танцевать.

– Надо же, я разошёлся с ней всего на один день! – подосадовал Игорь. – Почему она так поспешно уехала?

– Вероятно, узнала, что покушение не удалось.

– Откуда?

– Может, прочитала в газете. В городских газетах печатают криминальную хронику. Ладно, давай подумаем, как нам быть с Лежнёвым. У него-то нет ни малейших сомнений, кто навёл на него араба. Что он сделает, когда отлежится?

– Попытается её достать, – предположил Игорь. – И выкатить счёт.

– Как? Где она живёт, он не знает. Под каким именем, не знает. На его мейлы она не отвечала. А сейчас тем более не ответит. У него только один способ связаться с ней, вот этот, – кивнул Панкратов на ноутбук Сергея Старостина. – Но нам нет резона ждать, когда он оклемается. Попробуем ускорить события.

– Как?

– Узнаешь. Налей себе ещё кофе и не отвлекай меня минут двадцать.

Панкратов устроился за столом, положил перед собой лист бумаги и проверил, пишет ли шариковая ручка.

– Михаил Юрьевич, есть же комп! – удивился Игорь.

– Я привык по старинке. Не мешай.

Панкратов трудился над текстом старательно, как школьник. Зачеркивал фразы, вписывал другие. Перечитывал, снова поправлял. Наконец подсунул листок Игорю.

– Читай. Почерк у меня разборчивый.

Игорь прочитал:

«Поль, Ирэн узнала из марсельской вечерней газеты о неприятном происшествии с тобой. Она надеется, что ранение несерьезное и ты вскоре поправишься. У тебя может возникнуть мысль, что она имеет к нападению араба какое-то отношение. Это не так, произошло случайное стечение обстоятельств. Она помнит о своём долге и намерена вернуть тебе двести тысяч евро в ближайшее время, но не знает, каким образом это сделать. Если у тебя есть какие-то соображения по этому поводу, сообщи мне, а я передам ей. Серж».

– И вы думаете, что он поверит, что это написал Сергей? – спросил Игорь. – Михаил Юрьевич, молодежь так не пишет. Так пишут интеллигенты-филологи.

– Ты хочешь сказать – старпёры?

– Это сказали вы.

– Ну и нахал ты, Касаев. Никакого уважения к старшим. Ладно, садись на моё место и бери ручку. А я посмотрю, как пишет молодёжь.

Игорь справился с работой минут за полчаса. У него всё время было неприятное, царапающее чувство от того, что он пишет от лица погибшего друга. Будто с того света. Но он его отгонял. Так нужно. Письмо в его редакции получилось таким:

«Чувак, до нас дошёл слух, что ты попал в передрягу. А нечего таскаться по подозрительным барам. Ирэн готова вернуть тебе бабки, все двести штук. Как, чтобы не засветиться? Порадую тебя. Верховный суд отменил оправдательный приговор, ордер Интерпола на тебя продолжает действовать. Чао, чувак. Серж. А за малыша ты когда-нибудь получишь по морде».

– Зачем про малыша? – спросил Панкратов, внимательно прочитав текст.

– Чтобы он поверил, что писал Сергей. Об этом знал только он.

– Как по-французски будет «чувак»?

– Понятия не имею, во французским жаргоне я не копенгаген. Давайте поставим «мэн».

– Уверен, что нужно про Верховный суд?

– Он и так знает. Или узнает на сайте суда. Сейчас это не проблема для тех, кто интересуется. А он очень интересуется. Ну, годится?

– Лучше, чем у меня, – признал Панкратов. – Ладно, переводи.

Ещё через полчаса французский текст появился на мониторе.

– Отправляю?

– Отправляй.

Игорь вывел курсор на «Доставить» и щелкнул мышью. Через несколько секунд письмо достигло рыбацкого посёлка в восьмидесяти километрах от Марселя, где после ранения отлеживался Павел Лежнёв.

IX

Только чудо спасло Лежнёва от смерти. И мгновенная реакция пилота Формулы-1, которая сохранилась, хотя он не садился за руль болида почти десять лет. Он не знал, что заставило его оглянуться. Нож араба вошел не в печень, а рассек мышцы спины. Не успев еще ничего почувствовать, Павел врезал ему в глаз и только тогда схватился за рану. Боль обожгла, сквозь пальцы хлестала кровь. К нему кинулась какая-то молодая пара. Парень сорвал с себя футболку и пытался заткнуть рану, девушка звонила по 911. В машине скорой помощи Павел потерял сознание, очнулся в больнице.

– Тебе повезло, парень, – сказал хирург. – На пять сантиметров правее и тебя отвезли бы в морг. Сестра, укол обезболивающего и снотворного. Пусть спит.

Утром в палату пришел коренастый полицейский инспектор, записал показания. Лежнёв ничего не скрывал, что ему было скрывать? Вышел из бара, остановился закурить, что-то заставило обернуться. Нападавшего не разглядел. Вроде бы молодой, смуглый. Никогда раньше его не видел.

– Его приметы у нас есть, – сказал инспектор. – Найдём.

Он переписал фамилию Павла с его водительского удостоверения. А вот это Лежнёву не понравилось. Он знал, что объявлен в международный розыск. В пансионате в припортовом квартале он назвался Полем Леже, настоящее имя старался не засвечивать. Черт его знает, насколько оперативно работает Интерпол, но рисковать не стоило. Дождавшись ухода полицейского, он как был, в больничной пижаме, вышел из палаты, на служебном лифте спустился вниз. На улице остановил такси и назвал адрес пансионата. В машине старался не шевелиться. Действие обезболивающего кончилось, от каждого движения будто снова резало ножом. В номере переоделся, собрал вещи. Их было немного – лэптоп, рубашки, кое-что из белья.

Его машина стояла на парковке пансионата. Машина была классная, спорткар «Fiat Grande Punto» цвета светлый металлик. Он купил её, когда вернулся из России и перевел с Кипра 800 тысяч евро. Впервые в жизни он чувствовал себя богатым, мог позволить себе всё – дорогие машины, дорогую одежду, дорогих женщин.

Но машину забирать не стоило. С раной трудно вести, да и могут проследить тачку, слишком приметная. Он вызвал такси, доехал до квартала Прадо, пересел в другую машину, на северной окраине города снова сменил такси и приказал ехать по автодороге А55. Километров через восемьдесят мелькнул указатель: «Сен-де-Пре, 27 км».

– Что это за Сен-де-Пре? – спросил Лежнёв.

– Рыбацкий посёлок, месье.

– Сворачивайте.

– Там же ничего нет, – удивился таксист.

– Мне ничего и не надо.

На поселковой почте Лежнёв узнал, кто сдаёт жилье, и через час облегченно улегся на кровать в просторной комнате с окном на море. Дом принадлежал неразговорчивому пенсионеру, бывшему капитану рыболовного сейнера. Его восьмилетний внук сбегал за поселковым врачом. Тот снял повязку, осмотрел рану и сказал то же, что и хирург в больнице Hôtel-Dieu de Marseille:

– Вам повезло, месье. Чуть правее, и никто бы вам не помог. Болит?

– Есть немного.

– Потерпите, сейчас пройдет.

Он промыл рану, сменил повязку, вколол промедол.

– Постарайтесь поменьше двигаться. На днях рану зашьём, через пару недель будете, как новый. Ваше имя, месье?

– Поль.

– Фамилия?

– Зачем вам фамилия?

– Нужно сообщить в полицию. Серьезное ножевое ранение. Такой порядок.

– Без этого не обойтись? – спросил Лежнёв, вкладывая в руку доктора банкноту в 500 евро. – Какая там рана! Так, царапина. Стоит ли беспокоить полицию?

Доктор был молодой, практика в небогатом поселке небольшая, 500 евро для него были деньги.

– Пожалуй что и не стоит, – подумав, согласился он. – Вот если бы огнестрельная рана…

Лекарство подействовало, боль ушла. На смену ей пришла лютая, опаляющая злоба, от которой раздувались ноздри и до скрежета сжимались зубы. Ну, сука! Ну, тварь! Ты за это заплатишь!

Он включил лэптоп и быстро набрал:

«В Генеральную прокуратуру России…»

Ему было о чём рассказать московским прокурорам.

X

Дед Павла Лежнёва, воевавший в Добровольческой армии генерала Врангеля, последний раз видел русские берега в ноябре 1920 года с борта одного из судов, на которых бежали от захвативших Крым большевиков остатки белогвардейских частей и гражданские с до смерти перепуганными домочадцами. Но до конца жизни он считал себя русским патриотом, активно работал в Русском общевойсковом союзе, в семье говорили только по-русски, детей учили русскому языку, читали русские книги.

Отец Павла окончил в Париже военное училище, во время оккупации Франции немцами умело воевал в маки, за что был награжден орденом Почетного легиона. Он и сына хотел определить по военной части, но Павел решительно воспротивился. Он с детства увлекался машинами, сам ремонтировал «пежо» отца. В семнадцать лет устроился учеником автослесаря в гараж «Рено», уже через три года ему доверяли регулировку двигателей, а потом и обкатку болидов. Один из тренеров команды заметил бесстрашие и молниеносную реакцию Павла и начал готовить из него гонщика. И вот наконец свершилось то, о чём он не смел мечтать: трасса Хьюсден-Зольдер, Гран-при Бельгии, будоражащий кровь рёв болидов, стремительно летящая лента зрителей на трибунах. Десятое место. Для молодого гонщика огромный успех. У лидера команды Фернандо Алонсо обозначился соперник.

С профессиональной карьерой было всё хорошо. Плохо было с другим – не было денег. Не то чтобы совсем не было, но не хватало, чтобы жить так, как должен жить пилот Формулы-1. После гонок товарищи по команде разъезжались по домам на «ягуарах» и «мерседесах», а он садился в старый «пежо» отца. Это было унизительно. Унизительно было брать деньги у Люсьены Дюруа, бездетной вдовы богатого лавочника, на склоне лет пустившейся во все тяжкие. Она очень боялась, что молодой любовник её бросит, и составила завещание в его пользу, чтобы привязать его к себе. Но до её денег еще нужно было дожить, как и до гонораров Алонсо. А деньги были нужны сегодня, сейчас.

Идею, которая родилась у него, когда он проезжал по загородному шоссе мимо дорожной техники, Павел воплотил в жизнь с хирургической точностью, не задумываясь о дальних последствиях, как не задумывается о них всецело захваченный одной своей мыслью подросток. Люсьена охотно приняла приглашение покататься по пустынным ночным шоссе. В заранее намеченном месте Павел вывернул руль, «феррари» на скорости в сто километров врезалась в асфальтовый каток. Люсьену, не пристегнутую ремнем безопасности, чтобы не помять платье, выбросило через лобовое стекло и расплющило о железо. От удара Павел разбил голову о переднюю стойку, но сознания не потерял. Извлек из-под сиденья фляжку «Мартеля», влил в себя сколько смог и отшвырнул фляжку далеко в сторону. Но оказалось, что недостаточно далеко. Её нашел полицейский, экспертиза обнаружила на ней отпечатки его пальцев, прокуратура выдвинула обвинение в предумышленном убийстве. Суд не счёл обвинение доказанным, Павлу дали два года тюрьмы, а Международная федерация автогонщиков приняла решение о его пожизненной дисквалификации.

Только теперь Павел понял, во что загнал себя по своему недомыслию. Жирный крест на карьере гонщика. Крест на всем. Наследство Люсьены оказалось совсем не таким большим, как она намекала. Едва хватило на то, чтобы купить бензозаправку в рабочем квартале Парижа и оборудовать при ней небольшой автосервис. Двадцать литров, месье? Подкачать шины? Сменить масло? Проверить сход-развал? Будет сделано, месье. Так и жил. Никакого просвета впереди. Иногда по вечерам оставлял заправку на помощника-турка и ехал на Монмартр. Там всегда было полно роскошных женщин. Но познакомиться не удавалось, в нём уже сидел комплекс неудачника, а женщины это хорошо чувствуют. Приходилось довольствоваться дешевыми шлюхами.