Наша юность

– Думаю, то, что мы вышли на случайной остановке между двумя городами, нельзя назвать чем-то смелым и безумным. К тому же смеркается. Давай просто дождёмся следующий автобус и поедем домой.

– А безумства?

– А безумства в другой раз.

Но Каролину это явно не устроило, она взяла меня за руку и сказала:

– Смотри, какое поле красивое впереди, пойдём, – и потащила меня туда.

– Там наверняка снега много. Ты забыла, что сейчас ноябрь, или забыла, что мы на севере живём?

– Какая ты скучная, Алиса! Я вот тысячи раз, когда мы ездили в другой город, смотрела на это поле. В любое время года оно завораживало меня своими красотами, а я всё не решалась выйти и пойти погулять по нему. Всё боялась, что люди сочтут меня странной. А сейчас я подумала: какая разница?

– То есть остановка была не случайной? – улыбнулась я. – Ты заранее знала, куда мы едем?

– Ну и что? Мы только что исполнили мою маленькую мечту, наплевав на мнение общества.

– Каролина, ты своими словами толкаешь меня совершать глупости.

– Так совершай! Когда, если не сейчас? Вдруг завтра у тебя уже не будет такой возможности?

И только сейчас я, немного поддавшись её настроению, выбралась из своих мрачных мыслей и догадалась спросить:

– А что у тебя случилось, что ты такая весёлая?

– Да ничего. Смотри, как красиво!

Я стала оглядываться и замерла. Садившееся солнце красиво падало на лицо Каролины, освещало колосья, покрывшиеся инеем от первых морозов. Трава была накрыта снегом, но ещё пробиралась сквозь него и тянулась к уже холодному, но всё равно манящему солнышку. Каролина побежала между рядами колосьев и засмеялась своим громким-громким смехом. Я невольно стала смеяться и побежала за подругой.

– Признавайся! – просила я. – Это всё Игорь?

Лина прижала указательный палец к губам.

– Тссс! Давай забудем обо всём хотя бы на полчаса.

– Ладно, – согласилась я и побежала вперёд.

Холодный ветер обдувал мои щёки. Замёрзшими, красными руками я стряхивала с колосьев снег, он разлетался во все стороны белыми хлопьями. Наконец, я остановилась и стала переводить дыхание. Каролины нигде не было.

– Лина! – громко крикнула я.

Я огляделась, увидела шевелящиеся кусты и пошла к ним.

– Лина, вставай, – попросила я, – земля холодная, ты простынешь.

– Хорошо, – ответила девушка и протянула мне руку.

Я взяла её за руку, хотела помочь ей встать, но она дёрнула меня за рукав, и я, не удержав равновесия, упала рядом. Каролина стала хохотать.

– Ну ты глупая, что ли? – спросила я. – Чем тебя Женя напоила, пока меня не было?

– Не будь занудой, – попросила подруга, – посмотри, какая луна.

Я перевела взгляд на небо. Уже почти были сумерки. Зимой темнеет в считаные минуты. На небе чётко виднелись растущая луна и звёзды вокруг неё. На нас начал падать снег.

– Волшебно же? – вкрадчивым голосом произнесла Лина.

Я не могла не согласиться.

– Да.

Когда нас уже хорошо припорошило снегом, я начала замерзать.

– Ну что, может, хватит на сегодня исполненных желаний? Поехали домой, нас наверняка потеряли.

Я потянулась к сумке за телефоном, но Лина неожиданно остановила меня.

– Не смотри, который час. Ляг обратно.

Я подчинилась.

– Кажется, я влюбилась, – объявила подруга.

Я вздохнула.

– Ну слава богу, а то я уж думала, что ты головой ударилась.

Спустя пару секунд до меня дошёл смысл её фразы. Я поднялась на локтях.

– Что? В кого?

– Не знаю. Во всё. В этот день, в природу, в поле, в колосья, даже в кондукторшу в автобусе… Ты видела, какая у неё улыбка красивая?

Неожиданно меня стал душить кашель.

– Что с тобой? – испугалась Каролина.

– Не знаю, – откашлявшись, ответила я.

Лина быстро встала и подняла с земли меня.

– Прости, – виновато проговорила она, – ты говорила, что у тебя горло болит, а я тебя заставила на холодной земле лежать.

– Брось, – махнула рукой я, – всё в порядке. Лучше скажи, что стало причиной такого внезапного безумства.

– Мои чувства к Ульяне. Точнее, их отсутствие. Я увидела их с Антоном и поняла, что больше ничего к ней не чувствую. Вот прям совсем. Только по-дружески она дорога мне, и больше ничего.

Лёгкая нотка недоверия проскочила в моей голове.

– Ты уверена?

– Да! А ты чего такая мрачная? Не из-за Саши же?

– Из-за него в том числе. Да как-то всё разом навалилось на меня. Миша странный. В школе его не вижу, писать он мне не пишет.

– А ты прям ждёшь, чтобы написал?

Я пожала плечами.

– Мне всё равно, просто это на него не похоже.

– Соне он пишет. Они вообще очень-очень хорошо стали общаться. Да они и общались хорошо, пока Кирилл и Зина не запретили им.

– Но ведь Соне нравится Валера.

– Ну, да… А при чём тут это? Алиса, ты что подумала, что Миша и Соня могут… Боже, ты глупая?

– Почему сразу глупая-то? Ладно, чёрт с ним, с этим Мишей, мне больше та история с Глебом не нравится. Помнишь, когда Уля с Ритой видели на шее Лары засосы, а я ничего не сказала Глебу?

– Помню, – кивнула Лина и пошла прямо, – ну и что?

– Меня почему-то стала мучить совесть.

– Во-первых, Лара тогда была свободной, могла делать что угодно и с кем захочет, а во-вторых, не факт, что тебе бы Глеб тогда поверил, вы же поругались.

– Но я всё равно должна была сказать. Может, сейчас всё было бы не так.

– Ага, а в день, когда они познакомились, тебе надо было выйти раньше на десять минут, и тогда бы сейчас всё точно было бы по-другому. Алиса, прекрати, уже ничего не исправить.

Я тяжело вздохнула.

– Я ужасный друг. Правильно, что он перестал общаться со мной.

– Глупая. Пойдём, вон автобус приехал.

Мы добрались до дома, всё воскресенье я пролежала в постели, в понедельник сходила в школу, а во вторник уже не смогла – я заболела. Все эти дни мне становилось хуже, и в среду я проснулась совсем без голоса.

***

До конца недели я просидела дома, не выходила на улицу, ни с кем не разговаривала и лечилась.

В воскресенье мы собирались у Сони, чтобы отметить её день рождения. Мы пришли, сели за стол, и у Сони сразу же зазвонил телефон. Она поговорила и сказала нам:

– Я выйду на минуту в подъезд.

Спустя пару минут она вернулась с тремя большими пакетами.

– Что это? – удивлённо спросила Лина.

– Это Миша подарки принёс, – застенчиво ответила Соня.

Мы принялись их разбирать, потом всё-таки вернулись к столу. Женя налила себе и залпом выпила стакан воды.

Я ехидно улыбнулась.

– Смотрю, день рождения Лёши, который вы вчера отмечали, удался.

Женя махнула рукой.

– Не совсем. У Юры же тоже недавно день рождения был, и они решили объединить праздники. В итоге два именинника – Лёша и Юра – сидели по разным комнатам. А я… А я провела весь вечер с Антоном.

В этот момент из руки Каролины выпала вилка.

– Чего?

– Так вышло, – принялась оправдываться Женя, – мы с ним душевно поговорили, правда, я не помню о чём. Но помню, что после этого разговора мне грустно стало. Я, кстати, Юре подарила шоколадки и записку написала. Попросила ещё раз прощения, что всё вышло так, как вышло. Потом уже, когда я собралась домой, Лёша пошел меня проводить, и мы поговорили с ним. Я не хочу это говорить… Но я поняла, что легко могла бы перестать общаться с ним, не делаю этого лишь потому, что как-то привязалась к нему. Вчера, когда я подумала об этом, мне так противно от самой себя стало. Лёша такой хороший, он просто не заслуживает плохого отношения. Ещё я скучаю по Юре. Безумно. Это тоже я поняла вчера. Но с ним общения уже не вернуть. Как там, кстати, Антон и Ульяна?

Каролина нагнулась, чтобы поднять упавшую вилку.

– Не знаю, вроде больше не общаются.

Повисло молчание.

– Что интересного случилось, пока я болела? – поинтересовалась я.

– Миша сказал, что Кирилл с Ульяной переспали, – ответила Соня.

На этот раз от неожиданности вилку уронила я. Соня подняла её и продолжила:

– Я позвонила Кириллу, спросила, правда ли это, он сказал, что да.

Лина взяла графин и налила себе воды.

– Но это оказалось неправдой. Я гуляла с Ульяной и спросила, почему она мне ничего не рассказала, но она сказала, что это враньё, такого не было. На следующий день Уля показала мне сообщения от Кирилла, где он писал, что соврал Соне, потому что правде она не верила.

– Но переписка может быть постановочной, – сказала Соня.

Женя пожала плечами.

– А я верю Уле. Понимаю, что она чувствует. Про меня сейчас столько слухов ходит по городу… И что я с Юрой спала, и с Лёшей, и с Антоном, а это всё неправда. Но ведь никому не докажешь.

Повисло молчание, его нарушила Лина.

– Ещё Дима стал общаться с Ларисой. И не просто общаться, они на волейболе заигрывают друг с другом.

– А Глеб что? – спросила я.

Лина развела руками.

– А Глеб либо ничего не видит, либо терпит.

– Как там, кстати, у Ульяны с Димой? – поинтересовалась Соня.

– Они после последнего раза не особо общаются.

Я удивлённо посмотрела на Каролину.

– Соня знает, что Уля с Димой…

– Давно уже, – ответила Лина, – я просто переосмыслила тогда твои слова и поняла, что секреты от друзей это всё-таки неправильно.

– По-моему, это уже все знают, – встряла Женя, – потому что об этом узнал Антон. Знает Антон – знают все.

Соня встала из-за стола и поставила кипятиться чайник.

– У Миши засосы по всей шее.

– Так мы знаем, в школе же видели, – ответила Лина.

– Но Алиса-то не знала, – сказала Женя.

В этот момент у меня внутри что-то кольнуло.

– А от кого?

– Не знаю, – вздохнула Женя.

Соня села обратно.

– Он даже мне не говорит.

Все замолчали. Я смотрела в одну точку и переосмысливала услышанное.

– Три дня, – наконец сказала я.

– Что? – не поняли девочки.

– Не было меня три дня! – пояснила я. – Какого чёрта за это время случилось больше, чем за последний месяц?!

Девочки засмеялись.

– Валера приходил к тебе, Соня? – вдруг поинтересовалась Женя.

– Ещё нет. Я знаю, что он приехал вчера и что был на дне рождении Лёши. Он обещал зайти сегодня, но написал, что плохо себя чувствует.

– Мне Лёша говорил, что они кататься поедут, – сказала Женя.

Улыбка сошла с лица Сони.

– Замечательно.

Весь вечер мы смеялись, танцевали и рассказывали друг другу какие-то личные вещи о себе. Раскрывали тайны. Этот вечер ещё больше сблизил нас. Я ушла первая, поскольку не выздоровела до конца и боялась заразить подруг.

Всю ночь я думала о нашем тогдашнем разговоре с Каролиной.

Она послушала меня и рассказала Соне даже больше, чем я просила. Правда, это было уже после того, как Соня сама обо всём узнала. А я так и не сказала Глебу про засосы у Ларисы и сейчас не скажу о том, что Лара общается с Димой. Может, я поступаю неправильно, но я не хочу лезть не в своё дело. И всё-таки каждый из нас имеет право на секреты. Все мы можем умалчивать о чём-то, прятать даже от самых близких людей потайные уголки нашей души, и никто не может нас осуждать за это. Наши тайны касаются только нас.

Но если же мы узнаем что-то, что касается близких нам людей, то тут скрывать уже неправильно. Если бы я забыла тогда, что Глеб разозлил и обидел меня, вспомнила, что он мой лучший друг, если бы я поставила его чувства выше своих (а в дружбе, наверное, так и должно быть) и всё бы ему рассказала, это могло бы изменить многое. Можно сказать, что сейчас я наступаю на те же грабли, но сейчас я ему уже никто, и сейчас он может мне не поверить. И всё-таки это я положила конец нашему общению. Знаете, что олицетворяет начало конца дружбы? Секреты от друзей.

Я стою перед выбором,

Мне нужно решать.

Но я не могу,

Хочу убежать.

Принимая решение,

Не оглядывайся,

А оглянешься —

Не сомневайся.

Глава 8. Важное решение

Прошла неделя. Я выздоровела и уже ходила в школу. В начале недели, когда Валера ещё был в городе, они с Соней каждый день виделись, но вот он уехал, и она затосковала.

Наступил декабрь. Близился Новый год и конец полугодия, все начинали переживать за оценки. В пятницу я пошла дописывать самостоятельную по алгебре. Так как у учительницы был урок, она посадила меня на одну из свободных задних парт. И только когда вошёл Миша, я поняла, что это был его класс. Я постаралась побыстрее всё написать и уйти, но Миша заговорил со мной. Спустя десять минут я всё же ушла, но не успела даже выйти, как дверь кабинета хлопнула ещё раз.

– Поговорим? – спросил Миша.

– У тебя урок, – напомнила я.

– Ничего страшно. Как дела у тебя?

Я решила не продолжать светский разговор.

– Откуда у тебя засосы?

– Не могу сказать, прости.

– Не доверяешь мне? – ухмыльнулась я.

– Не хочу делать тебе больно.

– До этого тебе ничего не мешало.

– Просто… Проблемы будут, если я скажу.

– У тебя? – удивилась я.

– У того, кто их поставил.

Я улыбнулась.

– Боишься, что пойду скандалить? Брось, мне всё равно.

– Конечно, всё равно, – с явным сарказмом проговорил Миша, – мне Соня сказала, что ты прям вся в лице переменилась, когда узнала.

Я опустила глаза. Стало неловко. И зачем Соня это обсуждала с ним? Миша подошёл ко мне, пальцем за подбородок поднял мою голову и посмотрел мне в глаза.

– У тебя зрачки расширились, – сказал он и улыбнулся.

Смотря на его улыбку, я не смогла сдержаться и тоже заулыбалась.

– Ты помнишь! – восхитилась я.

Когда-то давно, ещё в самом начале нашего общения, я где-то вычитала, что если человек смотрит на объект своей симпатии, то у него автоматически расширяются зрачки.

– Я помню всё, что ты мне говорила.

– У тебя они тоже расширились.

Мы замолчали. Вдруг я спросила:

– Это Соня?

– С чего ты взяла?

– Она бы не стала обсуждать с тобой меня просто так, да и вообще-то я знаю вас обоих, если бы она хотела узнать у тебя, кто их поставил, она бы узнала и рассказала нам. Но она сказала, что ты не сознаёшься, а я скорее поверю, что земля квадратная, чем в то, что ты что-то утаил от Сони.

– Это она.

Странно, но в этот момент я ничего не почувствовала.

– А как же Кирилл? Он ведь любит её.

– Он больше не мой друг, и это меня не касается.

Я помолчала, потом посмотрела на Мишу и спросила:

– Я пойду, можно?

– Если тебе нечего больше сказать…

Я грустно улыбнулась и пошла к лестнице.

Придя домой, я позвонила Каролине.

– У Миши засосы от Сони, – объявила я.

Лина стала зевать.

– Я так и думала.

– Ты спишь, что ли? – удивилась я.

– Да, я так устала сегодня, легла отдохнуть, и ты звонишь.

– Прости, – смутилась я, – ну и что теперь делать? Притворяться, что я ничего не знаю?

– Поговори с Соней.

– А что я ей скажу?

– Что ты думаешь по этому поводу, то и скажи.

– Я абсолютно не знаю, что я думаю. Кажется, мне всё равно.

– Тогда просто скажи, что ты всё знаешь.

Я тяжело вздохнула.

– Ладно.

На следующий день мы с девочками договорились пойти погулять, но Каролина проснулась утром с температурой, а Женя весь день не брала трубку. Мы пошли вдвоём с Соней, и я решила, что это хорошая возможность поговорить с ней. Мы шли и разговаривали о мелочах, когда я вдруг спросила:

– Тебе Миша так и не сказал, откуда у него засосы?

– Представляешь, нет.

Я вдруг остановилась и посмотрела на девушку.

– А мне сказал.

– И кто это? – с удивлением спросила Соня.

– Ты.

– Вот он!.. – выругалась подруга. – Мы договорились, что никому не скажем.

– Соня, какого чёрта?! – возмутилась я.

– Да это в шутку всё. Алиса, я что-то серьёзное к Валере чувствую. Плевать на этого Мишу… Или, постой. Ты заговорила со мной об этом, я сделала тебе больно?

– Нет, – совершенно честно ответила я, – наоборот, после этого мне как-то противно от Миши, но Соня, если бы я его любила? Чем ты думала?

Соня не ответила.

– Ладно, – вздохнула я, – всё в порядке, я не злюсь. Давай просто забудем о случившемся.

Мы пошли дальше и больше не затрагивали эту тему.

– Я у Дениса днём была, – сказала Соня, – всё вроде в порядке, мы бесились, как обычно, но его лицо несколько раз так было близко к моему, и я боялась, что он поцелует меня.

– Но ты сейчас больше по Валере, да?

– Да. Безусловно, я всё ещё люблю Дениса, просто сейчас не время для наших с ним отношений. А как ему это объяснить?

Я пожала плечами.

– Не объясняй. Расскажи ему лучше про Валеру. Ну, вы же друзья, доверься ему. А вообще, реши уже, чего ты хочешь от Дениса и когда. И от Валеры, кстати, тоже. Они оба далеко от тебя, но Денис ближе.

– Это слишком важное решение, мне надо подумать.

***

В воскресенье мы с девочками пришли навестить Каролину.

– Ну, как твоё самочувствие? – спросила Соня, садясь на кровать.

– Бывало и лучше, – вздохнула Лина, включая в комнате свет.

– О! – обрадовалась я. – Ты гирлянды повесила. Выключи свет, давай лучше их включим.

Мы включили гирлянды, сели на диван, и Соня сказала:

– У Максима девушка появилась. Та самая его подруга. И у Кирилла, кстати. Миша проговорился.

– А он откуда знает? И кто она? – в один голос спросили мы.

– Наверное, от общих знакомых, – пояснила Софья, – они же не общаются больше. А кто, не знаю. Но не из нашего города.

– Кстати, Женя, ты куда вчера пропала? – вспомнила я.

– Да мама опять. Выходные же. Не рассчитала бутылки, видимо, упала в прихожей, не дошла до комнаты. Мы с мелким дотащили её до кровати, он в истерике, мол, что с мамой, может, ей плохо? Я сама испугалась, стала папе звонить, но он на работе был, поэтому не взял трубку. Уложила мелкого, сама всю ночь с ней просидела. Она проснулась с утра как ни в чём не бывало, начала расспрашивать меня, мол, как там Паша, не объявлялся ли, я ответила, что всё тихо, про Лёшу с ней немного поговорили. Потом она мне стала рассказывать про свои пятнадцать-шестнадцать лет, рассказывала, как убегала из дома через окно, встречала рассветы с моим родным папой, много чего ещё рассказывала… И я задумалась. А что было у меня в этом возрасте? Страдания из-за Паши. Слёзы, истерики, поиски встреч с ним. Да, я тоже убегала из дома к первой любви, но потом возвращалась и рыдала в подушку сутками. Вон, Алиса и Лина, сколько у вас интересных совместных историй, а ведь вы и меня пытались втянуть в свои приключения, но что делала я? Отказывалась либо потому, что я была с ним, либо потому, что я страдала из-за него. Я столько всего упустила в своей юности. Упустила то, что не вернется. И пока у меня ещё есть время, я хочу всё это наверстать.

– Как навёрстывать будешь? – поинтересовалась Соня.

– Позже вам расскажу. Ладно, хватит обо мне. Что у вас ещё нового?

– Я не знаю, можно ли считать это новым, но я заметила… – начала я.

– Что на тебя смотрит Глеб? – хором продолжили подруги.

– Откуда вы знаете? – удивилась я.

– Мы ведь не об этом говорим тебе последний месяц, правда? – спросила Соня.

– Так, это не смешно! Он смотрит на меня и улыбается. Причём только тогда, когда Ларисы нет рядом.

– Тебе надо перестать думать о нём, – сказала Лина, – забудь уже про него, нужно дальше двигаться. Будут у тебя ещё друзья, не держись за него.

– Напиши ему письмо и сожги, – предложила Женя.

Я улыбнулась.

– Кажется, то же самое я тебе советовала насчёт Паши. И тебе не помогло.

– Да, – кивнула Женя, – а тебе поможет. Тебе просто надо выплеснуть все мысли, что есть у тебя в голове, и тогда ты будешь меньше думать о нём.

– Моими фразами говоришь! – шутливо возмутилась я. – Ладно, попробую.

– Помните, – начала Лина, – у Серёжи появилась машина?

Это был тот самый Серёжа, благодаря которому когда-то началась наша дружба с Глебом. Сейчас все мы были в хороших дружеских отношениях с ним.

Мы кивнули, Лина продолжила:

– Ну, Женя знает, Уля сейчас с ним катается. И знаете что? Она взяла и рассказала ему про нас с Игорем.

– Прям всё рассказала? – поразилась Женя.

– Ну, я уже полгода говорю, что Ульяна… – сказала Соня.

Лина опять заговорила:

– Я поговорила с Серёжей, сказала ему, что это неправда, но вряд ли он поверил.

Мы ещё немного поговорили, потом я и Женя ушли, а Соня осталась у Лины.

На следующий день заболела Соня. Видимо, заразилась от Каролины.

Вернувшись из школы, по наставлениям Жени я села писать письмо Глебу. Но не написала и пары строк, как в дверь постучали. Я открыла и увидела на пороге Мишу.

– Я захотел тебя увидеть, – сказал он.

– Хоть бы предупредил…

– Тогда бы ты точно меня не пустила.

– А если бы у меня дома были родители?

– Ничего страшного, познакомился бы с ними.

– Самоуверенно, однако.

Миша снял куртку, прошёл в зал и сел на диван. Я села рядом. Он посмотрел мне в глаза и попросил:

– Расскажи что-нибудь.

– Что, например?

– Ну, например, что тебя беспокоит?

Я села поудобнее и стала говорить:

– Существует теория, которая гласит, что после остановки сердца человеческий мозг живёт ещё какое-то время. И за это время в переломленном сознании могут происходить разные вещи. Одна из них – мы можем прожить свою жизнь заново в своём подсознании. И так может быть бесконечно. Мы можем умирать, забывать всё, рождаться ещё раз. Получается, мы застряли в своей голове. После смерти ничего нет. Только наше переломленное сознание, семь минут жизни для которого кажутся вечностью. А представляешь, если и сейчас всё нереально? Если сейчас – маленькая частичка нашей бесконечной жизни?

– А если в настоящем мире, ну, за пределами нашего сознания, уже ничего нет? – вдруг спросил Миша. – Есть только трупы, лежащие в земле и раз за разом проживающие свою жизнь в своей голове.

Я положила свою руку на руку Миши.

– Почему-то я так и думала, что именно ты меня поймёшь.

– Но это не отменяет того, что меня пугают твои мысли.

Он взял мою руку в свою.

– На самом деле я зашёл к тебе на две минуты, просто хотел увидеть. А так у меня дела сейчас…

Я улыбнулась.

– Иди, конечно, я не держу тебя.

Миша посмотрел на меня, а потом вдруг отпустил мою руку, обхватил руками щёки и хотел меня поцеловать. Я вздрогнула, отстранилась и сказала:

– Тебе пора.

Он оделся и ушёл, а я стала думать, что это было такое. Но думала я недолго, буквально через двадцать минут мне позвонила зарёванная Лина.

– Алиса, – всхлипывая, говорила Каролина, – пойдём прогуляться, прошу тебя, пожалуйста… Это… Это всё… Конец…

Я испугалась.

– Чему конец?

– Всему…Я около твоего дома, ты выйдешь?

– Ты глупая? Куда выйдешь? Ты ведь болеешь, зачем на улицу вышла? Поднимайся ко мне бегом.

Спустя пять минут она была у меня. Лина вся была красная и тряслась. Мы молчали, я не хотела заставлять её говорить. Наконец, она опустила глаза и начала:

– Ко мне пришла Ульяна проведать. Спрашивала, как я, как чувствую себя. Потом мы в шутку поругались и стали драться. Так получилось, что она лежала на полу, а я лежала сверху на ней… И у меня всё перемкнуло. Я поняла, что безумно хочу поцеловать её…

Каролина подняла глаза и стала смотреть на меня. Я ждала продолжения.

– И я поцеловала её, – сказала Лина, – потом Уля села на диван и попросила серьёзно поговорить. Она призналась мне, что у неё тоже были чувства ко мне. Весь прошлый год, вплоть до этого лета. В начале лета мы поссорились, её чувства прошли, а мои появились… Я испугалась спрашивать, что она чувствует сейчас, потому что у меня-то больше ничего к ней…

– Не ври, – попросила я, – не появился бы этот внезапный порыв, если бы ничего не было.

Лина встала, взяла кружку и налила себе воды.

Я закусила губу.

– Дело твоё, но я думаю, что Игорю нужно всё рассказать.

– Чёрт! – вдруг вскрикнула Лина и схватилась за телефон. – Игорь!

Она стала ему звонить.

– Прости, пожалуйста, – говорила Каролина в трубку, – да, освободилась. Я у Алисы, но могу выйти в подъезд. Позвонишь, когда подойдёшь?

Она положила трубку и посмотрела на меня.

– Что мне делать?

По лицу Лины я поняла, что у неё почти истерика.

– Выпей ещё воды, – посоветовала я, – не могу сказать, что тебе делать. Это важное решение ты должна принять сама. Опять. Но этот раз последний.

Спустя десять минут мой домофон ожил.

– Это Игорь, – сказала Лина и вытерла рукавом свитера слёзы, – я не красная?

– Только самую малость.

Она посмотрелась в зеркало, открыла ему дверь и вышла в подъезд. Облокотившись о стену, я села около неплотно закрытой двери. Лина и Игорь решили поговорить на лестничной площадке моего этажа, поэтому я стала невольным слушателем их беседы.

– Привет, – спокойно и как-то мило проговорил Игорь, – а чего у тебя глаза красные?

– Ничего, всё в порядке, – попыталась спокойно сказать Лина.

– Ты же болеешь, зачем к Алисе пошла?

– А… – растерялась Каролина. – Не важно. Так о чём ты хотел поговорить?

Ненадолго они замолчали, как позже сказала Лина, в этот момент Игорь взял её за руку.

– Каролина, ты же знаешь, что нравишься мне. А я знаю, что это взаимно, и я хотел сказать…

– Я поцеловала Ульяну, – вдруг перебила его Каролина.

– …Что?

Голос Лины задрожал.

– Я не знаю, как так вышло… А потом она сказала, что я ей нравилась раньше…

– Ты обманула меня? Ты сказала, что разобралась в себе и что ничего к ней не чувствуешь…

– Да, так и было, – подтвердила Лина, – пока она не сказала о своих чувствах…

– То есть чувства к ней у тебя пропали из-за их невзаимности, а не из-за меня…

– Нет, Игорь, из-за тебя, я просто была не готова…

Он не дал ей договорить.

– Ты так ни в чём и не разобралась. Определись, чего ты хочешь и от кого…

И он, поцеловав её в лоб (об этом тоже потом рассказала Каролина), ушёл. Лина вернулась в квартиру, закрыла дверь, села рядом со мной, положила мне голову на плечо и затихла. Мы просидели так около получаса, потом она встала и сказала:

– Я люблю его.

– Его? – переспросила я.

– Да, его. Игоря. Я люблю Игоря.

Она прошла на кухню, взяла телефон и стала ему звонить.

– Почему-то недоступен… – прошептала она.

Я тоже встала, забрала у неё телефон и сказала:

– О таком лучше лично сказать. Пойдём, провожу тебя домой, поздно уже.

***

На следующий день, вечером, я вышла пройтись и случайно встретила Ульяну. Мы пошли прогуляться вместе. Сначала мы болтали о ерунде: она рассказала про понравившегося парня, я рассказала ей про странный приход Миши, а потом чёрт меня дёрнул спросить про Диму.

– С Димой? – отвечала Уля. – Да никак. Не общаемся мы больше.

Мимо нас прошла пожилая пара.

– Знаешь, Алиса, – сказала Ульяна, смотря им вслед, – любви не существует.

– Ну почему же… – поспешила поспорить я. – Маму ты любишь, сестру любишь, даже Каролину любишь…

– Опустим Лину. Мама, сестра… Это особая форма привязанности, которую мы считаем любовью. Но я вообще-то про другую любовь. Мужчины и женщины. Эта любовь – смесь страсти и гормонов. Это химия внутри нас. Она временная. Года на три. Потом люди либо притираются друг к другу, либо нет. Вот пара, прошедшая около нас, им повезло. Они ужились друг с другом, приняли друг друга, но ведь так бывает далеко не всегда.

– А разве привычка – это плохо? – спросила я. – По-моему, даже, наоборот, хорошо. Ведь любовь – это ревность…

– Нет, никакая это не ревность, – перебила меня Уля, – ревность как раз таки признак нелюбви. Когда человек ревнует? Когда боится, что ему изменят. Он боится остаться один. Боится, что ему будет больно. Тебе не кажется, что это эгоизм? Прости, я перебила тебя. Что ты хотела сказать?

– Что с привычкой уходят все минусы любви и остаются плюсы, – закончила свою мысль я.

– Думаешь? – усомнилась Уля. – Ну вот сидишь ты в одной комнате с человеком, который тебе нравится. Первый случай – у вас любовь (ну, или симпатия). Тебе постоянно хочется касаться его, смотреть на него, и всё это доставляет тебе огромное наслаждение. А второй случай – привычка. Ты так же сидишь с ним, так же можешь трогать, смотреть, но тебе это больше не будет нравиться, тебе будет всё равно.

– Ну и что? Плюс-то остался – ты можешь его трогать. А то, что тебе уже этого не хочется, вопрос другой. Думаю, Ульяна, если «привычка» и появляется, то чувства в ней не такие, как в любви. Они как с мамой и сестрой – как с родным человеком, любовь в виде формы привязанности, так ты вроде сказала?

– Но как можно жить и не любить?

– Мне кажется, с возрастом потребность любить отпадает. Это сейчас так, мы ведь подростки. Чувствуем всё куда сильнее, чем взрослые. А потом чувства нормализуются, и всё встанет на свои места.

Уля вдруг остановилась около сугроба, немного постояла и упала в него.

– Падай рядом, – сказала она, – я устала ходить, давай отдохнём немного.

Я тоже упала в сугроб.

– Хочу тебе кое-что сказать… – начала Ульяна. – Ты пока ещё этого не поймёшь, я тоже до Димы этого не понимала… Любовь платоническая это, безусловно, хорошо, но если при этом не будет любви физической, то всё зря. Так же и наоборот. Если только физическая, то всё тоже рано или поздно пойдёт наперекосяк. А пока у тебя, Алиса, была одна духовная любовь, без физической, считай всё это несерьёзным.

Я вздохнула.

– Вышла, называется, подышать свежим воздухом. Мыслей теперь на полночи.

Уля засмеялась.

– А я рада, что встретила тебя. Давно хотела с кем-нибудь этим поделиться, но было не с кем.

Я плавно сползла с сугроба, помогла Ульяне встать, и мы пошли дальше, вновь болтая о ерунде. Вот за это я и любила Улю – она была несерьёзной, отвязной, готовой на любые шалости, но когда надо, она могла стать абсолютно серьёзной, говорить на волнующие её темы и давать важные советы, не прислушиваться к которым было нельзя. Я шла, слушала её и мысленно ругала себя за то, что так редко вижусь с ней.

Уля вдруг остановилась.

– Ой, смотри! – сказала она. – А это не Женя выходит из машины Антона?

Я остановилась и увидела силуэт Жени, увидела её длинные каштановые волосы.

– Это точно машина Антона? – переспросила я.

– Да, я каталась с ним пару… Тройку раз.

– А что она там забыла?

Уля пожала плечами.

– Потом спросишь у неё, сейчас же ты со мной гуляешь.

– Да, прости, – улыбнулась я.

И мы пошли дальше. Но не успели пройти и ста метров, как ожил мой телефон. По улице плавно расплылся звук тяжёлого металла, люди осторожно стали обходить нас стороной, пока я не отыскала телефон в сумке. На дисплее высветился незнакомый номер.

– Да? – ответила я.

– Алиса, привет, это Лёша.

– Привет, – постаралась не удивлённо ответить я, – откуда у тебя мой номер?

– Ну, ты несколько раз искала Женю через меня, позвонила мне в общей сложности раз пятьсот, думал, ты не задашь такой глупый вопрос.

Стало неловко.

– Да, извини. Ты что-то хотел?

– Спросить, надела ли Женя шапку?

– В смысле? – не поняла я.

– Ну, она сказала, что вы пошли гулять, мы поругались с ней из-за шапки, я настоял, чтобы она её надела. У неё сел телефон, и я решил уточнить через тебя.

– Да, конечно, надела, – быстро соврала я, – не беспокойся.

– Не выгораживай её, если она без шапки, я могу привезти, у меня есть запасная в машине, Женя оставила как-то.

– Нет-нет, она в шапке, – продолжала врать я, – всё хорошо, правда.

– Ладно. Прости, что побеспокоил, – сказал Лёша и положил трубку.

Внутри я была страшно зла на Женю и пыталась не выплеснуть это на Улю. Я твёрдо решила завтра прижать девушку к стенке и узнать, какие такие перемены она задумала.

***

Придя утром в школу, Женю я не нашла. Она в последнее время стала появляться к третьему, а то и к четвёртому уроку, стала отдаляться от нас. И я, глупая, только сейчас это заметила.