Музыкальная терапия / The Music Cure

George Bernard Shaw

The Music Cure/1913

Перевел с английского Виктор Вебер

* * *

Действующие лица:

РЕДЖИНАЛЬД ФИЦЭМБРИ.

ДОКТОР.

СТРЕГА ТАНДРИДЖ.

* * *

(Лорд РЕДЖИНАЛЬД ФИЦЭМБРИ, изысканно одетый, вполне симпатичный молодой человек 22 лет, распростерт на кушетке в большой гостиной номера отеля. Он судорожно рыдает. Его врач пытается успокоить его. ДОКТОР примерно на дюжину лет старше лорда. У него манеры все еще молодого человека, который считает себя принадлежащим к сообществу интеллектуалов, к чему обязывает и сама сфера его занятий. В гостиной – высокая двустворчатая дверь по центру стены, пока что она заперта. Но, если бы в них кто-то вошел, то обнаружил бы слева от себя кабинетный рояль, обращенный к нему торцом, и дверь поменьше – сразу за роялем. Справа вошедший увидел бы окно, а чуть дальше – диван с несчастным молодым человеком. Рядом с диваном – кресло, в котором восседает ДОКТОР, и маленький столик, на котором докторская шляпа, тарелка, пузырек с лекарством, наполовину наполненный водой стакан и звонок).

ДОКТОР. Ну же, ну же! Будьте мужчиной. Это ведь просто глупо. Нельзя так распускаться! Говорю вам, не произошло ровным счетом ничего страшного. В конце-то концов! Покупка нескольких акций – это еще не конец света, и…

РЕДЖИНАЛЬД (отчаянно перебивает). Я не ждал никакого подвоха, покупая эти акции. Я готов хоть сейчас отказаться от них. Я не думал, что все так повернется! (Умоляюще приникает к ДОКТОРУ). Вы мне не верите, доктор? Совсем не ждал! Я не…

ДОКТОР (высвобождается и усаживает РЕДЖИНАЛЬДА на диван, не столь уж и церемонно.) Само собой. Конечно, я верю.

РЕДЖИНАЛЬД. Я не…

ДОКТОР (умоляюще). Разумеется, и хватит уже повторять одно и то же, а то мы оба с ума сойдем. Это у вас нервишки расшалились. И не забывайте, мы находимся в отеле. За скандал отсюда и выставить могут.

РЕДЖИНАЛЬД (со слезами на глазах). Нет, вы не понимаете. Почему никто меня не понимает? Я не…

ДОКТОР (прикрикивает на него). Вы не думали, что все так повернется, покупая эти акции. Вы повторили это уже раз эдак четыреста.

РЕДЖИНАЛЬД (отчаянно). Тогда зачем вы спрашиваете одно и то же? Ну сколько можно! Это несправедливо. Я ведь уже сказал, что не…

ДОКТОР. Да, да, да, сказал, сказал, еще как сказал. Вам кажется, что теперь в глазах правительственного комитета вы выглядите как полный идиот. Но теперь-то что можно поделать? Да, вы противостояли комитету целых шесть дней с хладнокровием айсберга и оптимизмом набитого дурака. Каждый участник комитета пытался остановить вас, включая самых искусных мастеров перекрестного допроса в Лондоне. И всем им пришлось отступить перед вашей глупой самонадеянностью, перед вашей непрошибаемой глухотой ко всем аргументам против покупки этих акций.

РЕДЖИНАЛЬД. Но разве все не указывало, что их надо покупать во что бы то ни стало? Это было очевидно всем, не только мне одному. А когда премьер-министр устроил мне выволочку, я же предложил продать ему акции по той же цене, за которую я купил их.

ДОКТОР. Да, после того, как они уже упали на шесть пунктов. Но разве это важно? Важно совсем другое: в военном департаменте вы занимаете пост заместителя министра. Поэтому вы знали совершенно точно, что армию планируют перевести на вегетарианский паек, и акции Британского Макаронного Траста неминуемо пойдут вверх, как только эту информацию обнародуют. И что же вы сделали?

РЕДЖИНАЛЬД. Я сделал то, что сделал бы любой на моем месте. Купил их акции на все свободные деньги, сколько мог себе позволить.

ДОКТОР. Пожалуй, даже и гораздо больше, чем могли себе позволить.

РЕДЖИНАЛЬД. Но все-таки, в чем я был неправ? Возьмите и объясните! Мне не терпится узнать. Я не ждал никакого подвоха. Мои намерения были самыми лучшими. Почему, почему теперь меня травят? Только ведь лишь потому, что злобные оппозиционные газетенки и все оппозиционные гниды комитета пытаются нажить себе на этом деле политический капиталец! Позор, воют они! Но почему позор, это был всего лишь здравый смысл, не более и не менее. Да, я не финансист, но это просто как дважды два: как только вы узнаёте, что определенные акции вот-вот вырастут, их надо немедленно покупать. Не сделать этого – значит прогневать судьбу. А они делали вид, что ничего такого не знали! Они шпыняли меня снова и снова, без конца повторяли одни и те же дурацкие вопросы, писали одну мерзкую статью за другой…

ДОКТОР. И все-таки вы настояли на своем. Но меня удивляет совсем другое – что в итоге вы прогнулись и включили заднюю.

РЕДЖИНАЛЬД. Я был один против всех. Я считал комитет сборищем болванов, кажется, я даже говорил об этом прямым текстом. И вот теперь всю ответственность взвалили на меня одного. Отец сказал, что я опозорил семью. Мои братья завопили, что я обязан выйти из всех наших клубов. Мама, и та сказала, что не осталось никакой надежды найти мне состоятельную невесту. А ведь я не сделал ничего такого, чего другие парни не вытворяют каждый день.