Поправка Джексона

2. Вася Рубинчик

Вася Рубинчик родился в очень верующей семье. Только вера у его родителей была своя, особенная: они беззаветно и безоговорочно верили в коммунизм. Его дедушка и бабушка также в него верили всей своей горячей революционной душой. Умерли они еще совсем не старыми, но с истрепанным революционной борьбой здоровьем. Умирая, они надеялись, что дело их будет жить в их внуке. Отсюда и имя Василий, в честь революционного полководца. Правда, кличка Чапай пришла к нему от друзей, к революционным идеям совершенно безразличным.

Жили верующие коммунисты в коммунальной квартире, где у них была комната в пятьдесят четыре квадратных метра. На стенах огромной комнаты, как иконы, были развешаны фотографии вождей мирового пролетариата, всех вместе и по отдельности. На почетном месте висела увеличенная старая фотография молодых дедушки и бабушки в красноармейской форме и буденовках. Повсюду были расставлены гипсовые фигурки тех же вождей. Среди них выделялась сделанная из черного метала статуэтка знаменитой тачанки. Вся жизнь Васи Рубинчика прошла в окружении этих революционных реликвий и догм, вызывая в нем совершенно противоположенный тому, на который рассчитывали родители, эффект: их идеалы были ему совершенно безразличны и даже смешны.

Знакомство в восьмом классе с Сашей и Илюшей стало для Васи глотком свежего воздуха. Он словно приклеился к ним и, несмотря на абсолютную противоположность характеров, старался от них ни в чем не отставать. То, что со стороны это выглядело смешно, его не волновало, вернее, он этого не замечал. И их постоянное подшучивание над ним его тоже не трогало. Потому что, несмотря на это подшучивание, он чувствовал себя среди них равным. Да так оно и было.

В школе Вася учился превосходно и мог бы претендовать на золотую медаль, если бы не два фактора: его национальность и четверка по поведению. Хотя эта четверка исключала необходимость неприятного, но вынужденного для педагогов занижения оценки хотя бы по одному предмету на выпускных экзаменах.

Четверка по поведению появилась так. Как-то друзья решили прогулять урок по физкультуре. Оставшись в классе одни, по предложению Илюши они решили передвинуть все парты. То есть передние маленькие парты для коротышек перетащить назад, заменив их большими партами для высоких учеников. Работа была тяжелая, и они уже сами были не рады своей затее, тем более что понимали: когда все вернутся, их заставят всё расставить на свои места. Их не только заставили, но еще они схлопотали четверку по поведению.

Хотя еще по одному предмету Вася на «отлично» не тянул и получил заслуженную четверку. Предметом этим была история. Четверка же была получена из-за полного неприятия Васей этого предмета, вызванного превращением их жилья в музей революции.

Когда пришло время поступать в институт, Васиной мечтой был, конечно же, математический факультет в Университете, но он прекрасно понимал, что с его национальностью поступление было нереально. Что было реально – педагогический институт. Его большевики-родители это тоже понимали. Для них это была горькая правда, но их убеждений поколебать эта правда не могла. В педагогический Вася поступил, и, уступив настоятельным просьбам родителей, даже на исторический факультет, хотя долго боролся за математический. Но главную роль в его решении сыграли, конечно же, его друзья.

– Чапай, то, что ты отпетый лгун, знают все, – сказал Саша, когда Вася рассказал друзьям о просьбе родителей.

– Я лгун?!

– Нет, я – вставил свои две копейки Илюша. – Да на тебе пробы ставить негде.

– Короче, – продолжил Саша – Ты коммунистов действительно ненавидишь или притворяешься?

– Ну не то что ненавижу. Мои предки меня просто достали.

– Тогда делай что они говорят: иди на исторический. Изучи предмет, так сказать, изнутри.

– Зачем? – удивился Вася.

– А затем, что твоя обязанность как сына наставить своих родителей на путь истинный и сделать из них ярых антикоммунистов.

– Да таких, чтобы в диссиденты пошли, листовки разбрасывали, – опять вмешался Илья. – А еще лучше на площади Восстания бомбу взорвали.

– Почему именно там? – тут даже Саша не понял ход мыслей Ильи.

– Может быть, предложите что-нибудь получше? Не стесняйтесь. Вдруг все такими умненькими стали? – сказал Илья и сделал обиженное лицо.

– Ладно, Чапай, – Саша дружески обнял Васю за плечи, – шутки шутками, но делай как просят родители. Они уже старые. Пусть считают, что ты перенимаешь дело их жизни. Если бы у тебя было к чему-нибудь призвание, то тогда другое дело, а так, какая тебе разница? Доставь удовольствие старикам.

– А его мечта стать птицеловом? – все не успокаивался Илюша.

– Ты прав, – сказал Вася, не обращая на Илью внимания. – Они ведь действительно старики. Я у них поздний ребенок. Они говорят, что всю свою молодость партии отдали. Им было не до детей.

Вася поступил в педагогический институт, учился на отлично и по окончании был зачислен в аспирантуру.

* * *

С Броней Васю познакомил его коллега по аспирантуре. У того был день рождения, на который он пригласил Васю. Вася сначала удивился: они даже приятелями не были. Но, увидев полненькую девушку маленького роста, с которой его посадили рядом, он понял причину приглашения. Девушка она оказалась двоюродной сестрой этого коллеги. Значит, Вася должен был за ней ухаживать. Васе девушка понравилась, но вот как ухаживать за ней, он не знал. Он вообще не представлял, как это делается, потому что у него никогда еще не было для этого возможности. Васин маленький рост и его полнота с детских лет забором оградили его от девушек. Да и сами девушки не особенно стремились этот забор преодолеть. Иначе говоря, они просто не обращали на него внимания. Вася уже давно с этим смирился и жил своей жизнью, важнейшей частью которой были его друзья. Они принимали его таким, какой он есть, и любили его, и дорожили его дружбой. И даже их периодические насмешки, на которые он никогда не обижался, были проявлением их любви. Все трое были одногодки, только Вася родился 30 декабря и поэтому считался младшим среди них. Но иногда на старших друзей находило воспитательное настроение, и тогда Вася должен был проявлять к ним соответствующее почтение, называя их «дядя Саша» и «дядя Илья». Они, в свою очередь, называли его «мальчуган». Вася, улыбаясь, с удовольствием играл свою роль. Они же смотрели на него сурово, требовательно и с отцовской любовью.

Сидя рядом с Броней, Вася растерянно молчал, не зная, что сказать, как вдруг Броня заговорила сама:

– Вы, конечно, догадываетесь, почему мой недоумок двоюродный брат посадил нас вместе?

– Думаю, да, – ответил Вася и покраснел.

– Вот именно. Он думает, что мы с вами зеркальное отражение. И поэтому от безысходности сразу бросимся друг другу в объятья.

– Да, – только и нашел, что ответить, Вася и отвел от нее глаза.

– Не знаю насчет объятий, но поухаживать за собой я вам разрешаю.

– Хорошо, но я не знаю как, – пролепетал Вася и опять покраснел.

– Не переживайте. За мной тоже никогда не ухаживали. Поэтому, что бы вы ни делали, для меня это будет в новинку. Я где-то читала, что первые ухаживания – это пустая трата времени.

– Как это? – удивился Вася.

– Понятия не имею. Но в любом случае мы с вами все равно ничем не рискуем.

За весь вечер Вася сказал пару фраз, не больше. Говорила в основном Броня. Манерой говорить насмешливо, частенько даже ехидно и всегда с большим юмором она напоминала ему Сашу и Илюшу. Ему казалось, что он может слушать ее до бесконечности. И еще он чувствовал, что его молчание ее совсем не раздражает, – наоборот, ему казалось, что он ей нравится. Когда Броня спросила, почему у него такое русское имя, Вася рассказал ей всю историю и упомянул, что друзья зовут его Чапаем. Броня так искренне расхохоталась, что Вася засмеялся вместе с ней.

Он пошел ее провожать. Броня жила на Васильевском, в коммуналке, о которой она говорила: «В огромном зверинце у нас с мамой маленькая клетка».

– А где вы работаете? – спросил Вася.

– Я окончила МГУ, – вместо ответа на Васин вопрос с гордостью сказала Броня.

– МГУ?! Ничего себе! И как вы туда попали?

– Секрет, но вам, так и быть, скажу. МГУ – это Мордовский государственный университет города Саранска. Они принимают мордовцев, идиотов и евреев.

Вася засмеялся. Броня на него обиженно посмотрела, а потом расхохоталась вместе с ним.

– Где же вы после МГУ работаете? – поинтересовался Вася.

– Помощником главного бухгалтера, – опять с гордостью сказала Броня. И, помолчав, добавила: – На заводе игрушек. Когда у нас решили выпускать куклу-неваляшку, художник рисовал модель куклы с меня. Я вообще думаю, что меня только из-за этого и взяли на работу. Модель-бухгалтер. Представляете, какая экономия для государства. Правда, фамилия Прицкер подкачала.

Провожая ее, Вася упомянул, что через несколько дней его друг уезжает в эмиграцию. Слушая его, Броня даже остановилась.

– Вася, ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала? – перейдя вдруг на ты, спросила она.

– Да, – не сразу ответил Вася, не узнавая собственного голоса. И добавил: – Очень.

– Тогда дай слово, что возьмешь меня с собой на его проводы.

– Хорошо, – сказал Вася и замолчал, словно ожидая поцелуя.

– А ты когда-нибудь целовался?

– Нет.

– И я нет. Но я где-то читала, что если ребенок не научился целоваться в детском саду, то уже никогда хорошо целоваться не будет.

– Почему? – искренне удивился Вася.

– Понятия не имею. Но давай это проверим.

Броня привстала на цыпочки и прижалась к Васиным губам. Вася ответил на поцелуй.

– Книги врут, – сказал Броня, когда они оторвались друг от друга. – С сегодняшнего дня я читаю только газеты.

* * *

В аэропорту Вася познакомил Броню с Сашей и Илюшей. Саша лишь пожал Броне руку и вернулся к провожающим. Илюша, каким бы грустным ни было его лицо, все равно не удержался.

– Броня, вы с нашим Чапаем поосторожней. Он уже в пятом классе пол нашей школы обрюхатил, – доверительно сказал он.

– Я?! – в ужасе вскричал Вася.

– Ну не я же. А может, это был Сашка? Пошли у него спросим, правда, он немножко занят.

– Броня, это у него такие шутки, не обращай внимания, – Вася потянул Броню в сторону.

– А мне, может, нравится, – упираясь, сказала Броня.

– Смотри, Чапай, отобью девушку.

– Не-а, – покрутила головкой Броня. – Я подруга верная.

Скоро пришло время прощаться. Все – и провожающие, и отъезжающие – старались держаться, и только у Нининой мамы глаза были полные слез, а сама Нина, не стесняясь, плакала. Броня заметила, что Илюша, прощаясь с Ниной, зарылся в ее плечо и долго не отпускал ее. Когда же он наконец оторвался, лицо его побледнело и в глазах тоже стояли слезы. Броня оглянулась вокруг, но увидела, что, кроме нее, никто на это не обратил внимания.

Когда Вася с Броней возвращались из аэропорта, Броня не произнесла ни слова. Вася очень удивился: молчавшую, замкнувшуюся в себе Броню он видел впервые. В автобусе нашлось одно место. Броня на него села, а Вася, взявшись за поручень, повис над ней. Броня, подняв голову, смотрела на него и продолжала молчать. Вася тоже молча смотрел на Броню и впервые с момента их знакомства почувствовал себя неловко. Ему казалось, что произошло что-то важное, но вот что именно, он не понимал, и из-за этого нервничал и боялся. Вдруг ему пришла в голову шальная мысль: а что, если она влюбилась в Илюшу? Конечно! Почему нет? Он такой веселый, а главное – красивый и стройный. Больше ни о чем другом он думать не мог. Более того, он уже был абсолютно уверен в своем подозрении. И весь путь до самой их остановки ему было очень плохо. Когда они приехали и Вася помог Броне выйти, он остановился и, взяв ее за руку, уже приготовился произнести приготовленную в последнюю минуту речь, как Броня заговорила сама.

– Знаешь, Вася, я вот смотрела на вашего Сашу с Ниной, да и вообще на всех отъезжающих и наконец приняла решение.

– Какое решение? – испуганно спросил Вася, чувствуя, что все его подозрения оправдываются.

– Вообще-то, я об этом уже давно думаю. Но сейчас я наконец убедилась, что была права.

– В чем права? Ты хочешь меня оставить?

– Оставить? С чего ты это взял? Как раз наоборот. Я твердо решила, что буду эмигрировать. С тобой или без тебя.

Вася, не понимая, что происходит, молча смотрел на нее такими напуганными глазами, что Броне стало его очень жалко.

– Я где-то читала, что самые крепкие браки – это когда предложение делает женщина. Разводов после таких браков всего двенадцать процентов.

– Почему именно двенадцать? – начиная ее понимать, спросил Вася, и расплылся в улыбке.

– Не знала, что ты такой мелочный. Ну пусть будет четырнадцать. Тебе от этого легче?

– Мне все равно, Броша! – он так ее впервые назвал.

Броня удивленно на него посмотрела, переваривая свое новое имя, и решила, что оно ей нравится.

На следующий день Вася пришел домой к Броне, которая, представив его своей маме, сразу сказала, что они с Васей собираются пожениться. От неожиданности Бронина мама заплакала.

– Мама, не плачь, – Броня обняла ее. – Вокруг меня уже второй день плачут, это может плохо повлиять на будущего ребенка.

– Как?! Уже? – испуганно вскрикнула мама, схватившись за голову и укоризненно глядя на Васю.

– Да нет, что вы! Это Броня просто так. Шутит. У нас с ней, – тут Вася немного замялся, – ничего еще не было. Не волнуйтесь.

На следующий день Вася повел Броню знакомиться со своими родителями. О визите он их не предупредил, и, когда они с Броней пришли, родителей еще дома не было. Броня долго ходила по комнате, внимательно рассматривая плакаты, гипсовые фигурки вождей, фотографии.

– Я не знала, что музей революции находится в твоей комнате, – сказала она, закончив экскурсию.

– Я только живу в этой комнате, а заведуют музеем мои родители. Так что будь предельно осторожна и не высказывай своих взглядов, особенно про эмиграцию. Я их буду постепенно подготавливать.

– Знаешь, Васюта, мне что-то расхотелось сегодня встречаться с твоими родителями. Мне надо все это переварить. Так что дай мне недельку, чтобы прийти в себя. И пожалуйста, предупреди их о моем приходе.

Когда в субботу они с Броней пришли, родители уже ждали их, и мама даже накрыла на стол. Разносолами в доме Рубинчиков никогда не баловались – видно, коммунистическая доктрина не позволяла. Вот и на этот раз мама поставила на стол пирожки с капустой, печенье и чай с кизиловым вареньем. Поздоровавшись, Броня сразу стала ходить по комнате, рассматривая экспонаты.

– Как здорово! – восторженно воскликнула она, закончив осмотр. – Вы молодцы, что растили Васю в такой обстановке. Мы стали забывать наши главные ценности, наше славное прошлое. Я где-то читала, что человек, позабывший прошлое своей страны, чаще других страдает психологическими расстройствами. Я, например, все знаю про своего дедушку, который был ординарцем у красного командира и ценой собственного благополучия рубил шашкой бутылки с горилкой, не давая командиру напиться перед боем. Он даже орден получил от командира за это.

– Броня, а вы член партии? – с надеждой спросила Васина мама.

– Я была пионеркой и комсомолкой и, как только почувствую, что готова, обязательно вступлю в ряды КПСС. И я вам даже больше скажу. Я сделаю все, чтобы Вася тоже вступил в партию. Я где-то читала, что хромой никогда не сможет стать канатоходцем.

Васины родители не совсем поняли аллегорию, но в целом ответом Брони остались удовлетворены, особенно обещанием сделать из Васи человека.

Когда встал вопрос, где они будут жить до отъезда, Вася робко предложил свою комнату.

– Что?! Ты хочешь, чтобы я в этом мавзолее жила? Да в жизни никогда. В Казанском соборе от большого юмора у нас устроили антирелигиозный музей. Ты там был когда-нибудь? Там есть пыточная комната со всякими кошмарами, которые использовали в Средние века. Так вот я скорее туда перееду.

– Броша, ну не в вашей же с мамой клетушке. Тем более это ненадолго. После того как распишемся, сразу подадим документы в ОВИР.

Броня сказала, что потерпеть она может.

– Но как только я почувствую, что мне хочется взять бюстик Ленина и погулять с ним по потолку, я из этого мавзолея сваливаю. Ничего, двадцать девять лет прожили друг без друга, проживем еще как-нибудь несколько месяцев.

Броня вдруг решила устроить настоящую еврейскую свадьбу, да еще с раввином из синагоги, в которой они оба никогда не были.

– Я где-то читала, что еврей без еврейской свадьбы – это как телега без колеса.

Постоянное выражение Брони «Я где-то читала» восхищало Васю. Самое смешное было, что он никогда не видел, чтобы она держала книжку в руках.

Услышав про еврейскую свадьбу, Вася погрустнел. Он понимал, что свадьбу придется делать в его комнате: на ресторан у них денег не было. Но как еврейская свадьба с раввином и под хупой будет смотреться на фоне плакатов вождей революции, Вася представить себе не мог. Броня его утешила тем, что почти все вожди революции в России были евреями и против хорошей еврейской свадьбы не возражали бы. Точно такое же объяснение дал своим ультраантирелигиозным родителям и Вася. Те повздыхали, виновато посмотрели на портреты и возражать не стали.

Но смотрелось это действительно смешно. Раввин, прежде чем приступить к обряду, долго обходил комнату, разглядывая революционные экспонаты, покачивая седой головой в кипе. Бронина мама сшила какое-то подобие хупы, под которой молодожены с трудом поместились. Раввин стал что-то долго говорить на древнееврейском, из чего гости не поняли ни слова. Потом Вася с Брошей обменялись кольцами. Илюша положил перед Васей завернутый граненный стакан, который по традиции жених должен был разбить ногой. Вася, как бы ни старался, как бы высоко ни поднимал ногу в колене, не мог. Он даже вспотел. Но на четвертый раз стакан все-таки разбился, и все за-кричали: «Мазал тов!» К крику даже присоединились Васины родители. Затем Броня включила магнитофон и зазвучала знаменитая «Хава нагила». Кто-то из приглашенных сказал Броне, что на свадьбе у евреев принято жениха и невесту сажать на стулья, потом гости поднимают эти стулья и танцуют с ними под музыку. Вася пытался отказаться от этой идеи, но Броня, грозно сверкнув глазами, сказала, что, если принято, значит, они будут так танцевать. Но из затеи ничего не получилось: молодоженов удалось приподнять только на несколько сантиметров от пола, и то с большим трудом. Добровольцы вернули стулья на пол и извинились. Над этим конфузом потом долго смеялись. Броня даже хотела произнести свое любимое: «Я где-то читала», но, по-видимому, слишком много выпила и, махнув на это рукой, сама крикнула «Горько!» и поцеловалась с Васей. Танцы все же состоялись, но уже без стульев. Много пили, поминутно кричали «Горько!», не переставали смеяться над бесконечными Илюшиными шутками и тостами. Пьяненький Вася тоже попытался сказать смешной тост, но был усажен на место сидевшими по обе стороны от него Илюшей и Броней. В общем, свадьба удалась, и Броня осталась довольна.

* * *

Броня дала себе всего два месяца проживания в этом мавзолее, перед тем как они объявят Васиным родителям о решении эмигрировать. Вася не понимал, почему такая спешка, но сопротивляться не стал. За это время надо было решить, чем в Америке он будет заниматься. С его историческим дипломом и даже с кандидатской там ему работы не найти. Броня знала, что у нее проблем не будет. Она была прекрасным бухгалтером и к тому же неплохо знала английский. Все время, которое девушки тратят на свидания, Броня использовала на изучение английского языка, словно чувствовала, что ей он в будущем пригодится. С Васей Броня решила просто: она послала его на профессиональные курсы шоферов. Шофер, он и в Америке шофер. В ноябре 1977 года Броня решила, что пора идти в ОВИР. Но перед этим собрала семейный совет, на котором объявила, что они с Васей планируют эмигрировать в Америку. Васины родители молча, с растерянными лицами долго смотрели, но почему-то друг на друга. Потом повернулись к сидящим напротив Васе с Броней.

– Он же собирался в партию, – только и нашелся, что сказать, Васин отец.

– Он передумал, – с непроницаемым лицом ответила Броня. – Исаак Ефимович, вы же знаете своего сына: семь пятниц на неделе.

– Но почему? – с отчаянием спросила Васина мама.

– Циля Моисеевна, ну посмотрите на наши жилищные условия. У нас с вами комната пятьдесят четыре квадратных метра. При норме в четыре метра на советского человека, даже если у нас с Васей родится пионерский отряд, нам всё равно ничего не светит. Мы так и помрем в этом мавзолее.

– Не смейте оскорблять!.. – вдруг гневно вскричал Исаак Ефимович и торжественно добавил, подняв указательный палец: – …Святую память. Мы войну прошли, фашистов победили, а вам квартиры отдельные подавай! Страна восстанавливается, а вы…

– Вот и восстанавливайте, – перебила его Броня и повернулась к Васе. – Васенька, я не хочу семейных разборок. Ты поживи пока здесь, а я, как мы договаривались, переберусь к маме. Завтра созвонимся и поедем в ОВИР. Пора подавать документы.

Ранним утром 5 апреля 1978 года Вася с Броней, родственниками и друзьями собрались в аэропорту Пулково. Васины родители после долгих мирных и не очень разговоров наконец сдались и дали разрешение на отъезд, но в аэропорт не приехали. Вася чувствовал себя ужасно, но, стараясь не показывать боли, вымученно всем улыбался. Броня понимала, что с ним происходит, проклинала его чертовых родителей и постоянно старалась его отвлечь. Илюша ей в этом помогал. С ребятами он прощался ненадолго: он уже сдал все документы в ОВИР и ждал разрешения. Бронина мама эмигрировать вместе с дочерью не могла. Она не так давно познакомилась с очень хорошим человеком, и он сделал ей предложение. Но мама обещала, что постарается обработать своего нового мужа, и скоро они с Бронечкой соединятся.

Броня держала Васю за руку, как держат ребенка, чтобы он не мог убежать. И, словно прощаясь навсегда, с болью в душе и слезами на глазах смотрела на маму. Тем не менее она нисколько не сомневалась в том, что делает все правильно.