Читать книгу: «В этой истории не будет злодея, и не станет героя», страница 15

Глава 17

Джеймс вёл их теми путями, на которых им не встретилось ни одного человека. Ни живого, ни мёртвого. «И правда, мастер своего дела», – думала Софи всё то время, что пристального наблюдала за ним. Он точно знал, где стоит срезать, а где пройти длинной дорогой. Несколько раз они спускались в метро, но выходили из него ещё до того, как Деми понимал, что услышанный им гул издают не заброшенные людьми трубы, а Безумные. Их глотки надрывались до тех пор, пока от голода они не начинали терять силы.

Солнце исчезло, напоследок ослепив сощуренные глаза Джеймса, и от того он ускорил шаг. Деми ступал на раненную ногу с болью, а Софи специально замедлила ход, чтобы лишний раз его не потревожить. В лице парня не было ни капли крови, а вся та, что ещё оставалась в теле, прилила к бедру. Он сам дал себе срок в две недели, и этого оказалось недостаточно даже для появления рубца. Появление Джеймса спасло его от верной смерти, ведь даже если бы Софи осталась сидеть с ним на одном месте, еды бы им не хватило. Один до лесопорубки он бы не доехал. А Софи ни за что не вернулась бы назад теперь, когда Маркус был к ней так близко.

Ночь опустилась на Вествуд и подняла потолок неба к бескрайнему космосу. Джеймс объяснил, что изменяет свой маршрут каждый раз, как возвращается домой потому, что никто не должен знать его дороги. Он просчитал вероятность слежки, и составляла она все сто процентов. В темноте Джеймс спотыкался на каждом бордюре, но даже не пытался упрекать Софи за то, что она сломала очки вместе с его носом. Взгляд мужчины был всё так же полон благоговенья и терпения.

– Спасибо за то, что помогла мне, – в полголоса сказал Деми, когда Джеймс в очередной раз зацепился ботинком за асфальт. Мужчина попросил об остановке и присел на урну, вжав ладони в глаза. Софи продолжала целиться ему в грудь, но перевела взгляд на Деми тут же, как он заговорил и нарушил второе правило. «Не раскрывать рта без необходимости». – Я решил, что мне нужно почаще благодарить тебя за то, что ты оказалась рядом со мной в нужное время.

– Твоя нога ещё болит, – констатировала Софи потому, что сам Деми не осмеливался произнести это вслух. – Ты себя переоценил. Нам нужно было остаться в лесу. Пока ты за врача, подобные ошибки недопустимы. Подумай над этим.

– Прости. Я не хотел быть для тебя обузой, – виновато произнёс он. Веки в стыде прикрыли чёрные глаза, а печаль скривила губы. Самое трогательное выражение лица из всех, что Софи доводилось видеть. Это было его тайное оружие, что никак на неё не действовало. «С этим своим смазливым личиком он и вёл переговоры?».

– Поэтому стал бременем сейчас. В следующий раз не преувеличивай свои заслуги. Знаешь же, что не справишься. Пытаешься заставить меня бросить тебя? У тебя это почти получилось, – выпалила она, но тут же поспешила сгладить углы. – Несмотря на это, сегодня ты отлично держался. В прямом смысле слова.

Деми застыл, крутя в голове её слова: «У тебя это почти получилось». Софи никак не могла понять, что он чувствует, потому что давно разучилась различать большинство эмоций. Ей вдруг захотелось сказать ему что-то приятное. «Но что любят люди? Похвалу?».

– Ты избавил нас от того старика, – напомнила ему Софи, проглотив ком в горле. – Сделал всё без моей помощи. Ты принял решение раньше, чем я. Это хороший результат.

Горечь проступила на языке Деми и не давала им пошевелить. Со всей возможной вежливостью сделав вид, будто услышанное ничего ему не прояснило, Джеймс поднялся и пошёл дальше. Синяки налились под его глазами лишь ярче, но сам он начинал выглядеть всё счастливее. Было не угадать, что творится в его голове, но, похоже, этому и не требовалось объяснения. Добродушие людей давно заменилось пожеланием скорой смерти. Софи ещё помнила все угрозы, которыми сыпали в её сторону мародёры. Безумные никогда так не делали. Из-за склеенных ртов они просто не могли говорить.

Софи давно заметила то, какую власть над ней имела злоба. Деми не нападал на неё, но она всё продолжала защищаться. Маркус и Лили ни за что бы это не одобрили; родители не возразили бы ничего против. Вдруг Софи стала ненавидеть саму мысль о выживании. «Все, кто встречался мне, выглядели лучше меня. Сытые и здоровые. Это ненормально. Они разговаривают и шутят. Такого не должно было быть. Все поводы для улыбки исчезли». Наступила пора начать привыкать к обществу. Совсем скоро его станет лишь больше.

Они вышли на площадку парка и тем самым нарушили последнее из правил, что Софи постановила на подходе к Вествуду. «Никакого открытого пространства». Бояться было попросту незачем. Порядки Софи больше не работали. «Теперь понятно. Здесь всё иначе. Старые взгляды больше не работают, потому что появились другие люди. Правила всегда существовали для меня одной». Джеймс спокойно шёл впереди, перешагивая через все комки земли и песка, что прятались за пучками травы. Звёзды подмигивали ему и освещали тот путь, что оставался до места, которое он называл домом. За толстыми стволами высоких деревьев скрывалась окраина города.

– Будьте осторожны, не наступите на мои метки, – предупреждал Джеймс, что уже перестал оборачиваться к Софи. Она давно дала ему понять, что встретит его лишь дуло ружья. – Так я смотрю, не проходил ли здесь кто в моё отсутствие. Всё дело в следах. Если кто и переступает через лужи, то грязь может и не заметить.

Деми продолжал идти молча, а Софи всё поражалась тому, с каким спокойствием Джеймс позволяет себе отпускать необязательные комментарии. Рядом с ними он и правда стал бесстрашным. Молчаливые высотки впереди совсем его не пугали. «Либо идиот, либо безумец, который чересчур много знает».

***

Первый, кого увидел мальчик, стоящий в коридоре перед входной дверью – это Софи, которая прятала ружьё, до этого приставленное к спине Джеймса. Большие чёрные глаза смотрели на неё с интересом и жалостью к полученным ранам, а маленькие ручки убирали кудри с аккуратного личика. Он не хотел упустить ни единого её движения, и потому почти не моргал.

– Папа! – прокричал мальчик, едва удержавшись от того, чтобы броситься отцу на шею. – Здравствуйте, – пробормотал малыш, что, как и Джеймс, стал задыхаться от радости при виде незнакомцев. – Я Оливер. Оливер Милер. А это мой папа! – он указал за спину Софи, и, заметив там Деми, растерянно повторил своё приветствие. – Здравствуйте.

– Привет, Оли. – Джеймс вышел из тени Софи и, подняв мальчика на руки, крепко обнял его. Они оба улыбались, а малыш почти плакал от счастья. Оливер прицепился к Джеймсу, словно лист к ветке. Если что и разлучит их, так это с корнем вырванное дерево.

Когда Софи шла сюда, то хотела устроить допрос; узнать всё, что только получится, от тех, кто окажется семьёй Джеймса. Но Оливер всё изменил. «Так похожи. Даже представились одинаково». Щёки мальчика порозовели сразу после того, как он заметил на себе её пристальный взгляд. Она никак не могла поверить в то, что перед ней был живой ребёнок. Без синяков и ушибов, без содранной кожи и растрёпанных грязных волос. Он жил во всё том же мире, что и она, но ей казалось, у него были выглажены даже пижамные штаны. «Джеймс сделал всё, чтобы Оливер рос, как нормальный ребёнок. И это просто неестественно. Сейчас ничто не должно быть нормальным».

– Здравствуй, Мегги. Я задержался. Прости.

На голос Джеймса отозвалась полная недовольства женщина, держащая руки скрещенными у себя на груди. Она не стала притворяться, что гости были ей интересны, а потому смотрела только на Джеймса. И она была домашней одежде. Софи лишь на мгновение взглянула на неё и едва не бросила всё, что у неё было, чтобы сбежать от них прочь. Ей не хотелось всего этого видеть. «Такие естественные. Смотреть тошно».

– Больше не делай так, ладно? И где твои очки? – Маргарет подошла ближе, и Джеймс тут же положил своё лицо в раскрытые ладони жены. Его улыбка была чрезмерно сердечной, а объятия с Оли слишком долгими. «Они прилипли друг к другу? Как Безумные». – Тебя что, избили? – Нижняя губа Маргарет задрожала, и она тут же её прикусила. – Поэтому ты пришёл так поздно?

– Всё в порядке, просто врезался в столб. Знаешь же, такое бывает. – Он опустил мальчика на землю, и его босые ноги застучали по паркету. Джеймс явно не хотел, чтобы первое впечатление о Софи испортилось потому, что она поприветствовала его кулаком в нос. – Я встретил людей. Самых настоящих. Друзья мои, рад вас всех познакомить!

В пригласительном жесте махнув своим попутчикам, он выждал, пока они не войдут внутрь. Деми не было страшно, и он без стеснения преодолел порог в один широкий шаг. Софи ещё продолжала надеяться, что всё это ей лишь кажется. «Чему он так рад? Хочет привязаться к кому-то, кроме меня?» – Что-то укололо её под рёбрами, и ей пришлось прикусить язык. «Думает, я его так просто кому-то отдам?».

– Я бы представил вас, но вы, к сожалению, не сказали мне своих имён. – Джеймс слегка наклонил голову и принялся слушать с неподдельным интересом. Пускай мужчина и имел ввиду их обоих, всем было ясно, что он хотел знать лишь одно имя.

– Меня зовут Деми. – Выступив вперёд, парень пожал руки всем, включая малыша Оливера. После слов Софи он решил, что ему пора перестать доверять ей одной. Кроме неё были ещё люди, и девушку это выводило из себя. «Так улыбается. Хочет, чтобы я считала их своими конкурентами. Но я не дам ему так просто уйти». – Очень приятно, и спасибо за помощь.

Деми понравился всем, и потому никто не придал значения тому, как новый гость заглянул за спины хозяев и убедился, что в других комнатах никого нет. Маргарет расспрашивала его о больной ноге, а Оливер интересовался, как и почему он получил свою рану. Деми шепнул ему на ухо что-то, от чего мальчик расхохотался так громко, что Джеймс нашёл нужным закрыть входную дверь. Вот только за ней всё ещё была Софи.

Если Милеры дадут им еду и кров в обмен на знания, которыми она не гордилась, то от такой сделки нельзя было отказываться. Но со всеми ними было что-то не так. Маргарет слишком легко приняла тех, кто вдруг оказался в коридоре её дома, Джеймс чересчур просто согласился терпеть приставленное к его груди ружьё, а об Оливере не хотелось и думать. «Ребёнок. Самый настоящий ребёнок. Сколько сил нужно было потратить на то, чтобы дать такому, как он, выжить? Ресурсы распределены нечестно».

Джеймс продолжал смотреть на Софи с таким вниманием, что ей стало не по себе. Новый мир отразился на нём лишь слабым прикосновением; она была совсем не такой. Софи не считала себя параноиком, но всегда точно знала, что за ней следят. Ей не так часто попадались люди, но она понимала, что каждый из них был готов отобрать у неё последнее. Софи не умела стрелять, но давно прочитала в глазах мародёров, что наличие оружия – лучший повод для встречи. Разумные касались её, а Безумные любили ночевать с ней под одной крышей. В нижних Кольцах мёртвых было куда больше, чем живых, никто не спрашивал о её самочувствии и не предлагал выдержать ночной пост, пока она будет спать.

Деми вошёл в жизнь Софи так, словно это было для него обычным делом. Однажды он сказал ей: «Знаешь, почему в этом году наступил сезон дождей? Потому что ты наконец осмелилась проливать слёзы». Милеры стали последней каплей; река вышла из берегов. Открытость. Честность. В её голову врезалась мысль: «Я снова хочу стать человеком».

– Софи, – наконец произнесла она, и в ответ на её признание Милеры в миг замолчали. Девушка вдруг поняла, что совсем не хочет представляться полным именем, которое должно было оказаться на её надгробии. В доме было так тихо, что Софи впервые за долгое время перестала чувствовать, что скоро умрёт.

Маргарет едва заметно улыбнулась, а Джеймс и вовсе потерял дар речи. Он стоял, приоткрыв рот, и пытаясь отдышаться. Оливер же решил повторить за мамой, и потому тут же широко улыбнулся, подбегая к ней и протягивая свою крохотную ручку.

– Софи Диана Мур, если быть точными, – дополнил её Деми. – Когда придёт время, напишите наши имена на одном камне. Если на моё не хватит места, то сократите его до одной буквы.

Софи понимала, что именно он и имеет ввиду. «Считает, что здесь мы задержимся. Признаётся, что никуда от меня не уйдёт. Если мы и умрём, то вместе».

Глава 18

Деми осмотрел нос Джеймса и заявил, что в переломе нет ничего страшного. Маргарет всё хотела попросить его взглянуть на Оливера, но время давно перевалило за полночь, а мальчик и не думал ни на что жаловаться. Последнее, на что хватило сил парня, так это дать Софи указания, как правильно обработать рану на его ноге. Оли принёс к их столу лампу, а Мег устроила спальные места в той комнате, которую Софи посчитала приемлемой. Гостиная казалось надёжной – пожарная лестница подходила прямо к её окнам. Милеров пришлось предупредить сразу: каждую ночь Софи с Деми будут спать поочерёдно, а по необходимости баррикадировать дверь и стеречь окно. Так были устроены их будни; процесс, который они долго налаживали.

Жалюзи были опущены, а шторы закрыты, и ни один звёздный блик не мог проникнуть в квартиру. Деми нужно было отдохнуть, и потому Софи вызвалась на дежурство первой. Сначала она выглядывала из окна, рассматривала ближайшие дома и гадала, как долго Разумные будут сюда добираться. В доме Милеров собралось слишком много жизни. Эта ошибка не должна была остаться незамеченной. Вскоре все стянутся к ним. Оставалось совсем немного времени.

Тихо ступая по натёртому полу, Софи ощупала стены и вышла в коридор – нескончаемое тиканье напольных часов стало её раздражать. В совсем чёрной кухне она придвинула стул к окну и, раздвинув ткань штор, уставилась на кривую полосу света, тут же проскользнувшую внутрь. На гладком дубовом столе были постелены сервировочные салфетки, поставлен кувшин с водой и маленькая вазочка с парочкой сухих полевых цветов. Никакой пыли. Сколько бы Софи ни пыталась разглядеть, не нашла ни единого признака беспорядка. Даже с завядших бутонов не слетело ни одного лепестка. За всем здесь тщательно следили, но не потому, что от того зависели их жизни. Милеры хотели, чтобы возвращаться сюда было приятно. «Не понимаю. Они хотят, чтобы здесь был порядок, но в темноте всё равно ничего не видно. Чистота просто приносит удовольствие. Это не разумно».

– Тебе не спится? – тихо спросил Оливер, незаметно для Софи выглянувший из своей комнаты. Кудри на его курчавой головке смялись, а след от подушки остался на щеке бледно-розовым поцелуем.

Софи слабо кивнула, и малыш подошёл к ней, осторожно переступив через лужицу лунного света. Он сделал это так аккуратно, будто в самом деле мог раздавить крохотное белое пятнышко. Софи тут же стало стыдно за всё то, что она наговорила о нём прошлым вечером. «Я обещала Джеймсу убить его сына. Этого ребёнка. Как давно я переступила грань?». Она упала лицом в ладони, не найдя в себе сил посмотреть в глаза этому маленькому человеку. Оливер забеспокоился, потянулся к ней, но тут же передумал. Они были ещё совсем незнакомы, и ему очень хотелось это исправить. Вот только в присутствии Софи ему было неспокойно. Совсем так, как если бы понимал, что однажды её присутствие обернётся для него угрозой.

– А ты знаешь, что Луна ненастоящая? – Он ткнул пальцем в светлый отпечаток на полу. – Её построили, чтобы никто случайно не убежал с Ньюэры и не потерялся. Космос очень большой, и я иногда боюсь о нём думать, но на других планетах, наверное, здорово. Там куча вулканов и льда, а я никогда их не видел. Мама с папой иногда возят меня к морю и горам, а такого там нет. Я бы сходил на Луну посмотреть, как живут другие, но так, чтобы потом сразу вернуться. Там может быть что угодно, здесь всё равно лучше.

Он замолчал, посчитав, что рассказал что-то очень интересное, и принялся ждать, когда Софи ответит ему тем же. Вот только у неё не было ни одной подходящей истории. Ни единой небылицы, лишь правда и голые факты. «Луна здесь для того, чтобы мы не разнесли чуму. Мы никому не нужны. Даже сейчас не улететь, человечество всё контролирует. Нам поставляют товар, но не людей. Все мы заперты в жестяной банке. Если станет тесно, нас не выпустят, потому что людям это не нужно. Мы их проблема. Огромная вздувшаяся жестянка».

– Тебе тоже не спится. Почему? – наконец заговорила Софи, поняв, что Оливер всё ещё стоял перед ней. Он и не думал никуда уходить.

– Я испугался, что папа больше не придёт, и поэтому не могу уснуть, – признался Оли, скрестив руки за спиной. – Может быть, он устал от меня, потому что я сплю и ем больше, чем он. Мама с папой не рассказывают, но я уже понял, что сейчас всё стало тяжело настолько, что со всем справятся только взрослые. Папа уходит на улицу и что-то ищет, а мама сидит со мной дома. Сначала они менялись и ходили по очереди, но потом папа что-то рассказал маме, и она из-за этого долго плакала. Я видел, что другие семьи кричат друг на друга, но у нас все плачут, и поэтому я их успокаивал. Они не говорят, почему мне нельзя выходить, только рассказывают, что все снова болеют. Я думаю, папа боится, что мама заболеет, поэтому она теперь дома. Он ведь и сам тоже может заболеть, вот только какая разница, если есть вакцины. Или они больше не работают? Почему? В нас во всех что-то сломалось?

Оливер предполагал один исход за другим, пересчитывал варианты и отбрасывал те, что не укладывались в его голове. Что бы он ни придумал, Софи слышала в его словах лишь одну неточность: Джеймс никогда не уйдёт от своей семьи. «Иначе бы его сын не был таким чистым. И даже так одному ребёнку ни за что не выжить. Джеймс не готовит его к борьбе. Надеется, что он никогда не будет один».

– Ты, наверное, не хочешь со мной говорить. – Малыш опустил глаза, принимая тишину Софи близко к сердцу. – Извини. Просто у меня есть только мама, а она всё время грустная. Мне не с кем разговаривать.

– Мег? – произнесла она, заставив себя поднять голову. Она молчала, потому что ей не хотелось разочаровывать его своими ответами, но сейчас тонкий голосок Оливера казался нужным. Не потому, что он раскрывал то, о чём Джеймс может никогда не рассказать сам. Оли без стеснения делился своими мыслями, совсем как Деми. «Он пропадёт в любой момент. Пока есть, надо слушать». – Что могло случиться у таких, как вы?

– Ей тоже тяжело. Я знаю, что маме с папой очень-очень тяжело, – с виноватым видом сказал Оливер. – Это для того, чтобы мне было легко, потому что я ребёнок и ещё ничего не умею делать. Хочу научиться, но мама не разрешает, поэтому я живу почти так, как нужно. У меня есть уроки, обеды, домашние задания, игры на переменах. Теперь папа привёл вас, чтобы мне было не скучно. Чтобы мы все стали друзьями. Вы, наверное, заместо интернета. Я считаю, что ты и Деми мне как подарок, только мой день рождения уже прошёл. Но и вы ведь шли долго.

Софи смотрела на него, не понимая, как ей следует ответить. Оли старался думать, что она принесла с собой что-то хорошее; нужные ему перемены. Маленькие чёрные глазки осматривали её лицо и грязную майку, сбегали к усыпанным синяками рукам, повязке на ноге и пережившим семнадцать Колец кедам. На нём самом была та же пижама, что и прежде, а от волос пахло сладким шампунем. Ногти были подстрижены так, чтобы он случайно не поцарапал свою мягкую кожу. От её взгляда уши Оливера вновь покраснели, и он не нашёл выхода лучше, кроме как прикрыть их руками. «Тоже отвык от людей. Мы оба. Только он от чужих, а я ото всех».

Она вдруг поняла, что присутствия одного человека всё же не замечает. Того единственного, что с самого начала не вызывал в ней тревоги лишь потому, что она решила, будто он её боится. «Я отвыкла ото всех, кроме Деми».

– Хочешь, расскажу секрет? – сказал Оли, смотря на то плечо Софи, где осталось напоминание о её первой встрече с Разумной. – У меня тоже есть шрам. – Откинув волосы с лица, он показал Софи рубец, что выступал прямо посреди его белого лба. – Мама с папой говорят, что в детстве я неудачно упал. Правда, я не знаю, как можно упасть удачно. Всё, что больно – неприятно, но я не помню боли. Это уже хорошо.

Его поступок задел её за живое. Оливер оказался слишком хорошим для того, чтобы она смогла так просто простить себе вчерашние слова о нём. Уперевшись руками в колени, Софи посмотрела на него как никогда ясно. Перед ней стоял самый настоящий маленький человек. «Совсем как Деми, только младше».

– Боль не так плоха, как ты думаешь, – начала Софи, понимая, что не сможет объяснить ему всего. Когда-то ей хотелось стать школьным учителем, совсем как её мама, теперь же рядом с ребёнком она не находила нужных слов. – Когда у тебя что-то болит, это говорит о том, что с тобой что-то не так. Это куда лучше, чем ничего.

– Тогда что случилось у тебя? – поинтересовался Оливер, с вниманием наблюдая за её глазами.

– Ничего, всё в порядке. Я не чувствую боли. – Она напряжённо сглотнула. – Теперь не чувствую. Это длинная история.

– И поэтому ты плачешь?

Софи коснулась своих щёк и заметила, что они в самом деле намокли. Не было ни тонких дорожек, ни одиноких слезинок – лишь ручьи, что сбегали до подбородка и падали прямиком на тщательно вымытый пол. Река снова вышла из берегов, и Софи ничего не смогла с собой сделать тогда, когда Оливер не удержался и принялся собирать её слёзы. Он не касался подбородка, как то делала Мег с Джеймсом прошлым вечером, а ловил те капли, что намеревались соскользнуть с её ресниц. «Надо же, ему правда не наплевать. В этом они Деми похожи больше всего». Она настолько привыкла к нему, что и не заметила, как с самого начала Деми стоял в проходе и наблюдал за их разговором. Всегда, когда Софи давала волю чувствам, он оказывался рядом.

Оли ещё что-то рассказывал, пытаясь донести до Софи то, что совсем скоро друг-врач осмотрит её, и всё станет лучше. Возможно, она даже сможет воспользоваться вакциной, что лежала за повязкой на её ноге. «Пиджи» всегда помогала людям, ведь не зря Беннетов прославляли за неё все те двадцать лет, что она работала. Софи просто не могла рассказать Оливеру того, что с применения вакцины всё и началось. Мир пал в тот же час, когда каждый вколол себе очередную порцию «пиджи».

***

– Мне противно смотреть на все эти счастливые лица, – честно призналась Софи, когда наутро они с Деми лежали по разные концы отведённой им комнаты. Она смотрела в потолок, он – прямо на неё.

– Хочешь, чтобы они стали печальными?

– Нет, но мне станет легче, если я узнаю, что всем им когда-то было так же плохо, как и мне. – Софи не рассказывала того, что Оливер раскрыл ей о печалях семейства Милеров, но Деми и без того отлично её понимал. – Переживать всё это одной оказалось просто невыносимо. Я думала, что всё вполне сносно, но, как оказалось, мне пришлось вариться в аду. У меня даже пара ожогов осталась.

Софи говорила ужасные вещи, но Деми продолжал слушать её так, словно бы в прежнем мире за подобные признания не было принято получать осуждение.

В доме Джеймса нашлось достаточно еды ещё для двух человек, и Софи без удовольствия признала, что на то, чтобы всё это достать, у него ушло не меньше сил, чем у неё. За столом Милеры неприметно болтали и обсуждали быт, будто сейчас он и правда имел значение. Вот только Софи знала, что такие мелочи больше не играют никакой роли. По той же причине она не стала снимать обувь и ослаблять бдительность. Пускай тихая гавань и была редкостью, ею никогда нельзя было насладиться. Потому что в любой момент всё могут отнять. Уже завтра от её новых привычек не будет никакого толку.

– Ты когда-то рассказывал, что потерял брата, – продолжала Софи, положив руки на живот. По какой-то причине он давно стал проваливаться глубоко внутрь, как если бы она проглотила большой камень. – Хочу, чтобы ты знал, что мне жаль. Ночью я поняла, что это правда. Ты хороший человек, и я правда тебе сочувствую. Тебе, а не твоему брату. Его я никогда не знала.

– А что насчёт моей сестры? – вдруг спросил Деми, и она тут же повернула голову в его сторону. Он ждал её ответа и надеялся, что в этот раз Софи не смолчит.

– Я с ней знакома?

– Возможно.

– Тогда скажу, было бы плохо, воспринимай ты это так же, как я. Маркус и Лили никогда не были моими родственниками, но я правда люблю их. – От того, что Маркус мог быть в том же городе, что и Софи, её пробрал холод. Не мурашками или ледяным потом; он залез глубоко под кожу и царапался, ударяя когтями о её кости. – До сих пор. И ещё мать с отцом, но о них и вспоминать не хочется. Наша последний разговор прошёл не слишком гладко.

Деми отступил первым. Софи видела, как бегают его глаза, и ей вдруг показалось, что она совсем его не знает. Она не интересовалась ничем, кроме его имени и того, что он потерял, и этого было недостаточно. Раньше подобное её не волновало; теперь же казалось большим упущением. Они всё ещё не были равны. Деми был не партнёром, а её тенью.

– Что-то случилось с моим сердцем, – призналась Софи, сама для себя признавая то, каким на самом деле всё это время был Деми. «Возможно, самым человечным из всех, кого я знаю». – Люди мне не понятны. Ни ты, ни кто-то ещё. Все кажутся странными.

– Если бы ты их понимала, то давно сошла бы с ума. – В любой ситуации Деми находил ей оправдание. Сначала Софи казалось, что так он из страха пытается поддерживать с ней хорошие отношения, но причина была в другом. В такие моменты его разум всегда уступал место сердцу. «Дак вот в чём дело. Они должны меняться». – В какой-то момент нужно просто перестать замечать всех вокруг, особенно если рядом только Безумные. В этом нет ничего плохого, главное, уметь возвращать внимание к людям. У меня уже было такое, и достаточно долго.

– И как ты справился?

– Встретил тебя, – ответил он, и от того Софи лишь растерялась. Она и не знала, что Деми показывал ей не свои старые черты, а только что приобретённые. «После конца всего он сделался лишь лучше. Не то что я». – Дальше всё как-то само собой понеслось. Хотя за врача у нас я, настоящий целитель здесь – ты.

Опустив взгляд, Софи замолчала. Ей совсем не нравилось то, к чему всё шло.

– Сколько ты был таким, как я сейчас?

– Ну, примерно все свои двадцать лет.

Софи тут же стало понятно, в чём дело. Они знали ответы на вопросы друг друга потому, что уже пережили то, что случилось с другим. Деми ещё только предстояло набраться сил перестать претворяться и взять жизнь в свои руки; Софи же давно пора было ослабить хватку и посмотреть по сторонам.

– Если тебе уже двадцать, то чем ты занимался до этого? Учился или работал?

– Ни то, ни другое, – смутившись, произнёс он. Говорить такое перед Софи ему было стыдно. – В прошлой жизни я совершенно ничего не делал. Всю свою жизнь я был идиотом и ни капли этим не горжусь.

– Я тоже полная дура. – В этом ей как никогда хотелось его поддержать. – Но раньше я была другой. Не такой резкой и грубой. – Она глубоко вдохнула, вновь уставилась в свою точку на потолке и тихо проговорила: – Я была лучше, но ты и так уже об этом слышал.

– Если сейчас ты такая, то боюсь представить, что было тогда. – Софи улыбнулась, решив, что он шутит, но Деми оказался совершенно серьёзен.

– Понятно, – кивнула она, и не думая ему отвечать. – Тебе столько же лет, сколько проработала вакцина Беннетов. Забавно.

– И что же в этом смешного?

– Теперь заместо неё лечишь ты. Может, потому что продержался дольше. Она проиграла тебе во всём, кроме удобства. Носить её куда легче, чем тебя.

Деми не стал ни отрицать, ни соглашаться. Говорить о «пиджи» ему не хотелось, а слушать о своём притворстве он и вовсе не мог. В его памяти чёткими контурами вырисовывалось здание офиса, преклоняющийся перед ним Разумный и вакцина, что ещё была у Софи. Напоминание о его клейме. Казалось, Деми никуда не мог от него деться. С ним ему нигде не было места.

– Когда поиски Маркуса затянутся, я смогу проводить тебя до Центра и вернуться в Вествуд, – предложила Софи, понимая, что Деми не согласится. «Если там забыли о проступках его семьи, там ему будет лучше. Возможно, даже шрам на ноге пройдёт. Тогда он сможет отпустить всё это. Возможно, и меня тоже».

– Ты ведь не забыла, что попасть в столицу всё это время хотела ты? Да и мы не можем быть уверены, что она ещё цела. Всё это лишь твои мечты. Догадка на догадке. Не путай выдумки с реальностью, где ничего из прошлого больше не работает.

– Конечно, она в порядке, иначе и быть не может. Ты слышал слова тех людей в переулке? – Деми кивнул, хотя помнил лишь то, как она держала его руку. – Они восхваляли председателя Медчера. Им не за чем заниматься этим, если они не знают, что он ещё жив.

В ответ не раздалось ни звука, и они вновь остались лежать в тишине, переводя потупившиеся взгляды друг с друга на потолок. Рука Софи снова оказалась на впалом животе. Ткань была натянута на нём, словно на барабане. Та майка, которую ей одолжила Маргарет, садилась на неё точно так же, как прошлая. Словно бы кто-то подсказал ей её размер. «И ещё то, что я попрошу именно майку. В доме Милеров мне всё как раз».

– Оливер похож на сына председателя. Того самого, о котором давно ничего не слышно. Не помню, что там случилось, но он, вроде как, не умирал. – Софи вновь развернулась к нему. – А ещё Оливер копия тебя. Если бы ты не рассказал о том, что твой брат мёртв, можно было бы подумать, что это он. Или что вы оба Медчеры. Но, знаешь, иногда мне кажется, что ты полная копия Беннетов. Они создали вакцину, ты что-то смыслишь в медицине, и все вы используете свои знания во благо. По-моему, у них даже было трое детей. Ты и твои брат с сестрой, всё сходится.

И в этот раз Деми не стал ей перечить. Софи могла говорить всё, что хотела, пока это не приближалось к истине на слишком близкое расстояние. Точно так же и Деми мог думать о ней, пока не знал всей правды. Пускай считает, что она из какого угодно Кольца, кроме последнего; что с её организмом непорядок, но не о том, что Софи могла быть больна с самого начала.

Они провели бок о бок полтора месяца, и этот разговор был самым длинным из всех, что выпадал на их долю. Софи услышала куда больше, чем ожидала, а Деми наконец попытался высказаться. Они влияли друг на друга, но ей ещё не было ясно, как она хочет к этому относиться. «Когда-нибудь он обязательно уйдёт. И я тоже. Меня совершенно ничего не держит, но я осталась с ним, пока его нога не пришла в норму», – Софи вновь ударила себя по бедру, но это не сработало. «Мы лишь притворяемся, что в любой момент можем расстаться. Нас чем-то связало. Мы всё время ждём, когда у нас выйдет пойти дальше вместе».

Встав с места, Софи подошла к нему и встала на колени возле его головы. Настала пора сделать очередное объявление.