Читать книгу: «В этой истории не будет злодея, и не станет героя», страница 5

– Думаешь, сейчас тебе было бы лучше, родись ты в такой семье, как моя? – спросил Деми тогда, когда Софи совсем выдохлась. Но он не хотел, чтобы она замолкала, ведь каждое её слово попадало ему точно в цель. «Этот идиот болен тем же самым».

– Нет, и это просто ужасно. Я не стала бы ничего менять. Потому что тогда я не была бы самой собой. Раньше я была намного лучше. Это отвратительно. Просто отвратительно. – Она села обратно, всё так же прикусывая собственные щёки. Это было совсем не больно. Софи уже смирилась с тем, что больше её не почувствует. – И на этом я закончила.

– Может, я и не могу понять тебя, но одно знаю точно. – Деми едва ли к ней приблизился, продолжая держаться на том расстоянии, при котором она не смогла бы до него дотянуться. Он делал это не первый раз. Софи начинало казаться, что Деми брезгует к ней приближаться. – Мне не плевать на то, что ты сказала. Может быть, твои откровения меня только порадовали.

– Да заткнись ты уже! Сколько можно вести себя так… – прокричала она и тут же умолкла. Софи совсем не знала, как ей следует закончить. Он надоедал ей всё больше. «Слишком примерный и смирный. Таким человек быть не должен».

– Как так? – Деми позволил себе улыбнуться. Когда речь шла о нём, справиться он мог только так. – Наверное, ты хотела сказать, что я тебе очень удобен?

– Ты прав. В этом то всё и дело. – Она на миг задумалась о том, что быть с людьми невыносимо сложно.

– И что же с того? Может быть, я просто привык приспосабливаться.

– Нет. Ты подстраиваешься. Специально. Делаешь всё для того, чтобы мне нечего было против тебя сказать. И зачем? Чтобы я чувствовала себя виноватой в том, что ты меня боишься? – Брови Деми вдруг вздёрнулись. Он не мог и подумать, что она понимает его поведение именно так. – Чтобы не остерегаться сильных, тебе самому нужно стать таким. Не мной, а как-то по-своему. Если бы в прошлом перед тобой хоть раз встала такая задача, ты бы знал, что делать сейчас. Но у вас всё и всегда было просто.

– Тебе кажется, что моя жизнь была полна одних лишь плюсов, – Деми тяжело вздохнул, уже наверняка зная, что Софи к нему не прислушается. Слишком разными были их правды. – Но не всё так, как ты это себе представляешь. Когда закрываются низшие потребности, перед человеком встают вопросы посложней. И я совсем не о том, что у тебя их нет. Ты сама замечаешь мысли, которые выше всего того, что с нами происходит. Тебе хочется улыбаться, но у тебя это не выходит. Ты пытаешься верить в Кали, хотя и не считаешь её нашей Богиней. Когда ты перестанешь это отрицать, тебе станет намного легче.

Софи и не заметила, как стала вслушиваться в его слова. Что-то в Деми продолжало её ужасно злить. «То, что он дожил до этого момента, просто удача. Моё выживание – моих рук дело. Вот это настоящая заслуга. Даже топить слёзы в Кали теперь совсем не хочется. Потому что всё это стало обыденностью. Нет смысла думать над буднями, ведь они никуда не денутся. Так вся жизнь превратится в муку. Может, я в самом деле всё отрицаю, но из-за него всё вновь всплывает наружу. Бесит».

– Знаешь, что я понял из твоего рассказа? – продолжил Деми, заметив, как нижняя губа Софи дёрнулась, и она тут же её прикусила. Нервы. – Твои родители давали тебе всё, что могли. Ты росла в любви и труде, а теперь считаешь, что я родился в счастливой семье, раз мои руки ни на что не способны. Вот только дело в другом. У меня ничего из этого не было. Ни труда, ни любви. В том-то и суть. Мы имели что-то, но этого никогда не было достаточно.

– Ты ужасно всё обобщаешь. Сводишь к абсолюту. Родители могли относиться к тебе как угодно, но то, полюбят ли тебя остальные, зависит лишь от тебя.

– В моём мире всё было иначе. – Он вновь натянуто улыбнулся. – Существуют стандарты. Поведения, внешнего вида. За всеми правилами ты перестаёшь думать о том, кто есть ты. Но без них ты тоже не можешь. Вся твоя жизнь становится одним большим предубеждением. Бесконечное мучение, а всё потому, что в своей голове ты давно вышел за рамки и понял, что они тебе не подходят. И делал ты это слишком часто и долго.

«Сколько можно повторять мои мысли?» – уже было подумала Софи, но сама прервала себя, только бы он не украл и эту её идею. И ей было некомфортно в той роли, на которую её нарекли по праву рождения. Вечные подработки и место школьного учителя после того, как мама Софи уйдёт на пенсию. О другом нельзя было и думать, другого пути было не выбрать. «Лучше бы мы были разными. Так было бы гораздо проще считать его за идиота».

– Вот дрянь, – вдруг сказала она сразу же, как поняла одну простую – слишком во многом они были друг с другом солидарны.

Софи всегда считала, что желала многого. Кто-то бы сказал, что чрезмерно. И в ответ она с завистью поглядывала на их чистые от любой работы руки. Но все эти взгляды никак не относились к самим людям, а лишь к их вещам и достоинству. К чужим благам и её собственному несчастью.

– И ведь мы оба хотели для себя большего. – Деми тихо посмеивался куда-то себе в ладонь. – Но у нас ничего не вышло.

– Ты смеёшься.

– Да. Потому что это забавно.

– Это дико. – Она опустила взгляд, понимая, что всё никак не может понять поводы для веселья. Но для Деми они всегда были и будут. Он любил улыбался невпопад; когда общество этого от него не ожидало, но он сам того хотел. «Либо так, либо вся жизнь станет сплошным предубеждением». – Значит, так и решили. – Софи вдруг заметила, как много времени они потратили на разговоры. Потому что другой такой возможности у них ещё никогда не было. – Ты перестаёшь бояться меня, а я…

– И ты тоже, – перебил её Деми. – Перестань бояться саму себя.

– Я не понимаю тебя, – сказала она и решила, что эти слова будут последними, которые она произнесёт в этот вечер. – Мы оба потеряли родителей. Всё честно. Мы должны переживать это одинаково. Теперь мы равны так, как никогда прежде.

– Но у меня был брат, – добавил Деми так спокойно и негромко, как только мог. От того небо взревело лишь отчаянней. Словно хотело излить свои слёзы за него.

Софи не стала ничего отвечать. Просто проглотила каждую фразу, что ещё оставалась на языке. Мёртвым не сожалеют. За них радуются. «С каких это пор люди стали несчастливы по-своему? Такого никогда не было. Все и всегда кричали об одной и той же боли. Но о своей он говорит шёпотом».

Только сейчас она заметила, что весь Деми был ужасно белым. Будто в нём не осталось ни капли крови. Она покинула его вены точно так же, как Кали нутро Ньюэры, обрушившись со стороны солнца. Тонкие пальцы на фарфоровых руках. Они были ни на что не способны. Деми казался милым чьему-то сердцу украшением. И эти чёрные, словно два сапфира глаза. Деми на всё смотрел увлечённо, оббегал взглядом все углы амбара и замирал, вспоминая, что в этот момент его могут видеть. Он был таким, каким Софи представляла обитателей Центра. Ничего не знающим и чего-то от всех ожидающим. «Наверняка считает, что за его учтивость ему воздастся. Бесит. У него есть лишь одна задача, брать остальные он не властен. И что он сделает, если в ответ на любезности получит лишь равнодушие?» – Софи тревожно сглотнула слюну. «Потому что и я не способна на большее».

Глава 6

Она никогда не могла спать спокойно. Из сна её вырывал любой шорох, дыхание быстро сбивалось и, стоило Софи прикрыть глаза, как перед ней всплывало всё то, что она пережила с момента, как мир пришёл к краху. Мышцы дёргались, а ноги вновь намеревались бежать. Так было все ночи, так прошёл дождь в амбаре. Что-то зазвенело под самым ухом Софи. Что-то никак не похожее на звон осколков, которые она всегда оставляла на пороге, но нечто, чрезмерно напоминающее удар ржавого замка на хлипкой входной двери, которая ещё прошлым вечером прикрывала собой группу Безумных. Они наверняка были голодны. Софи знала это, потому что и сама невыносимо сильно хотела есть.

Буйство Кали прошло, и лишь редкие капли постукивали о металлические перекладины потолка. Сквозь сон Софи почувствовала, как к запаху сырой древесины примешалась гарь. Легко было решить, что Безумные развели огонь, но так пахла их собственная плоть. Красная и растянутая. Вздувшаяся и взмокшая от крови, что волдырями просачивалась наружу сквозь поры. Она впитывалась в одежду и вынуждала ту застывать, сковывая и без того неловкие движения. У одних они были резкими, у других – чрезмерно плавными. Молнии ещё бились в небе, и потому Софи могла их разглядеть. Но лучше бы свет у неё отняли. Их видимое присутствие ощущалось как сковывающий все мышцы ужас.

Осознание вдруг пронзило разум. Деми спал куда крепче, чем Софи в свои лучшие годы. Он не успел и вскрикнуть тогда, когда она разбудила его и ладонью зажала рот. Софи указала вниз. Взгляд Деми скользнул по сбитому с винтов замку и замер на тёмной кучке развалившихся по полу тел. От нового скрипа старых половиц замерло сердце. Ещё не все Безумные успели заползти под крышу амбара.

Кто-то переступил порог, обошёл изувеченных братьев и встал посреди влажной соломы. Луна украдкой взглянула на его силуэт и дала Софи понять, как ужасно их положение. Этот больной был разумен. Он всё прекрасно видел и отлично слышал. Лишь половина его губ навсегда склеилась, вторая же часть исказилась в жуткой, пробирающей до самых костей гримасе. Отсутствующая часть щеки обнажила неровный ряд красных зубов, будто чужой рукой вставленных в опухшие десна. Слюна мешалась с кровью и не давала ей застыть. Была ли она его собственной, или заполнила рот потому, что другой больной оказался лишён части плоти? Гадать было бесполезно. Он не смог бы так поступить, ведь когда-то он был человеком. Со своими идеями и личным несчастьем. Совсем такими же, как у Софи.

Она не двигалась, ожидая следующего шага Разумного. Новое имя возникло так же быстро, как они пересеклись взглядами. Его кожа натянулась и собралась в безобразную кучу где-то у ушей. Он улыбался, вываливая язык из своей пасти и прикусывая его так, что совсем свежая кровь стекала до подбородка и там же вмиг запекалась. Казалось, глаза его высохли и приросли к векам, чтобы быть вечно навыкате. И они вот-вот бы покинули череп, если б Разумный поочерёдно не поправил их в своих узких глазницах. Но там им всё равно было тесно.

Разумный готовился закричать, и Деми вместе с ним. Медленно, не беспокоя и слуха Безумных лишними движениями, Софи повела парня за собой. Сделав шаг ей на встречу, он тут же понял её план. Она собиралась прыгать. Прямо из того окна, где луна ещё игралась своим бледным ночным сиянием. Две стройных тени упали на первый этаж и отразились великой радостью на лице всё ещё улыбающегося Разумного.

Затишье нарушил треск бездушного дерева. Ставни скрипнули, щепки посыпались с них на соломенный настил. Разумный поднял руки, пальцами коснулся лица и принялся разрывать сросшиеся губы. Софи ударила по стеклу и заставила окно раскрыться. Вслед за скрежетом ржавых механизмов послышался вой. Поначалу тихий, но безудержно нарастающий. Двери вновь загремели, и ещё несколько невластных над собой Безумных сбежались на кличь умного брата. Софи выждала, пока все они соберутся в кучу, и лишь затем швырнула два рюкзака наружу. Разумный обо всём догадался, но действовать ему было уже поздно. Проход оказался завален несколькими вздувшимися тушами, а отсутствие других окон не дало ему опередить Софи ни на шаг. Выход оставался один, и она собиралась им воспользоваться.

Разумному понадобилось время, чтобы в темноте отыскать поломанную лестницу и завопить с новой силой. Деми едва мог держаться на ногах, и потому ей пришлось самой высунуть его голову в окно. Перебивая стоны Безумных, Софи прокричала над его ухом:

– Докажи, что доверяешь мне! Ты ведь должен быть на что-то способен! Прыгай, иначе нашему уговору конец!

Но Деми словно её не слышал. Страх сковал его руки, и он не успел сказать ничего против, когда Софи перекинула ногу через оконную раму и в последний раз на него посмотрела. Без укоризны и презрения. Лишь с искренним пониманием. Когда-то и ей приходилось проходить через это. Через страдание Софи открылся путь к истине. «Беги, или судьба вынудит тебя убить. Самого себя или ближнего. В наше время кровь с рук не смывается. Позор вечен».

В следующий миг она уже летела вниз. Земли Нью вновь приняли её с присущей им благосклонностью. Вставшая дыбом трава смягчила удар, а влажные колосья пшеницы расстелились под ней покрывалом. Софи быстро поднялась на ноги и накинула на себя оба рюкзака. Даже снаружи ей был чётко слышен тот стук, что издавала лестница в руках Разумного. Он не оставлял попыток водрузить её на нужное место. Гвалт всё усиливался, а Деми не показывался в окне. «Струсил. Как настоящий центральный».

Несколько глухих ударов отразились от стен и заполнили амбар тупым гулом. Безумные решили пробить ветхую стену. Точнее, идея эта принадлежала Разумному, остальные же безропотно принялись её выполнять. Пара досок тут же надломилась, но остальные и не думали поддаваться напору. Смрад из десятка глоток заполнил окрестности, и грешная жизнь была готова вот-вот вырваться наружу.

Софи села на свой велосипед и принялась ждать. Она решила: если на её третий счёт он не прыгнет – ей придётся забыть о нём и уйти. Раз. Вещи Деми тяжёлой ношей били по её спине, нож упирался в бедро, а металлическая труба своим холодом обжигала кожу. Два. С таким Разумным не справится даже Софи. Щепки всё чаще слетали со стены вместе с лоскутами полопавшейся краски – ещё совсем немного, и последний барьер рухнет. Три. Софи не могла заставить себя двинуться с места.

Стоило последней из прикрывающих путь Безумных досок слегка надломиться, как со второго этажа слетела чёрная тень. Он прыгнул уже тогда, когда она отвернулась. Глухой удар о траву заставил Софи проснуться. Деми тянул до последнего. Его руки тряслись, а ноги почти не держали покрытого испариной тела. Никогда в жизни ему не было так страшно. Он и не понимал, как сильно подставляет Софи, но осознание пришло к нему в тот момент, когда несколько бесформенных отростков потянулось к нему сквозь всё растущую дыру в стене. Они не были похожи ни на что ранее ему знакомое.

Каждая без исключения конечность, бывшая когда-то рукой, принялась расширять проход. Но, если для вспухших тел он оставался недостаточным, кое-кто другой довольствовался малым. Высокая и кроваво-красная фигура почти просочилась в дыру. Донельзя выпученные глаза смотрели так пристально, словно чума намеренно притягивала взгляд Разумного к здоровым телам. Она хотела, чтобы тот сам обо всём догадался. О том, в чём теперь заключается его предназначение: передать болезнь тем, кто по воле судьбы оказался от неё свободен. Их мучения не были бы долгими. Они продлились бы до тех пор, пока чужое прикосновение не заставило кожу стянуться и превратиться в надутый жидкостью мяч.

Деми осмелился прикоснуться к своему велосипеду лишь после того, как одна из обожжённых ступ Разумного коснулась влажной травы. Паника не давала парню пошевелиться, но то, что Софи оставалась уверена в правоте всех своих решений, позволило ему лишний раз выдохнуть. Изо всех сил крутя педали, она пустилась по тёмной дороге туда, где их должен был поджидать следующий город. По пути им могло встретиться хотя бы одно тихое место. По крайней мере, она надеялась на это точно так же, как и на то, что Деми от неё не отстанет. А Разумный всё продолжал в криках и воплях рвать свою глотку.

Небо светилось миллионом и миллиардом галактик с точно таким же неизмеримым множеством пригодных человеку планет. Так почему же именно Ньюэра стала жертвой чьей-то злой шутки?

***

Лишь после того, как свет утреннего солнца разогнал последние тучи, Софи на ходу оглянулась и решила остановиться. Для Деми передышка была попросту необходима. Сознание едва держалось в его изнемогающем теле. Да и им обоим нужно было многое друг с другом обсудить.

Софи резко затормозила и прислушалась. Щебень заскрежетал под колёсами, но после того, как его звук стих, стала очевидна другая мелодия. Где-то поблизости почти не слышно плескался один из притоков Кали. Деми проехал ещё пару метров и остановился лишь тогда, когда Софи свернула с дороги вниз по склону. Там, предвещая скорое возвращение дождя, резвилась и бесновалась река. Её взволнованные воды поднимались всё выше, волнами разбивая обвалившиеся в течение скалы низких порогов. Один из поворотов, выступающим островком приставший к земле, уходил в каменистый берег. Кали шумела, бурлила и своим непрекращающимся рёвом манила к себе. Софи всегда следовала за её зовом, потому что за свирепствами Кали можно было укрыться от завываний чужих голосов. Разумный всё ещё звал их.

Сбросив с себя рюкзаки и отставив велосипед, Софи спустилась к течению и вновь встала перед ним на колени. Деми молча дожидался своей очереди. Воды Ньюэры на вкус ничем не отличались от земных – в этом было их благословение и проклятье. Софи родилась уже после того, как люди покинули Землю, но никак не могла избавиться от мысли, что чего-то в её жизни вечно недостаёт. Тоже чувствовало всё человечество, но рядом с Кали все сомнения вмиг пропадали. Она питала болота, давала жизнь лесам и облагораживала цветы на полянах. Совсем как на родной Земле. Словно человек никуда и не уходил. Кали всегда была его настоящим домом.

Река умыла лицо, раскрыла глаза и остудила разум. Софи отошла от потока лишь тогда, когда начала задыхаться. Деми повторил все действия Софи: окунул лицо в Кали, поднялся, зачерпнул ладонями её воды и отпил с таким трепетом, словно этот жест мог избавить его от увиденного. Но этого не случилось. Он из последних сил отполз от реки, присел на берег и схватился за голову. Его нисколько не волновало то, что те же Безумные могут догнать их или привлечь к погоне новых Разумных. Ведь если Софи об этом не беспокоилась, то опасность действительно отступила.

Сердце ещё бешено стучало в груди Деми и было готово вот-вот сломать рёбра, но Софи переняла эту ношу на себя. Его нужно было привести в чувства, и она точно знала, как это сделать. Стоило лишь позволить ему разговор, о которых он всегда так просил.

– В свой первый раз я тоже боялась прыгать, – начала Софи. – Всегда кажется, что расстояние намного больше, чем есть на самом деле. Так первый этаж становится сотым. К этому сложно, но нужно привыкнуть. – Она вдруг замялась, думая, как всё стоит закончить. «То, что он выжил сейчас, единственный раз, когда удача не сработала. В этом была полностью его заслуга». – Поначалу приходится тяжелей всего. Ты ещё всему научишься, но уже сейчас неплохо справляешься. Так держать.

– Я и сам не ожидал, что струшу, – произнёс Деми так, словно все слова Софи прошли мимо него. Он просто не мог слышать ту, что собирался предать. – Но я стоял там, как вкопанный, и смотрел на то, как один из них пытался подняться. А Безумные развалились на полу так, словно одного только взгляда друг друга им было достаточно для того, чтобы испустить дух. Всё это просто ужасно. – Сожаление комом скопилось в его горле и желчью обожгло язык. Деми закашлялся, пытаясь прийти в себя, но то у него всё никак не выходило. – Я не понимал, что нужно делать. Подумал о том, как сильно подставляю тебя, но мне всё равно было плевать. В итоге я заставил себя передумать. Ты не должна была умирать просто из-за того, что связалась с такой тряпкой, как я. – Деми сильней стиснул руки и упёрся в них лбом. Слёзы стекали по его бледным, как лунный свет, щекам и с подбородка падали прямо на трясущиеся колени. – Я и не знал, что могу быть таким. Мне было так страшно. Ничто тогда не имело значения. Я просто хотел, чтобы меня не трогали. Чтобы всё прекратилось. Даже если бы тогда тебя начали убивать, я бы не сдвинулся с места. Не смог бы. – Рыдания заставили его замолчать, но совсем скоро, уже совсем тихо, он наконец произнёс: – Я думал лишь о себе. Это отвратительно. Я отвратителен.

– Вот значит как, – нарочито медленно и спокойно произнесла она, надеясь, что он не заметит одолевшей её печали. «И почему только всё это меня так задело?». Не понимая, что в такой ситуации стоит говорить в ответ, Софи прикрыла глаза и, глубоко вдохнув, проговорила: – Может быть, я кажусь тебе жестокой, но это не значит, что я бессердечна.

– Тебя вынудили обстоятельства, да и меня тоже. Но ты спасла меня, и ни один раз. Кто бы на твоём месте смог поступить так же? Я раздражаю тебя, и с самого начала ты меня ненавидишь, но это не мешает тебе видеть во мне человека. – От собственного признания, звучавшего из чужих уст, Софи вдруг замерла. В ней мешались презрение и сострадание. Ужасные, понятные им обоим чувства. – Знаешь, почему я осмелился убить ту женщину в лесу? Потому что от этого зависела и моя жизнь. А ты стояла внизу и дожидалась, когда я спрыгну, хотя точно знала, что от меня тебе никакой пользы. Ты даже не уверена, смогу ли я помочь тебе попасть в Центр.

Деми схватился за голову, с силой сжал её и сгорбил спину. Самый страдальческий вид из всех, что Софи доводилось видеть. От собственной неприязни к нему ей тут же стало не по себе. «Возможно, раньше и он заслуживал большего. Хотя бы за то, что может быть искренним. Совсем не таким, как я».

– Мне стыдно, – пробормотал Деми себе под нос. – Очень за себя стыдно.

Он не видел ни Софи, ни того, что она делает, но оставался спокоен так, будто и вовсе перестал её опасаться. После встречи с Разумным им обоим стало предельно ясно, кого действительно стоит опасаться. Не здоровых или тех, чей мозг давно поглотила зараза. Безумные отступили на второй план. Теперь же вся проблема была в собственном безволии. Малодушие стало новым обликом болезни. Чума скрывалась в людских сомнениях.

– Знаешь, а ведь я никогда не был уверен, что хочу возвращаться в Центр, – продолжал шептать Деми. Кали не смела прерывать поток чужой истины, ведь только ради неё и стоило бороться. – Понимаю, они давно хотят меня вернуть, но я точно не приму всех их обратно.

Молчание застыло в воздухе ледяной коркой. Деми говорил о тех загадках, о которых ей не хотелось слышать. «Потому что ответов на них он мне не раскроет. Чем меньше мы знаем друг о друге, тем лучше. Ничего о родных или прошлом. Мы должны говорить только о настоящем».

– Значит, ты уже уходишь? – через какое-то время спросила Софи. Её голос оказался натянут, словно струна, желающая сдавить ей шею. Она боялась сказать лишнего.

– Нет. – После короткого ответа к Софи зачем-то пришло облегчение. – Вот только я давно там не был. Мы даже не знаем, есть ли кроме нас и бандитов кто-то живой. Пускают ли людей внутрь. Но если такой способ и есть, он наверняка известен лишь мне. И я проведу тебя по нему, вот только сам в Центре не останусь. – Деми поднялся, развернулся к Софи и протянул ей руку. – Это новое условие и моё извинение. За то, что каждый раз я действовал лишь в свою пользу. Когда убил, когда сбежал и за сегодня, когда сбежать не мог.

– Ещё один уговор? – она в удивлении вскинула брови, неотрывно глядя на его раскрытую ладонь. «Совсем как в ночь первой встречи. Только в этот раз он сам протянул мне руку».

– Скорее, раскаяние. – Деми нервно заулыбался, прекрасно понимая то, почему она с ним ещё не согласилась. Ему нечего было ей предложить. Ничего, кроме надежды и обещания. – Но можешь называть это так, как захочешь. Имя не имеет никакого значения. В новом мире наконец стало важно значение, а не форма.

– До тебя это дойдёт лишь тогда, когда в больных ты увидишь обычных людей. – Она взяла его руку и с силой её пожала. – Но для этого нужно работать. Теперь сообща.

Пение Кали скрыло их клятву от посторонних ушей. Вот только вечно наблюдающие за Софи глаза всё заметили. Небо поёжилось, сжалось и собрало облака в одну кучу. Наступила эпоха перерождения. Миру понадобились новые названия для всё той же сути. Обещание, раскаяние, надежда или уговор – уже не имело значения. И это была ещё одна вещь, в которой они были друг с другом согласны.