Читать книгу: «В этой истории не будет злодея, и не станет героя», страница 6

Глава 7

Дорога была негромкой и непримечательной. Сам город оказался скучным и заурядным. Норлэнд совсем не хотел себя показывать и словно бы всё время находился в той сладкой полудрёме, после которой больше не хочется просыпаться. Неприветливый и неприметный. Грустный и со всех своих сторон печальный.

Ни волнения, ни учащённого сердцебиения. Лишь плавная, идущая под склон дорога. Словно нарочно Ньюэра посадила Норлэнд в конце всех спусков. Районы уходили всё ниже, и уже на пороге города Софи могла рассмотреть всё то, что им с Деми предстояло проехать. Ни одного, даже тайно продвигающегося по улицам призрака. Ни Безумных, ни мародёров. Можно было подумать, что Норлэнд беда обошла стороной. Вот только в его окнах не было и проблеска света. Ни единой души, ни одного признака жизни.

Норлэнд был мертвецом, чью пропахшую смертью одежду сменили на похоронный костюм. На рукавах его белой рубашки не было пятен, а ботинки натёрты до блеска. Здесь Мать-Природа решила навести чистоту. Целомудрие и непорочность. Аккуратно подогнанные к парковкам машины, собранные с обочин листовки и свежевысаженные, политые водами Кали цветы в палисадниках. Она не сломала ни стебля. «Либо раньше городу неслабо досталось, либо теперь должна была пройти буря. Иначе незачем было его так жалеть. Он цел не просто так».

Добравшись до первых, вырастающих из мокрой травы зданий, Софи остановилась и слезла с велосипеда. Деми устало прислонился к стене, и не представляя, как смог продержаться до этого момента. Ведь и Софи тяжело дышала, а если она справлялась с трудом, то он и подавно.

Поманив к себе Софи, Деми слабо прошептал ей на ухо.

– Здесь будто ничего и не происходило. Норлэнд не затронула ни одна из тех вещей, от которых весь остальной мир сейчас в тихом ужасе.

– Если и так, здесь могут быть люди. Нужно быть вдвойне осторожнее. – Говорить приходилось так тихо, что Софи сомневалась в том, слышит ли он её. – Я не призываю тебя никому не доверять, просто стоит выбирать лучше. Не так, как мы друг друга.

– Мы не выбирали, потому что у нас и не было других вариантов. Не пойми неправильно, но мне кажется, что нас свели звёзды. – Он указал пальцем в небо прямо перед лицом Софи. – Все обстоятельства решили сложиться так, чтобы мы встретились. Потому что иначе я умер бы, не дождавшись начала следующего дня.

– И я знаю, что ты имеешь в виду не тех двух больных, – произнесла Софи даже тише обычного. – Судьба или нет, но нам обоим пришёл бы конец. Вот только ещё совсем не время.

Она отступила на шаг и объявила разговор законченным. В который раз Софи его задела. Прошлась по тому больному месту, которого он начинал стыдиться. Потому что тогда Деми и правда хотел, чтобы его жизнь наконец закончилась, но встретил ту, что терпела свои кошмары с тем же упорством, с каким скальные берега сдерживали напор Кали.

***

Безмятежные, будь то высокие или совсем крохотные, здания, оказались безупречны и ничем не запятнаны. Софи проходила мимо каждого из тех, что можно было бы назвать дружелюбным. Всё дело было в одной простой детали – раз земля нетронута, то следы от ботинок видны на ней как никогда отчётливо. Они стали бы их капканами. Она забрала рюкзак Деми и облегчила ему задачу. Подсохший под ещё тёплым солнцем асфальт испещряли совсем крохотные лужи, знаменовавшие гибель для любого, кто в них наступит. Нельзя было оставлять ни отпечатка. Разумные и мародёры лишь ждали момента, когда кто-нибудь замочит ногу.

Деми не стал спрашивать, почему они не могут просто проехать весь путь внутри Норлэнда. Дорожка от их влажных колёс кончалась там, где начинался мир живых душ. Дальше только пешком, но и от того не становилось легче. От веса велосипеда ломило руки, пустой желудок ныл, а наступившее тепло морило голову. Он как никогда хотел спать, и лишь после того, как его ноги запнулись несколько раз подряд, Софи поняла, что ему нужен отдых. Раньше её часто мучила боль в висках, и только тогда она начинала искать место для передышки. Мосты, возвышающиеся над Кали, всегда были отличным местом, но в Норленде не было ничего из того, что успело стать для Софи привычным. Ни Кали, ни мостов, ни разрушенных домов, ни даже боли. «Точно. Боль. Что-то точно не так. Без неё я больше не чувствую, когда нужно остановиться».

Она выбрала тот район, где битые стёкла встречались чаще обычного. Дома должны были быть низкими и узкими. Мародёры почти не появлялись на бедных улицах, а Безумные не сбегались на звуки их выстрелов. В чужих квартирах Софи никогда не брала чужих вещей, за исключением самого необходимого. Ей приходило в голову, что теперь она может разбогатеть так, что покрыла бы все долги своих родителей, вот только в том не было никакого смысла. Дорогие вещи от именитых людей, роскошная одежда, погибшая без электричества техника и отсыревшие банкноты. Раньше Софи отлично без всего этого обходилась, но теперь бывшие блага начинали действовать ей на нервы. Они были единственным, что оставили после себя люди. «Можно подумать, ньюэровцы из высших Колец не были способны на большее. После них остались лишь никому не нужные богатства. Ни одной мысли, мечты или идеи. Лишь то, что скоро сотлеет на солнце. Глупо. И ужасно обидно».

Найти одно из самых высоких зданий в округе не составило особого труда. Явным лидером выделялся один из местных офисных центров. Он выглядел так, словно бы сам вот-вот должен был отправиться познавать вершины профессии. Гладковыбритый и опрятный. С манжетами и хорошо причёсанный. В нём скрывалось больше двадцати этажей, и Софи намеревалась занять одни из верхних. Ведь чем выше для них, тем сложнее для снайпера. Чем шире комнаты, тем больше возможностей для побега. Но всё то лишь при условии, что до них в нём никто не поселился.

Согнув колени так, чтобы голова не показывалась в окнах, Софи пробралась к одной из дверей и сразу заметила то, как та была небрежно приоткрыта. Недостаточно сильно, чтобы вызвать подозрения, но и чересчур незначительно, чтобы можно было поверить, что кто-то просто забыл её закрыть. Софи была уверена в двух вещах: покидали офисы в спешке и случилось это достаточно давно, чтобы дождь сумел затечь внутрь. Разводы на подсохшей белёсой плитке не были ни стёрты, ни оставлены в таком виде намеренно. Затхлость бродила по комнатам, а посаженная одиночеством пыль слонялась по коридорам. Пустота и унылость. Как раз то, что им было нужно.

Аккуратно переступив порог, Софи помогла Деми сделать то же самое – природный барьер должен был казаться невредимым. Проводив его до второго этажа, она разместила вещи в одном из кабинетов, что ещё не потерял свой ключ. Рюкзаки припали к грязному полу, а велосипеды встали в углу. Между шкафами и парой столов пространство казалось чересчур тесным, но его было достаточно для того, чтобы уместить ещё и Деми.

– Ты совсем мне не доверяешь? – спросил он, наблюдая за тем, как Софи собирается уйти. На её месте ему пришлось бы поступить точно так же, но это ни капли его не успокаивало.

– Я доверяю тебе настолько, что оставляю при тебе всю свою еду, – едва слышно проговорила Софи, указывая куда-то вверх. Пока Деми уповал на решения звёзд, она надеялась лишь на то, что сверху никого не окажется. Ни в небе, ни на этажах. – Для меня это знак того, что я в чём-то уверена.

– И в чём же?

– В том, что ты не сбежишь. Потому что ты не предатель и не лжец. Ты всего лишь боишься оставаться один, и для этого есть множество причин.

– Тебе тоже страшно.

– Нам обоим. – Софи в последний раз посмотрела на его полное тревоги лицо. Её взгляд был твёрже самого ядра Ньюэры. Зрачки блестели чёрной расплавленной массой, а глаза налились голубыми водами всех притоков Кали. В них были и её, и чужие слёзы, но она не могла дать им волю. «Чтобы дойти до Центра, нужно терпеть. Нужно. Всегда было нужно».

Софи вышла, дав Деми задачу пустить её лишь тогда, когда услышит череду стуков и тишины в определённой последовательности. Он запер дверь изнутри. Замок щёлкнул, и Софи с тяжёлой помесью мыслей пошла вдоль узких стен. Она знала, что Деми никуда не денется. Если понадобится, то ей удастся выбить дверь, а у него не выйдет покинуть кабинет через окно. Деми не рискнул бы бежать, хотя Софи давала ему сотню возможностей это сделать. «Возможно, когда-нибудь он наберётся смелости».

Первый этаж она трогать не стала. Он должен был сохранить ту первозданную форму, в которой её оставил кто-то другой. С остальными же дела обстояли иначе. Сначала Софи тихо поднялась по главной лестнице до двадцатого этажа и с вниманием заглянула в каждый из протяжных коридоров. До того старательно она напрягала слух, что в голове застучало. Глухая пульсация забилась между ушей и пронеслась между лбом и затылком. Непривычно и странно, словно мигрень без боли, укол без иглы и температура без ломоты в теле. Даже если бы в неё выстрелили, Софи бы то не заметила. То было незнакомо и неестественно. Шло вразрез с законами Матери-Природы и её собственными принципами. Потому что всякий раз, как боль пронзает разум, она наконец вспоминает, что может быть как-то иначе. «Бывает и лучше. Намного лучше, только теперь мне этого не понять». Как не может существовать теплое солнце без холода и горечь утраты без сладкого.

Здесь и правда никого не было. Ни единой души не осталось в мрачном и высокорослом здании. Но этого было недостаточно для того, чтобы позволить себе успокоиться. Софи ещё боязливо выглядывала из окон и мягким шагом обходила пустые комнаты. Если отсюда ушли, значит на то есть причина. Раз в удобной обители не остались ни больные, ни здоровые, значит кто-то этому помешал.

Проверяя один из верхних шкафчиков в первом офисе третьего этажа, Софи подняла руки над головой. От того свежие бинты на её плече заскрипели. Она уже почти перестала придавать им значение. Казалось, они были с ней всегда. В первые разы, когда Деми обрабатывал её ожог, Софи хотелось думать, что он что-то в этом понимает. Она не могла перестать искать причины оставить его при себе.

Когда Деми в последний раз занимался раной Софи, то заметил, как та начала превращаться в шрам. Его методы отлично работали, и это было ужасно. Потому что им всё нужен был повод, чтобы оставаться друг с другом. «И я не поверила бы, что причиной всему было одиночество, но в амбаре он всё подтвердил. Он тоже это чувствует. Что нам обоим недоставало чужого присутствия».

Цветы завяли, а мебель потускнела. Будто всё окружение точно знало, что без человека в нём пропала всякая надобность. Опущенные жалюзи, плотно закрытые окна и приставленные к ним табуреты выдавали, что однажды здесь кто-то скрывался. Софи выглядывала на улицу в каждом месте, где когда-то держали пост. Каждое окно за занавесками скрывало виды на жилые дома и супермаркеты. Если когда-то в них и было всё необходимое, то теперь ничего не осталось. Даже отсюда Софи могла разглядеть пустые витрины и вставшие у стен полки. Хотя вакцинация и происходила вечером, когда многие магазины закрывались, ни на одном не были опущены стальные ставни. «Значит, их кто-то открыл».

Всё началось после шести вечера. Конец всего старого и начало кошмара, что не мог перестать сниться Софи. Время работы некоторых лавочек заканчивалось за час до этого, но и они оказались не заперты. Никто из хозяев не стал бы возвращаться в них затем, чтобы достать деньги из кассы, ведь они больше не имели цены. Но кто-то нарочно расчистил крохотные помещения так, что в них всё было видно. А затем он заколотил двери. Все доски снаружи. Внутри человеку было не спрятаться. «Двери заперты, а разбитое окно было бы заметно любому. Внутрь не пробраться незамеченным. И офис открыт лишь для того, чтобы тот, кто хочет спрятаться от других, пришёл именно сюда. Вот в чём всё дело. Они просто не хотели тратить лишнее время на поиски. Совсем скоро нас могут навестить владельцы офисов».

Припасы заканчивались, а офис был до того прилежно вычищен, что это могло быть сделано только намеренно. Софи не попалось ни намёка на что-то съестное, но в единственном открытом ящике, в той комнате, где было меньше всего пыли, нашлась вакцина. Собрав на себе последние крупицы света, подсматривающие в редкие проёмы в окнах. Тонкий, длинной с половину ладони металлический флакон лежал в открытом ящике так, будто в нём ещё был какой-то толк. «PG-32» – гласила надпись, обрамлённая полупрозрачной паутиной из букв «NC». Вживую Софи видела их не чаще раза в год, но была точно уверена, что такими кривыми они быть не должны. Словно печать сдвинулась на несколько миллиметров. Этот экземпляр точно не стоил тех денег, что за него однажды отдали. «Делают ли за брак скидку?» – вдруг возникла в голове Софи мысль. «Если да, то пользовались ли ею мама с папой?».

«PG-32» – шифр, разгадку которого знали лишь Беннеты и их приближённые. «NC» – имя организации, занимавшейся первой доступной народу вакцинацией. Она запомнилась всем тем, что её опробовал на себе каждый. Тех, кто не хотел прислушиваться к мнению специалистов, к тому принудили. Но никто и не пытался рьяно сопротивляться, ведь та самая вакцинация была единственной, осуществлённой за счёт той самой организации. Дальнейшие траты ложились на плечи простых людей. «Единственный налог, пропустить оплату которого не получится. Налог на жизнь, что теперь лежит в кучке мусора», – Софи вновь почти улыбнулась. Точно так же, как и все разы до этого. Где-то у себя в уме, да так, чтобы собственные губы её не выдали. Чтобы тот, кто вечно на неё смотрит, не думал, что она хоть на миг о нём забывает. Всё тот же невидимый зритель.

Ей пришлось положить вакцину туда, где обычно прятался её нож. В узкой повязке на бедре им было тесно, но Софи не мучили ни покалывания от рукояти, ни впившийся в ногу флакон. Лишь твёрдый металл сквозь джинсы холодил кожу, но то было к лучшему. Так она могла помнить, что у неё остались ещё хоть какие-то чувства.

Здесь было тоскливо. Мрачно, пусто и прискорбно где-то глубоко под рёбрами. Почти все комнаты были убраны. Освобождены от любых полезных вещей с тем тщанием, что было свойственно только одинокому человеку – выметены и аккуратно расчищены от лишнего хлама. «После гибели мира всем хочется порядка хоть в чём-то. Вот только Вселенная всегда стремилась к энтропии⁴. Ни один человек ей не соперник».

Обои с бесцветным рисунком, выглаженные шторы и серый бетонный пол. Несколько маленьких лестниц и лифт, в котором всегда было душно. Кнопки давно стёрлись и погасли. «Что стало с теми, кто был в нём, когда выключили электричество?». Софи приложила ухо к двери, но ничего не услышала. Конечно, всем давно было известно, что в подобных случаях лифт должен был доставить своих пассажиров до ближайшего этажа. «Но это здание выглядит таким бедным, что на мерах безопасности в нём могли сэкономить». Двери были закрыты так плотно, что даже с ломом Софи бы их не открыла. Тут ей уже ничего не сделать. Она узнала всё, что ей было нужно.

Оставив примерный порядок конторских принадлежностей в покое, Софи вернулась к кабинету, где закрылся Деми. Через условленную последовательность коротких стуков он открыл ей и с облегчением выдохнул. Ему не стоило удивляться тому, что Софи была цела и невредима, но Деми не мог избавиться от мысли, что она не придёт.

– Я поняла, что здесь произошло, – начала Софи всё тем же тихим тоном, что и всегда. То, что она никого не встретила, ещё не значило, что в этом месте никого не было.

– Выкладывай. – Он впустил её внутрь и вновь запер дверь.

– Пусто. Я не нашла ни крошки. Кому-то до нас дали возможность побыть здесь, чтобы загнать его в ловушку. Точнее, их. Позиций для наблюдения слишком много по этажам, чтобы с этим мог справиться кто-то один. Всё расставлено так, чтобы выдать здесь наличие человека. Чтобы тот, кто придёт сюда, решил, что здесь есть именно люди, и задержался, чтобы самому поймать их. Снаружи забили всё, кроме одного прохода. Это очевидная западня, но тут ничего не поделаешь. Должно быть, мародёры так отлавливают Разумных.

– Что ещё за Разумные? – перебил её Деми, решив разобраться во всём на берегу, да только они у речей Софи были резкими и чёткими. Она всегда была сдержанной и говорила без лишних подробностей. Любое сказанное ею слово должно было служить делу.

– Больные, которых знал ты.

– Может быть, дашь и мне придумать какое-нибудь название? – спросил он с улыбкой. Самой настоящей и искренней. Такой, с которой ямочки на его щеках проявлялись и за собой скрывали извечную бледность. Любой другой назвал бы её очаровательной, но у Софи она вызывала мурашки.

– Ты что, – от неожиданности она даже задержала дыхание. Привыкнуть к такому было просто невозможно. – Пытаешься шутить?

– Спасибо, что заметила. – Его губы растянулись ещё шире. – Это не первый и не последний раз.

– Нам это не нужно. В нашем положении нет места для смеха.

– Ну хорошо, раз ты так считаешь. – Он прикрыл нижнюю часть лица рукой, но глаза продолжали выдавать его улыбку. – Тогда ответь, почему ты так уверена, что здесь были не люди?

– Они были, но далеко не первыми. – Софи раздражённо скрестила на груди руки. Бесстыдство Деми её возмущало. Она вдруг поняла, что он сможет нарушить любое установленное ею правило и начать ей противоречить. Сразу же, как только наберётся смелости. – Потому что всё это делалось не для них.

– Я бы так не сказал. Судя по твоим словам, здесь есть признаки человека, но никак не Разумного.

– Как ты можешь сомневаться в том, что я говорю? – брови Софи взлетели выше обычного. Деми не переставал её удивлять. Будто она совсем не знала того, с кем имела дело всё это время. «Так и есть. Ведь мы условились не знакомиться ближе». – Ты ничего не видел, поэтому не можешь быть прав.

– Да, но мне нравится выводить тебя из себя. – Из весёлой его улыбка превратилась в нахальную. Хоть в чём-то он смог почувствовать своё превосходство. – Ты откровенна лишь тогда, когда кусаешься.

Она тут же поджала губы и замолчала. Осуждением сквозил весь её вид, и Деми не мог от него оторваться. Казалось, он наслаждался тем, что мог раздражать кого-то в разы сильнее себя. Софи тут же пожалела о том, что прошлым вечером упрекнула его в притворстве. Лучше бы он продолжал оставаться послушным. Так она хотя бы могла знать, чего от него ожидать.

– Запомни, твоё дело оберегать то, что я для тебя достаю. Это непросто, но ты должен смириться. – После долгой и душной паузы продолжила Софи. Она напомнит ему об этом в первый и последний раз. – У каждого из нас есть свои задачи, и ты носишь одну единственную. Не упускай ничего из того, что тебе дано, и не позволь мне сделать то же самое. Вот и всё тут.

– Вообще-то, я именно этим и занимаюсь, – легко ответил Деми. – Оберегаю. И себя, и тебя.

– Я дала тебе информацию, моя теория логична. По этому месту понятно, что здесь жили люди. Больные поверили в это, пробрались внутрь, но никого не нашли. Всё это было для того, чтобы от них избавиться. Возможно, военная присяга ещё в силе. Солдаты зачищают Норлэнд.

– А я думаю, что когда-то пара человек оставалась тут достаточно долго, чтобы успеть прибрать к рукам двадцатиэтажное здание. Может быть, они пробыли бы здесь куда дольше, если бы за ними не пришли Разумные или другие люди.

– Тебе так и хочется говорить всё мне вопреки. – С каждой брошенной фразой он злил Софи лишь больше, и, чтобы самой не ляпнуть лишнего, она сжала челюсти с такой силой, что зубы скрипнули.

– Признай, что просто хочешь верить в то, что человечество ещё не пало.

– Я не скажу тебе ни слова. – От того, что Софи с усердием держала рот на замке, её щёки впали, а скулы стали выделиться лишь больше. Они и без того были заметны от нового образа жизни и недоедания, но теперь Деми показалось, что, прикоснувшись к ней, он сможет пораниться.

– Ну хорошо, тогда это сделаю я. – Деми прошёл в центр комнаты и указал большим пальцем в сторону окна.

Он был не намерен сдаваться тогда, когда почти дошёл до своей цели. Не до столицы или следующего Кольца – ему хотелось иного. Чтобы они оба наконец смогли снять свои маски. В отсутствии других людей в них не было смысла. Хотя бы в миг перед смертью человек должен стать с самим собой честным. Нутро становится видно глазу лишь когда смерть наступает на пятки. Она со всего снимает вуали таинственности. Человек жив лишь настолько, насколько смертен. Деми всегда был готов к встрече со своим концом и приближал его так, как только мог. Софи же сбегала от него с тем рвением, с каким пряталась от всех остальных. Именно поэтому её ещё не нашли. Она не была ни живой, ни мёртвой. Софи никогда не существовало.

– Мы не можем быть уверены в том, что кроме нас остался хотя бы один здоровый человек. Те люди с пушками могут быть и не людьми вовсе. – Голос Деми звучал так уверенно, что Софи оказалась вынуждена к нему прислушаться. «Не всегда же затыкать ему рот». – Разумные тоже способны держать оружие, и нам просто везёт, что мы им ещё не попались. Вернее, это мне повезло, что на меня наткнулась ты, а не они. Раньше вся моя жизнь была одним сплошным везением, но теперь всё не так. Я здесь лишь благодаря тебе. Моя жизнь твоих рук дело.

«Вот ведь дрянь. Он и правда принимает мои заслуги», – глаз Софи вновь нервно задёргался. «Говорит о них так просто, словно и правда верит. Будто всё это замечаю не одна я. Но такие, как он, никогда ничего не видели. Они жили в Центре и не смотрели дальше собственного носа».

– Если тебя устраивает твоя роль, позволь и мне насладиться своей, – продолжал Деми, неотрывно глядя ей прямо в глаза. – Раньше мне приходилось слишком часто общаться с людьми. И я могу быть хорошим, вот только нам обоим это не надо. Ты ведь тоже пытаешься быть честной. Мы ещё ни разу не солгали друг другу. Я теперь лгать не умею, а ты не врёшь только потому, что избегаешь разговоров. Я дам тебе возможность стать услышанной, вот только тебе решать, воспользоваться ею или нет. Знаешь, как обычно ведутся деловые переговоры? Кто-то просит об услуге, другой называет её стоимость. И здесь можно договориться. Ты ни о чём меня не просишь, но знай, что моя помощь стоит бесценок.

– И какая же это помощь? – Софи удалось скрыть свой интерес почти полностью. Она так сильно торопилась услышать ответ, словно парень мог в любой момент от неё сбежать.

– Когда в следующий раз захочешь, чтобы я ушёл, можешь просто сказать обо всём прямо. – От того, что Деми её раскрыл, у Софи загорелись уши. Она стояла спиной к прикрытому окну, и смущения не было видно. По крайней мере, Софи продолжала на это надеяться, но Деми был приучен замечать в людях каждую мелочь, что могла бы прятать их недоверие. Чересчур уж часто Деми играл на публику и точно знал любимые приёмы актёров. – Не обязательно оставлять меня и давать полную свободу. Попроси, и я сделаю всё сам. Достаточно лишь быть со мной искренней. Никому не нравится, когда его провоцируют. И одного слова будет достаточно.

– Речь человека слишком условна. Я всегда действую. – Она подняла голову, но только затем, чтобы он не разглядел блеска в её голубых и отчаянных глазах. Но у Софи опять ничего не вышло. Деми и здесь её понял.

– Любое действие можно назвать, но твои термины совершенно не точны. Ты говоришь, что не жалеешь мёртвых, но сама сочувствуешь родным и Безумным. Сколько раз я слышал от тебя просьбы молчать, но ты любишь те разговоры, что заходят в нужное тебе русло. Слушай, мы можем умереть завтра или уже этой ночью. Так почему бы не стать счастливыми на эту долю секунды и перестать обманывать самих себя?

– Потому что жизнь измеряется тысячелетиями. Одно моё мгновение не сравнимо с чужим часом. Сейчас оно ничего не стоит.

– Или стоит всего времени Вселенной. И с каждой минутой его цена лишь растёт.

Финал. Деми её переиграл. Сказал всё так, как лежало у неё на душе. Возможно, он и был прав, но поверить в это было так же тяжело, как и в то, что в офисах выше когда-то в самом деле жили люди. Им незачем отлавливать самих себя. Только если они не забыли о своей человеческой части. В это Софи никак не могла поверить. Ещё хоть кто-то в этом мире должен оставаться нормальным. Если, кроме Софи, Деми и Разумных, в нём никого не осталось, то смысла бороться дальше попросту нет. «Нужно принять то, что люди последние сволочи. Всем плевать на всех. Ни солдатам, ни людям в Центре, ни Лили с Маркусом нет до меня дела».

– Я поняла, – призналась Софи сразу же, как самая страшная из всех её мыслей ударила в голову с такой силой, что мозг коснулся черепа.

– И что же? – Деми вновь заулыбался, решив, что смысл его слов наконец до неё дошёл.

– Это Разумные устроили здесь западню. Потому что они знают, что люди идут к себе подобным. Никто бы не выдержал двухмесячного одиночества. Мы оказались в Норлэнде в тот самый момент, после которого цикл повторяется. Из всех возможных ящиков я наткнулась на тот, где лежала вакцина. Они нарочно стёрли пыль и приоткрыли жалюзи. Хотели, чтобы её кто-то заметил. – Софи достала из-под набедренной повязки злополучный флакон. Глаза Деми тут же расширились, а улыбка спала. – Я заметила. Так они понимают, что здесь кто-то есть. В нашем мире никому, кроме человека, «пиджи» больше не нужна. Как минимум потому, что больным она не поможет. Один берёт вакцину, а другой ловит его и убирает её на прежнее место.

«Нет больше никаких солдат. Никто не станет меня спасать. Центр может быть давно пуст. Все люди мертвы. Тишины и покоя больше не существует. Совсем скоро сюда придут Разумные»