«Славим Дажьбога! Да будет он нашим покровителем и заступником! И покровителем плодов на полях! Он траву дает скоту нашему во все дни! И коровы умножаются, и умножаются зерна в житницах! И меду он не дает забродить! Он бог Света! Славьте Сварожича, отрекающегося от Зимы и текущего к Лету! И ему мы славу поем, поскольку он – отец наш!»

Услышав эти слова, наблюдавший за лицедейством отец Аркадий стал пунцовым от злости. Если бы он был собакой, то ощетинился бы с ног до головы и зарычал. Но поскольку собакой, по меньшей мере, в прямом смысле он не был, ему оставалось лишь скрежетать зубами. Даже матом выругаться он не мог, так его окружал народ, немалая часть которого полагала, что православному священнику материться не подобает.

Впрочем, присутствующие не обращали на батюшку никакого внимания. Гораздо более заметным оказалось резкое изменение погоды, которое произошло за время детского выступления, длившегося не более 15 минут. Изначально погода была пасмурной, однако поднялся ветер, облака на небе раздвинулись, и, точно откликаясь на наивные просьбы детей, выглянуло яркое солнце. Полированный Дажьбог на сцене торжественно засверкал деревянной лысиной.

Народ обрадовался, однако греться ему предстояло отсилы с полчаса. Затем небо снова затянулось тучами, пошел дождь, а дальше разразилась мощная весенняя гроза, что осложнило проведение праздника. До вечера погода продолжала меняться с калейдоскопической быстротой, совершенно нехарактерной для этих мест. А поскольку накануне прогноз погоды обещал «без осадков», в конечном итоге большинство народу пришло домой основательно промокшим, так как зонтов с собой никто не взял.

Стихия не успокоилась и ночью, и когда следующим утром, в понедельник учителя пришли на работу, они увидели, что огромное древнее дерево обрушилось на провода, в результате чего школа оказалась обесточенной. Занятия пришлось отменить, вызвали ремонтную бригаду. Когда бригада приехала и уже занималась восстановлением линии, на третьем этаже откуда-то потянуло дымом. Оказалось, загорелся электрический обогреватель. Вызвали пожарных, пожар удалось быстро потушить. Угол комнаты довольно сильно обгорел, но книги не пострадали. Командир пожарного расчета, сидя в кабинете у директора школы, доложил, что пожар произошел из-за короткого замыкания в цепи электронагревателя.

– Но ведь он же был выключен! – удивилась директор. – Сейчас тепло!

– Выключен был, а из розетки не вынут! – разъяснил пожарный. – Хотя и редко, но бывает, что происходит замыкание в режиме “standby”, поэтому на всякий случай следует отключать электроприборы из сети, когда ими не пользуются! – назидательно продолжил он.

– Но ведь электричества в школе не было! Там же дерево упало, и столб завалило! – всплеснула руками директор.

– Не было бы электричества – не было бы и пожара! – ответил командир расчета таким тоном, чтобы дать понять о своем нежелании продолжать дискуссию о невероятных вещах. – Во всяком деле главное – простота, прозрачность и порядок! Подпишите вот здесь! – он протянул какую-то бумагу.

Директор взяла у него документ, чтобы расписаться, и в это время в воздухе раздался чуть слышный шелест, завершившийся громким «Бенц!». Это икона, привешенная в кабинете директора почти под самым потолком, почему-то сорвалась с крепления и спланировала точно на голову пожарного. Но он был в каске.

– Ой!!! – вскрикнула директор.

– Ничего-ничего, – ответил пожарный, снял каску и протер рукой стриженную ежиком голову. – Видите, как полезно носить каску даже в, казалось бы, безопасных помещениях! – сказал он, и директор так и не поняла, шутил ли он или действительно считал, что изрекает весьма ценную мысль.

Больше ничего страшного в школе в тот день не происходило, однако эти события стали лишь первыми звеньями в цепи таинственных происшествий, начавшихся после представления. Сильнее всего досталось организаторам.

В театральную творческую группу входило пять человек – сама Ольга Александровна, учитель химии Сергей Игоревич, учительница литературы Светлана Сергеевна, учительница биологии Нина Викторовна и, естественно, подполковник Анатолий Иванович. Нина была самой младшей в группе, ей едва исполнилось 25. Самым старшим оказался подполковник, которому перевалило за 50, Сергею было в районе 40, а Светлане и Ольге – около 30. Но различия в возрасте им не мешали – всех их объединяла любовь к театру, за исключением, может быть, Анатолия Ивановича, который более тяготел к Ольге Александровне. Она же первая и столкнулась с неведомым. События развивались так.

В качестве поощрения школе за выступление театрального кружка на празднике города, администрация презентовала билеты на представление театра, приехавшего на гастроли из Питера. Билеты достались всем учителям, кто хотел пойти, но в первую очередь, естественно, организаторам кружка.

Представление закончилось довольно поздно и незамужней Ольге Александровне пришлось возвращаться одной. «Волга» Анатолия Ивановича находилась в ремонте, проводить же Ольгу Александровну до дома пешком подполковник не мог, т.к. такие маневры вызвали бы подозрения его жены. Нельзя сказать, что ходить по ночному городу было очень уж опасно, но периодически случалось всякое. Например, еще в студенческие годы, под праздник ее подруга возвращалась в город пешком с дачного участка. Дорога проходила через несколько деревень, в каждой из которой подругу изнасиловали. «Очень уж простой народ у нас живет! – думала Ольга Александровна. – Ну все просто! Сказал – сделал, выпить есть – выпил, бабу захотел – набросился. Никакой саморефлексии! Да при том еще и гордятся своей простотой!»

С такими невеселыми мыслями она свернула на дорогу, ведущую мимо гаражей. Внезапно с лаем к ней побежали собаки. Собак она не боялась, т.к считала, что любит животных и те это ценят. Они и вправду ценили но, вероятно, лишь днем, а не ночью. Ольга обернулась и увидела, что спрятаться некуда: с одной стороны – забор, с другой – стена гаражей, а бежать назад бесполезно – четвероногое бегает куда скорее. Ситуация становилась угрожающей. В районе уже происходили случаи, когда собаки загрызали людей насмерть. Бороться же с ними было сложно. Не так давно около школы стая собак покусала девочку, а когда ее отец пришел с ружьем и перестрелял всю стаю, защитники животных подняли такой скандал!

Ольга попыталась ласково заговорить с псами, но те только больше от этого возбудились. Распределившись полукругом, рыча и сверкая в лунном свете зубами, они подступали все ближе. Ольге хотелось разрыдаться от чувства беспомощности и беззащитности. И в этот момент она увидела еще более ужасающую вещь. Точно напротив нее, из кирпичной стены гаражей вышла еще одна собака – абсолютно черная, с желтыми, как будто светящимися в темноте глазами. Глаза эти не предвещали ничего хорошего. Собака медленно, по кошачьи мягкими шагами, двинулась к Ольге, которая не могла оторвать от нее взгляда.

Другие псы также повернулись к гостье. Судя по всему, черная собака к этой команде не принадлежала и являлась чужаком – стая разразилась лаям и рычанием с новой силой, будто кто-то на некоем управляющем пульте резко перещелкнул тумблер, увеличив уровень собачьей агрессии. Однако черный пес продолжал спокойно двигаться в сторону Ольги, не обращая никакого внимание на обрехивающих его собратьев. Те уже перешли практически на визг, и в какой-то момент, вожак, не выдержав, бросился на пришельца, пытаясь вцепиться ему в горло.

Завязалась драка. Черного пса завалили на землю. Он отбивался отчаянно, но казалось, конец его был близок. Ольга хотела побежать, но подумала, что расправившись с этим псом, собаки в азарте также разорвут и ее, а убегая, она только раззадорит их. Больше ничего подумать она не успела, потому что увидела, как из кирпичной стены выходят еще три собаки, точь в точь похожие на первую и, соответственно, друг на друга. Они спокойно двинулись к грызущейся своре и через секунду вступили в собачий бой. Что интересно, черные псы дрались совершенно беззвучно, но хладнокровно и яростно. «Пожалуй, теперь самое время бежать! – решила Ольга. – Это быстро не закончится!»

Когда она уже оказалась далеко, до нее все еще доносился визг разгромленной гаражной стаи. Больше она там не ходила, и так никогда и не узнала, что в тот вечер гаражная стая навсегда прекратила свое существование.

Этот случай произвел на нее большое, прямо-таки неизгладимое впечатление. Ольга Александровна никогда не предполагала, что ей придется умереть в подворотне, в тщетном сопротивлении отбиваясь от собак, один за другим отрывающих куски ее плоти. И хотя смерть не состоялась, сама возможность ее, едва не реализовавшаяся, продолжала ужасать. Несколько утешало то, что ее спасли какие-то неведомые защитники, но облик этих защитников был, пожалуй, еще более угрожающ, чем самих агрессоров. Душевное состояние усугублялось и тем, что она не могла ни с кем поделиться пережитым. Мать испугается, соседи сочтут за ненормальную. Однако и молчать становилось невмоготу, поэтому, имея в виду и другие странные события, время от времени случающиеся в школе после городского праздника, Ольга Александровна предложила театральной группе собраться после уроков и обсудить происходящее без посторонних. Благо, такой сбор не привлек бы к себе особого внимания, они и так часто собирались в отдельной комнате при актовом зале для творческих дискуссий.

Уговаривать никого не пришлось и часа в четыре все пятеро участников сидели за столом. Взглянув на их лица, Ольга Александровна догадалась, что им тоже будет, что рассказать, хотя начать первыми они не решаются. Тогда, после краткого обсуждения школьных происшествий, она рассказала свою историю с собаками. Народ оживился. Выяснилось, что и в правду у каждого произошло минимум одно мистическое событие, чаще всего, нехорошее.

– А у нас перед домом за ночь вырос дуб – метра три высотой! – сказала Светлана, которая жила в красной кирпичной пятиэтажке. – Бабки с утра собрались, очень удивились. Хотели даже в газету позвонить, но потом подумали – как докажешь, что за одну ночь вырос-то – на нем же не написано.

– А теперь он как? – спросила биолог.

– Полдня простоял, потом засох. А на следующее утро смотрим – уже одни сухие ветки на земле валяются, как не было никакого дуба.

– А у нас свинью током убило! – вставила слово Нина, которая жила в частном доме.

– Как это? – удивился технически продвинутый Анатолий Иванович.

– Сама удивляюсь. В хлеву розетка была. Всю жизнь она там, и никаких проблем. Да и от пола почти в метре. Как хавронья умудрилась пятачком в розетку ткнуть – представить себе не могу! Но мать с утра приходит, свинья наша мертвая валяется, как будто в рыло молнией ударило!

– ХА-ХА-ХА!!! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! – расхохотался подполковник, запрокинувшись назад на стуле так, что захрустело дерево.

– Анатолий Иванович! – укоризненно сказала Ольга. – Ну что тут смешного?!

– ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!!!!!

– Вы бы лучше про себя рассказали! Или у Вас ничего не произошло?

Подполковник посуровел.

– Произошло, – сказал он. – В пятницу поехал я на дачу, а жена в субботу собиралась прибыть, на автобусе, – издалека начал Анатолий Иванович. – Ну взял, как положено, пивка литра три-четыре, вечерком хорошо посидел сам с собой. А ночью потребовалось мне на двор выйти. Вышел я в сад, стою, и вдруг вижу – ходит между яблонь огромный человек. Лица я его не разобрал – черная такая фигура. Но ростом метра три или даже больше. Рукой запросто до верхушки яблони достанет! А ходит так – туда-сюда, словно что-то обронил и теперь ищет. Или как будто заняться совсем нечем. Признаться, испугался я. Чувствую, нечеловеческий это какой-то человек. А он меня заметил и в мою сторону повернулся. Я бежать со всех сил, а сам думаю – вход в дом с другой стороны, и если он за мной бросится, успеет ли догнать? Но не успел, а может и не гнался. Я в дом спрятался, ружье достал, сижу, курю… Так вот до рассвета и просидел.

Все молчали. Чтобы разбить напряженную тишину, подполковник спросил учителя химии:

– А у тебя что было? Рассказывай!

Чувствовалось, что рассказывать Сергею Игоревичу не хочется но, не выдержав на себе вопросительных взглядов, он все-таки начал:

– Пошел я с другом бухать….

– В пятницу? – уточнил подполковник.

– Ну почему только в пятницу? – обиженно возразил Сергей Игоревич. Мы в среду пошли. Дома жена ругается, поэтому выдвинулись на пустырь, туда, где завод арматуры, там через болото мостки перекинуты, мы на одном из островков себе местечко и облюбовали. Ну, хряпнули основательно, за жизнь поговорили. Чувствуем – холодает уже, да и стемнело. Короче, пошли домой, но другой дорогой. Там уже не мостки, а мостик подвесной из досок через ручей. Вышли мы на этот мостик, и тут друг мне говорит: «Дай зажигалку, моя делась куда-то!» Я про себя думаю, нашел ты место, придурок, мостик качается, доски на нем разъезжаются, того и гляди вниз полетишь. Но все же сунул руку в карман, нашел зажигалку, поворачиваюсь – а друга нет! Думаю – свалился, cyка! Но лететь там метра четыре-пять до воды, так что плюх должен быть солидным… Да и мост тряхнуло бы от мгновенной разгрузки! Ничего этого не было, а друг исчез! Я уж искал его, искал – все бестолку! Пришел домой, страшно стало. Я же знаю, как менты работают – теперь стопудово скажут, ты друга замочил, и будут избивать, пока не сознаешься!

– А он так и не нашелся? – со страхом в голосе спросила Светлана.

– Слава Богу, нашелся! На следующее утро он проснулся в поселке Бычково, что километрах в двадцати от города. Спал прямо на центральной площади, у магазина. Честной народ, что в магазин шел, его полностью обчистил – мобилу украли, деньги, часы сняли. Так что билет он купить не мог и пешкодралом двадцать верст назад шкандыбал! К следующему вечеру появился только, слава Богу, живой!

– А вот интересно, какому именно Богу слава? – спросил Анатолий Иванович. – Зелигер ведь говорит, будто их много. Стало быть, если благодаришь, надо указать, кого именно. А всех скопом благодарить как-то беспонтово, не прокатит боюсь…

– Между прочим, – вмешалась Нина, меняя тему, – директору уже доложили, и мне известно кто, что все проблемы происходят оттого, что мы, якобы, устраивали тут мистические оргии, плюс в последний момент придумали заменить всем известных Бременских музыкантов на какое-то языческое действо, причем последнее произошло исключительно по Вашей – она показала на Ольгу Александровну – инициативе!

– Так! – угрожающе сказал Анатолий Иванович.

– Правда, директор не поверила и прогнала доносчицу, потому что является закоренелым материалистом и верит только в то, что может реально пощупать руками, – добавила Нина.

– Хоть это хорошо, – вздохнул подполковник. – Но доносчице мы все равно при случае отомстим! А вот интересно, если директор, к примеру, не может руками атомы пощупать, или электромагнитные волны, она в них тоже не верит? – спросил он, снова переводя разговор в философское русло.

– А как же она может быть материалистом? – удивилась Светлана. – У нее же столько образов в кабинете висит! Одним даже пожарному, как я слышала, по кумполу заехало!

– Образа у нее висят потому, что мода сейчас такая! А сама она ни во что не верит! – пояснила Ольга Александровна, более посвященная в дела руководства.

– Да пёс с ней! – громко сказал Сергей Игоревич. – И хорошо, что не верит! Нам еще проблем по административной линии недоставало! Имеющиеся бы разрулить!

– Ага! – согласилась Светлана. – Вот батюшка-агрессор, что к нам в школу приходил ругаться, наверное, сейчас радуется.

– Сейчас уже, наверное, не очень, – сказал всеведущий подполковник. – Я тут на днях был в пожарной части, пил там с ее командиром. Так он мне рассказывал, что с отцом Аркадием что-то приключилось, и он в больнице лежит, в травматологии.

– Небось напился да с колокольни дрепнулся! – предположила Нина и все рассмеялись.

По странному стечению обстоятельств она почти угадала. В тот день в храме события развивались так:

– А где отец Аркадий? – спросила пожилая прихожанка у злобного вида бабки, слонявшейся туда-сюда без дела.

– Вон он, спускается, сапогами гремит! – недовольным тоном ответила бабка указывая на дверь, за которой располагалась лестница, ведущая на колокольню.

Однако секунду спустя раздался вскрик и, судя по последовавшим звукам, стало ясно, что отец Аркадий гремит по лестнице уже не только сапогами, а всем своим телом, буквально не щадя живота своего. Прихожанка и бабка замерли и с испугом глядели на приоткрытую дверь, из-за которой стремительно приближался звук.

Их оцепенение прервал страшный удар, чуть было не сорвавший дверь с петель. Примчался отец Аркадий. В растрепанной рясе, с окровавленным лицом, он пролетел еще метра два и, охая, распластался на полу. Заметив на себе изумленные взгляды, он произнес: «Поскользнулся, cyка!!!» и потерял сознание.

– А ведь вроде тверезый! – растерянно сказала прихожанка.

– Да, сегодня с утра он практически не пил! Ну разве кагору, что от утреннего причастия остался! – подтвердила бабка.

Пришлось вызывать скорую. В больнице врачи определили, что батюшка сломал ногу, получил вывих плеча и сотрясение мозга. «Да, тебе, перелетный мой друг, теперь месяца два на колокольню не вскарабкаться!» – сказал склонный к ехидству доктор, вводя отцу Аркадию обезболивающее.

Но вернемся к совещанию в подсобке.

– Думаю, надо обратиться к Зелигеру! В конце концов, это ведь он нам идолов своих давал! Пусть объяснит, что происходит! – сказал подполковник. – Поехали прямо сейчас! Сейчас вечер, он должен быть дома!

Не прошло и получаса, как бежевая Волга подполковника остановилась напротив ворот Зелигера. Тот действительно был дома. Приветливо улыбаясь, он вышел к своим гостям. Но взгляд его таил лукавство – видимо, он догадывался о причине их визита.

– Что-то у нас из-за твоих идолов проблемы начались! – строго сказал подполковник, оказавшись во дворе.

– Ага! – ответил Зелигер. – Ты еще скажи, что и идея все это организовать моя была!

– Да ладно вам! – вмешалась Ольга Александровна. – Проблемы действительны возникли, и думаю, лучше Зелигера никто не может нам помочь!

– Помочь – помогу! – отозвался Зелигер. – А вот собак на меня навешивать не надо!

При слове «собака» Ольга вздрогнула. Зелигер пригласил их пройти, но не в дом, а в сад, где стоял деревянный стол с лавочками.

– На природе оно всегда лучше! – сказал он. – Сейчас я за чаем схожу!

– Ой! Мы ведь второпях даже к чаю ничего не захватили! – огорчилась Светлана.

– Ну, у меня вообще-то пузырек в багажнике лежит! – отозвался Анатолий Иванович.

– Пузырек – это хорошо! Но после! – сказал Зелигер. – Сначала о деле поговорим – ведь оно действительно серьезное!

Когда чай поспел, он выслушал истории гостей и начал свой рассказ:

– Вы, я вижу, испуганы. Думаете, что чуть ли не дьявола в свою жизнь впустили.

– А похоже на то! – отреагировала Ольга Александровна.

– Пугаться не стоит, – успокоил Зелигер. Дело тут в следующем. В языческом культе сокрыта могущественная сила, гораздо более могущественная, чем в православии. Ведь именно в языческий период произошло формирование славянских народов как таковых. И по сравнению с эпохой язычества на Руси, тысяча последних лет христианства – это не срок! Это – миг, и значение его невелико!

Зелигер сделал паузу, чтобы отхлебнуть из чашки душистого чаю, и продолжил:

– Вы же действительно сумели прикоснуться к древней силе! И произошло это по нескольким причинам. Во-первых, ваша группа глубоко прониклась идеей, во-вторых, дети, исполнявшие зрелище, играли с чистой душой, максимально искренне, а это много значит. Ну и в-третьих, идолы действительно настоящие.

Последнюю фразу Зелигер произнес потише, чтобы не акцентировать на ней внимание.

– Смотрите! Идея тут такая! – не сделав паузы и не позволив, таким образом, задать вопросы, продолжил он. – Вообразите себе: где-то под нами текут великие воды – мощный поток. Но мы его не чувствуем, потому что поток укрыт толстым слоем слежавшегося мусора, наслоениями эпохи, превратившимися в прочную корку. А вы, образно говоря, взяли лом и пробили эту корку насквозь. Великие воды хлынули в образовавшееся отверстие, подобно гейзеру, и облили тех, кто находился поблизости. Кому-то это не понравилось. Но произошло это не потому, что древние силы плохие, а потому, что они – могучие. Но их можно приручить, войти с ними в ритм, наладить контакт.

– Ну контакт, похоже, мы уже наладили. Каждый день в контакте! – сыронизировал подполковник.

– А вот в ритм, видно, не вошли… – грустно добавила Ольга Александровна.

– В ритм входят совершая ритуалы! С проникновением! – торжественно сказал Зелигер.

– С проникновением – куда? – не поняла Нина.

– С проникновением – в смысле, проникнувшись действом, впустив в себя его дух! – разъяснил Зелигер. Если все вместе устроите искренний ритуал – а в язычестве ритуал очень важен – вы замиритесь с силой и даже отчасти возьмете ее себе. Сила мечется, ибо нескоординирована. Как в анекдоте: в его голову пришла мысль и уже неделю ищет там мозг! Так и сила – вы ее выпустили, приоткрыли отверстие, а она не знает, куда приткнуться, и в своих метаниях наводит безобразие. Если же вы примете эту силу, то и безобразия прекратятся, а вы обретете гармонию и у вас откроются новые способности! Однако современного человека трудно пробить, поэтому ритуал нужен яркий, необычный!

– А какие у вас есть ритуалы? – спросила Нина.

– Ритуалы есть самые разнообразные. Хотя более важным является наше отношение. Понимаешь, ритуал – это просто способ войти в особое состояние и, если нужно, заявить миру о своем намерении. Тогда мир ответит и желание твое сбудется. Погоду на ближайшие дни обещали теплую, так что в нашем случае можно организовать выездной ритуал и задействовать все стихии!

Увидев, что все ждут дальнейших пояснений, Зелигер продолжил:

– Всего существуют четыре стихии: огонь, вода, воздух и земля. Мы можем поехать в какой-нибудь глухой уголок, где есть пруд или речка, разжечь огромный костер, совершить вокруг него танец, потом ритуальное омовение, ну и так далее, возможны варианты. Для достижения единства с природой, ритуал совершается в обнаженном виде.

Описание ритуала вызвало оживление у театральной группы.

– А свальным грехом это не закончится? – спросила Светлана.

– А раздеваться обязательно? – с подозрением в голосе задала вопрос Ольга Александровна.

– Обязательно! – ответил Зелигер, уклоняясь от ответа на вопрос Светланы. – Дело в следующем. События происходят серьезные. Уж кто-кто, а ты лично в этом убедилась! И чтобы совладать с ними, нужен такой же серьезный ответ! В действительности, работают духовные силы, поэтому для серьезного ответа нам не требуется производить переворота в материальном мире – сворачивать горы, строить пирамиды до небес и пр. Нужно только, чтобы лично для вас событие стало неординарным. Тогда магия сработает.

Ольга Александровна вспомнила, как порой они развлекались в общежитии московского пединститута, и пришла к выводу, что по сравнению с этим предлагаемый ритуал достаточно невинен.

– Ты нам поможешь с ритуалом? – спросил подполковник. – А то сами мы не справимся!

– С радостью помогу, – ответил Зелигер, который действительно искренне радовался, когда ему удавалось кого-то обратить в свою веру. – У меня есть специальное место. Очень глухое. Я там купил дом за шесть тысяч рублей. Он стоит на берегу старого пруда, достаточно чистого. Народу вокруг – никого! Специально выбирал. Для меня это – место силы, там же я провожу духовные обряды.

– «Место силы» – это ведь термин из другой оперы, – сказала начитанная Ольга Александровна, но Зелигер с ней не согласился.

– Не вполне, – ответил он. – Мир изменился, и на смену древнему язычеству пришло неоязычество – а оно учитывает все современные веяния. Понимаешь, вера, религия не могут стоять на месте. Иначе они умирают. Человеку не дана истина в чистом виде, у него есть только представления. А представления преходящи. То, что было верным тысячу лет назад, сегодня может оказаться нелепостью. Поэтому надо постоянно развиваться, обновляться, двигаться вперед. И если церковь этого не делает, она тянет людей назад!

Они еще поговорили на различные таинственные темы. Зелигер был силен в мистике и произвел на всех очень положительное впечатление. Ритуал решили провести не затягивая – пока еще чего-нибудь не произошло. Договорились поехать в ближайшую субботу, с ночевкой, чтобы не создавать суеты.

Женская часть группы немного волновалась, или же делала вид, что волнуется. Но, как это часто бывает, хозяйственные заботы оттеснили на второй план размышления о необычном ритуале. Шесть человек требовалось чем-то кормить, то есть, надо было закупаться продуктами, потом собирать личные вещи и постельные принадлежности. Так что Ольга Александровна вспомнила об особенностях предстоящего действа только в субботу утром, когда собиралась.

Это несколько замедлило ее сборы. Ведь раздеться перед коллегами – это не просто сделать некий шаг, к нему нужно еще и подготовиться, в частности – подобрать красивое белье, в котором не стыдно. Тщательно помывшись, она долго примеряла различные варианты исподнего перед зеркалом, в который раз убедившись, что ее внешние данные очень даже неплохи. Жаль, что в их провинциальном городке по делу ими никто не пользовался. То есть, для коротких встреч найти мужика большой проблемы не представляло, а вот замуж выходить было решительно не за кого. Попадалась либо пьянь, либо придурки, либо решительное сочетание и того, и другого. Немногие приличные мужики, подходящие для создания семьи, либо уже переженились, либо уехали в Москву.

От невеселых мыслей Ольгу Александровну пробудит звук сигнала, прозвучавшего за окном. Это приехал Анатолий Иванович, в этот раз на УАЗике-буханке, в котором уже сидела остальная часть группы. Пришлось быстро одеваться и бежать вниз.

Они заехали за Зелигером, у которого, как ни странно, уазика не было – по грунтовкам он ездил на тракторе, а по шоссе – на Жигулях. Путь до таинственного места занял больше часа – такой плохой оказалась дорога. «А в распутицу сюда вообще не проедешь!» – успокаивал Зелигер до потолка подскакивающих на кочках пассажиров.

На место они прибыли только к половине второго. Одинокая избушка, бывшая когда-то то ли домиком лесника, то ли егеря, утопала в яркой весенней зелени. Общими усилиями они разгрузили машину, проветрили и прибрали избу, стали собирать дрова и хворост для большого костра. Заодно подошло время обеда, который предстояло организовать из привезенных продуктов. Но наконец с делами управились. Во дворе постепенно разгорался костер, рядом накрытый белой клеенкой стол ломился от разнообразной закуски. Зелигер достал прохладную бутылку коньяка и разлил, кому в граненый стакан, кому в алюминиевую или эмалированную кружку – бокалов, естественно, в этом месте не водилось.

– Разумное в меру возлияние раскрепощает душу и открывает сознание всемирному разуму! – торжественно произнес он первый тост.

– Только мера у всех разная! – сказала Нина, проглотив коньяк и поежившись.

– У нас в полку говорили так, – отозвался Анатолий Иванович, с хрустом закусывая свежим огурцом, – настоящий офицер свою норму знает: упал – значит хватит!

Ольга Александровна настороженно посмотрела на учителя химии Сергея Игоревича. Судя по прошлому опыту, он хоть в чем-то пытался походить на настоящего офицера.

– В этот раз придется норму понизить! – предупредил Зелигер. – Надо помнить, зачем мы тут собрались!

– ДА! Чтобы ритуал провести! – откликнулась Нина.

– Нет, не так! Ритуал – это лишь форма! – мягко поправил ее Зелигер. – А мы должны возжечь в себе искру вселенской любви, настроиться на гармонию с миром! Это главное!

Ольге Александровне вспомнилось, чем каждый раз заканчивались для нее мероприятия, начинавшиеся со слов о вселенской любви. Но говорить об этом вслух она не стала.

Ко времени, когда две бутылки коньяка опустели, костер уже пылал вовсю. Дров навалили много и пламя достигало высоты человеческого роста. Зелигер сказал, что настало время сделать шаг навстречу единству с природой и полностью разоблачиться. Он встал из-за стола, подошел поближе к костру и, ловко сняв с себя одежду, посмотрел на остальных. Нина, вполне очарованная его мудростью и силой, последовала за ним и без колебаний тоже разделась до нага. Подполковник подумал, что на фоне Зелигера, который в свои шестьдесят подтянут и мускулист, он со своим пивным животом выглядит не слишком здорово, но деваться было некуда. Вслед на ними, с некоторыми колебаниями, из-за стола встали остальные – Сергей Игоревич, Ольга Александровна и Светлана, и начали раздеваться. В последний момент Ольге ситуация показалась необычайно абсурдной – вот они, образованные люди, приехали в какую-то глушь с подозрительным местным колдуном, и собираются устроить неизвестно что, для чего ей, пользующейся заслуженным уважением завучу, нужно раздеться до гола перед коллегами, и в том числе – подчиненными. Однако, поскольку рассуждать на эти темы следовало раньше, а не сейчас, она отбросила эту мысль и элегантным движением сняла трусики.

Зелигер повел всех хороводом вокруг костра. Он ритмично выкрикивал какую-то речевку, а все остальные, держась за руки, следовали за ним, стараясь двигаться в такт задаваемому ритму. Сначала получалось не очень здорово, но потом дело пошло на лад. Через некоторое время, распевая различные магические рифмовки, они уже вполне непринужденно смогли синхронно совершать свой танец, как будто всю жизнь этим занимались. И в этот момент Ольга Александровна почувствовала необычайное. Как в детстве ей одной удавалось раскачать тяжелые железные качели, совершая ритмичные движения ногами, так и здесь, похоже, им удалось раскачать какую-то неведомую силу. Казалось, огонь не только снаружи, но и изнутри, причем тот, что изнутри, гораздо сильнее пылающего костра. Пот катился градом, а через весь их живой круг проходили явно ощущаемые энергетические импульсы, точно некий вихрь, рожденный в их кольце, теперь стремительно нарезал круги, переходя от участника к участнику через сомкнутые руки и с каждым оборотом увеличивая свою мощь.

Взглянув на других, Ольга Александровна поняла, что и они испытывали нечто подобное. Перед ней, сверкая бледной задницей, решительно сопел подполковник, увлекая Ольгу вперед, и сам, в свою очередь, будучи увлекаемым Ниной, которая, естественно, оказалась рядом с Зелигером. Где-то позади хрипло дышал Сергей Игоревич.