Право первой ночи. Право сильнейшего

Глава 4

Из высоких, в пять человеческих ростов, окон конусными арками тянуло предрассветной свежестью. Натянув на себя край белоснежного покрывала, тонкого, как слюна магадасских пауков, я прильнула к горячему боку спящего инкуба. Не просыпаясь, тот сгрёб меня в охапку и по звенящему телу тут же разлилась блаженная нега.

Запоздалые звёзды, зевая, исчезали в пунцовом от стыда после наших ночных экзерсисов небе. Первый лучик замер на широком мраморном подоконнике, делая вид, что его не интересуют силуэты на ложе. Малыш робко переминался на месте, не решаясь спрыгнуть вниз и проникнуть дальше, в покои. И вместе с тем всё сильнее разгорался от любопытства. Должно быть, наслушался рассказов припозднившихся сплетниц-звёзд.

Ночью мне едва ли удалось сомкнуть веки дольше, чем на минуту-другую и потому так удивительна была эта поющая, звенящая лёгкость внутри! Я чувствовала себя выспавшейся, полной сил и совершенно отдохнувшей.

Инкуб не соврал, когда пообещал самое яркое событие в моей жизни. Нахально, конечно, самоуверенно, но… чего греха таить, его слова оказались правдой.

Искоса бросила взгляд на него, спящего.

Ночью-то было не до того.

Кому рассказать, что даже не разглядела своего первого мужчину толком…

Высокий лоб, рельефные надбровные дуги над широкими, лихо заломленными бровями, что сталкиваются на переносице. Крупный хищный нос с горбинкой, упрямый подбородок и полный, до невероятности чувственный рот… Вспомнив, что вытворяли ночью эти не ведающие стыда губы, я вспыхнула, вся, от кончиков волос до поджавшихся в сладкой судороге пальцев на ногах.

После… когда у меня будет вдосталь времени для самокопания и пестования чувства вины я, конечно, не раз вспомню хвостовые сплетни о том, как яд инкуба влияет на женщин, как одна такая фатальная встреча с демоном разрушила брак той самой моей тётки, о которой с тех пор не принято говорить в приличном обществе… Шарх подери, я себя знаю, я обязательно подумаю об этом позже, вот только сейчас тратить драгоценные минуты на размышления совершенно не хотелось…

– Проснулась, детка? – раздалось над ухом хриплое. – Иди-ка сюда…

Одним властным движением меня подмяли под себя и всё внутри сладко запульсировало в распутном ожидании.

– Что такое ши’ахара? – Задала я инкубу единственный вопрос, на который хотелось бы получить ответ.

Тот пожал плечами с таким видом, мол, я думал, ты знаешь.

– На языке Запределья это значит Наоли. Носительница Нао, древней магии.

…Спустя сладкую безумную вечность я вновь засыпала, покачиваясь на затихающих волнах удовольствия. Память же услужливо подбрасывала всё, что я когда-либо слышала о загадочных Наоли, тех самых, что жили в незапамятные времена и встречались в том числе, в доме Паскови…

Дар Нао – драгоценнейший из Даров Драконов людям.

Помимо защиты Мира Живых от Мира Мёртвых, конечно…

Счастливица, которой удавалось понести от Дракона, не просто так становилась символом ожившего волшебства… Властители небес, они обладали некой тайной, позволяющей им говорить с Богиней Геей, убеждать её цвести и плодоносить… Они одни ведали, как пробудить в женщине её изначальную, истинную, подлинную… и очень земную природу: влажную, щедрую, бесконечно изобильную!

Выносив под сердцем Дракона, женщина становилась Наоли.

Живым Олицетворением Дара. Благословением Небес.

И тому была очень веская причина.

Если даже слабенького мага Распознавание и Развитие его магического таланта способно сделать со временем сильным чародеем, то Распознавание и Развитие Дара Нао это… это…

Это просто гребленный жротус, как круто!!!

Обнаружился, скажем, у обладательницы Дара Нао, талант к Плодородию… Рядовая магичка с подобным даром может рассчитывать на лучший урожай кабачков в своём городке, Наоли же… Ух! Да её весь остров будет почитать, как божество! Одно её присутствие побудит землю на тысячи миль вокруг к неиссякаемой щедрости!

Также Древние Наоли способны были передавать драгоценный Дар Нао своим дочерям… Да, наша семья живёт на крохотном острове в самом Хвосте архипелага, и дом наш небольшой и скромный, но все соседи относятся к Паскови с почтением.

Конечно, я знала, что во мне дремлют крупицы Древней магии, но никогда не развивала свой Дар: на это у нашей семьи попросту не было денег. Джош же заверял, что «и такую меня» любит. Что-то, к слову, у меня получалось. Например, общаться с вещами! Особенно со старинными! Порой удавалось считывать с покрытых благородной патиной медальонов образы и даже память бывших владельцев… А бывало, получалось заряжать их удачей! На рыбную ловлю или поиск утраченного!

После свадьбы я готовилась помогать в лавке при фермерском хозяйстве родителей Джоша… У семьи Самхая несколько подводных пастбищ, коралловое поле и ферма по выращиванию жемчужных моллюсков… А если повезёт и останется время, буду изготавливать ловцов снов и амулеты на удачу: привозные магические приблуды в Хвосте стоят о-очень дорого, а у меня делиться энергией выходило ловко. Джош мои далеко идущие планы целиком и полностью одобрял…

…Провалившись в сон окончательно я вдруг обнаружила себя бегущей по заливному лугу, прямо в распахнутые объятия Джоша. Жених улыбался, звал меня… Оставалось преодолеть всего несколько шагов, как земля под нами заходила ходуном, и я вынуждена была остановиться, балансируя распахнутыми в стороны руками.

Небо стремительно потемнело, погожий солнечный денёк сменился беспроглядной ночью, а голос зовущего меня Джоша поглотил рёв приближающегося бурана!

С жутким треском земля разверзлась, сгустившийся воздух окрасили языки пламени!

Страшная трещина, грохоча, поползла между мной и Джошем, мгновенно разрастаясь в чёрную зияющую пропасть!

Небо раскололось надвое, рассечённое кровавой молнией!

Ужас грядущей, неотвратимой беды сковал по рукам и ногам!..

И тут знакомые ладони обхватили мою талию и знакомым же жестом забросили в седло позади себя.

– Джо-о-ош!!! – кричала я, срывая голос и при этом судорожно цеплялась за парчовый кафтанг Владыки.

Глядя, как земля предательски разверзается, окрашиваясь до боли знакомыми, янтарно-багряными языками пламени я понимала: стоит только мне разжать пальцы – рухну прямиком в преисподнюю!

В Запределье.

Глава 5

Когда я разомкнула веки в следующий раз, демона рядом уже не было.

Из груди вырвался вздох.

Не то от радости, не то от… досады.

И скорее второе. Чего уж там…

Себе-то врать бесполезно.

Чудно̀, но чувства вины по поводу ночи, проведённой с инкубом, я не испытывала даже близко. Скорее, это была злость.

Нехорошая такая злость. Очень, очень нехорошая!

Клокочущая. Кипучая. Утробная.

Моя женская суть навеки отравлена ядом демона!

Как этот рогато-копытный сказал?!

Самое яркое событие в короткой жизни смертной?!!

Увы. Я была невинна до вчерашнего дня, но никогда не была глупой. Все знают, что женщину, познавшую страсть инкуба никогда, никогда, шарх меня за ногу, никогда, чтоб его к ихтиону в дышло, не утешат объятия обычного человека! И если сейчас этот прежний загадочный «яд инкуба», о котором в приличном обществе говорить непринято, (хотя говорят, говорят и ещё как!..) так вот, теперь мысль об этом самом яде вызывала отнюдь не панику, а весьма, хм, непривычные ощущения в теле, которые сперва накатывали небольшими волнами, а затем становились всё яростнее, всё настойчивее, грубо и откровенно требуя продолжения праздника бесстыдства и разврата!..

А что было хуже всего: разум с убийственной безжалостностью напоминал: это теперь навсегда.

С этого треклятого утра мне придётся грезить о повторении прошедшей ночи всю оставшуюся жизнь!!!

– Пр-рроклятый Риар-рдон Хатаррр-р! – неожиданно даже для себя самой прорычала я. До сего дня мне б и в голову не пришло назвать Владыку нашего королевства по имени! – Чтоб тебе икр-рой по глаза зарасти, ихтионову сыну!!!

Этот бородатый павлин в золоте лишил меня не только чести, но и простого женского счастья! Банальной надежды на счастливую семейную жизнь!

При одной только мысли о том, что Джош прикоснётся ко мне так, как касался ночью демон… замутило. Уф!

– Впрочем, – грустно проговорила я вслух, – Джоша самого, должно быть, мутит при мысли о прикосновении к своей без пяти минут жене… А уж когда станет известно, что ночь я провела не с Владыкой даже, а с и н к у б о м…

Прядильщицы!!!

Я порывисто поднялась, усаживаясь.

Сердце пропускало удар за ударом.

Это распутное наваждение должно снизить свой градус, стоит мне убраться подальше отсюда!

Ведь… должно снизить, правда?.. Хоть немного…

Если рассудить логически – ведь чем дальше я буду не только от самого демона, но и от места, где всё это случилось, тем слабее станет магическая нить отравившей меня привязки!

Я взглянула на мозаичную, в золотых вензелях, плитку пола и со смаком выругалась снова. Всё, в чём я вчера прибыла во дворец, включая не только ритуальное сарони, но и бельё, и чулки с кокетливой кружевной подвязкой предстало моему взору неряшливым ворохом обрывков, что лениво шевелил сквозняк. Даже туфельки никуда не годились: на одной был порван ремешок, а со второй сорвана пряжка в форме лотоса…

А я, сказать по правде, совсем не помню, как инкуб умудрился лишить меня, помимо чести девичьей, ещё и имущества! И, тем не менее, результат очевиден: теперь мне не в чем возвращаться домой!

Высокие двери в виде арки, расписанной павлинами, бесшумно распахнулись.

Пискнув, я натянула покрывало до самого подбородка и лишь затем вскинула взгляд на вошедших.

На пороге застыли, склонившись в ритуальных поклонах со сведёнными перед животами ладонями, три девушки.

Шевелящиеся, несмотря на затянутость в высокие строгие причёски, волосы на склонённых головках, а также перламутровые щупальца, что выглядывали из-под расшитых розовыми журавлями китарсе выдали в вошедших горгон. И пусть никого не обманывает их невысокий рост (каждая из девушек – по пояс, много – по грудь взрослому человеку) – в боевой трансформе горгоны становятся куда выше! Не говоря уж о том, что в бою горгона превращается в оживший смертоносный вихрь со светящимися адским пламенем глазами, перепончатыми крыльями за спиной и ядовитыми змеями вместо волос…

…Поприветствовав меня на диво нежными, мелодичными голосами, девушки распрямили спины. Их лица с широкими, ярко выраженными скулами и раскосыми глазами были очень милыми, почти детскими. На умело подведённых кармином губах змеились приветливые улыбки.

– Как спалось, госпожа? – спросила та, что стояла посередине и держала на вытянутых руках перед собой ворох чего-то пышно-алого.

– Спасибо, – немного растерявшись ответила я. – Неплохо. За мной, должно быть, прислал Владыка…

Я осеклась на полуслове. И правда, что я скажу Владыке? И нужно ли вообще что-то говорить? А если да, то что? Представить повелителю что-то вроде отчёта о выполнении высочайшего поручения? Хм… А на чём мне добираться домой? Сюда-то меня доставили на грифоне… Логично было бы предположить, что и обратно доберусь на нём же. Только вот будет ли на то воля Владыки – гонять столь ценное магическое создание снова в Хвост? Может, он отправит меня обратно на ладье? Ну, тогда дорога домой продлится куда дольше! Нет такой ладьи, которая обладала бы быстроходностью грифона!

Мысль о путешествии по Каналу Карла Великого, мимо вереницы разноцветных островов и к тому же мгновенно сделала мир ярче!

Девушки по бокам недоумённо переглянулись за спиной средней.

– Нам поручено вымыть и накормить тебя, госпожа, – пропела елейным голосом средняя.

И улыбнулась так доброжелательно, словно всю жизнь только и мечтала помыть человечку из Хвоста.

И только я хотела сказать, что мне дозарезу нужно покинуть дворец, причём как можно скорее, жалобно заурчавший живот напомнил, что держу пост, на минуточку, со вчерашнего, шарх, с позавчерашнего вечера! Идея подкрепиться на дорожку показалась не такой и плохой. Даже удачной.

А помыться – так и вовсе сказочной.

Вот только без посторонней помощи.

О чём я и сообщила горгонам.

Лица тех, что стояли по сторонам, вытянулись, средняя, она явно была тут главной, контролировала себя лучше.

– Прошу проследовать в термаль, госпожа. Чистое платье я положу пока здесь.

Пока я с сомнением пялилась на ворох чего-то воздушного и вызывающе-алого, средняя сделала знак дум другим и те в мгновение ока подхватили обрывки с пола.

Мне же указали на высокие резные двери и я, закутавшись в хранящее запах инкуба покрывало (и не замедлив проклясть по этому поводу нашего Владыку ещё разочек), прошлёпала к ним босиком.

Перед входом в термаль пришлось развернуться, выставив перед собой ладонь.

Горгоны замерли, уставившись на меня в недоумении.

– Спасибо за заботу, но я с детства привыкла мыться в одиночестве.

Доброжелательность на лицах горгон переросла прямо-таки в высшее блаженство. Я же, прикрыв лоб ладонью, тихо застонала от раздражения, вызванного тем, что меня снова поняли превратно.

– Мне не понадобится помощь.

– Но нам приказано вымыть тебя, – с железной логикой заявила главная горгона и я закусила губу от досады.

В конце концов, пусть я и провела ночь с инкубом, но раздеваться перед посторонними не стало для меня нормой!

– Вам, кажется, приказано ещё меня накормить?

Три синхронных, головка к головке, поклона, будто девушками сверху руководил кто-то невидимый, как куклами на плавучей ярмарке.

– А голодная как жротус после гона! – Доверительно сообщила я им. – Давайте-ка я быстро-быстро вымоюсь, а вы ещё быстрее принесёте что-то съедобное. Мне нужны силы для путешествия домой. В Хвост! Дорога неблизкая, сами понимаете…

Я вымученно улыбнулась, искренне и с восхищением недоумевая, как у горгон челюсти не затекают столько лыбиться-то.

– Ты зря отказываешься, госпожа. Наши прикосновения целительны. Но ты права – это твоё дело. А что касается твоего отъезда поручений не поступало. – На этот раз ответила мне другая горгона. Перехватив взгляд старшей, она потупилась, пожав при этом плечами.

Сцепив зубы, я вздёрнула покрывало, зажатое подмышками.

– Не поступало, так поступит. Я же могу поговорить с Владыкой после завтрака?

Вновь переглядывание и вновь исполненный самой доброжелательной, но всё же отдающей высокомерием, ответ старшей:

– Владыки в настоящее время нет во дворце.

Вот те раз.

– Когда же он будет?

– Владыка не оставлял распоряжений о том, чтобы поставить вас в известность, госпожа.

Я скрипнула зубами от злости.

Ладно. Будем решать проблемы по мере актуальности.

Помывка – завтрак – скандал с Владыкой.

Но скандалу всё же должна предшествовать смиренная просьба – мало ли, удастся уже сегодня домой попасть? Завтрак мне в помощь. То есть, конечно, да помогут мне в сем праведном намерении Прядильщицы…

И вообще, вот поем и подобрею!

***

Вымылась я и правда быстро. Даже не разглядела толком всю эту лепнину на усеянных бирюзовыми кристаллами стенах, мраморные помывочные чаши в несколько этажей с фонтанами и не то два, не то три бассейна-купели, каждый – с водой разной температуры и плотности. Для гигиенических процедур на скорую руку я выбрала самую скромную ванну на двух львиных лапах. На стоимость оной можно было бы купить целый остров в моём родном Хвосте и жить на нём до самой смерти, припеваючи.

К моей радости, рядом с вышитыми пушистыми холстинами обнаружился лёгкий банный халат, который избавил меня от необходимости вновь прикасаться к покрывалу, впитавшему переплетение наших с демоном запахов.

Когда я, бодрая и свежая, покинула термаль, оказалось, что прислужниц уже след простыл, зато у окна обнаружился сервированный стол, ломящийся от изобилия. Рот мгновенно наполнился слюной, но и совесть немного кольнула: кажется, девушки-горгоны восприняли мои слова о голодном жротусе слишком уж буквально.

Отдав должное сочной, политой соком лайма, клешне лобстера, нескольким румяным булочкам с марципанами, спелому, исходящему густым янтарным соком манго, я торопливо вымыла руки в чаше с лепестками мяты и поспешила к оставленному мне платью.

Потянув за алые завязки, вздёрнула невесомый, шелестящий, весь пребывающий в каком-то непрерывном движении наряд и… ахнула.

Матерь горгонья!

Ничего… ничегошеньки общего с целомудренным, скрывающим всё, что не предназначено для посторонних глаз сарони, в котором я сюда прибыла!..

Наря̀ду, что горгоны столь благоразумно и дальновидно не стали разворачивать при мне и ещё более благоразумно удалились на время нашей с этим треклятым нарядом «встречи» и моего от этой самой встречи ошархевания, можно было запросто дать имя Королевы Бесстыдства!

Плотный кружевной лиф на тонких бретелях перетекал в ворох алых юбок. Точнее, юбки, одной… просто обилие складок сразу сбило меня с толку. Юбка была обшита огненно-золотым кантом… и… она оказалась прозрачной. Совершенно.

Более того, впереди обнаружились разрезы!

До самого пояса!

Праматерью клянусь, чтоб меня шархи задрали!..

Золотого, щедро усыпанного камнями и тяжёлого, как сытый жротус, пояса…

То, что к бесстыжему платью полагались плотные алые трусики и лёгкие, будто из лепестка розы туфельки с застёжками-магнолиями по бокам, положения не спасало.

В висках пульсировали две мысли.

Первая – о моём отбытии домой распоряжений не поступало.

И вторая – вместо целомудренного сарони, причитающегося юной лилае по статусу мне швырнули в лицо наряд рабыни!

Глава 6

Овальное зеркало в изящной раме отделилось от стены и, приблизившись, зависло в воздухе прямо передо мной. Ух! Настоящие чудеса бытовой магии! Помимо воли, взгляд цеплялся за каждую травинку на узоре-кайме, за каждый бело-розовый лепесток, каждый нераскрытый бутон лотоса… шархи! лишь бы не смотреть прямо перед собой…

Потому что я не знала лилаю в зеркале!

Не знала и… не хотела знать!

У неё было моё лицо и моё тело, и всё же… это была не я!

…На совершеннолетие нам с Изольди родители подарили сертификаты в Интерьерную Красоты, с индивидуальным подбором красок для лица и волос, выбором палитры одежды и украшений, тканей, фасонов, идеально подходящей парфюмерии… словом, это был тсарский подарок! Там ещё можно было цвет волос подобрать с помощью специальной невесомой шапочки-артефакта, которая зависает прямо над твоей макушкой, пока ты командуешь:

– Красный! Стоп! Да не такой красный! Не малиновый! А-а-а-! Рыжий, но не цвета взбесившейся лисицы, ага… ой, и не такой ржавый, мамочки, ну и не зелёный же! Проклятье ихтионов! Я похожа на квакру! Прядильщицы, помилуйте! – И покатываешься со смеху.

Красить волосы мы с Зольди, конечно, не собирались, всё-таки лилаи, а не танцовщицы какие, но раз «примерка» была включена в счёт, почему бы и нет? Нахохотались мы тогда на год вперёд!

Так вот, помню, думала, что кардинальная смена цвета волос мгновенно превратит меня в другого человека!

Первый же оттенок, который я «примерила», был белоснежным, алебастровым, как у альвов из далёких северных земель. С замиранием сердца я ждала, как вот-вот превращусь в немыслимо-утончённую красавицу Белого Края… Которая расчёсывает белоснежный шёлк волос ледяным гребнем и горделиво плывёт сквозь утреннюю дымку на призрачном единороге… И… чуда не произошло! Ни разу! Какой бы цвет я ни «заказывала» чудо-шапке, волшебного преображения не случалось! Я по-прежнему оставалась собой! Менялись лишь волосы… Лицо же оставалось прежним. А тут…

Нет, не могу, не могу на это смотреть!!!

И дело даже не в том, что этот порочный наряд благовоспитанная лилая из дома Паскови нипочём бы не надела! Да что там – молодой аристократке рода третьей руки (на минуточку!), девице Милабелль Паскови нацепить подобное непотребство и в голову не могло прийти!

А хуже всего было то, что платье мне шло.

Ужасно шло. И вот это и правда было ужасно!

Первое, о чём я подумала – что возмутительно вызывающий ало-малиновый оттенок самым выгодным образом углубил тон моей кожи, придав «хвостовому» загару ровный золотистый оттенок. А каштановые, с рыжиной, непослушные волосы каким-то чудом превратил в копну шоколадных локонов…

И сидело треклятое платье на моей фигуре, как перчатка, будто на меня шили, хотя как такое возможно. Мы, «хвостовые» выше и куда крепче «головных». В высшем свете миниатюрность и субтильность в моде, и, опять же, никакого «плебейского загара»! Я же с первого класса была самой рослой среди сверстников, так что оставалось лишь удивляться прозорливости местных горгон.

Однако даже будучи злой, как мантикора-мать, я не могла не признать, что наряд, «любезно» предложенный мне взамен свадебного сарони, был настоящим шедевром…

Самым порочным шедевром из всех, что только можно вообразить, но всё же.

Чёткие линии бесстыдно облепившего меня корсета плавно и как-то сами собой переходили в длинную струящуюся юбку со множеством мягких ниспадающих складок. Надёжно прижатый к бёдрам тяжёлым золотым поясом, алый шёлк скорее намекал на длинные загорелые ноги за ним. Коварные же разрезы спереди обнаруживали себя лишь во время движения… только вот приоткрывались, словно живые, при малейшем дуновении ветерка, и, кажется, даже при биении моего сердца!

Чего мне стоило это надеть – только я знаю…

…Первые полдня я упорно, и что важнее, успешно бойкотировала горгон вместе с этим их шёлковым непотребством. Упрямо куталась в халат и отказывалась от каких бы то ни было разговоров.

От обеда я гордо отказалась. Надеюсь, очень надеюсь, горгоны не заметили, что с сожалением… притом с большим. Тефтельки в томатном соусе исходили таким упоительным ароматом, что только слюни подбирай, а воздушный кремовый торт с ягодами чуть было не одурманил меня, не погубил…

Когда солнце устало висеть неподвижно и принялось лениво соскальзывать в лазурную прохладу объятий Нуна, расплёскиваясь золотом по бликующей поверхности, когда я уж не чаяла и не надеялась, мне, наконец, сообщили, что «Владыка изволит меня видеть».

Оскорблённая формулировкой, я тем не менее, чуть не мгновенно облачилась в единственное, что было доступно. И, стоило мне застегнуть последний крючок на поясе, как оживлённое бытовой магией зеркало отделилось от стены, спеша меня «порадовать».

Вот только радость оказалась спорной.

Застыв статуей, я смотрела на незнакомую мне лилаю, на чьём лице проведённая с демоном ночь навеки оставила отпечаток. Даже хуже. Яд инкуба проник куда глубже: в самую душу.

Ведь не зря говорила Наставница Чтения Лиц в Школе Белых Лотосов, чопорная лиана Кюри: глаза – зеркало души!

А я с ужасом лицезрела в отражении своих глаз то, чего раньше не было и быть не могло: отблески пляшущих искр!

Янтарно-багряных, как пламя Запределья!..

Прядильщицы, вы смеётесь надо мной!

…– Теперь госпожа изволит следовать за нами? – звенящую тишину прорезал подчёркнуто вежливый голос горгоны.

Девушки терпеливо ожидали у дверей.

Приставленные соглядатайки ни жестом, ни взглядом не дали понять, что возмущены моим упрямством, и всё же исходящую от них неприязнь я ощущала буквально кожей.

– Изволю, – буркнула я со вздохом.

– Госпожа недовольна? – одна из горгон приподняла тонкую бровь.

– Как же мне быть довольной?.. Мне предстоит идти… в этом… в этом…

Я неопределённо взмахнула руками.

В глазах предательски защипало, чтоб меня, кулёму такую, жроты задрали! Ну ведь позорище, в эдаком непотребстве у людей на виду разгуливать!!!

– Госпоже не нравится платье? – В раскосых влажных очах напротив на миг мелькнуло нечто, похожее на зависть.

Р-р-р-р!

– Вы шутите, вашу ж сажу?! – не выдержала я.

– Наш народ лишён чувства юмора. – Серьёзно ответили мне и тут же спросили с плохо скрываемым высокомерием: – Подарок Владыки недостаточно роскошен для госпожи?

Я вновь скрипнула зубами.

Хорош подарочек!

– Это – творение гения Хашури! – с придыханием воскликнула левая горгона, картинно закатив глаза и сложив маленькие изящные кисти перед грудью.

А я-то уж думала, что эти, с перламутровыми щупальцами лишены не только чувства юмора, но и эмоций.

– И сшито оно по последней столичной моде! – обиженно добавила правая горгона.

На этих словах в глазах средней зажглись голубые огоньки и девушки по сторонам замолчали, потупились.

– Если всё разрешилось, не будет ли лучше поторопиться? Не следует заставлять Владыку ждать.

Я поспешно прикусила язык, проглотив колкий ответ, который уже висел на самом кончике и послушно потопала за своими соглядатайками. И всё же я прождала этого напыщенного павлина чуть ли не целый день!

Стоило нам спуститься по нефритовым ступеням на залитую солнцем площадку с фонтанами, как от стайки девушек в длинных летящих платьях, окруживших величественные статуи Прядильщиц, отделились три. Они в упор уставившись на нашу процессию.

– Она тоже участвует в Кастинге? – демонстративно не отвечая на моё приветствие, кисло поинтересовалась у соседки блондинка, обёрнутая в нежно-голубое облако на бретелях. – Меня не предупреждали, что в Лицей теперь берут девиц из Хвоста!

М-да. Вот тебе и платье по последней столичной моде.

А как же старое-доброе «по сарони встречают»?

Впрочем, мне ли сейчас говорить о сарони.

– Что ещё за Кастинг? – спросила я у горгон когда девушки остались за спиной и между лопаток сразу засвербело от чужих неприязненных взглядов.

На детских губах «левой» зазмеилась хитрющая улыбка, она уже собиралась ответить, но предупредительные искры в глазах «средней» остановили её.

– Госпожа сама сказала, что изволит общаться лишь на тему своего возвращения домой. Госпожа передумала?

Я хмыкнула и не ответила.

Вот же вредины!

Ну, Белла, осталось всего-ничего позора, и ты сможешь забыть дворец Владыки, как страшный сон…

Как же чудовищно я ошибалась!

… немного магии красного платья…