Путь игрушки

Судя по тому, как засмеялась ундина, когда Мишель озвучила ей сумму стипендии в месяц – семьдесят кредитов, и почти все деньги за первые два месяца она благополучно потратила на учебники, кредитов у нее осталось не так много. Хорошо, что в виде исключения, выдали стипендию сразу за три месяца… но ведь Заури говорит, что нужно купить еще этот их линкофон…

– У меня через пару недель подработка в книжном магазине, – сообщила Заури. – Нужно приветствовать гостей и провожать к очереди, улыбаться и следить за тем, чтобы все были довольны.

– У вас такой ажиотаж в книжных магазинах? – воодушевилась Мишель.

Ундина фыркнула.

– Как же, ажиотаж! Просто будет встреча с самим Огюстом Цицероном, нагом-легендой, известнейшим исследователем в области ауроведения, путешественником, правда, сейчас он прочно засел в своей лаборатории и уже лет пять никуда не выезжал, а жаль… за его репортажами следил весь Слитсберг… профессором по высшей демонологии, доктором магических наук и автором тысячи и одного романа!

– Написать столько романов… невозможно, – возразила Мишель.

– Еще как возможно! – не согласилась русалка. – Если в твоей истинной форме у тебя шесть рук.

– Шесть рук? – Мишель даже икнула. – Он что? Тоже какой-нибудь джинн?

– Он наг, – с гордостью сказала русалка. – Королевский. Это значит, что у него есть крылья и шесть рук, а хвост длиннее, чем у любого тритона.

Последнее русалка проговорила шепотом, закрываясь ладошкой от двери, с придыханием. Не от сказанного, но от того, как это было преподнесено, Мишель прыснула и подумала, что разговоры девчонок во всех мирах одинаковые.

– А эти, – осторожно спросила Мишель, – джинны… У них тоже есть иные формы?

– У всех есть истинные формы, – фыркнула русалка. – Кроме людей, конечно.

И Мишель услышала о высших демонах, инкубах и ракшасах, демонах-воинах – джиннах и тэнгериях, о светлых демонах, правильнее было бы их называть ангелами, здесь же их называли «светлыми» – херувимах, серафимах и нефилимах, а также о гарпиях, фуриях, горгонах, тритонах, сиренах, ундинах, нагах, оборотнях разных кланов…

Вскоре у Мишель закружилась голова от названий рас и засосало под ложечкой от надвигающейся паники. Куда она едет? Джинны в тоннеле были не слишком дружелюбны и произносили «человечка» так, как будто быть человеком зазорно…

Постепенно разговор перешел на людей, и Заури поведала, что сейчас быть человеком – самое время. Не то, что какую-нибудь тысячу лет назад, когда не имеющие вторую ипостась считались вторым сортом, отбракованным биологическим материалом, а посему зачастую были рабами у более сильных рас… Видя оторопь Мишель, Заури поспешила сообщить, что несмотря на кажимую слабость, люди все же плодовиты и многочисленны, и вообще, сейчас их великое множество и они уравнены в правах, и даже входят в сенат.

– Люди – идеальные доноры для любой расы. Для любой, представляешь! Демонам по вкусу ваши эмоции, тут зависит от самого демона, конечно, какой он – высший или низший. Опять же, с воинами немного по-другому, им более плотные эмоции нужны, что ли, более осязаемые, инкубы же питаются на тонких уровнях. Светлым – нужны, что называется, положительные эмоции – радость, восторг, счастье, умиротворение. Они сами счастливы, когда такое ощущают. Наги – низшие, я имею ввиду, извини, должна предупредить, падки до вашей крови. Она их пьянит, заставляет чувствовать себя всесильными, как наркотик… Поэтому даже в землях низших нагов охота на людей запрещена… Королевские наги – те другое дело. Они питаются ментальной энергией, как это – не очень-то представляю, мы высшие магические потоки еще не проходили. Тритоны, сирены, ундины – мы все эмпаты, как бы тебе объяснить попонятней, у нас эхолокация развита, понимаешь, вы ее пока только у дельфинов и летучих мышей обнаружили. Мы вас слышим просто, и это приятно. Но глубинного голода, как у демонов, особенно проклятых, у нас нет, так что…

Русалка запнулась, глядя в вытаращенные глаза Мишель. По-своему истолковав ее взгляд, она поспешно пояснила:

– Глубинный голод есть только у тех рас, которые остались без пары. То есть у тех, кто потерял свои половинки во время Тысячелетней войны. Это инкубы и нефилимы. У гарпий и фурий тоже нету пар, но я бы не сказала, что это их заботит. Учитывая нрав фурий… Я не знаю, кто может их выдержать. Горгоны тоже остались одни, но те как-то подружились с нагами.

Мишель внимала русалке с ужасом. То есть она попала в мир, где для каждого второго – еда?! Бифштекс? Причем для некоторых в буквальном смысле?! Для остальных же идеальный донор эмоций или энергии?! Мамочки! Захотелось выскочить из купе, рвануть стоп-кран, сойти… Коварный Альберт! Он ведь ни словом не предупредил об ожидающей ее участи. А может… Может, это такой план? Заманивать людей в ловушку… Куда она попала…

– Ик, – вырвалось у нее. – Ик!

– Эй, ты чего? – насторожилась русалка. Могла бы и раньше, с этой их, эхолокацией! – Ты что, испугалась?

Мишель кивнула. А ты бы не испугалась?

– Да перестань! Сейчас действует программа по защите прав людей. Рабские контракты без видимых на то причин запрещены! У людей те же права, что и у остальных! Вы плодитесь и размножаетесь, как завещала Богиня и даже входите в сенат! Это ли не доказательство, что мы равны?

Русалка с таким жаром говорила о равенстве людей, что у Мишель немного отлегло от сердца. Но вот о том, с каким презрением ее называли человечкой джинны, она хотела бы забыть.

Этим беспокойством Мишель вдруг захотелось поделиться с русалкой, но та, стоило услышать слово «джинны», тут же замахала на нее руками.

– Нет-нет, не говори мне, что ты видела! Судя по всему, не слишком что-то хорошее для Дэениса…

– Неужели тебе не интересно? – опешила Мишель, подумав, что должно быть, где-то сдох по меньшей мере, мамонт, если девчонка ее возраста не проявляет любопытства. Или в новом мире все девы такие странные?

Оказалось, нет.

Отчаянно ругая себя на чем свет стоит за любопытство, русалка призналась, что ей очень, очень, просто безумно интересно, узнать, что Мишель такого видела, прикоснувшись к Дэенису, но это знание может быть опасным… Если подвергнут ментальному сканированию, – а семья джинна очень влиятельна, – дело может закончиться совсем плохо… для ненужного свидетеля.

– Вообще, осторожно с Дэенисом, – вздохнув, подытожила русалка. – Узнав его тайну, ну, или ее кусок, – ундина нетерпеливо махнула рукой, – в общем, ты нажила себе врага…

Глава 3

– Соси старательнее, детка.

Эрам услышал голос брата, стоило переступить порог холостяцкой квартиры. Так и знал, Харлей не станет отказывать себе в удовольствии в ожидании близнеца.

«Исключительно из крайней степени уважения», которое мадам де Жу питала к братьям-инкубам, она позволила забрать девочку из борделя на несколько дней.

Неопределенная формулировка «несколько» прибавила пару нулей к счету за малышку, причем мадам хорошо знала, что новая игрушка быстро наскучит братьям, вернется в бордель досуха выпитая… придется потратиться на восстановление ауры… но она, мадам, в любом случае выиграет. Выжирание ауры в первые же дни в веселом доме грозило бы девчонке в любом случае, очень уж ее эмоции приглянулись завсегдатаям.

…Так что сейчас Харлей, видимо, помогал девочке отработать деньги, на нее потраченные. Эрам хмыкнул наполовину с досадой – наполовину одобрительно. С досадой – оттого, что брат не дождался его, одобрительно… потому что какой бы демон дождался?!

Войдя в комнату, Эрам обнаружил, что Харлей действительно помогал, чем мог: демон раскинулся в кресле, перекинув мускулистую загорелую ногу через подлокотник, сам откинулся на спинку, глаза блаженно прикрытым. Пальцы демон запустил в шевелюру девчонки, что стояла перед креслом на коленях. Влажные кудряшки, лужицы на полу красноречиво повествовали, что эти двое только вышли из душа.

– Я смотрю, кто-то не удержался, – сказал демон, расстегивая пиджак.

Харлей поднял на него мутный взгляд.

– Я просто помыл ее к твоему приходу.

Эрам хмыкнул.

– Вижу, ты отнесся к процессу со всей ответственностью, братец.

Движения черной головки ускорились, пальцы одной руки Харлея вцепились в подлокотник, второй – в волосы чернокожей малышки.

– Старательнее… детка, – прохрипел Харлей и по его телу прошла судорога.

Эрам застыл с рубашкой в руках.

Он впитывал эмоции человечки: ванильно-фруктовую радость, от того, что смогла угодить хозяину, стыд, терпкий и пряный, он усилился, стоило Эраму войти в комнату, сильное, на грани фола, возбуждение – Харлей и не думал заботиться об удовлетворении девочки. Удовольствие еще надо заслужить. И к этому умопомрачительному букету примешивалась освежающая нотка контроля, легкого превосходства, от того, что ей удалось – хоть и на недолгое время – подчинить этого сильного, властного мужчину, демона, взять контроль в свои руки (хотя здесь больше подошло бы – губки). Это новое ощущение пьянило саму девчонку, кружило ей голову…

Братья переглянулись. Как всегда, демоны поняли друг друга без слов.

– Теперь вылижи его, сладенькая, – вкрадчиво проговорил Харлей и пряный вкус стыда усилился.

– Постарайся, – хмыкнул Эрам. – У нас большие планы.

Освежающий вкус контроля перестал витать в воздухе, но Эраму этого урока показалось мало. Стоит показать человечке, раз и навсегда, кто тут командует. Кто главный.

– Стол или столб? – спросил он у брата, прищурившись и поджав губы. – А может, стена?

– А мы что, куда-то спешим? – промурлыкал Харлей и погладил девушку, которая усердно работала юрким язычком, по щеке. Та невольно вздрогнула и беспомощно оглянулась на Эрама.

Люди не могут чувствовать эмоции демонов. Но в тоне братьев, в словах было что-то такое тревожное… Вдобавок, в их фантазии и неутомимости она уже имела «счастье» убедиться и сейчас у внутри все сжалось. Эти двое говорили о ней, словно ее не было в комнате, словно она была вещью, неодушевленным предметом, игрушкой, которую взяли в аренду… И которая отработает заплаченное за нее сполна.

– Тогда сразу стена, – сказал Эрам хмуро. С этими словами он приказал девчонке встать и следовать за ним. Та с трепетом подчинилась. – Это ты никуда не спешишь, а меня вызывает отец.

– Зачем? – раздалось сзади.

– Не сказал, – пожал плечами Эрам. – кроме того, что разговор серьезный.

– Тогда давай первый, – Харлей, который собирался было встать, с блаженным видом вновь откинулся на спинку кресла. – У меня-то большие планы…

– Сюда, – скомандовал Эрам компаньонке, и та приблизилась к алой, обитой бархатом стене почти вплотную.

– Расставь ноги, – раздался следующий приказ, – и отклячь свою круглую задницу. Хочу видеть твои вторые губки, лакомая.

Девушка робко оглянулась, закусив губу, и… замешкалась.

Эрам ухмыльнулся ей улыбкой довольного кота. Этот кот поймал мышку и намерен с ней поиграть. Сейчас дуреха замерла, боится пошевелиться. Но стоит ей хотя бы вздрогнуть, тут же угодит в когтистую хватку…

– Ты слышала меня, лакомая? – в голосе демона не осталось и намека на улыбку.

Секунда – и вот он уже стоит за спиной у компаньонки, вдыхает аромат ее волос. Девочка пахнет мылом, тем самым, которое с ароматом какао и миндаля… и чуть-чуть специями, что присуще всем темнокожим.

– Ты – шоколадка с орехами, – сказал демон. – Хороша… Хороша. Особенно, когда боишься. Ты ведь боишься?

Компаньонка покосилась на стену. На наручники, плетки, какие-то странные приспособления. Она вспоминала обещание о больших планах на сегодня и по коже прокатывались волны ужаса… Компаньонка не сомневалась, что демоны испробуют на ней все эти ужасные вещи… Выдержит ли она?

В школе, на острове учили получать удовольствие от боли, и учили хорошо… Но эти уроки давались ей тяжелее всего. Из всех учениц, у нее занимало самое долгое время… достичь вершины, когда ее бьют. Учителя заметили ее слабость и били старательнее. Пока не научилась переступать через себя. Научилась. Но боль при этом не полюбила, как случалось с некоторыми.

Демоны до сих пор были нежны с ней… насколько нежен может быть кот с мышью. Он обнимает ее мягкими лапами, прижимает к себе…даже вылизывает… Прежде, чем впиться зубами в горло!

Сама обстановка красной комнаты внушала страх. Ужас. И еще страшнее было ослушаться хозяина. Что она сделала не так, если ее привели сюда?

Хриплое дыхание демона стихло. Девушка оглянулась – он отошел на несколько шагов и внимательно изучает ее взглядом.

– Ты восхитительно смотришься на красном, – сказал он, наконец. – Подними руки и положи ладони на стену.

После того, как девушка послушалась, демон продолжил:

– А теперь раздвинь ножки и оттопырь попку. Покажи, какая ты грязная и испорченная девчонка. Я отсюда вижу, как ты течешь. Течешь и боишься. Да?

– Очень, господин, – ответила компаньонка, вздрагивая всем телом. Она кожей ощущала взгляд демона. Властный. Беспощадный. И очень похотливый.

Он снова оказался сзади. Быстрыми движениями зафиксировал руки компаньонки, разведя их в стороны. Теперь она не могла бы двинуться, даже если бы хотела.

Что-то прохладное коснулось ягодиц, а затем обжег удар!

Девушка обиженно всхлипнула и растерянно оглянулась.

Демон сжимал в руке хлыст.

– Как тебя зовут, детка? – спросил демон и ударил снова.

Компаньонка охнула, было не столько больно, сколько неожиданно (к такому невозможно быть готовой!) и очень чувствительно.

– Ндиди, господин, – ответила она торопливо.

– Ты с Сапфировых островов?

– Да, господин.

– Насколько я знаю, у вас каждое имя что-то значит. Что означает твое?

– Терпеливая, господин.

Лицо демона озарила улыбка.

– Вот как, – промурлыкал он. – Скажи мне, в чем заключается главная обязанность компаньонки, Терпеливая Ндиди?

– Угождать господину, – девчонка потупилась. – Господам.

– А еще?

– С радостью и сразу выполнять указания господ, – ответила девушка. – Послушание – главная добродетель, как компаньонки, так даже и конкубины.

– А сколько раз я приказал тебе расставить ножки? А? Терпеливая Ндиди?

– Дважды, господин, – ответила девушка после небольшой паузы.

– Дважды, – протянул Эрам, с наслаждением впитывая страх и беспомощность, которые источала крошка-шоколадка. – Ты согласна, что должна быть наказана?

– Да, господин, – торопливо ответила девушка. Может, ее покорность смягчит демона. Не сердце, ведь как известно, у инкубов нет сердца, но хотя бы его злость на нее…

Демон приблизился так, что Ндиди ощутила жар его тела.

– Целуй, – инкуб протянул ей хлыст. – А затем, как хорошая девочка, будешь считать вслух удары, чтобы я, невзначай, не увлекся. Иногда так хочется боли…

Компаньонка содрогнулась, но послушно закивала, а затем припала губами к хлысту.

– А! Один… А-ах! Два… М-м-м! Три, – считала она, взвизгивая. Она понимала, что это по большей части страх. Демон бил не сильно, да и хлыст был слишком мягким по сравнению с другими, которые ей доводилось пробовать… Но… Демон знал, куда бить. Как попасть по самым чувствительным местечкам… Что говорить при этом. Как вызывать не только страх, но и сладкую дрожь по всему телу. Ндиди сама не заметила, как голос, которым она отсчитывала удары, становился все более нежным, чарующим, обволакивающим…

Когда в очередной раз удара не последовало, она ощутила явное разочарование.

Отчетливо распробовал его и демон.

– У каждого свой порог, детка, – доверительно сказал он. – Здесь главное – практика и еще раз практика. И эмпатия, конечно. Те, кто наказывали тебя раньше, не чувствовали тебя. Не слышали.

Это правда. В островных школах высшие демоны не преподают.

Ндиди уже было расслабилась, когда хлыст, нагретый о ее тело, скользнул между ног и замер на самом чувствительном местечке.

– Расставь ножки, Терпеливая Ндиди.

Медленно, как во сне, компаньонка расставила ноги еще шире и оттопырила попку. Теперь, если демон захочет ударить ее… там… это будет очень просто. И очень больно.

– Хорошая девочка, – хрипло произнес инкуб, и когда хлыст покинул развилку между ножек, по щекам компаньонки побежали слезы облегчения.

– А за то, что ты хорошо себя вела, тебе положен сахарок, – промурлыкал демон.

Ндиди оглянулась с надеждой. Неужели расстегнет наручники? Отпустит… Нет, ну не совсем конечно, но может, они покинут эту страшную комнату…

– Нет, детка, о том, что мы уйдем отсюда и не мечтай, – разочаровал ее демон, словно прочитав ее мысли. – Но немного удовольствия и ты заслужила. Удовольствия и боли. Прости, детка. Сегодня мне хочется причинять боль.

Между ягодиц обожгло. Ндиди подумала было, что демон умудрился каким-то образом ударить ее по самому сокровенному… тому, что сзади, потом решила, что он готовится взять ее через вторые врата… И лишь когда мышцы, воспротивившись, рефлекторно обхватили что-то толстое, гладкое и рифлёное, поняла, что демон не шутил насчет боли. Дилдо таких размеров, предназначенный для вторых врат неизменно доставит боль во время традиционного соития…

– Не дрожи так, лакомая. В ваших школах вас должны были учить, как испытывать удовольствие от помпы, или дилдо для вторых врат. Этот малыш, что я поместил в твою очаровательную покрасневшую попку, вполне тебе по силам. А оттрахаю я сейчас твою текущую розовую дырочку, и наличие в попке дилдо многократно усилит удовольствие… Ты же хочешь, чтобы тебя оттрахали, как грязную маленькую сучку, детка. Я чувствую аромат твоего желания, а между ножек у тебя мокро – хоть купайся.

Инкуб снова раздвинул смуглые половинки и полюбовался результатом. Между ягодиц компаньонки сверкал розовый кристалл. Отблеск от прозрачных граней смотрелся очень нежно и возбуждающе на темной коже, а эмоции человечки приобрели такой восхитительный окрас страха, стыда, ожидания боли… Что у демона невольно закружилась голова.

Он вошел в нее грубо, одним рывком.

Твердые грани кристалла впились в пах и это раззадорило еще больше.

Компаньонка вскрикнула и застонала в голос, когда демон начал истово бить бедрами. Стоны перемежались криками. Девушка билась, словно надеялась вырваться, но наручники и руки демона держали крепко. Вскоре Ндиди сама не заметила, как крики переросли в стоны удовольствия. Восхитительного, упоительного, возможного только на грани. Стыда и похоти. Боли и наслаждения. Недавнего мнимого контроля и бессилия.

***

Шерлез де Вуд был недоволен. Настолько, насколько вообще это слово применимо к высшему демону, у которого голод и связанное с ним недовольство – вся его жизнь. Старший де Вуд сжимал зубы, играл желваками, барабанил пальцами по столу из драгоценного стеклянного дерева. Иногда дорогой костюм из чуть сверкающей ткани жалобно потрескивал, что значит, демон с трудом сдерживает себя и не принимает боевую форму.

Эрам ненавидел такие моменты с детства. Никогда они ничем приятным для него не заканчивались. Тихий гнев, застывший в глазах отца, был страшнее бушующей ярости. К пифии не нужно ходить, чтобы понимать: сейчас отец будет давить. Манипулировать. Только что он сделал? Как кандидат в младшие партнеры корпорации де Вуд (в настоящее время – региональный представитель), он с юношеских лет зарекомендовал себя, как жесткий, беспринципный делец, благо было у кого поучиться. И тот, у кого братья учились, вынужден был признать: ему удалось сделать из наследников свое подобие. Рожденные от брака демона и оборотня, брака, в котором потомства не предполагалось в принципе, слишком разный у инкубов и пантер состав крови, братья-инкубы взяли самые сильные черты, как от отца, так и от матери.

И сейчас Эрам де Вуд недоумевал: почему отец вызвал его одного? А как же Харлей? При мысли, что брат сейчас вовсю развлекается с чернокожей компаньонкой, в то время, как он, Эрам, стоит в кабинете отца, как проштрафившийся школьник и гадает, что он сделал не так, инкуб досадливо засопел.

– Ты уже взрослый, сын, – нарушил тишину отец.

Эрам вздохнул и поджал губы. То, что отец заходит издалека, с очевидного, дурной знак. Старшему демону что-то нужно от младшего. Знать бы, что? Предупрежден, значит, вооружен.

– Ты зарекомендовал себя, как сносный партнер и коммерсант.

«Сносный» в устах отца равно «талантливый». И вот это совсем худо. Отцу и в самом деле что-то от него нужно, если не брезгует даже лестью…

– Пора становиться серьезнее, солиднее, – сказал Шерлез де Вуд.

Эрам иронично приподнял бровь.

– Прекратить проматывать жизнь в кутежах и со шлюхами, – сказал отец тоном благовоспитанной матроны и вторя бровь Эрама поползла вверх.

– Отец, вообще-то ты сам говорил, что на разгульную жизнь у нас с Харлеем только и есть, что десять лет в Галдур Магинен, потом придется стать серьезнее.

Он усмехнулся, поскольку был прекрасно осведомлен, что демоны и не думают отказывать себе в удовольствиях и во «взрослой», «серьезной» жизни. Даже влиятельные демоны. Особенно влиятельные.

– Тебе пристало больше времени уделять своей невесте, вместо того, чтобы бегать по продажным девкам, – сказал отец. – Опять же, когда я учился в Галдур Магинен, я не был помолвлен.

– Но официальной помолвки еще не было, – возмутился Эрам. – Да, мы с Нинет сговорены, с детства, но это не афишируется… Да моя дорогая Нинет сама даст фору любому демону…

– Прекрати! – с выдохом на поверхность стола обрушился тяжелый кулак. Стол из стеклянного дерева жалобно звякнул.

– Если Расселы узнают, как ты отзываешься о Нинет, помолвку расторгнут, и о дверях в сенат тогда можно забыть.

– Не расторгнут, – пробормотал Эрам, правда уверенности в его голосе не было.

– Ни для кого не секрет, что тебя интересуют только шлюхи, условные квесты, азартные игры, запрещенные гонки, сын, – сердито проговорил Шерлез де Вуд. – Да, деньги, которых у тебя с рождения столько, что хватит на сто жизней в роскоши, открывают многие двери. Но есть еще кое-что, не менее привлекательное, чем деньги.

– Власть, – прекрасно понял отца Эрам.

– Именно, – подтвердил демон. – И именно родство с Расселами откроет для меня дорогу в сенат. А войти в сенат… это…

– Это всемогущество, отец, – спокойно завершил Эрам.

– Однажды двери сената откроются и перед вами с Харлеем, – сказал Шерлез де Вуд. – Конечно, в том случае, если сейчас они откроются передо мной, – произнес он с нажимом. – А это значит, что высшие демоны снова смогут стать правящей династией.

– В таком случае, почему ты не наседаешь на Харлея? – хмыкнул Эрам и сдвинул плечами.

Отец почти повторил его жест.

– Его сговоренная Джина далеко, свадьба не скоро… К чему торопиться?

– Тогда почему торопиться нужно мне? – опешил Эрам. – Если свадьба не скоро.

Шерлез де Вуд нахмурился.

– Потому что Расселы настаивают на скорой свадьбе, сын, возможно даже придется обойтись без оглашения помолвки. Соответственно оказывать знаки внимания своей невесте тебе сейчас в самый раз.

– На скорой свадьбе? – нахмурился Эрам. – Верится с трудом.

Настаивать на скорой свадьбе демона с человечкой? Да он выжрет ее за пару-тройку лет. Тут как раз в интересах человеческих жен настаивать на наличие конкубин у мужа, даже рабынь… Впрочем, Эрам был уверен, что Нинель так и поступит. Непохожая на остальных человеческих женщин, Нинет с самого начала их знакомства дала понять: у него своя жизнь, у нее – своя. Он волен перетрахать хоть всю команду чирлидерш, в то время как она развлекается с футболистами… Эмоции Нинет были липкими, душными, до приторного сладкими. Ее можно было сравнить с вечным десертом, если вы любитель не просто сладкого, а сахара. Готовы есть его, щедро сдобренный медом, ложками. Закусывая халвой. И не запивая. Эрам точно был не из таких. Он вообще не любил сладкое, а рядом с Нинет становился его ярым ненавистником.

Но если отец хотел поговорить с ним только об этом, что ж. Это ему, Эраму, на руку. К тому же свадьба – дело решенное. Вряд ли она что-то изменит в его жизни. К худшему.

Напротив, редким свободным пассиям (все же Эрам предпочитал профессионалок и шлюх) можно будет задвигать сказочку насчет невозможности жениться из-за уже существующей жены, конечно же, тяжело больной, которую ни в коем случае нельзя бросить…

– Нинет так Нинет, – хмыкнул Эрам. – Я думал, что-то серьезное, отец.

В глазах Шерлеза де Вуд мелькнуло облегчение: счастье, что отпрыск не воспринял его настойчивую просьбу, больше напоминающую приказ, в штыки.

– Это и есть серьезное, Эрам, – поморщился Шерлез де Вуд. – Просто ты, в силу молодости, пока этого не понимаешь. Союз с Расселами нужен и выгоден не только им, но и нам.

Эрам кивнул и пожал плечами. Хмыкнул, мол, невеста, так невеста, и, попрощавшись с отцом, покинул его офис.

***

Праздник души и тела, иначе говоря, оргию Эрам почуял еще на подходе к особняку Расселов. Инкуб усмехнулся. Пока уважаемый член сената Максимус Рассел со своей верной спутницей, Эвеной Рассел посещают очередной прием, их единственная дочурка времени не теряет.

Его, должно быть, вовремя заметили, потому что прямо перед его носом из калитки выскочил смазливый тритон. В отличие от тех, кто покидал дом в это же время через запасной выход, этот явно нарывался, желая показать жениху, что надкусил ожидающий его пирог, и, судя по ухмылке, надкусит еще не раз.

Эрам усмехнулся.

Соперник? Смешно.

Когда свадьба состоится, Нинет сможет заключить кровные контракты хоть с десятью такими хвостатыми молодцами.

Да, демоны ужасные собственники, но это касается лишь того, к чему чувствуешь интерес, испытываешь такие недостающие тебе эмоции… А Эрам совершенно ничего не чувствовал к сговоренной невесте. Нинет была пустышкой для него. Приторно-неинтересной пустышкой. Она никогда не привлекала его, даже в тот раз, когда отымел ее на подоконнике за шторой, в то время, как родители подписывали соглашение о сговоре. Когда-то ее радостное согласие на любой эксперимент воспринималось демоном с приятным удивлением, пока эта искренность и восторг не оказались насквозь фальшивой ширмой скрыть некую внутреннюю бесчувственность, пустоту. Высшего демона не так просто обмануть: он питается эмоциями, а у пустышки их не так много, и все неглубокие.

Нинет сидела перед высоким зеркалом в своей комнате, когда он вошел. В легком кружевном пеньюаре, с распущенными по смуглым плечам светлыми волосами.

Несмотря на то, что прислуга поторопилась поменять простыни, в комнате витал запах секса… даже, пожалуй, энергия секса, эманации похоти, которыми пропитались здесь все, вплоть до шелковых обоев с тиснением.

Завидев в зеркале жениха, Нинет постаралась придать себе какой-то загадочный и поэтичный вид, и, хорошенькой, растрепанной, с личиком сердечком и черными, как ночь, глазами, ей это почти удалось.

Если бы демон не ощущал так явно вибрации недавнего (совсем недавнего) секса, буквально пульсирующие в воздухе, обязательно повелся бы на подрагивающие полуприкрытые реснички и пухлые губки буковкой «о».

– Я вижу, ты тоскуешь, – произнес он, показывая, что принимает ее правила игры. – Не спрашиваю почему. Хотел приберечь это до официальной помолвки, но хотелось бы порадовать тебя сейчас.

С этими словами он распахнул перед ней алый бархатный футляр.

Нинет задохнулась от восторга, на дне черных глаз зажглись звезды.

– Сердце инкуба? – недоверчиво спросила она, поднимая взгляд на Эрама.

Конечно же, это «сердце» было вырезано из желтого бриллианта, а не появилось из самопроявленной вагины в огненных землях.

С тех пор, как инкубы навеки утратили свою пару, священные земли перестали производить на свет амулеты… Зачем дарить сердце тому, кто бессердечен по своей природе?

Но недавно старые традиции вошли в тренд. Все эти ритуалы с «прощением и освобождением внутреннего ребенка и остальной внутренней орды» современные психологи называют не иначе, как проработка и очищение подсознательных паттернов освобождением сознания и прочей мутью… Так вернулась мода и на «сердца демонов».

Если в стародавние времена молодые получали благословение в огненных землях, где невеста снимала с самопроявленного фаллоса брачные браслеты, а жених извлекал из самопроявленной вагины кристальное сердце, которое дарил своей избраннице, показывая тем самым, что нашел свое сердце, то сейчас свадебные церемонии проводятся иначе.

Самопроявленные свадебные браслеты, которые становятся на руках пары огненными письменами давно заменяют ритуальные татуировки, а «сердца» удачно штампуются лучшими ювелирными домами. Кулон в форме сердца инкуб преподносит избраннице во время официальной помолвки, что является лишь данью моде и традиции.

Эраму не хотелось вручать «сердце» Нинет. Точнее ему было все равно. Не будет Нинет, так будет какая-нибудь Жанет или Ивет, разницы никакой… только имя старайся, запоминай. Имя же своей невесты он запомнил сразу, благодаря приятной ассоциации.

Ожидаемо, что стоило ему щелкнуть замочком, помещая «сердце» на груди невесты, та тут же вознамерилась выпрыгнуть из платья, точнее, из пеньюара.

Эмоции, излучаемые человеческой пустышкой, были блеклые, липкие… Предсказуемые.

То ли дело чернокожая девочка, которая в эту самую минуту с усердием обслуживает его брата… Эрам почувствовал даже что-то вроде досады, представив, чем они там, без него развлекаются… И это несмотря на то, что сам он поимел человечку во все отверстия прежде, чем отправиться на встречу с отцом.

Он прошелся большим пальцем по пухлым губам Нинет.

– Очень жаль, детка, что у меня дела. Уверен, ты поймешь, ты же умница.

С этими словами он покинул покои невесты, успокаивая себя тем, что она не чужда экспериментам с… самыми разными расами. В конце концов, о такой жене демону можно только мечтать… Правда, ему самому такие рассуждения казались выводами, притянутыми за уши, а сама мысль о том, чтобы произнести слова брачной клятвы перед нелюбимой, была отвратительной… Но ничего не поделаешь. Он демон. Высший демон. Инкуб, которого боги лишили сердца. Поэтому пусть рядом будет та женщина, которая никак не повлияет на сложившийся уклад его жизни.

И все же… известие о скорой свадьбе его не радовало.