Книга о путешествии писца Наара

– Ладно, основное, похоже, ты и так знаешь. Спрашивай, я отвечу. А зачем тебе вдруг понадобилось это вообще?

– Постой. Обо всём по очереди. Ты знаешь, кто участвует в этих боях? Только люди? Или животных он тоже стравливает?

– И люди, и животные и людей на животных натравливают, и животных на людей. Бывает, одного против десятерых могут поставить, а могут толпы бойцов стравить. Зависит от того, что хочет Закхаль гостям показать. Ну и, конечно, как он к тебе относится, если вдруг так случится, что он тебя знает лично. Но это бывает редко.

– И часто кто-то из бойцов гибнет во время боя? Ведь, как я слышал, толпа решает оставить бойца жить или нет.

– Да, ты правильно слышал. Но толпа почти всегда одержима убийством. Закхаль иногда пытается спасти проигравшего. Особенно, если тот хороший боец, но это ему редко удается. Толпа жаждет крови куда больше, чем те, кто сражается на песке арены. Кроме того, часто бывают такие бои, когда победитель не может дать толпе насладиться унижением проигравшего и сам наносит тот удар, что лишает жизни.

– И что, у толпы нет любимцев? Неужели она жаждет крови всякого, кто выходит на бой?

– Честно скажу, я не знаю ни одного бойца, кто бы был любим всеми.

– А кто в толпе? Кто зрители?

– О! Зрители… Часто там можно увидеть тех, кого называют «лучшие люди» города. Члены Синклита провинции, купцы, первосвященник, библиотекари. Кстати, только там можно увидеть самых дорогих куртизанок Наппара. Словом, как ты уже сказал, там будут многие из тех, кто должен следить, чтобы такие вещи не происходили. Встретишь их в городе – все почтеннейшие люди. Но у арены они все будто одержимы.

– Да, ты что-то очень неприятное рассказываешь. – произнёс Кавэд.

– Это всего лишь ответы на твои вопросы, а приятные они или нет – от меня не зависит.

– Вы говорили что-то о животных, будто их тоже на арену выпускают. Что за животные? – Наара тоже заинтересовал рассказ Сарбэла.

– Звери там бывают разные: огромные медведи, едва не в три человеческих роста, быки, змеи, гигантские обезьяны. Иногда бывают диковинные чудовища: полузмеи-полулюди – гехены, кентавры… – писцы посмотрели на Кедира. Тот оставался, совершенно, спокоен, по крайней мере, внешне. – У Закхаля много чудес припасено, об этом легенды ходят.

– Так, теперь мне очень важно знать следующее: скажи, то, о чем ты рассказываешь, ты видел сам или ты пересказываешь рассказы других? – Кедир вновь вернулся в разговор. Его собеседник ответил не сразу. Он немного помолчал, будто решался, говорить или не говорить. И решился:

– Три боя я видел сам. О нескольких десятках мне рассказывали. Так ты скажи, зачем вы меня допрашиваете? Неужели сам решил в гладиаторы пойти? Знаешь, может, платит Закхаль за это не плохо, но жизнь ведь всё равно дороже стоит. Или ты не для себя узнаешь?

– Для себя. Бой через три дня. И я не знаю, что меня ждет.

– Неожиданно, Кедир. Очень неожиданно. Что тебе ещё сказать?

– Да ты ничего и не говори. Я сам спрошу. – похлопал приятеля по плечу Кедир. – Велики шансы не вернуться с арены?

– Велики. – После этих слов, на несколько секунд, воцарилось молчание. – Впрочем, не переживай. – Продолжил Сарбэл. – ты отличный воин, каких мало. Я очень слабо верю в то, что Закхаль захочет тебя убить. Это было бы глупо. Он захочет от тебя, скорее всего, зрелищных боев, тяжёлых и жестоких. Вот, пожалуй, к чему тебе следует быть готовым. Кроме того, я в эти три дня, которые остались до боя с радостью составлю тебе кампанию в тренировках. Или ты будешь тренироваться с ними. – Сарбэл посмотрел на писцов.

– Благодарю тебя. Нет, не с ними, хотя каким-то приёмам их можно было бы научить. Особенно монаха – из него мог бы получиться неплохой воин.

Тренироваться начали сразу после разговора. Кедир и его друг были из тех счастливых людей, что не откладывали дела «на потом», ведь «потом» или «завтра» не существует. Человек живёт в «сейчас». И «завтра» наступает только когда превращается в «сейчас». Многие неприятные дела можно отложить, но из нельзя избежать. Хотя в данном случае тренировка была именно тем, чего Кедиру хотелось. Кавэд и Наар остались в тренировочном лагере и тоже приняли участие в тренировках. К их удивлению, многие из тренировавшихся, стали к ним подходить и подсказывать приёмы борьбы, драки на мечах. Никто не смеялся над неопытными каттавами, разве только вместе с ними и без желания унизить. Ночевали в казармах для наёмников. Три дня прошли очень быстро. Сарбэл решил идти смотреть на бой Кедира. Он, так как видел бои раньше, мог пройти в гимнастерий, как в зрительную часть, так и туда, где гладиаторы готовились к выходу на арену.

У дома Закхаля Кедира и его спутников ждали. Без промедления всех четверых провели к хозяину дома и после короткого с ним разговора, гладиатор с друзьями поехали в противоположный конец города, в здание бывшего гимнастерия, где некогда тренировались спортсмены. После землетрясения Закхаль его восстановил, но городскому Синклиту говорил, что ремонт ещё идёт и использовать здание по назначению еще рано. Впрочем, члены городского Синклита и сами довольно часто бывали в гимнастериуме и могли видеть не только бои гладиаторов, но и то состояние, в котором находилось здание. Не замечать обман им помогали щедрые подарки, на которые Закхаль не скупился.

Друзья пошли в закулисье гимнастериума, туда, где ждали своего часа бойцы. Напротив, на другой стороне арены был выход, откуда выпускали животных. Стены арены были каменными, облицованными белым мрамором, высотой около шести метров, чтобы почтенная публика могла наслаждаться зрелищем с безопасного расстояния. Ни Наар, ни Кавэд никого из людей на трибунах не знали, а о том, кто пришел сегодня смотреть на гладиаторские бои, судили по разговорам Кедира и Сарбэла. Те называли незнакомые имена и много различных высоких должностей. Начальник городской стражи, глава казначейства города, члены городского Синклита, несколько важных писцов из городской иерархии.

– Я слушаю ваш разговор и у меня создаётся впечатление, что настоящий хозяин города, это ваш Закхаль, а не городской Синклит или Народное собрание провинции. – сказал Наар, глядя на трибуны.

– По сути, так и есть. Из-за войны, Верховный Синклит Империи передал власть в провинции наместнику императора, но тот сейчас в походе вместе с императором, и провинцией продолжает управлять Народное собрание. А там война закончится и всё будет как раньше. – Отвечал Сарбэл.

– Святые письмена! – воскликнул Кавэд. На арену выходили первые гладиаторы. Их было трое. Один был только в набедренной повязке, оружием у него служил боевой железный шар с шипами на длинной цепи, второй гладиатор был в набедренной повязке, наручах и поножах, оружием его были два коротких меча. Третьим был воин в поножах, наручах, панцире, шлеме, вооруженный длинным мечом.

– Как же мы их пропустили? Они должны были мимо нас проходить! – Наар немного сожалел, что не увидел гладиаторов вблизи.

– А вы на публику чаще смотрите, так и боёв не увидите. – ответил Сарбэл.

– Я так понимаю, эти трое не будут друг с другом драться. Сейчас с противоположной стороны арены появится их противник или противники. – Кедир внимательно следил за всем, что происходило на арене. Зрители с трибун приветствовали гладиаторов криками, аплодисментами, те, в свою очередь, приветствовали толпу неглубокими поклонами и поднимали вверх правую руку с открытой ладонью. Через несколько минут двери на противоположной стороне арены открылись, там показался противник гладиаторов.

Это был исполин, трёх метров ростом, а может и несколько больше. Видимо, он был новым, неизвестным до того момента публике бойцом. Потому что толпа, увидев его, вначале замолчала, никто не издавал ни звука, но потом публика взорвалась аплодисментами и криками. На великане не было никакой брони, оружием ему служила огромная дубина, напоминавшая ствол большого дерева, просто немного обработанный. Тело исполина покрывала огромная серая рубаха до колен, на плече было ещё одно опасное оружие – крепкая сеть, но не для рыбы, а для людей. Хотя стены арены были выше этого гиганта, вдоль них, наверху, были расставлены лучники, чьи стрелы были отравлены сильнейшими ядами, заставлявшими жертву мучиться в страшных муках. Каждый, кто выходил на арену знал об этом, чтобы ни у кого не возникло желания навредить публике или сделать ещё какую-либо глупость.

– Ну, какие ваши прогнозы? – Сарбэл задал вопрос вполне ожидаемый, но всё равно он сбил Наара и Кавэда с толку. Они поняли, о чём их спрашивают, не сразу. Другое дело Кедир.

– Скорее всего, великан их раздавит. Хотя шансы примерно равны. Ты не слышал, откуда этот красавец?

– Я слышал о таких великанах, будто они откуда-то с Севера, а вижу впервые. Да, я с тобой соглашусь, что шансы у них примерно одинаковые. Посмотрим, что будет. А вообще, Кедир, не подумай, что я тебя пугаю, но первый бой, он задаёт тон всему вечеру, последующие бои должны быть не скучнее. Понимаешь, что это значит?

– Видимо то, что мне придётся сражаться с не менее опасным противником. Я понял.

Тем временем на арене трое гладиаторов о чём-то переговорили между собой и двое, имевшие на себе кое-какую броню, сбросили её на желтый песок, покрывавший арену. Действие вполне оправданное, так как ни наручи, ни поножи, ни панцирь, что у них были, не спасли бы от удара дубиной, так, броня бы скорее мешала, чем защищала и помогала. Великан стал спиной к стене, чтобы его нельзя было атаковать с тыла, и начал ждать нападения, приготовив сетку для броска. Воины обычного роста казались, по сравнению с ним карликами, обреченными на смерть. Однако, действовали они уверенно. Гладиаторы с мечами атаковали великана с правой стороны, став у стены, так чтобы для обороны, он должен был к ним повернуться, став спиной к третьему гладиатору, с кистенем на длинной цепи. Несколько раз он пытался поразить великана в голову, но никак не мог достать, слишком высоким был противник. Кедир и Сарбэл даже начали ругать этого воина за бестолковые действия. Во время четвёртой попытки, гигант схватил металлический шар и вырвал кистень из рук противника, зубами порвал цепь на части, металлический шар с шипами бросил в противоположную стену арены с такой силой, что он впечатался в камень на уровне двух метров от пола и так там и остался. Остальные два гладиатора, видя, что их друг обезоружен и противник основное внимание сконцентрировал на нём, бросились великану под ноги, надеясь перерезать ему сухожилия, но тот успел накинуть на них сетку и ударом ноги повалить на землю. Веревки, из которых была сплетена сеть, были тяжелыми, с вплетенными в них железными нитями. Сеть придавила несчастных, а великан, разобравшись с кистенем, убил их дубиной, превратив в один кусок кровавого месива из мяса костей и песка. Обезоруженный воин не потерял самообладания и попытался забраться на шею к великану. Отчаянная попытка успехом не увенчалась. Исполин сумел его стащить с себя, схватить его, прижав его руки к телу, так, что воин мог лишь болтать ногами и отгрыз ему полголовы, сплюнув часть черепа и мозга на песок, под общее ликование толпы. Затем обвёл арену взглядом, будто убеждаясь, что больше никого нет и, очистив сеть от мяса двух гладиаторов, лениво и безразлично побрёл к воротам, из которых вышел. Вместо него на арену выбежали служащие гимнастериума, убиравшие тела убитых бойцов и приводившие в порядок песок на арене.

До того момента, как исполин начал убивать гладиаторов, попавшихся в его сеть, друзья перекидывались фразами по поводу происходящего. Хуже всего было, что Кедир, как и его друзья не знали, когда его вызовут.

– Да, это жестокие игры. – Произнес Сарбэл.

– И не верится, что в них могут играть люди. – Потрясенный увиденным, продолжая смотреть на арену, сказал Кавэд. На арене появились участники второго боя. Ни исполинов, ни чудовищ среди них не было. На противоположных сторонах арены оказались две группы воинов, и не сразу было понятно, будет ли в этом поединке что-то особенное или это будет просто битва двух вооруженных отрядов. Присмотревшись, Наар увидел, что дальний от него отряд состоит из женщин.

– Драка между мужчинами и женщинами? – удивился юноша.

– Ну, твои глаза тебя не обманывают. Если ты не видел женщин-воительниц, то это значит только то, что ты их не видел. Не удивлюсь, если они с мужчин ещё скальпы снимут после боя. Или даже перед тем, как добить их. – Спокойно ответил Кедир.

– Что-то мне не очень по душе такие девы-воительницы. – Наар смотрел на женщин то ли с восхищением, то ли с отвращением. Он сам не смог бы назвать своё чувство, если бы его кто-то спросил. На арену упал пшеничный колос – как один из символов вечной жизни, но здесь он означал начало боя.

В каждом из двух отрядов было по десять человек с самым разным вооружением: от огромных палок, в два метра длиной и кинжалов с тремя лезвиями, до двуручных мечей и боевых топоров. Щитов ни у кого не было, равно как и брони. Первыми на соперника двинулись мужчины. Они шли ровно, уверенно. Женщины стояли на песке. Когда расстояние между двумя отрядами было саженей шесть-семь, мужчины ринулись в атаку, со страшным криком, который на некоторое время даже заглушил рёв толпы, нависавшей со стен арены. Женщины тоже ответили боевым криком, более высоким и пронзительным, он стрелой пронзил пространство гимнастериума. Соперники разбились на пары, и бой превратился в десять индивидуальных поединков. Одной из девушек удалось быстро убить своего противника и напасть на соперника своей соседки. Тот начал отступать ближе к своим соратникам, чтобы обезопасить свой тыл и фланги. В это же время на другом фланге боя один из мужчин боевым топором тяжело ранил в плечо свою противницу, а потом разрубил ей голову. Каждый удар сопровождался криками одобрения, раздававшимися с трибун. Силы вновь выровнялись, но было видно, что женщины теснят мужчин, они были более быстрыми, точными, непредсказуемыми. Воительницы заставили своих противников перейти к круговой обороне, становилось ясно, что их победа – скорее всего, просто вопрос времени. Действительно, очень скоро мужчины, один за одним, начали покидать бой и мир живых, превращая песок в вязкую кровавую кашу. Можно было подумать, что Закхаль сознательно выбрал в отряд мужчин более слабых воинов. Прошло ещё несколько минут и на арене остались стоять только женщины, девять человек. Бой был закончен. Девушки пошли к воротам, чтобы покинуть арену. Они были рады, поздравляли друг друга. На участке стены над воротами появился человек, который жестом попросил публику успокоиться, и когда та замолчала, обратился к стоявшим внизу воительницам:

– С этой арены уйдёт только одна из вас. Деритесь друг с другом.

Девушки стояли в нерешительности. Было видно, что они не ожидали такого развития событий. Только что каждая из них сражалась за жизни подруг, а теперь должна была лишить их жизни, чтобы выжить самой. Женщины стали о чём-то переговариваться между собой, будто обсуждая, как поступить. Увидев это, человек, говоривший с гладиаторами-девушками с трибуны, сделал знак одному из лучников, стоявшему рядом. Тот выпустил отравленную стрелу, попавшую в плечо самой молодой из стоявших на арене. Смерть её была тяжелой, яд был сильным и причинял тяжелые страдания. В конвульсиях её тело несколько минут билось на песке, изо рта шла кровавая пена.

Её подруги подняли головы вверх, на обратившегося к ним:

– Деритесь. – Cлово, будто было отлито из металла и тяжело рухнуло на арену.

– Кто это? – с отвращением спросил Наар.

– Дуран, правая рука Закхаля и главный распорядитель боёв. – Кедир продолжал смотреть на арену.

– Главная тварь этих боёв. – Отозвался Сарбэл.

Тем временем на арене возобновился бой. Каждая там была сама за себя. Они разбились на четыре пары, и так дрались, пока не осталась одна пара. Хоть и дрались насмерть, но без жестокости, убивали мгновенно, так, чтобы было не больно. Некоторые даже просили прощения друг у друга. Они находили в себе силы оставаться людьми даже в таких условиях. В итоге осталась одна девушка. Врата для выхода с арены перед ней открылись, но она несколько минут на коленях простояла на песке, рядом с телами убитых подруг. Затем встала и с опущенной головой вышла за пределы арены. Наар и Кавэд были так захвачены этой картиной, что не заметили, как исчез Кедир. Только когда арена была очищена, они поняли, что сейчас выйдет их товарищ. Оба достали из своих сумок восковые дощечки и стали царапать на них текст победного гимна, обращенный к Сеферу, прося Создателя сохранить жизнь и даровать победу их товарищу. Сарбэл увидел это, покачал головой.

– Да, сейчас это не помешает, в любом случае. – Отвернулся к решетке, за которой была арена.

Кедир вышел вооруженный своим любимым оружием, мечем средней длины, около метра. Он купил его у одного караванщика, они вместе путешествовали. Меч был очень лёгким и острым. Из брони на воине были наручи, поножи и лёгкая кольчуга, вместо штанов набедренная повязка. Публика приветствовала его также, как и всех, кто был до него – овациями, свистом и криками. Но самым большим вопросом был вопрос о противнике. Ворота напротив Кедира открылись, пшеничный колос упал на песок, но никто не показывался из темноты, скрывавшийся за деревом и железом. Лишь через несколько минут раздалось шипение, и на арену вышел огромный варан, семь метров длиной, руководимый наездником.

– Каттавы, молитесь лучше. – Обратился к писцам Сарбэл, увидев противника Кедира. Те не стали переспрашивать, в чём дело и продолжили своё занятие.

Было похоже, что Закхаль хотел убить Кедира, иначе трудно объяснить выбор такого противника. Варан начал двигаться в сторону воина, тот начал двигаться на встречу к ящерице. Возница дёрнул за поводья и варан попытался ударить Кедира хвостом, подняв так песчаную волну, прокатившуюся по всей арене. Кедир успел подпрыгнуть и хвост его не задел. Песчаная волна оставила облако пыли, похожей на густой туман. Кедир воспользовался тем, что для удара хвостом варан немного развернулся к нему задней частью тела, воин запрыгнул на спину ящерицы, в три прыжка достиг наездника, который в это время вертел головой, разыскивая противника, одним точным ударом снёс наезднику голову, а следующим движением всадил меч по самую рукоять в основание головы варана, так, что ящерица рухнула без движения, лишь изо рта её пошла кровь. Если кто и ожидал столь быстрого окончания этой битвы, то явно не в пользу человека. Публика застыла, а потом взорвалась криками, свистом и аплодисментами. Сарбэл вновь посмотрел на Наара и Кавэда, которые, казалось, и не находились в гимнастериуме, столь сосредоточены были их лица. Ему пришлось несколько раз похлопать их по плечам, прежде чем они очнулись и прекратили писать.

– Что? – насторожился Наар.

– Я не знаю, что это было и кого благодарить, но это было лучшее, что я видел за всю свою жизнь. – Сарбэл был в абсолютном восторге, но проявить эмоций себе не позволял. Только улыбка и глаза выдавали радость, переполнявшую этого воина.

– Так он жив? – юноша не понимал, что происходит.

– Мы победили? – спросил Кавэд. – Точно скажи, что там случилось.

– Да, мы победили. Это не просто победа, это триумф! – Сарбэл был так рад, будто это он сумел выстоять в опасном бою, а не другой человек, пускай даже хороший друг. Писцы, наконец, взглянули на арену. Картина, представшая пред ними, действительно была завораживающей: На песке арены лежал огромных размеров ящер, без движения, с увеличивающейся лужей крови возле его головы, а на ящере стоял их друг с клинком в руках, и клинок был по рукоять в крови. Тут же рядом лежало тело обезглавленного возницы. Кавэд с Нааром начали обниматься, вместе их начал обнимать и Сарбэл. Казалось, радость витает в воздухе, и её можно было ощутить физически. Никто, почему-то даже не думал, что ворота всё ещё не открылись, а значит, бой не закончен, Закхаль или Дуран могут выставить нового противника. Но они этого не сделали. Врата открылись, и Кедир триумфатором покинул арену.

– Это был великолепный бой! – восторженно встретил его Сарбэл.

– Кедир, мы очень переживали за тебя! Сефер услышал наши молитвы – Перебивая друг друга, говорили писцы. Все, кто был за стенами арены, поздравляли Кедира и выражали восхищение победой. Среди прочих к нему подошел один из служителей гимнастериума:

– Приходи завтра около пяти часов вечера в дом господина Закхаля. Господин хочет наградить тебя лично.

Вечер друзья провели за выпивкой и разговорами, празднуя то ли победу, то ли избавление Кедира от смерти.

– Знаешь, Наар, когда только ты проиграл ту партию в Жатву, я хотел тебя убить. Но желанье было недолгим, быстро прошло. – Кедир потрепал парня по голове под общий смех собравшихся. – А потом я решил, что это отличная возможность проверить себя. Теперь я даже благодарен тебе. Однако по справедливости скажу, что когда увидел ту тварь, вышедшую на меня из ворот напротив, мне вновь захотелось тебя поколотить или скормить этому варану. Теперь прошу у тебя за это прощение. То было следствие трусости. Благодаря тебе я получил испытание, сделавшее меня сильнее. Спасибо тебе.

– Ты ещё и мудрее стал. – отметил Сарбэл.

– И зануднее. – дополнил Кавэд. Хотя, что такого занудного сказал Кедир, никто не понял.

– Я тоже тебе благодарен. – ответил Наар.

– Конечно, благодарен, ещё бы ты мне не был благодарен! – смеялся Кедир. – Надеюсь, всё это было не зря! – и пиршество продолжилось. На следующий день, как было сказано, друзья стояли у дома Закхаля в пять часов вечера. Тот же привратник, что и в прошлый раз, встретил их и провёл внутрь. Но теперь их повели не в сад, а в дом, через главный вход напротив фонтана. Они поднимались по деревянной резной лестнице с резными балясинами и тонкими панно между ними, со вставками из камней, других пород дерева. На стенах было много росписей, где изображались сцены охоты, битв, танцующие женщины. Кроме росписей, на стенах были повешены ковры, оружие, металлические блюда. Потолок был писан как звёздное небо, в углах стояли красивые фарфоровые вазы. Закхаль сидел посреди большого зала, на таком же невысоком диване, за таким же невысоким столиком, как друзья видели в беседке. На столике, кроме сервиза для друсового напитка, была рукопись и мешочек, но с чем – не ясно.

– Присаживайтесь, почтенные гости. Кедир, двери моего дома для тебя всегда открыты. Позволь ещё раз выразить своё восхищение тобой, твоим мастерством, – улыбку Закхаль можно было бы даже назвать приятной, если бы точно знать, что этот человек говорит искренне.

– Благодарю. – сдержано ответил Кедир.

– Не знаю, говорил ли тебе кто-либо, но ты убил одного из самых опасных моих монстров, я не ожидал.

– У меня не было выбора, господин Закхаль.

– Разумеется, либо ты, либо тебя – угощайтесь друсом. – Гости взяли по маленькой чашке дымящегося напитка. – Я отдаю вам награду, как и обещал – Хозяин дома протянул Кедиру рукопись и мешочек – Это рукопись, а в мешочке деньги. Но у меня к тебе ещё одно предложение. Ты славный воин, давно известен как один из лучших охранников караванов. Но теперь ты и сам видишь, что способен на гораздо большие поступки и, я даже скажу, свершения. Кедир, я предлагаю тебе работать на меня. Не отказывайся сразу, хорошенько подумай, какие выгоды тебе это сулит. Надеюсь, ты не держишь на меня зла? Мне кажется, ты даже выиграл от произошедшего. И зрители остались очень довольны. Знаешь, я даже не уверен, что тебе с твоими талантами удастся найти в Наппаре подходящую работу в другом месте, если не у меня. – Закхаль сделал глоток друса. На несколько секунд возникла пауза.

– Спасибо вам, господин, за предложение. Мне нужно подумать – Кедир был спокоен – Когда вам нужен ответ?

– А много нужно времени для принятия правильного решения? Я уверен, такой человек как ты уже принял решение, но не могу отказать тебе во времени. Приходи завтра в это же время, я буду дома.

– Спасибо. Тогда мы пойдём, с вашего разрешения – Кедир более не хотел задерживаться в доме человека, едва его не погубившего.

– Жаль, я хотел ещё с вами поговорить, но, не смею вас задерживать. Ведь мы скоро и так увидимся, тогда и поговорим. Приятно вам провести остаток дня. – Закхаль явно был недоволен, однако, если держать гостей силой, то радости от общения не получит ни хозяин, ни гости.

Забрав награду, гости удалились. Отойдя несколько шагов от дома Закхаля Сарбэл громко произнёс:

– Вот мразь. Благодетель нашелся.

– А мне показалось или он намекнул, что тебе в любом случае, придётся работать на него? – Спросил Кавэд.

– Нет, не показалось. Он вполне может устроить так, что меня нигде не будут брать на работу, нанимать в охрану. Даже те, с кем я работаю больше десятка лет.

– И что ты теперь думаешь делать? – Наар чувствовал себя виновным в этой истории и от этого ещё сильнее переживал за друга. Кедир ответил не сразу. Воин часто отвечал не сразу, перед ответом задумывался на несколько секунд. Он помял пальцами мешочек с деньгами, монетами и драгоценными камнями, будто прикидывая, сколько там может быть.

– Если вы не против, а я думаю, вы не против, то пойду с вами на восток. Не знаю, дойду ли до Белого побережья или раньше прекращу свой путь, но пойду с вами. К тому же следующий переход, до Бэлды, займёт сорок дней, большая часть из них – по пустыне Маниамма. По сравнению с ним дорога из Сариата до Наппара просто милая прогулка.

– Даже не рассчитывал на такую честь – Наар хотел сказать ещё что-то, но Кедир его перебил:

– Ну, только без лишних слов. Будет очень вовремя, если мы покинем Наппар до завтрашнего вечера. Идём к караванному двору.

– Кедир, неужели ты напуган? – Сарбэл пытался поддеть друга.

– Нет. – Кедир улыбался. – Это не страх. Это благоразумие. И я не знаю, какие чувства испытывал Закхаль к той ящерице, он мог и обидеться на меня, ведь этот варан больше никого на арене не убьёт. А стоил он, я уверен, огромных денег.

– Перестань. И поверь мне, его мясом уже угощают в нескольких трактирах Наппара. Он всё равно извлечёт из любой ситуации выгоду.

– Тогда блюда из его мяса должны по весу приравниваться по цене к золоту. В этом случае, возможно, он покроет убытки.

За этими разговорами друзья дошли до караванного двора, откладывать отъезд из Наппара никто из них не хотел. Там они узнали, что до Бэлды караван выходит ранним утром, и они вполне могут к нему присоединиться за небольшую плату.

– Отлично. Завтра и выступаем – решили два священника и воин, и пошли прощаться с Наппаром. Ни Наар, ни Кавэд в этот раз не злоупотребляли, урок пошёл на пользу. Кавэд с Сарбелом выпили много, но по ним ничего сказать было нельзя. В любой момент вечера или ночи можно было подумать, что перед ними стоит первая за сегодня кружка пенного напитка. За полчаса до отправления каравана друзья пришли на караванный двор.

– Сарбэл, может, ты отправишься с нами? – Спросил Кедир своего товарища. – Я не уверен, что ты тут тоже в безопасности.

– Нет, я останусь. Конечно, мы с тобой друзья и, чтобы задеть тебя, Закхаль может приказать убить меня. Но в это я мало верю. Гораздо вероятнее, – тут Сарбэл перешел на шёпот, – что в этом караване идут, или вскоре к нему присоединяться убийцы, подосланные Закхалем и они постараются, чтобы ваши тела поглотила Маниамма. Вот в это я верю гораздо больше.

В ответ Кедир кивнул, друзья попрощались, заняли место в своей корзине, одной из шести, висевшей на боку у большого слона, перевозившего грузы и людей, также шедшего в караване, и уснули. Так они, спящие, теперь втроём, покинули Наппар.

Глава 16. Сон

После разгрома под Тарином армия кочевников отошла к Парсонтару. Сюда должны были подойти новые орды из степей и пустынь, для нового наступления вглубь Империи.

– Я надеюсь, Раэль, ты знаешь, что делаешь. Такие поражения не укрепляют мою власть – Хунхар выглядел сильно раздражённым, уставшим, события последних нескольких недель сильно истощили его. Он стоял на южной башне Парсонтара, одной из немногих неразрушенных, оставленной для дозора. Рядом стоял дух, сейчас он был в темно-синем балахоне. Рук было невидно, они были спрятаны в рукава, голова наклонена так, чтобы скрыть лицо. Однако если бы кто-то захотел увидеть лицо и заглянул под балахон, то он нашел бы лишь тьму, такую густую и чёрную, что, казалось, в ней скрыта бездна.

– Не беспокойся, каган. Ты пожертвовал совсем немногим, а взамен получишь гораздо больше. К тому же, я этой ночью явился главному шаману в виде льва, которого охотники вначале ранили и заставили бежать, а потом он оправился от раны, стал ещё сильнее и убил своих обидчиков. Шаман скоро к тебе придёт. – Хунхар в ответ лишь гладил бороду и смотрел на юго-восток, в сторону Тарина. Дух продолжал – Считай, что своим поражением ты помог болезни, ждавшей своего часа в теле твоего противника, чтобы начать борьбу за власть над всем телом. Она сожрёт его изнутри. Жар, боль болезни будет питать и моего хозяина, ускорит его приход. Ты же сохранишь жизни своих воинов, за это тебе тоже будут благодарны.

– Твой хозяин… Когда он придёт?

– Ещё не настало время, но уже совсем скоро. Собирай армию и двигайся на встречу легионам Империи. В грядущей битве ты сокрушишь их, эта победа нужна для пришествия Малака. – после этих слов дух исчез, а на каменной лестнице, ведущей на верхнюю площадку башни, послышались шаги.

– Ваше величество, меня прислал главный шаман. Ему приснился важный сон – предзнаменование. Он просит вас принять его.

Хунхар улыбнулся, стоя спиной к солдату, пришедшему от шамана.

– Скажи ему, что я здесь и жду его. Ступай. – шаги, теперь отдаляющиеся, послышались вновь. Но было ясно, что приближается другой человек. Главный шаман шёл быстро.

– Правитель, боги дали знак. Ты должен собрать всех вождей племён, подвластных тебе в своём шатре. Я должен рассказать о видении, о добром знамении тебе и всякому номаду.

– Да, я знаю, что ты видел льва, на которого была охота. – Хунхар повернулся, чтобы увидеть лицо шамана, хотя до этого стоял к нему спиной. Шаман насторожился, а через пару секунд немного наклонился, совершая поклон. Довольный, Хунхар продолжил. – Тернги явил тебе этот сон, чтобы ты убедил всех сомневающихся в нашей победе и моей силе. Создатель не оставил нас. Мне сон был явлен, потому что касался меня. И даже более – во сне был я сам. Мы соберёмся не в моём шатре. Мы соберёмся у идола Тернги и тотемов. Ты обратишься к Тернги и спросишь его о моей судьбе. В присутствии всех вождей племён и глав кланов. Пусть собрание состоится вечером, после появления первой звезды. Пусть всякий знает, что Бог не оставил меня и мой народ и всё, что мы делаем угодно Ему. – Главный шаман, его имя было Гаалик, ушёл исполненный таких страха и уважения пред Хунхаром, которых никогда не испытывал ранее, хотя и признавал его достойным правителем. Теперь он стал испытывать перед ним некий мистический страх, управлять которым Гаалик не мог.