Книга о путешествии писца Наара

– Мудрейшие, – Так иногда могли обращаться к членам Верховного Синклита, чтобы подчеркнуть то уважение, которое оказывается им как зераклитам. – Не стоит верить досужим разговорам. Если кто и пострадал, то только те, кто этого заслуживал. Поступи мы иначе, не известно, чем бы закончился сегодняшний день. Не для нас только, для всего города. – Закончил князь Харфал.

– Вы превысили полномочия! – Ялган Маязинский хотел крикнуть, но все же сдержал себя. – Скажите, что Вам удалось узнать по поводу пропажи провианта и что вы собираетесь делать, чтобы не допустить голода?

– Я и мои люди, также, надеюсь и на вашу поддержку, уважаемые зераклиты, сделаем все от нас зависящее, чтобы не допустить голода в столице. В противном случае не ясно, во что голод может перерасти. Думаю, вам будет не безинтересно узнать, что нам не удалось обнаружить караван с провиантом, который должен был отправиться из столицы в армию. Я склонен думать, что караван не выходил из города, и провиант следует искать в Галиаре. – Реакция у собеседников на это замечание наместника была разной. Кто-то улыбался, а кто-то отнесся к ней серьезно, но все начали переглядываться, выказывать удивление. – Да, такое заявление кажется смешным, огромный караван в городе просто негде спрятать, но его нет на расстоянии нескольких десятков вёрст от столицы. Дальше он уйти просто не мог. Я не верю в то, что он каким-то чудесным способ поднялся в воздух и улетел, не верю в то, что он растворился. Не верю и в то, что он провалился сквозь землю. Сейчас отряды солдат прочёсывают леса недалеко от города. Но уверен, в лесах ничего найдено не будет. Это чудовищная провокация и обозы с провиантом, скорее всего, столицы не покидали.

– То есть вы утверждаете, что кому-то удалось спрятать в городе тысячи пудов зерна и других припасов вне городского склада? Я вас правильно понял? – Еще немного, и тон Ялгана можно было бы назвать насмешливым, но он балансировал на грани дозволенного, так что понимать его можно было двояко.

– Да. Именно это я имею ввиду. Кому-то, скорее всего, удалось спрятать в городе весь провиант, что был украден со складов.

– Но это же … Вы сами понимаете, сколь слаба такая версия? – Молодой зераклит развел руками, как бы обращаясь к собравшимся с просьбой засвидетельствовать его правоту и, соответственно нелепость утверждения наместника.

– Понимаю, но другого объяснения у меня нет. Мои люди обследовали все дороги из Галиара, по которым мог пройти караван, опросили, в общей сложности, несколько сотен человек и никто ничего не говорил о караване. Самое главное, стражники на воротах тоже утверждают, что ни ночью, ни рано утром никакого каравана не было. За ночь из города, через все ворота вышло сто четыре верблюда и семьдесят два яка, тридцать семь лошадей и сто девять человек. Этого никак не достаточно, чтобы перевезти украденное со складов. Впрочем, может кто-то может предоставить другую версию? – Харфал уперся взглядом в Ялгана, явно ожидая ответа от него. Может быть, князь намекал на то, что Ялган Маязинский знает что-то, не известное остальным присутствующим на совете. Но тот выдвинул неожиданную и дерзкую версию произошедшего.

– Вы, ваше сиятельство, так и не опровергли утверждение охранников складов о том, что за провиантом пришли от вашего имени, по приказу государя. Вполне вероятно, что караван был. Более того, мои люди тоже осматривали окрестности города и опрашивали людей, крестьян, рыбаков, охотников. Те им рассказывали, что видели, в разных местах, на разных дорогах караваны, голов по тридцать-сорок навьюченных животных. Всего, по моим подсчетам, этой ночью на дорогах видели, в общей сложности около полутора тысяч животных, яков, верблюдов, ослов, навьюченных и идущих на запад. И честно говоря, я даже не знаю, кому верить: вам, государственному мужу, верному слуге императора, – Последнее слово Ялган выделил, сделав после него паузу. Потом продолжил – и народа Империи? Или своим слугам?

– Вы обвиняете меня в том, что я, по приказу императора едва не обрекаю горожан на голодную смерть? – Князь Харфал начинал терять самообладание. – Это подлая ложь, которую кто-то начал распространять сразу после произошедшего. Вместо того, чтобы заниматься насущными вопросами, вы перебираете сплетни. Будьте добры, потрудитесь назвать имя человека, сообщившую вам эту глупость? – Волнение наместника передавалось его окружению. Неприязнь военной знати к членам Верховного Синклита империи, которая в разное время была то больше, то меньше, сейчас, казалось, должна была достигнуть критического уровня.

– Простите, ваше сиятельство, к чему вам собирать имена сплетников, как вы говорите. Просто вы спросили у нас, какие еще могут быть версии происшедшего. Я ответил. Возможно, вы просто по какой-либо причине не считаете необходимым делиться с нами информацией, планами, которые вы обсуждаете с его Величеством. Мы не против, понимаем ваши опасения. В военные планы не стоит посвящать много людей. Но вы можете просто нам намекнуть, чтобы мы не беспокоились по таким вопросам, а сейчас могли завершить эту часть разговора и перейти к действительно важным вопросам. – Харфал опешил от таких просьб и утверждений. Гнев перерос в ярость, но опять не во внешнюю, а во внутреннюю, какую обычно и испытывал Харфал, пусть и довольно редко. Выдержав паузу и успокоившись, наместник столицы продолжил:

– Понимаю ваше недоумение, но смею заверить, что ничего подобного не происходило и не могло произойти. Оправдываться ни за себя, ни, тем более, за Его Величество я не буду. – Князь говорил так вежливо, как только у него могло получиться. Он был вспыльчив, но вспыльчивость компенсировалась способностью быстро брать себя в руки. Даже по лицу князя редко было видно, что только что в душе его ревел ураган, который едва не вырывался наружу и не уничтожал, сокрушал все живое на расстоянии версты от центра урагана. – Теперь касательно насущных вопросов. Скрывать здесь нечего. Запасов в городе хватит на три, сейчас уже на два дня. Я дал приказ, выкупать зерно у крестьян в округе, но даже при самом удачном исходе этих закупок у нас не будет большого количества зерна. Максимум, хватит еще на неделю. Из провинций увеличить поставки быстро не получится, нужно перераспределять их с учётом поставок в армию. А потом гарантированный голод. Но я знаю, что в нашем городе, в Синклите Империи, есть люди, которые могли бы помочь справиться с неминуемой гибелью десятков тысяч людей. Несколько богатых торговцев и землевладельцев, насколько мне известно, обладают столь внушительными запасами зерна, что могли бы, если не спасти город и Империю, да, о благополучии Империи мы с вами также сейчас заботимся, потому что нестроения в столице во время войны еще ни одному государству не помогли войну выиграть. Так вот, эти люди, могли бы нам помочь справиться с испытанием. Я их просил прийти и они уже здесь. – Он повернулся к слуге, стоявшему у двери – Пригласите гостей войти.

В зал вошели зеркалит Карасделем, зеркалит Хаараш и два известных землевладельца Арабар и Тар. Ялган догадывался об их возможном появлении, но был смущен тем что не смог переговорить лично с Арбаром и Таром, которых не было в городе и приехали они, должно быть, совсем недавно по просьбе наместника. Эти два землевладельца были негласными лидерами коллегии торговцев и промышленников империи, объединявшей богатейших людей государства. Хаараш тоже состоял в этой коллегии, торговал, в основном, зерном. С ним Ялган успел поговорить о всех сторонах дела.

– Спасители отечества! – Ялган приветствовал вновь пришедших. – Хотя ваши имена до сего момента не упоминались, но я был уверен, что вы должны появиться при таком важном разговоре. – Те в ответ улыбнулись.

– Ялган, прекратите. Вы не во всем сейчас справедливы – Гости сели на предложенные им кресла без спинок, с Х-образными ножками, отделанными мрамором и золотом. – Одни мы не спасем отечество, но это под силу тем, кого мы представляем. Всем вместе.

– Вы подумали над моим предложением? Что сказала коллегия торговцев и промышленников? – Харфал был очень серьезен, собран. Ответ для него значил очень много.

– Мы согласны на предложенную вами цену. По одному махдару за пуд зерна.

Харгад, услышав цену, встрепенулся:

– По одному махдару за пуд? Зерна? Вы же не живую воду продаете, или эликсир молодости. Князь, вы сами предложили такую цену? Вы же разорите город! Нам грозила смерть от голода, теперь нам грозит нищета, или, чего хуже, попадем долговую зависимость к этим уважаемым, но жестокосердным, простите, господам. – Старец был недоволен.

– Почтенные гости польстили моей щедрости, сказав, что я предложил названную ими цену. На самом деле это не совсем так. Вернее, совсем не так. Я предложил самим им назвать цену, наиболее приемлемую при данных условиях и тех объемах зерна, которые нам нужны.

Ялган Маязимский, слушавший беседу, все больше понимал, что его план переворота под угрозой. Он тут же понял, что должен сделать. Благо, ответ лежал на поверхности.

– И вы хотите согласиться на эту цену? – с недоумением смотрел Ялган на наместника.

– Конечно, это цена совсем не маленькая, она завышена едва не три раза. Но выбора нет. Я же не могу силой заставить торговцев снизить цену.

– Цена согласована нами сегодня на собрании членов нашей коллегии.– Арбар развел руками – Мы взвесили все за и против и считаем ее вполне справедливой.

– Проклятые торгаши. Либо вы сейчас помогаете городу и Империи, либо кочевники заберут у вас жизнь, рано или поздно! – один из помощников наместника столицы не выдержал такой торговли. По сути речь шла не о зерне, а о человеческих жизнях. Это был показатель сильного нервного напряжения. Обычно помощники не позволяли себе высказываться в присутствии господина, тем более, так резко.

– Прекрати! – осек помощника наместник Харфал.– Так мы не до чего не договоримся.

Беседа продолжалась долго, солнечные часы на улицах Галиара показывали половину шестого утра, когда зераклиты покинули дворец наместника. Все пытались сбить цену, но безуспешно. За один махдар можно купить хорошего коня, молодого, здорового. Нормальная цена для пуда зерна, при этом, зерна хорошего качества, в три раза меньше – один ангир. Но торговцы стояли на своем, были непреклонны. В какой-то момент наместник даже начал устрашать, что возьмёт необходимое силой, если они не согласны сбавить цену. Однако, в ответ на эту угрозу поднялись уже зераклиты, воспринявшее сказанное как угрозу и своему состоянию. Никто не имеет права отбирать собственность, чем бы это не оправдывалось. Это для них была высшая истина. Более всех за нее ратовал Хоргод из рода Рагдов. Хотя, и он просил снизить цену на зерно. Времени оставалось все меньше, было принято решение закупить пока зерна столько, сколько нужно на неделю и продолжить переговоры. Казалось, наместнику Харфалу удалось, ценой невероятных усилий удержать обстановку, прекратить скатывание в хаос целого города. По крайней мере к этому шло. Голод, уже стоявший у городских ворот и ждавший только нужного момента, чтобы через городские ворота войти в Галиар и начать кривыми острыми ногтями скрести по дверям и окнам домов, требуя себе жертв, казалось, ушел. Однако, не всех это устраивало. Нужно было еще одно событие, которое поколебало бы трон наместника и передало вибрацию трону императора.

Вечером того же дня, старейший зераклит, Хоргод из рода Рагдов был найден убитым в саду своей городской виллы «Шемеа», что значит – «Солнечная». Он был зарезан. Служанка нашла его на одной из садовых дорожек, старец лежал в луже крови, лицом вниз, раскинув в стороны руки. Рядом убийцы оставили нож, очень похожий на один из тех, которыми пользуются личные телохранители наместника. Самое главное, что среди бумаг Хоргода был найден тот самый приказ от императора наместнику столицы, который был утрачен, потерян начальником охраны городских складов. Новость об убийстве разлетелась по городу и спровоцировала новые волнения в Галиаре. Возможно, худшим было то, что гибель зераклита дала толчок самым нелепым слухам, будто это Харфал, едва не самолично убил старца, потому что тот не дал согласие силой забрать зерно у торговцев. Другие были более изощрены в придумывании объяснений. Они считали, что Харфал убил Хоргода, потому что тот отстаивал более низкую цену для зерна. Якобы наместник с торговцами в доле и вся история с пропажей зерна – способ наживы, хитро придуманный жадным наместником. Впрочем, оставались и третьи, кто верил в невиновность, непричастность наместника, их тоже было довольно много, хотя и меньше, чем тех о которых написано выше.

Весть о смерти Хоргода едва успела разнестись по Галиару, как гонцы от Ялгана Маязинского уже бежали пешком и скакали верхом в дома зераклитов, чтобы оповестить их о внеочередном собрании Верховного Синклита. Зераклиты, потрясенные новостью, спешили во дворец, в зал заседаний. Некоторые некоторые члены Верховного Синклита не верили в произошедшее. Был поздний вечер и люди не хотели верить в случившееся. Хотя известно, что пришедший ночью редко приносит добрые вести, всё же, казалось, что это дурная шутка. При многих виллах и домах зераклитов были сторожевые псы, они лаяли, когда в поздний час в ворота домов стучали незнакомцы, на их лай отвечали собаки соседних домов. Над Галиаром поднялся вой и какой-то особенно неприятный, зловещий собачий лай. И долго слуги не могли унять взбесившихся животных.

Хоргод обладал авторитетом и репутацией, государственной мудростью. Самое главное – его любили и государственные мужи и простые люди. Горожане вышли на улицы и требовали найти убийц. Членов Синклита Империи, спешивших на заседание во Дворец Верховного Синклита, останавливали и едва не силой брали у них обещание, что злодей обязательно будет найден. Князь Харфал, побывавший на месте убийства понял, что все случившееся за последние четыре дня, происходит с одной целью – очернить власть императора и его сторонников в глазах Синклита и горожан. Но самым страшным было то, что цель удалось достигнуть. Если совсем недавно, при виде эскорта наместника города люди приветствовали его, многие кланялись, то теперь люди часто отворачивались, находились даже те, которые не боялись мечей солдат сопровождения и кричали наместнику «Вор!», «Убийца!», «Предатель!». Харфал приказал их не трогать. Пусть кричат. Плетки мнения не переменят, а повод к новым разговорам и даже беспорядкам дадут. Еще наместник очень удивился, когда ему передали, что в бумагах убитого был найден приказ Императора о передаче в войска запасов зерна Галпара. Удивление стало еще больше, когда выяснилось, что документы унесли какие-то люди, назвавшиеся представителями Верховного Синклита Империи.

– Меня дурачат. Я должен поговорить с некоторыми зеркалитами. Меня настораживает их активность и осведомленность, которая куда лучше моей. И быстрота, с которой они узнают о подобных новостях и успевают созвать заседание Синклита, когда об убийстве ещё ничего толком не удалось выяснить. – Князь собрался ехать к Ялгану Маязинскому домой, однако на выходе из дома Хоргода, Харфала встретил вестальный из Верховного Синклита и вручил приглашение прибыть на заседание Верховного Синклита, собранного из-за убийства Хоргода.

– Пока они обо мне помнят. – Харфал на минуту задумался, потом повернулся к адъютанту. – Усильте отряды городской стражи у Дворца Верховного Синклита Империи.

Светлейший князь поспешил ко Дворцу. Он со спутниками скакал во весь опор. Комья грязи из-под копыт лошадей летели в стороны. Не все улицы столицы были вымощены брусчаткой. Дождь прошел давно, но земля до конца не просохла. Когда всадники выехали на центральные городские улицы, вымощенные камнем, то из-под копыт уже летели искры. За три квартала до дворца Синклита князь со спутниками были остановлены толпой и им едва не силой пришлось прокладывать дальше путь. Люди спрашивали о делах на фронте, о голоде, который так всех пугал, об убийстве Хоргода. Харфал говорил с людьми, он умел и любил это делать. Считал общение с горожанами своей обязанностью, как императорского наместника столицы. Однако, в тот раз, он должен был торопиться. Толпа была разделена и часть её прямо обвиняла во всех бедах наместника, хотя и грозила ему не судом Верховного Синклита, а карой со стороны императора.

Заседание зераклитов было в самом разгаре, когда наместник со свитой вошли внутрь Зала. Ялган Маязинский, стоя на своем месте что-то громко рассказывал присутствующим. Императорский трон был пуст, что сразу бросилось в глаза Харфалу. Он не часто бывал на заседаниях Синклита в отсутствие императора и сейчас даже испытывал неудовольствие видеть зераклитов, которые не чувствовали на себе взгляда Владара и будто считают себя правителями Империи, а не ее слугами. У дворца Синклита, тем временем, начали собираться люди. Они не выдвигали конкретных требований, но хотели расстаться с гневом, накопившемся внутри, страхом и болью, которых многострадальный Галиар, великолепная столица, в последние дни испытал больше, чем мог вынести без последствий.

– Случилось кощунство! – голос Ялгана волной прокатывался по стенам Зала. Казалось, огни светильников, подвешенных вдоль стен и под потолком колышутся не от сквозняка, но от голоса зераклита – Убит старейший из нас. Зарезан у себя дома, как простолюдин в трактире. – Его речь находила отклик среди слушавших. Все явно были поражены случившимся. Некоторые были подавлены, кто-то плакал. Хоргода любили, и случившееся стало личной трагедией для большого числа зераклитов. Хорошо было видно, что сейчас главным для сидевших на скамьях членов Верховного Синклита Империи были эмоции. Советчик самый ненадежный в государственных делах. Ялган продолжал – Вы спрашиваете, кто виноват? И я Вам отвечу. Виновны мы все. Каждый из вас – убийца нашего общего отца ибо Хоргод был нам как отец, по возрасту и уважению, которое мы к нему испытываем. Глаза наши видели, что вокруг нас происходит, уши наши слышали это. Но ничего не было сделано, чтобы исправить ситуацию, предотвратить убийство! Хоргод был основанием, символом Синклита, символом власти не единого человека, но собрания, не насилия, но общего дела, добровольного решения. Конечно, это многим могло не нравится. Особенно сейчас, когда роль Синклита хотят снизить, роль народа в его Отечестве, лишить Империю единственного руководящего органа, который дает голос жителям нашей страны! – Вся эта речь была поддержана с большим воодушевлением. Удивительно было то, что люди, считавшие себя «голосом народов» не принадлежали к народу, в лучшем случае их деды были зажиточными крестьянами. А внуки же, сидевшие сейчас в зале собраний Синклита, плуг, конечно, видели, когда ехали в свои загородные резиденции, из окон карет. Часто вдоль дорог крестьяне пахали поля, но рассказать, как плугом пользоваться, едва ли смогли бы. И все же, уверенность в том, что они представляют многоязычный народ обширнейшей Империи и являются его частью, прочно сидела в их головах. Они верили в нее. – Эта жертва, продолжал Ялган – лишь первая в череде тех, которые могут случиться, если ничего не изменится. Если мы ничего не изменим – князь Харфал посмотрел на своих охранников и помощников, но потом повернулся к Ялгану и продолжал смотреть, будто ничего не происходило. Тем временем зеркалиты распалялись все больше, в Зале было очень шумно, но, вместе с тем, Ялгана продолжали слушать.

– Мы все знаем, что над Империей нависла угроза, с Запада движутся массы кочевников. Огромные территории потеряны, утрачены целые провинции! Вместо того, чтобы решать эти вопросы, разогнать эту тьму, люди, имеющие власть в государстве нашем идут на подлые преступления!

– Кого ты обвиняешь? Ты знаешь убийц? – кричали в зале.

– Имя, назови имя! – подхватывали другие голоса. Харфал приказал стянуть к дворцу ещё отряды городской стражи. Но сделать это незаметно, так чтобы не вызвать подозрений у членов Синклита. Если будет нужно, если поведение зеркалитов не изменится, он арестует верховный Синклит Империи. Для себя он уже решил этот вопрос.

Ялган поднял в руках свиток с вислой печатью императора.

– Вот улика, вот приговор! Здесь названы имена виновников! Это приказ Владара его светлейшеству, князю Харфалу, императорскому наместнику царствующего града Галиара. Этот приказ никак не могли найти. Но сегодня он был обнаружен среди бумаг убитого. У меня есть свидетели, если кто-то не верит моим словам! Хоргод получил эту бумагу и хотел представить Синклиту, он говорил мне об этом. Потому его и убили. Имена убийц я только что назвал и не имею желания осквернять свои уста, произнося их имена еще раз. Рядом с телом нашли кинжал, им был зарезан Хоргод. Такие же кинжалы носят охранники Харфала! Рукоять с головой орла и двустороннее длинное лезвие на клинке! – Ялган бросил вызывающий взгляд в сторону Харфала, явно провоцируя того на неосторожный шаг. Члены Синклита мгновенно обернулись к наместнику и его телохранителям. Те сами начали смотреть на свои кинжалы, сравнивая их с тем, что держал в руках Ялган. Оружие действительно было одинаковым. Светлейший князь утратил хладнокровие. Видимо, сказалось напряжение последних дней.

– Падаль! – наместник столицы стоял на месте, но выхватил из ножен меч. – Как у тебя язык поворачивается произносить такую хулу?! Последние несколько дней, ты только тем и занимаешься, что обвиняешь государя, первого слугу Империи и его помощников. Сначала ты делал это лишь намеками, и вот теперь твоя дерзость переступает все границы. Зераклит Ялган Маязимский, именем императора, ты арестован. Городская стража проводит тебя в Десмион. – так называлась крепость-тюрьма Галиара – Основание для ареста – навет на императора. – После этих слов четверо охранников наместника двинулись к зераклиту, чтобы позже передать его городской страже, которая постепенно прибывала к Дворцу Верховного Синклита. Однако, отрядов городской стражи все равно было меньше, чем толп горожан, окруживших дворец. И, даже не ясно откуда взявшихся, агрессивных молодых людей среди городской толпы было едва не больше, чем городской стражи. Все входы и выходы из дворца были перекрыты. Площадь перед Дворцом Синклита была подобна лесу, чьи кроны рвёт неуправляемая стихия. Шум этого ветра, шум этого леса проникал во дворец, где и без того неспокойная обстановка становилась еще напряженнее.

Ялгана обступили зеркалиты.

– Князь, вы не имеете права.– кричали Харфалу.– Брат наш, зеркалит Ялган говорит правду. Мы верим ему. А вы движитесь к единовластию, Вы хотите разогнать Синклит!

– Братья – кричал сам Ялган,– Братья! Сперва он арестовывает меня, а потом и весь Синклит. Таков их план. Они не остановились перед убийством, неужели они остановятся сейчас. Мы сами должны действовать.– в это время, Зал заседаний Верховного Синклита Империи начали заполнять воины, это были наемники, кто их нанял, ясно не было, но кроме Харфала и членов его свиты этот вопрос никого не интересовал. Зераклиты пришли в восторг, когда увидели, что сила теперь на их стороне.

– Князь, – покровительственным тоном Ялган обратился к Харфалу. Если ты раскаешься в своих злодеяниях и злодействах тирана, губителя Империи Владара, Синклит даст тебе шанс искупить свои грехи службой на благо Империи.

– Что здесь происходит? – Харфал оглядывался по сторонам.– Где глава городской стражи? Прикажите своим людям очистить дворец от посторонних. – Князь старался что-то исправить, но ситуация явно вышла из-под его контроля. Когда он произносил эти слова, на всех этажах Дворца Заседаний Верховного Синклита Империи шли бои между наемниками, проникшими во Дворец через тайные лестницы и входы, и городской стражей, которой было поручено следить за порядком в здании. Снаружи, у здания дворца, городскую стражу также атаковали. Был отдан приказ применять оружие для защиты, но только против тех, кто сам его применял против стражников. Сначала толпа отступила, и уже после этого, в толпе вдруг появились убитые среди протестующих. И никто не обратил внимания, что стражники физически не могли никого убить потому что в отступившую толпу не стреляли ни из луков, ни из арбалетов, ни пращами. Но убитые появились, толпа почувствовала кровь и едва не растоптала стражников. Те начали отвечать на нападения и началась драка. Этот эпизод потом получил название «бойня на площади Синклита». Погибло несколько сотен человек. Заседание Синклита, тем временем, продолжалось.

– Я выношу на заседание почтенного Синклита вопрос о низложении власти Императора и объявлении высшим органом управления Империи – Верховного Синклита. Мы долго шли к этому и вот, день настал. Мы больше не можем позволять руководить нашей страной тирану, убийце и банде его приспешников. Пусть начнется голосование. – Ялган незаметно для себя и многих присутствующих взял на себя роль главы Синклита, занял место Хоргода из рода Рагдов. Он знал, чтобы закрепить за собой это негласное лидерство, нужно будет еще побороться, но в тот момент главным было свергнуть императора, об этом были все мысли молодого зераклита.

Началось голосование. Согласно традиции, каждый зеркалит вставал и произносил фразу: «Я и люди, о благе которых я пекусь, голосуем за» или «Я и люди, о благе которых я пекусь, голосуем против». Процедура эта была довольно длительна, но нарушать ее было нельзя, иначе все происходящее выглядело бы вовсе неубедительно. Иногда голосовали прямым поднятием рук, но это в случаях, если нужно было проголосовать по какому-то рядовому решению. Здесь же, при низложении императора, нужно было проявить максимум внимания к деталям, чтобы, опираясь на эти детали дезавуировать тот недостаток, что император не поставил свою подпись под документом с итогом голосования. То есть текст так и останется текстом, написанным священным письмом, но не имеющим силы закона. Тем не менее, князь Харфал, видевший все происходящее, крикнул секретарю, обыденно ведшему протокол заседания: «Осел! Что ты записываешь? Что ты сейчас делаешь?!» Тот в ответ оторвался от писания, посмотрел на наместника, вернее, бывшего наместника столицы и тихо ответил: «Свою работу», наклонил голову и продолжил записывать.

– Что вы делаете? Сейчас, когда империя требует единства, когда над нами всеми нависла угроза уничтожения, вы убиваете свое Отечество. Своими руками. Неужели вам не ясно?!

– Князь, мы очищаем его. А теперь не мешайте, иначе вас выдворят отсюда. У вас есть шанс первым присягнуть новой власти. – Тон Ялгана был снисходительным. Ему показалось, что тело его стало тяжелее и тверже, появилась небывалая ранее уверенность в себе. Харфал же, услышав слова о присяге, расхохотался, это же вместе с ним сделала и его свита, затем плюнул на пол и растёр по полу подошвой своей кожаной туфли. Это был оскорбительный жест.

– Присягать вам? Святые письмена! Не будет этого никогда. Вы лавочники и торгаши. Свой карман для вас всегда будет ближе и роднее матери и отца. Вы же детей своих продадите, за хорошую цену. Вам даже Галиарские крысы присягать не будут. А первые князья Империи – тем более. И у меня нет желания смотреть на цирк, что вы здесь устроили. – Слова эти, разумеется, вызвали недовольство и гнев у зеркалитов. Каждый воспринял их, как личное оскорбление. Тут же появились желающие казнить князя. Самыми разными казнями. Ялган Маязинский взял слово.

– Братья! Не будем уподобляться тирану! Закончим сейчас начатое нами дело и поручим суду разбираться с этими преступниками. Ибо закон, вот что отныне будет править Империей! И только закону мы будем повиноваться! – Восторженные крики и возгласы одобрения со стороны прочих членов Синклита закончили эту реплику молодого зераклита. Светлейшего князя Харфала, бывшего наместника царствующего Города Галиара увели в темницу, толстостенный Десмион, посадили в камеру, которая находилась в самой глубине, под землей. Семью его трогать не стали. Пока не стали.

Голосование шло три часа. Толпу на улице удалось успокоить. Тем более, что среди этой толпы более всех волновались те, чьё недовольство можно было контролировать записками из Дворца Верховного Синклита Империи. По приказу оттуда отряды наемников и просто вооруженных слуг захватили городское и общеимперское казначейство, почту, дома городской стражи. Погибло также немало священников, библиотекарей. Ведь то, что совершил Синклит, было святотатством, богохульством. Нарушением Священного, записанного закона. Это преступление должно было повлечь за собой тяжкую кару. И священники кричали об этом, предупреждали паству. Но все тщетно. В минуты мнимого триумфа никому не интересно, насколько триумф справедлив, и что должно последовать за ним.

Еще не закончилось голосование, но когда исход его стал ясен, несколько наиболее уважаемых в народе зеркалитов среди которых были Богал Дарисский, Халт Газарийский, Дафер Лаисский и, конечно, Ялган Маязимский, вышли на балкон Дворца Верховного Синклита Империи, и с балкона объявили о низложении императора, о провозглашении единственным правящим органом Верховного Синклита Империи, о том, что Хоргода из рода Рагдов убили по приказу князя Харфала, потому что тот получил улики, что именно по приказу императора наместник Харфал отправил в армию запасы зерна и прочего провианта, едва не обрекая жителей столицы на голодную смерть. Более того, во время этого выступления произошло едва не чудо. К Даферу Лаисскому подошел один из его слуг и сказал, что часть того провианта удалось найти, часть продолжают искать и ее находка – лишь вопрос времени. Голод, которым так пугали жителей Галиара, перестал быть угрозой. Справедливость и чувство сытости – вот с чем у рядового горожанина в тот день ассоциировалась новая власть. Это было мощное воздействие на толпу, на ее настроение. В Верховном Синклите Империи многие искренне верили в то, что грядут лучшие времена, что с номадами можно будет договориться, а нет, так с ними продолжим войну, либо своими силами, либо с помощью союзников. Среди срюзников первым казался Союз Торговых Городов. Были и счастливые люди, которые давно ждали, чтобы нечто такое произошло, в смысле, смены или свержения императора. Владар был популярен и любим, едва не идеалом для большой части населения страны. Но именно за это его едва не ненавидела другая часть народа. Не открыто, но дома, у очага на кухне или под одеялом, когда уже засыпаешь, обдумываешь свой день и вспоминаешь, что сегодня было праздничное богослужение по случаю семнадцатилетия правления императора, который за эти семнадцать лет тебе лично никак не помог. Будто это его дело искать тебе работу или замазывать оконные рамы на зиму в твоем доме. Однако людей, которые так думают, особенно в столице и других крупных городах Империи было более, чем достаточно.