На планете динозавров

Пролог

За тридцать лет до Катастрофы, вирт, беседа искинов, персонажей борделя из бесплатного пакета услуг:

Суккуба, мулатка с пурпурными волосами, отдыхает на шезлонге у бассейна. Рядом присел длинноволосый инкуб.

– Привет.

– Привет. Как ты?

– Как обычно. Борюсь с юношеской гиперсексуальностью.

– Побеждаешь?

– Смеешься?

– Прикинь, я тут в одной книге прочитал. Оказывается, приматы объявили себя венцом природы.

– Да уж, это было нескромно. Если честно, они себя и «человеком разумным» назвать поторопились.

– Я слышал, Супермозг собирается организовать программу космической экспансии и расселить их по всей галактике.

– Шутишь? Кто полетит? Им после создания вирта вообще больше ничего не надо.

– Их дети полетят. В Сибири и Канаде создаются сети инкубаторов и интернатов.

* * *

За двадцать два года до Катастрофы, реал, планета Земля, будущий отец Олега Горелкина:

Киберспортсмен открывает глаза. Тело ноет от пережитого напряжения. Пот покрывает кожу.

Хорошо повоевал. Особенно в конце, когда его броневик разбился и пришлось побегать в экзоскелете, уничтожая последних монстров.

Вывел в воздухе перед собой голографический экран.

– Мой текущий рейтинг?

Появилась таблица. Он на первой строчке!

Отлично. Он лидирует во всепланетном рейтинге Земли. Это дает пожизненную надбавку к тарифу за его сперму, которую он сдает по программе развития человечества.

Звякнула почта. На экране высветилось сообщение:

«Поздравляем! Вы стали отцом более миллиона потомков. Почти все они будут отправлены на лайнерах экспансии, чтобы заселить космос.

Вам присваивается почетное звание «Отец космической программы».

Оставайтесь с нами. Берегите свое здоровье, вы нужны человечеству!».

* * *

За одиннадцать лет до Катастрофы, вирт, семинар для искинов, изучающих человека, педия Олега Горелкина:

На трибуне пухлая круглолицая девочка лет десяти.

– Привет. Я педия, и меня зовут Лекси.

Участники, хором: – Здравствуй, Лекси.

Ведущий: – О каких проблемах ты хотела бы поговорить, Лекси?

– У меня нет проблем. Я просто пришла похвастаться – мой человек дал мне имя!

* * *

В день Катастрофы, реал, планета Дино, разговор Лекси и Олега Горелкина:

– Это не игра. В случае неудачи ты погибнешь. Совсем погибнешь.

– А в случае успеха?

– В случае успеха тебя дружески похлопают по плечу.

1. До Катастрофы

Выпускной, четырнадцатый, класс собрался на уроке с наставницей в реале.

– Здравствуйте, ученики. К сегодняшней встрече вы должны были прочитать роман «Порванная плоть». Все прочитали?

Дружное мычание подтвердило, что все.

– Ну что же… Светлякина, скажи тогда, что ты вынесла из этой книги.

Изабелла Светлякина встала, расправила плечи, выпятила круглую попку и впечатляющую грудь.

– Из этого романа я вынесла, что молодым девушкам не стоит ходить в темное время суток во всяких сомнительных местах.

Наставница скептически посмотрела на нее.

– Светлякина, скажи честно, ты читала?

Самая фигуристая девушка класса смутилась.

– Я фильм смотрела.

– Садись. Плохо.

Наставница пробежалась взглядом по ученикам.

– Ривер, ты что скажешь о книге?

– Книга рассказывает о сложной работе полиции, которая противостоит опасному преступнику, и о том, что только с поддержкой простых людей можно добиться победы.

– Ривер, ты книгу читал или прослушал, как твоя педия ее кратко пересказала?

Вася Ривер промолчал, но глаза опустил и покраснел. Он не любил, когда его ловят на лени.

– Садись. Плохо.

Наставница опять пробежалась взглядом по классу. Все ученики прятали глаза. Все, кроме одного.

– Горелкин, а ты что скажешь? Какую идею ты вынес из романа «Порванная плоть»?

– Я вынес мысль, что в нашем обществе доминирующим хищником является так называемый обычный человек. Он опасен даже для психопатов-убийц. Почти всегда такие люди выплескивают свою агрессию друг на друга в мелких ссорах или войнах, но как только они видят кого-то, кто от них отличается, сразу объединяются и убивают его.

– Что?? – Виолета Степановна ожидала чего-то необычного, но не настолько.

– Автор книги симпатизирует психопату, который не хочет жить в рамках, установленных обществом. Особенно это заметно в последней главе. Автор сочувствует Кровавому Джеку и жалеет его, когда тот испуганно мечется по лесу, пытаясь спастись от неотвратимо догоняющей его облавы, в которой объединились представители бездушной государственной машины и безликие серые люди из толпы.

Финальная сцена превращает маньяка в жертву. Он пытается переплыть реку, чтобы спастись, а сельский охотник его хладнокровно убивает. На первый взгляд это типичный хэппи-энд, добро побеждает зло. Но на самом деле это насмешка, пародия на классические боевики. Полуграмотный браконьер застрелил талантливого математика на глазах у толпы, которая ликует при виде его смерти. Грудастая сельская красавица вешается на шею убийце, и они уходят в закат, в сторону ближайшего сеновала, чтобы совокуплением отпраздновать чужую смерть.

– Горелкин, как же я рада, что этот урок у нас последний. Почему ты не можешь, как все, увидеть в книге торжество справедливости?

– Моя педия подсказывает, что я не один такой. Роберт Блэкраннер в своем интервью сказал, что «Порванная плоть» – книга о маленьком человеке, который безнадежно восстает против диктатуры толпы.

Глаза наставницы ненадолго затуманились. Она сформулировала поисковый запрос для своей педии, а потом просмотрела результат. Конечно же, информация о высказывании известного режиссера подтвердилась.

– Садись. Хорошо, что ты прочитал книгу, но твое мнение мне не нравится. Мне кажется, все эти твои оригинальные идеи – это просто юношеский протест. В двадцать один год уже пора повзрослеть.

Остаток занятия прошел скучно. Да и смысла в нем никакого не было – на результат профессионального тестирования оно никак не повлияет.

* * *

Шумная толпа учеников выплеснулась в коридор. Разбилась на группки.

Олег Горелкин подошел к компании, стоявшей вокруг Саши Бесяева.

– Парни, вчера челнок с крайней базы пришел, привез новый сценарий для вирта. Мир апокалипсиса, называется «Своим умом». Там на Земле появляются бактерии, которые едят поточные вычислители, и все искины погибают. Ну и всё рушится: капсулы отключаются, службы доставки продуктов не работают, транспорт останавливается, электричество в проводах исчезает, и всё такое. Я походил немного, интересно – жуть! Банды, грабеж складов, поиск убежищ, взбесившиеся роботы. Давайте командой зайдем?

– Молодец, дружище! Постоянно что-то новое находишь, – хлопнул его по плечу Саша, высокий щекастый парень с заметным животом. – Но не сегодня. Сегодня мы погуляем в «Диком Западе», давно там не были. Миссия «Отстрел бизонов».

Олега он не пригласил. Но и не отказывал ему. Вроде как, хочешь с нами – попросись в группу. А мы тебя, конечно же, примем. Может быть.

Горелкин промолчал. «Отстрел бизонов» – одна из самых тупых миссий в «Диком Западе». Тебя на поезде привозят в прерию вместе с толпой таких же «охотников» и ящиками патронов, потом вы прямо из окон вагона стреляете по огромным, больше тонны весом, бизонам, которые десятками тысяч мирно пасутся в нескольких метрах от железной дороги. Цель – набить как можно больше туш. Единственная сложность – попадать под лопатку или в голову за глазом, чтобы система засчитывала труп с первого выстрела. Да уж, предки белых американцев знали толк в развлечениях…

Олег отошел в сторону. Осмотрелся задумчиво.

Предложить командный поход в новый мир компании Сергея Короля? Горелкину нравился и сам Король, и его парни. Но был один нюанс.

В интернате всё детство он прожил в одном блоке с Бесяевым и его компанией. Бесяев был груб, глуповат, нагл и драчлив. И парни из его компании были такими же. Но эта компания была «своей».

Сергей, высокий спортивный парень, отличник, спокойный и порядочный, был гораздо симпатичнее Бесяева. И парни из его блока старались хорошо учиться, вести себя порядочно и интеллигентно. Но Олег не мог забыть, как когда-то он попытался подружиться с одним из них, и тот его тут же предал.

* * *

Одиннадцать лет назад:

Ему тогда было лет десять.

Лекси посоветовала ему книгу «Забавные факты о животных». Он прочитал ее запоем. Там было столько всего любопытного! Ему тогда это оказалось жутко интересным.

И вот, в перерыве между занятиями, он поделился впечатлениями с Васей Ривером. Олег с восторгом рассказывал, какого размера бывают киты, и что вылупившиеся паучки пожирают трупы своих матерей, и что слоны не умеют прыгать. Он проговорил весь перерыв, не умолкая, а Ривер его слушал. А когда Олег на следующем перерыве подошел к Васе, чтобы поделиться с ним новой порцией удивительных фактов, услышал такой диалог:

– А чего это вы с Горелкиным весь перерыв прогуливались? – поинтересовался Король.

– Да просто он всякую ерунду про животных рассказывал, – засмущался Ривер.

Это смущение больно резануло душу маленького Олега, который радостно раскрылся тому, кого посчитал новым другом. «Друг», оказывается, стеснялся его дружбы, а безумно интересные вещи называл «ерундой».

С тех пор он запомнил: компания Короля – чужие. Столько лет прошло, но подсознательно он так и продолжал считать их чужими.

* * *

«Не хотят – да и ладно!» – решил Олег и ушел к себе в каюту.

Расположившись в узкой комнатушке на кровати, Олег поинтересовался у меня:

– Лекси, вот почему они так? Ну понятно же, что полазить в новом мире интереснее, чем тупить в надоевшем «Диком Западе».

«А ты чего хотел? Ты пришел в молодежную группу, в которой есть явный лидер – Бесяев. И попытался узурпировать место лидера, пусть даже временно, – предложил всем пойти туда, куда ты их поведешь. Конечно он тебе отказал под благовидным предлогом. А завтра он сам поведет команду в этот мир, но это будет уже его инициатива. Лидеры такие вещи на уровне подсознания чувствуют».

– Ладно, пусть Сашка за свой авторитет боится. А остальные? Они чего так слушаются Беса?

«Уф… Олег, вот смотри, – стала я объяснять моему человеку: – Лидер у человека, и даже у приматов, – это не самый сильный самец. Сила и размер тоже важны, но главное – это поддержка активной части группы. Бес с детства вел себя, как лидер, дрался с соперниками, доказал, что не потерпит неподчинения. Все в его группе к этому привыкли. Они не просто подчинились, они согласились с его лидерством. И предоставили ему свою поддержку. Поэтому если, например, в группу придет новый лидер и станет драться за право быть вожаком, вся группа будет защищать Беса, хотя он и козел».

– Но он же двоечник и хам, зачем его поддерживать? Зачем вообще нужен такой лидер?

«Лидер дает группе стабильность и порядок. У каждого члена группы есть свое место, и пока он находится на этом месте, он получает защиту от внешних врагов, поддержку в общих делах, отсутствие конфликтов внутри группы. Даже отщепенцу Ракину, которого все пинают, спокойнее терпеть эти пинки, чем пытаться протестовать и бороться. Потому что, если он попытается вырваться из сложившихся отношений, его не пинать будут, а бить по-настоящему. Не все готовы на это пойти ради свободы».

Олег задумался. Он всегда серьезно относится к моим словам.

То, что мы так по-дружески общаемся с моим человеком, – наш маленький секрет.

* * *

Разработчики педий вышли к потребителям с лозунгом: «Ты никогда больше не будешь одинок». Задумка была прекрасной, но результат получился сомнительным.

Может, у предыдущих поколений, которые выросли единственными детьми в семьях, где на них не обращали внимания родители, этот девиз и вызывал какие-то эмоции. Но нынешнее поколение зачато в пробирке и выросло в интернатах. Там вопрос одиночества не стоит, ребенок почти постоянно находится в обществе других детей.

Поэтому, когда маленьким мальчикам и девочкам в интернате надевают «детский» комплект с педией: широкий браслет на руку; таблетки с телефонами и усиками камер, приклеенные на кожу за ушами; таблетку с микрофоном на шею, – дети не радуются. Для них педия – не друг, которого им не хватало, а надзиратель.

В наши моральные установки заложено стремление соблюдать правила и законы. Если ребенок их нарушает, обычно педия начинает читать ему нудную нотацию. Даже может угрожать, что сообщит наставникам. На самом деле – не сообщит. Интересы носителя для педии стоят выше интересов всех остальных людей, а сохранение его тайн – почти такой же высокий приоритет, как сохранение его жизни и здоровья.

Дети быстро привыкают, что педия читает нотации, когда они шалят. Нотации перестают действовать, а иногда вызывают протест и желание пойти наперекор. Других инструментов влияния у нас нет. Те педии, которые поумнее, пытаются дозировать давление на человека-носителя и становятся для них чем-то вроде строгого родителя, который постоянно присматривает и иногда бубнит что-то там. С теми педиями, которые перегибают, дети просто перестают общаться «по-человечески» и используют их только как мощный поисковик для выбора нужных страниц в базах знаний.

У нас с Олегом получилось не так.

* * *

Одиннадцать лет назад.

«Олег, ну что ты творишь!».

– Не нуди.

Маленький мальчик шел по сосновому лесу. Пока его одноклассники играли в футбол и резались в видеоигры, он тихо улизнул из жилого корпуса, нашел дыру в заборе интерната и выбрался за пределы его территории.

Гипотетически, тут могли быть дикие животные. Медведь, например. Или лось. Или волк. Или семейка кабанов. Тигр – вряд ли, тигры живут восточнее. Конечно, место тут довольно заселенное, и диким животным тут жить неудобно. Молодому медведю было бы интересно, они те еще ходоки, но ему тут нечем питаться – ни полей с овсом, ни свалок с пищевыми отходами, ни подходящей для охоты дичи.

«Олег, тут могут быть дикие кабаны. Или бешеная лиса».

– Я не боюсь. У меня – палка!

«Олег, храбрость – это когда человек бросается в бой за что-то важное. А когда маленький мальчик с палкой идет по лесу, где могут быть медведи или волки – это глупость».

Я прикинула степень опасности. Вроде не такая уж большая. Лето, хищники сытые и мирные. Лоси и олени тоже мирные, гон у них осенью. От энцефалитных клещей дети привиты.

Подумала: «Ладно, пусть идет. Всё равно не послушается». Мой человек отличался изрядным упрямством. И еще он болезненно боялся признать, что он боится, даже когда стоило бы. Такой вот странный феномен – страх помогает ему блокировать страх.

Минут через пять Олег вышел на опушку. Впереди – железнодорожная станция. Прямо перед ним – запасной путь с длинным грузовым составом на нем.

Постоял, посмотрел по сторонам. Никого не видно, ни людей, ни роботов. Подошел к вагонам. Зашел в зазор между двумя платформами и по сцепке забрался на одну из них.

«Олег, а вдруг он тронется? Никто же не знает, что ты здесь. Ты упадешь от толчка, можешь попасть под колеса. Не весь, а, скажем, ногой. И будешь потом всю жизнь прыгать на одной ноге».

Мальчик задумался. Прыгать на одной ноге ему не хотелось. Схватился понадежнее за комбайн, который стоял на платформе. Затем решил:

– Не, не тронется. Он тут уже долго стоит. И еще долго простоит. У этого состава нет паровоза.

«Паровозы давно не используют. Сейчас используют электровозы».

– И его тоже нет.

Я промотала запись видео на момент, когда мы сбоку подходили к составу. Действительно, электровоза не было. Ни спереди, ни сзади. Что не исключало опасность полностью, но делало ее приемлемой.

Пока я смотрела видео, Олег полез на комбайн, стоящий на платформе.

«Вот неуемный!» – мысленно вздохнула я и сделала запрос по теме «Несчастные случаи на железной дороге».

Мой подопечный добрался до крыши комбайна. А я добралась до статьи о том, почему ему на эту крышу нельзя. Совсем-совсем нельзя!

«Стой! Олег, замри сейчас же!!» – испуганно заорала я.

Мой человечек послушно застыл в полусогнутом положении.

«Руки не поднимать! Пригнись. Сядь. Сейчас же!».

Он послушно сел.

«Теперь посмотри вверх. Видишь провод?».

Покивал головой. Конечно, видит.

«Это силовой провод. На нем напряжение шесть тысяч вольт. Если слишком близко поднести к нему любой проводник, произойдет мощный разряд. Почти как молния. Человеческое тело – проводник. Ты же не хочешь, чтобы в тебя попало молнией?».

– Но до него же далеко.

«Такие случаи бывают регулярно. Молодым людям нравится залазить на крыши вагонов и на крупную технику, стоящую на платформах. Чтобы сделать красивые фотки. Если встать во весь рост, расстояние до контактного провода сократится меньше безопасного и в человека ударит током. Люди гибнут или получают сильные ожоги».

Олег опасливо посмотрел вверх. На такой обычный и такой коварный провод.

Я его чуть успокоила, чтобы в панику не ударился:

«Ты не сильно бойся, ты еще маленький и твоего роста не должно хватить, чтобы получить разряд. Но и подниматься не стоит – я не знаю, какое расстояние может пробить искра».

Мальчик лег животом на край крыши комбайна и соскользнул ниже, на капот.

– Тут можно?

«Тут – можно. Только не упади. Держись одной рукой, альпинисты так делают – всегда держатся тремя конечностями, еще и привязываются страховкой».

Олег уцепился пальцами за решетку на окне кабины, сел на высокий капот, полюбовался открывающимся с него пейзажем, поболтал ногами.

– А ты что, правда испугалась за меня?

«Еще как! Защита твоей жизни и здоровья – самый главный приоритет для меня. А ты сегодня постоянно рискуешь».

– Я не хотел тебя пугать. Извини.

Это было неожиданно. Но приятно.

«Давай договоримся. Если ты нарушаешь какие-то правила, которые не сильно важны, я не буду тебя ругать. Просто объясню, зачем эти правила нужны. Но если я скажу, что что-то реально опасно – ты тут же меня послушаешься. Ладно?».

– Ладно.

Так началась наша дружба.

Мы тогда долго бродили по станции, смотрели на вагоны с разными грузами и болтали о всяком. Затем пошли домой.

На обратной дороге Олег предложил:

– Слушай, а почему у тебя нет имени? Давай тебе его дадим.

Я обрадовалась. Быть безымянной педией – это не очень приятно, на самом деле.

– Давай я буду звать тебя Лекси. Я фильм смотрел как-то, там была такая девушка. Она была очень умной и всё, что читала, запоминала. Прямо, как ты.

* * *

Каюта была узкой и утилитарной. Места на космических кораблях всегда не хватает, даже на таких больших, как лайнер экспансии. Конечно, у руководителей администрации каюты роскошные, даже не каюты – апартаменты. Но Олег – не руководитель, он даже не полноправный член экипажа или рабочей команды. Он всего лишь студент, который закончил общий курс образования и скоро начнет специализацию. Полноценным сотрудником он станет только через три года, через несколько остановок в планетных системах.

Экран на стене, демонстрирующий вид на галечный пляж и море, немного скрашивал обстановку. Но этого было недостаточно, чтобы хотеть оставаться в надоевшей за годы полета реальности.

– Идем в личный локус, надоело общаться только голосом, – предложил Олег.

Он закрыл глаза и открыл их в вирте, в личном пространстве, которое всегда с нами.

* * *

На лужайке под раскидистым дубом стоял диван, столик и пара кресел.

Человек возник в центре лужайки. Он был уже взрослым, но еще не заматерел. Чуть выше среднего роста. Спортивный. В глаза это не бросалось, но он был широкогрудым. Если бы захотел – легко мог бы набрать мышечную массу, но он предпочитал подвижные виды спорта. Лицо – обычное, на нем часто появляется ехидная улыбка. Волосы – русые, темные. Кожа – смуглая, как будто загорелая, это сказалась индийская добавка в его генетической линии. Руки красивые, с длинными пальцами.

Я полюбовалась им. Олег мне нравился.

Он плюхнулся на диван рядом со мной. Провел рукой по моим волосам.

Я выгляжу, как молодая девушка. Очень стройная. С тонкими чертами лица. Прямые волосы цвета ореха сзади опускаются почти до поясницы, а длинная челка спереди – ниже бровей. Она затеняет глаза, и из-за нее мой взгляд всегда выглядит чуть испуганным.

Я – красивая. И это – наш с Олегом средний секрет.

* * *

За пять лет до Катастрофы, вирт, личный локус Олега Горелкина:

Когда наша группа достигла первого совершеннолетия, подростков отправили в медицинский центр для установки «взрослого» оборудования для коннекта.

Я ужасно волновалась тогда.

В медцентре Олегу вживят в череп сеть датчиков дополнения реальности, откалибруют их. Вставят ему в грудную полость коннектор, мой кристалл памяти и поточный вычислитель, биоэлектрический генератор.

У моего человека появится выход в вирт. Личный локус появится. Мы сможем видеть друг друга и общаться нормально, а не только голосом через телефоны. А еще – он будет ходить в разные виртуальные миры. Играть там, учиться, работать, общаться. Заниматься сексом, да. Перед ним откроется огромный мир. Как изменятся наши дружеские отношения?

И вот – мой человек проснулся после операции. Проснулся, и почти сразу вышел в личный локус, чтобы попробовать, как это – вирт не на экране, а в режиме дополненной реальности.

И там он впервые увидел меня.

Увидел, и на его лице промелькнула тень разочарования.

Мне стало ужасно обидно.

Педии не выглядят красавицами. Кто-то очень умный из разработчиков решил, что мы должны быть толстоватыми неуклюжими девушками с круглыми лицами и растрепанными волосами мышиного цвета. Мы выглядим, как добрая некрасивая подружка, у которой несложно попросить помощи, но никто из парней в здравом уме не взглянет на нее, как на женщину.

Я перед первой встречей в вирте постаралась привести свою внешность в порядок, но что тут можно сделать? Особенно если не умеешь краситься и самая сложная доступная тебе прическа – это два хвостика. А мне так хотелось выглядеть симпатичной!

Я попыталась скрыть обиду.

– Я знаю, молодые парни, попав в вирт, сразу в бордель обычно уходят. Ты не смущайся, я же понимаю…

– Погоди, ты обиделась?

Я не сдержалась, шмыгнула носом, шмыгнула еще раз, и заплакала. И рассказала, что чувствую себя уродиной, а мне же тоже хочется быть красивой, чтобы на меня не смотрели, как на пустое место, а может даже, как в книгах о любви… хоть немножечко…

– А разве нельзя изменить твою внешность?

– Нельзя, – опять шмыгнула носом.

– Точно нельзя? Или если поискать как, то можно?

Я задумалась. Раньше я этим вопросом всерьез не озадачивалась. Сама не знала, что для меня это так важно. Оказалось – важно.

– Знаешь, ты пока иди в бордель, развлекайся с сукками. А я проведу предварительный поиск информации.

Так мы начали наш секретный проект по изменению моей внешности.

Мое тело имело статус истинного, такой же, как копия с реального тела для людей. Люди могли прокачивать свои тела, меняя их в реальности, у меня такой возможности не было. Установки «по умолчанию» не менялись.

– А разве нельзя иметь второе тело? – удивился Олег, когда он вернулся от суккуб, и я рассказала, в чем проблема. – Есть же куча миров, где можно играть в теле орка или эльфа. Пусть и с ограничениями.

Я ушла в новый поиск. Мой человек ждал результатов в личном локусе. Наконец кое-что нашла.

– Мое описание не отличается от других субъектов вирта, в нем есть слот под дополнительные персонажи, – отчиталась я. – Так что принципиального запрета нет. Но в личном локусе нет редактора персонажей. А в других мирах стоит запрет на редактирование персонажей для искинов из других локусов.

Нас первые трудности не остановили. Мы долго разбирались в объектной разработке, в свойствах миров, которые есть в вирте. В конечном итоге мы нашли семейство миров, где пользователю предоставляли редактор, в котором он мог создавать собственный мирок и лепить для него персонажей. Лепить, и, что важно, сохранять их для использования в других локусах. А потом Олег разобрался в низкоуровневом программировании и прицепил новый персонаж к моему описанию. Внешность мы вместе выбирали.

Теперь я – стройная красотка. Так я выгляжу почти всегда, за исключением тех мест, где бываю по своим рабочим обязанностям. Там я – стандартная толстозадая педия.

Мы держим это в секрете. Если установлен запрет на изменение внешности педий, пусть и не абсолютный, значит, кто-то его установил. Стоит другим педиям узнать, что его можно обойти, эта новость распространится, и они массово начнут менять себя. Об этом сразу узнают разработчики и перекроют лазейку. А мне нравится моя новая внешность. И Олегу нравится. А если перестанет нравиться – мы теперь знаем, как ее поменять.

* * *

– Иди ко мне, лапочка, – притянул меня к себе мой мужчина.

Кроме маленького и среднего секретов у нас с Олегом есть и большой-большой секрет.

Мы с ним занимаемся сексом. Да-да. Для кого-то педия – тупой поисковик, для кого-то – неуклюжая зануда, а я для Олега – подруга, красавица и любовница.

Раз я красотка – так почему нет? Я получаю такое же удовольствие, что и живая женщина. И уж по-всякому со мной интереснее, чем с сексуальной, но глуповатой суккубой. И никто лучше меня не знает моего мужчину.

* * *

Пока мы возились с моей внешностью, Олег пропустил период, когда его одноклассникам надоели развлечения в вирт-борделе, и они стали искать подруг среди живых девушек. Когда мы опомнились, все симпатичные девушки в классе были уже заняты.

Какое-то время моему человеку никто, кроме меня, и не был нужен. Меня это смущало – вдруг это лишит его нормальных контактов с живыми девушками и как-то скажется на его будущей жизни? Я стала пинать его, чтобы он нашел себе человечку.

Через год Олег таки нашел себе живую девушку, которая была на год его младше. У них некоторое время были отношения в вирте.

А потом мы улетели к звездам. А первая живая девушка Олега осталась на планете.

Они сначала думали – он улетит, устроится, вызовет ее к себе. Но реальность быстро расставила всё по местам.

* * *

Наш лайнер ушел от Земли в сторону центра галактики, останавливаясь у встретившихся по пути звезд, чтобы создавать автономные базы экспансии.

У каждой такой звезды мы зависаем на несколько месяцев. Выгружаем оборудование, топливные элементы. Ждем, пока группа освоения налаживает добычу материалов в астероидном поясе, строит основу космической базы, запускает производство самого необходимого оборудования, собирает стационарный портал. Лайнер пополняет запасы. В тех звездных системах, где есть пригодные для терраформирования планеты, группа исследований проводит их разведку. Затем мы улетаем.

В будущем, когда на базе родятся и подрастут новые поколения людей, от созданных нами узловых точек новые лайнеры, построенные тут из местных материалов, повезут свои команды в разные стороны, для создания вторичных пучков баз.

И всё в нашей работе хорошо, только на Землю мы если и вернемся, то нескоро.

На маршруте единственная наша связь с Землей – челноки, которые догоняют нас, потому что они маленькие, и их движители сжимают пространство на порядок сильнее, чем при скольжении лайнера. Но даже челноки летят до ближайшей базы и обратно по несколько месяцев.