Между сказкой и дальше

Поэтому Гейара нисколько не огорчилась из-за похищения, ее волновало и злило другое – она упала в обморок, как только дракон взлетел. Как бы парадоксально не звучало, именно это служило причиной самого настоящего бешенства.

“Вот же дура, – честила она сама себя, – ведь начала так красиво, стояла гордо, и даже не дрожала. И дракон, умница, взял аккуратно. Ну почему, почему я потеряла сознание? Из-за этого я так и не смогла посмотреть на ночной Корлимар сверху”.

Она хотела бы поверить в то, что никакого забытья не было, но рассудком все-таки осознавала – между ночью, которая была в момент похищения, и солнцем, светившим сейчас даже через закрытые веки, прошло немало времени. А раз она не помнит, что делала все эти несколько часов, то, следовательно, она находилась без сознания. И это ее очень злило.

Долгое время, не желая открывать глаза, Гейара представляла себе идеальное похищение. Вот ночь, салюты, карета. Дракон, гордо изогнув шею, возвышается на площади. А вот она, стоит в одиночестве, а волосы и платье развеваются на ветру. Похититель подходит к ней и берет в лапу – так же как в реальности, вполне подойдет. И вот они гордо взмывают, рассекая воздух над Корлимаром и предместьями, улетая все дальше, дальше…

“А кстати, куда мы летим?” – возникла, наконец, у Гейары в голове здравая мысль. Смакуя все детали выдуманного путешествия, она совсем забыла об окружающей ее действительности.

Опомнившись, принцесса с трудом приподняла ресницы, но не увидела ничего, кроме черной чешуи. Лишь полностью открыв глаза, она смогла понять, откуда льется солнечный свет.

Дракон держал ее в правой лапе, создав для пленницы самые приятные условия из всех возможных. Сложив лапу в подобие кулака, он сделал принцессе своеобразную пещеру. Сходство было вызвано тем, что похититель оставил между двумя когтями отверстие, недостаточное для того, чтобы пленница выпала, но позволяющее ей высунуть голову и оглядеться, чем Гейара незамедлительно воспользовалась.

В лицо ей тут же ударил хлесткий ветер, а голова закружилась от высоты, в глазах зарябили пятна земли, прыгающие внизу. Тут и выяснилось, что у отверстия имелось еще одно предназначение. От качки Гейару замутило, и противиться позыву было невозможно. Всё, что она успела – это убрать с лица волосы.

Когда принцесса закончила и посмотрела на дракона (желая узнать, не видел ли он этого позорного момента), ее удивлению не было предела. Дело в том, что размеры крылатой рептилии показались не настолько уж и большими, а когти, без сомнений, были слишком малы, чтобы обхватить Гейару целиком – их размера хватило бы лишь на то, чтобы взять ее за талию. Принцессе стало не по себе, когда она поняла, что внутри сложенной лапы места значительно больше, чем это выглядит снаружи. Единственным объяснением подобной аномалии Гейара посчитала искривление пространства, которое на короткое время могли творить самые могущественные волшебники. На короткое, как гласил прочитанный ею трактат, а дракон занимался этим никак не меньше половины суток. Это заставляло задуматься.

Решив больше не пугать себя такими размышлениями, принцесса забилась поглубже в лапу. На удивление, качка сразу же исчезла и тошнота отступила. Это опять-таки говорило в пользу предположения об искривлении пространства, во время которого волшебник нарушал природные законы в изменяемом месте. Чтобы удостовериться в этом, Гейара снова высунулась из лапы и тут же пожалела об этом. Ее тут же начало мотать из стороны в сторону, а когда дракон поменял высоту, голову и желудок снова сдавило.

Когда принцесса снова опорожняла желудок, то заметила внизу обширные равнины, поросшие желтой травой. Дракон, по-видимому, уже пролетал над Оргамеонией – Гейара прекрасно помнила ландшафты Степи, когда вместе с отцом они ездили в Пэмвар, к королю Сарданису, отцу Звалькира.

“Эх, отец…” – принцесса отползла вглубь лапы и принялась вспоминать о Лобриве, внезапно начиная осознавать, что сейчас творится в Корлимаре. Но ее внимание почти сразу же привлекло нечто другое.

Горы! На горизонте, пока еще вдалеке, высилась серая изломанная линия гор. Как показалось Гейаре, она даже разглядела белеющий на вершинах снег.

“Прикрайние горы”, – с удивлением узнала принцесса. Гейара уже видела их, помнила свое путешествие по королевствам – когда она посетила большинство самых известных достопримечательностей Дестримора. Правда, тогда принцесса была еще мала, но вид могучих гор глубоко врезался в ее память. Они словно служили иллюстрацией к ее фантазиям о похищении. Сейчас же все происходило наяву, ее мечта исполнялась. “Интересно только, – подумала Гейара, – как именно закончится это похищение?”. Вспомнив некоторые из своих фантазий, Гейара улыбнулась, но, вспомнив одну, улыбка сползла с ее лица. “Нет, никакой постели, – сразу же решила для себя она, но затем, после небольшой паузы, добавила мысленно, – а жаль…”

Через некоторое время принцессу поразила одна мысль, почему-то сначала не пришедшая ей в голову. При всей возможной скорости дракон не смог бы пролететь Корлимар, Темилиан и соседствующие с ними земли Оргамеонии так быстро, а значит… “Значит, я пробыла в обмороке куда дольше, чем думала, – поняла Гейара, – Сколько же времени прошло?” Ответа не было.

Долгий полет напрягал, а вскоре ко всем неприятностям прибавилась еще одна: принцесса почувствовала то, что сейчас было совсем некстати. “И зачем я вчера выпила столько вина? – думала она, кривясь, – Хотя откуда я знала?” К счастью, ее мучения продлились недолго.

Словно угадав страдания своей пленницы, дракон, совершив резкую и быструю (Гейара пискнула, боясь упасть вниз) дугу, приземлился в одну из низин, окруженную большими валунами и сухими кустарниками. Солнце над ними нещадно палило, было жарко и душно.

Дракон аккуратно поставил принцессу на землю, но она тут же упала – затекшее тело жестоко напомнило о себе. Крылатый похититель свернулся рядом, будто кот, заняв собой половину свободного пространства.

Принцесса тут же заметила подходящие кусты, но как было сделать так, чтобы дракон не смотрел за ней и одновременно не думал, что она хочет сбежать? Но так как времени размышлять становилось все меньше, Гейара быстро пришла к выводу, что если она стыдится взглядов этой рептилии, то, значит, принимает за разумное существо, а коли так – то и общаться с ним надо как с существом разумным.

– Послушай, – робко начала она, добавляя в дрожащий голос все свое очарование, – ты не мог бы… отвернуться? Мне просто надо…

Дракон не стал дослушивать до конца, лишь фыркнул и повернул рогатую морду в противоположную сторону, занявшись изучением однообразного пейзажа. Поэтому он не мог видеть, как принцесса благодарно ему улыбнулась и поспешила в кусты.

Но стоило Гейаре вернуться, как дракон снова повернул к ней свою голову. Бегство при таком похитителе не имело никакого смысла, поэтому принцесса, взглянув в немигающие глаза, демонстративно подняла руки вверх, показывая свою покорность, и начала шагать по голой земле, разминая ноги. Туфли она потеряла еще на площади, поэтому ходить приходилось босиком.

За время полета принцесса превратилась в куклу, и каждое движение давалось ей с огромным трудом, но, несмотря на это, она все равно продолжала ходить. Было нелегко – в изнеженную кожу ступней впивались небольшие и очень острые камушки, из-за чего Гейара прикусывала губу, стараясь вытерпеть боль. Однако наконец-то размять затекшие ноги было еще и до невозможности приятно. Порой Гейара косилась на чешуйчатую и покрытую мелкими шипами морду дракона, наблюдавшего за ней из-под прикрытых век, и взгляды принцессы были полны благодарности за предоставленную ей передышку. А в глубине души – и за все похищение в целом.

“Ну что ж, – думала принцесса с ухмылкой, пытаясь по возможности гордо шагать по каменистой земле, – смотри, гляди, я не убегаю. Верь мне, верь. Я…”.

Неожиданно принцесса пронзительно закричала, падая на голую землю. Она схватилась за левую ногу, между пальцами потекли струйки крови. Взяв себя в руки, Гейара сумела сесть и прислониться спиной к одному из валунов. Как бы стыдно ей не было, принцесса не смогла сдержать слез боли. Шмыгнув носом, она страдальчески посмотрела во внимательные драконьи глаза:

– Наступила на что-то. Больно-то как, о боги!

Почему-то она не сомневалась, что дракон ее поймет, и оказалась права. Поднявшись, он сделал пару шагов и вытянул голову, так что принцесса ощутила кожей его горячее дыхание. Изогнув длинный хвост, дракон указал его острым концом в то место, где внимательный взгляд мог различить маленькие капли крови на сухой земле. Гейара поняла немой вопрос, и сквозь слезы ответила:

– Не знаю. Может, и тут.

Дракон совсем по-человечески кивнул, когтем поковырял то место, на которое указывал, и внезапно весь напрягся. Гейара сумела разглядеть на земле какой-то тускло блестевший пыльный предмет, но что это, она не сумела понять. Высунув змеиный язык, дракон лизнул его, затем посмотрел на принцессу. Его глаза расширились, зрачки же наоборот, сузились в вертикальные щелочки – дракон явно был испуган или удивлен, но почти сразу же совладал с собой.

Он подошел к Гейаре, внимательно оглядел ее ногу, которую она специально выпрямила, внезапно лизнул рану. Принцесса поежилась – прикосновение горячего и скользкого языка было ей неприятно. Но от противных ощущений ее оторвал предмет, на который дракон демонстративно указал когтем.

– Что это? – спросила принцесса, обхватив руками согнутую в колене правую ногу.

Дракон отодвинулся от нее, взглянул в глаза и еще решительнее указал когтем на лежащую на земле вещь. Гейара поняла – он хочет, чтобы она взяла его. Принцесса не хотела шевелиться, но внезапно осознала, что задавать дракону вопросы бессмысленно – он ведь все равно на них не ответит. Значит, и верно, нужно было самой взять этот предмет, чем бы он ни оказался.

Шипя от боли, она изогнулась и смогла дотянуться до холодной металлической поверхности. Когда принцесса наконец-то смогла рассмотреть свою находку, то поняла, что держит в руках небольшой нож с блестящим лезвием и потемневшей от времени рукояткой. На нем были какие-то узоры, но принцесса не стала разглядывать их, потому что не смогла сдержаться и зашипела:

– То есть я умудрилась наступить именно на то место, где лежит эта дрянь? Проклятая старая железяка! Тьфу!

Дракон выслушал ее молча, но затем когтем указал сначала на нож, а потом на принцессу. Гейара поняла и постаралась встать, держась рукой за валун. Дракон по возможности мягко помог ей, усадил в лапу. Принцесса опять обратила внимание на то, что ей достаточно места между когтями, и нервно сжала рукоятку ножа еще сильнее.

Дракон поднялся на задние лапы, блестя на солнце темно-фиолетовыми пластинами на брюхе, и вскоре Гейара снова оказалась в воздухе.

Голова принцессы разрывалась от многочисленных вопросов. Куда она летит? Действительно ли дракон искривляет пространство? Почему лежащий в теплой земле нож оставался острым и холодным?

Видимо, в конце концов Гейара все-таки заснула, потому что, вновь очнувшись, оказалось, что небеса позолотели – солнце заходило.

Дракон уже подлетал к горам, и каменная громада приблизилась, когда Гейара, в очередной раз рискнув посмотреть вниз, заметила расположенный на пересечении ниточек дорог небольшой город. То, что принцесса сумела его разглядеть, свидетельствовало о том, что дракон после остановки в степях летел гораздо ниже.

Вспомнив все, что она знает о здешних городах, Гейара решила, что это либо Рзикмад, либо Эмраг. “Скорее уж это Рзикмад, – подумала принцесса, но не слишком уверенно, – Эмраг, кажется, западнее, хотя…”.

Ее географические размышления прервались самым грубым образом – дракон начал резко спускаться, когти над головой Гейары принялись сжиматься, будто стремясь удержать ее в лапе. Крылатый похититель спускался к городу.

У Гейары засвистело в ушах, по телу бежала крупная дрожь, вид приближающейся земли заставил ее закричать. А дракон неожиданно начал чудить.

* * *

Подобные вечерние прогулки уже давно стали традицией для Рлануд. Даже ее муж смирился с тем, что вечерами она устраивает променад по главной эмрагской площади, и потому не мешал ей, поставив, однако, условие, чтобы ее всегда сопровождала служанка. Поэтому детская привычка сумела сохраниться даже после свадьбы, и вот уже который год Рлануд каждый день уходила прогуливаться на закате.

Этот вечер ничем не отличался от предыдущих, и поэтому вместе с ней, как обычно, ходила ее служанка. Зная желания своей госпожи, она послушно молчала – не мешала размышлять. На улице для Рлануд было лучшее время – то время, когда начинающее заходить солнце окрашивается в теплый неяркий золотистый цвет, который совсем скоро превратится сначала в нежно-розовый, а затем – в багровый, после чего окончательно исчезнет.

Подул ветер, и Рлануд укуталась в шаль, а ее волосы теплого медового цвета слегка взъерошились. Женщина получала огромное удовольствие от прогулки, любуясь незамысловатыми домами, сложенными из крупных камней и окрашиваемыми солнцем в непередаваемый, волшебный цвет.

Несмотря на то, что флаг был уже вывешен и торговля прекратилась, на главной площади народу почти не убавилось – не одна Рлануд любила гулять перед сном. В центре площади, около ног давно забытого короля – единственной статуи и достопримечательности городка – стражник пинками и древком копья отгонял отчаянно лаявшую на него собаку.

В очередной раз взглянув на небо, Рлануд заметила в нем странный черный силуэт. Уже через несколько мгновений он приблизился настолько, что она смогла разглядеть кожаные перепончатые крылья, темно-фиолетовое брюхо и рогатую морду на длинной шее. Дракон (а это был он) заревел.

От страха Рлануд сначала застыла на месте (она не входила в число тех, кто видел дракона четыре дня назад, и наблюдала его впервые в жизни), но затем опомнилась и бросилась бежать, схватив служанку за руку. Они побежали настолько быстро, насколько это позволяли их платья. Мимо них проносились кричащие люди, которые тоже услышали рев и заметили летящую тушу. Стражник выронил копье и побежал вслед за визжащей собакой.

Рлануд не старалась спрятаться под крышей – краем глаза она заметила, что другие горожане безуспешно стучат в закрытые двери домов – и потому свернула на узкую боковую улочку, надеясь на то, что дракон не обратит на нее внимания. Страх сжимал ее внутренности, она думала лишь об одном: спрятаться, чтобы спастись. От рева дракона все тело содрогалось, казалось, будто бы его когти того и гляди вонзятся в ее спину.

Рлануд и служанка, почти не осознавая, что они делают, выбежали на другую площадь, поменьше главной и более пустую – лишь на другой стороне виднелись быстро удаляющиеся силуэты.

Солнце снова заслонилось, и женщины с ужасом разглядели на истоптанной земле крылатую тень. Дракон преследовал именно их, и бежать смысла не было.

Служанка, дико взвизгнув, вырвала свою руку и бросилась в сторону, а Рлануд, не готовая к такому, все еще продолжала бежать вперед. Она даже не успела понять, что происходит, когда два крупных черных когтя обхватили ее за талию и подняли в воздух.

Ощущение полета, подкрепленное страхом, было жутким. Глядя на уменьшающиеся крыши домов так знакомого ей Эмрага, Рлануд открыла рот для крика, но вместо этого ее обильно вырвало. Лапа дракона страшно качалась из стороны в сторону, и казалось, что женщина того и гляди выскользнет из нее. Земля становилась все дальше и дальше, пока дороги к городу не превратились в едва видимые ленточки.

Рлануд вспомнила сказочки о драконах, похищающих принцесс. Но ведь она не принцесса. Так для чего же дракон схватил ее? Куда он летит? Что он будет с ней делать?

Ответ на этот вопрос нашелся быстро. Черная рептилия опустилась на краю небольшого леса, растущего недалеко от предместий Эмрага, и выпустила Рлануд на землю. Та упала в высокую траву, сразу же перевернулась на спину, отползая от рогатой морды подальше. Несмотря на это дракон пододвинул к ней свою голову, требовательно зарычал, обнажив верхние клыки. Рлануд замерла.

Дракон сделал два мягких шага вперед, при этом аккуратно положив на землю худенькую девушку в богатом, но измятом и порванном алом платье, которую до того держал в правой передней лапе. Разглядеть ее получше у Рлануд не было возможности, потому что в этот момент приблизившаяся рептилия, изогнув шею и высунув длинный змеиный язык, начала облизывать женщину. Дракон надолго задержался на ее груди, потом спустился еще ниже и продолжил свое странное занятие, при этом сама женщина не знала, что ей и делать.

Она просто лежала, со стыдом ощущая наслаждение. Щеки ее горели, трава колола руки. Когда же гибкий, как змея, раздвоенный язык вполз под подол ее платья и, справившись со всеми преграждающими дорогу тряпками, устремился вглубь, Рлануд выгнулась дугой:

– Нет… Хватит!

Не обращая внимания на крик, дракон продолжал.

Небо и солнце окончательно сделались розовыми.

Когда он наконец отошел от нее, женщину била дрожь, кровь едва не сочилась из ее щек, а глаза горели диким огнем. Дракон взглянул в них и улыбнулся, если можно назвать улыбкой его движение уголками пасти. Но, несомненно, он именно улыбался. Отойдя и снова взяв девушку в лапу, дракон взлетел, вызвав резкий порыв ветра взмахом своих крыльев. Рлануд закашлялась и протерла глаза. Высоко над ней силуэт дракона уменьшался в лучах заката.

Рлануд с трудом поднялась, начала поправлять платье. Ее одежда была неприятно мокрой и воняла чем-то странным. Брезгливо сморщившись, женщина подумала со смешанным чувством: “Надо в Эмраг возвращаться. Вроде бы меня не очень далеко отнесло. И вот ведь что странно: вроде бы, тварь, платье испачкал, я оказалась из-за него невесть где. Но, о Щертерег…”

Она прикрыла глаза, вспоминая, но ее тут же отрезвила холодная и разумная мысль: “А все-таки, зачем он меня похитил? Не для этого же?”

* * *

Гейара смущенно хихикала. Тоненький смех рвался из ее горла, и она никак не могла сдерживаться. Шутка дракона ее позабавила, но, отсмеявшись, она задалась вопросом: “Он что, затеял все ради этого? Да быть не может. Тогда зачем?” Снова не было ответа, а подобные вопросы все продолжали накапливаться. Неизвестность начинала пугать.

После истории с горожанкой Рзикмада дракон не делал ничего нового. Лишь один раз он приземлился рядом с озерцом, находящимся у подножия гор и окруженным со всех сторон густыми елями. Дракон выпустил Гейару на берег, и она смогла напиться, зачерпывая воду сложенными пригоршней ладонями. Вода была очень холодна, морозила горло, но принцессу слишком мучила жажда, до того притупившаяся под воздействием новых впечатлений и эмоций. Затем, проявив предусмотрительность, дракон пристроил правую лапу так, что она смогла сидеть в ней, как в кресле, опустив ноги в озеро и болтая ими. От этого боль в ноге уменьшилась, хотя теперь принцесса совсем не чувствовала онемевшей стопы. Наклонившись один раз слишком низко, Гейара чуть не искупалась, но дракон придержал ее, и такая забота, совсем не вязавшаяся с его грозным видом, была очень милой.

И они снова летели, а внизу мелькали острые пики Прикрайних гор. После того, как принцесса утолила жажду, в ней проснулся голод – ведь она не ела, считай, целый день. Небо вокруг нее потемнело, на нем ярко сияли звезды, сейчас казавшиеся близкими как никогда. Гейара закрыла глаза, стараясь не думать о яствах, которые были во дворце в Корлимаре… и уснула, утомленная темнотой, голодом и массой впечатлений.

Когда она проснулась, то, еще не открыв глаза, поняла, что обстановка вокруг снова кардинально изменилась. Она лежала явно не в чешуйчатой лапе – судя по ощущениям, ее перенесли на кровать. Теплый воздух, который Гейара вдыхала, несомненно, был воздухом помещения. Принцесса с удивлением улавливала ароматы вина, каких-то цветов и пыли – последний запах она часто чувствовала в дворцовой библиотеке.

Гейара открыла глаза, потянулась. Она поняла, что лежит на огромной кровати – не под балдахином, как у нее в Корлимаре, но в остальном очень похожей. Пахнущее чистотой покрывало фиолетового цвета было расшито золотыми узорами.

Движимая любопытством, а также желанием размять ноги, принцесса слезла с кровати, но, опустившись, встала на раненую стопу и зло зашипела – мягкий ковер, в котором ноги утопали по щиколотку, лишь немного смягчил боль. Оглядевшись, Гейаре стало ясно, что она находилась в пещере, небольшой, но уютной, где кроме кровати имелись небольшой одноногий столик из темного дерева и мягкое кресло с фиолетовой обивкой, совсем как на постели.

Но самым важным во всей обстановке, несомненно, была неровная дверь с массивной ручкой-кольцом. Сквозь щели между деревом и стенками пещеры проникали лучи солнца, но в помещении Гейары и без того хватало света – вероятно, его излучали странные пластины на камнях, более всего похожие на осколки витражей.

Но размышлять над этим феноменом принцесса не стала – вместо этого она подошла к двери и, не сомневаясь, что та заперта, принялась стучать кольцом по доскам, громко крича:

– Эй, там! А ну сюда, живо!

Разумеется, в своем дворце она ни за что не позволила бы себе подобных выражений. Выученная отцом всегда быть вежливой и приветливой, принцесса старалась и вести себя подобающе (и ее поведение на празднике было исключением), но в данный момент ситуация, как Гейаре казалось, вполне позволяла ей быть грубой.

Но, как оказалось, дверь можно было открыть, потянув ручку на себя. Гейара недоверчиво покачала головой и вышла, оглядывая открывшийся перед ней вид.

Она стояла на своеобразной естественной галерее, образующей второй “этаж” огромной пещеры. На первом же “этаже”, занимая большую его часть, возвышалась груда золота и драгоценных камней, в несколько раз превышающая рост человека. В холодных лучах солнца, льющихся из полукруглого выхода, рубины и изумруды, вправленные в диадемы и перстни, переливались и сверкали.

“Точь-в-точь как на картинках, – непроизвольно подумала принцесса, вспоминая сказки и баллады, – прямо-таки классическая пещера дракона, ни дать ни взять. Банально… Но все равно красиво”.

Мысль о драконе заставила ее насторожиться – а где он, собственно говоря? Он не мог быть на галерее – размеры рептилии позволяли ей устроиться лишь внизу, рядом с драгоценностями. Если дракона здесь нет, то, значит, сейчас он где-то летает. Однако Гейаре в голову не пришло даже мысли о побеге. Во-первых, она наконец-то оказалась там, где всегда мечтала оказаться – в настоящей пещере дракона в роли похищенной принцессы. А во-вторых, побег в любом случае был бы невозможен. Ведь Прикрайние горы – это пристанище, как говорят, самых жутких монстров, которых только может породить человеческая фантазия. Далеко не каждый вооруженный воин согласится здесь путешествовать, не то что хрупкая девушка.

Кроме того, одна и без еды, принцесса продержалась бы в горах самое большее день, а единственное место, до которого за такой срок можно добраться – так это до дна какого-нибудь обрыва. Поэтому Гейара не пошла к выходу, вместо этого направившись дальше изучать место, где она очутилась. Принцесса уже перестала относиться к логову дракона как к простой пещере, для нее оно представлялось теперь настоящим подземным дворцом – поэтому на ум ей приходили только галереи и залы.

Пройдя мимо двери, ведущей в ее комнату, принцесса увидела еще одну дверь, из-за которой тянуло сыростью. Открыв ее, она увидела совсем маленькую, темную пещерку, в одном углу которой зияла обложенная досками дыра, вероятно, служащая уборной. С другой стороны по каменной неровной стене струился тоненький ручеек, стекающий в неглубокую яму-бассейн. Вода, как убедилась принцесса, была достаточно теплой, и она едва сдержала желание снять свое несвежее вечернее платье, в которое по-прежнему была одета, и искупаться. Но стремление узнать больше о месте своего пребывания возобладало, и Гейара отправилась дальше.

Один раз она наступила на маленький, но очень острый камушек, и, как и следовало ожидать, наступила именно раненой ступней. Чуть не взвыв от боли, принцесса встала на одну ногу и, не удержав равновесия, упала на правый бок. Застонав и приподнявшись, она поняла, что оказалась в ответвлении от коридора, по которому до того шла.

Когда принцесса встала, то продолжила путь именно по открывшемуся проходу, наступая теперь только на носок раненой ноги и предусмотрительно держась за неровную стену пещеры. Камни были сухие и шершавые, из-под пальцев вниз сыпалась пыль. Запахи вина и цветов, ощущавшиеся еще в комнате принцессы, все усиливались.

Скоро Гейара вошла в другую залу, которую заливал золотистый свет, льющийся из странных пластин – таких же, как и в ее камере. От них исходило тепло, а подойдя и коснувшись одной из них, Гейара ойкнула – поверхность была раскалена.

Свисающие с потолка большие сталактиты бросали мрачные тени на длинный стол из черного дерева, стоящий в центре. На темной поверхности сверкало серебро тарелок, радовали голодный взгляд принцессы фрукты и хлеб. Рядом с едой виднелось несколько бутылок и два кубка – тоже серебряных, с вправленными в них изумрудами. Пара мягких кресел, очень похожих на то, которое Гейара видела в своей комнате-камере, стояла по разные стороны стола.

Принцесса подошла к одному из них и села, подумав со смесью страха, гордости и жгучего любопытства: “Если тут пиршество для меня, то я буду вполне уместна, ну а если нет, то еще одно кресло да отыщут. А кубок я и свой могу отдать”. От голода, а также стремясь заглушить волнение, Гейара взяла с ближайшей тарелки яблоко и начала его грызть, наслаждаясь сочным, сладким вкусом.

Внезапно она почувствовала у себя на спине чей-то взгляд и испуганно обернулась. Из коридора, который Гейара сначала не заметила, в залу неслышно вошел человек с большим подносом в руках. На нем горой лежало жареное мясо, источавшее ароматный дымок.

Лицо вошедшего не изменилось, когда он увидел Гейару – он безучастно прошествовал к столу, поставил поднос и сел напротив принцессы. Та, не стесняясь, разглядывала его, ведь вблизи оказалось, что сидящий напротив нее человек вовсе даже не был человеком.

Его тело, конечно, выглядело в точности телом обычного, не очень мускулистого мужчины, но Гейара никогда не видела, чтобы у мужчин из-за спины росли черные перепончатые крылья, в расправленном виде, пожалуй, более длинные, чем вытянутые руки. На бледном лице странного незнакомца выделялись пухлые губы, между которыми изредка показывался змеиный язык – уменьшенная копия того, что недавно облизывал ту испуганную горожанку.

В остальном же мужчина выглядел вполне обыкновенно. У него были голубовато-серые глаза, в настоящий момент холодно изучающие принцессу, и коротко стриженные светлые волосы. Черный дублет с узорами серебряной нитью явно был сшит по последней корлимарской моде. Принцессу заинтересовало, как незнакомец мог одеваться так, чтобы ему не мешали крылья, но этот вопрос почти сразу забылся.

Гейара не знала, как себя вести. Ее собеседник сидел расслабленно и с безучастным лицом, но чего от него можно было ждать? Все напускное нахальство принцессы исчезло, остались лишь интерес и робость перед сидящим напротив незнакомцем.

Тишина начинала пугать, и наконец Гейара не выдержала, тихо произнеся:

– Здравствуйте.

Глаза мужчины сфокусировались на принцессе, он кашлянул:

– Ну, приветствую. Увы, не смог сказать этого во время полета – драконья пасть не приспособлена к речи вашей расы, а телепатия могла тебя напугать.

Говорил он на чистейшем имперском языке без малейшего акцента, что сразу же выдавало в нем не-человека. Ведь, как знала Гейара, в каждом королевстве говорили со своими особенностями, сохранившимися от собственных диалектов народного летэвского языка. И только летэвы, обладавшие поразительными способностями, говорили на имперском языке так же чисто, как и на своем собственном, на котором велись религиозные службы и писались официальные документы.

Но сидящий перед принцессой летэвом не был.

– А как Вы… ты… – Гейара запуталась и решила, что ей нечего стесняться, – сейчас со мной говоришь, у тебя же… кхм… язык-то змеиный?

Это было единственное, что пришло ей на ум.

Вместо ответа собеседник раскрыл рот и высунул язык – обычный человеческий язык, которым с видимым удовольствием помотал перед изумленной принцессой.

Гейара кашлянула, взяла еще одно яблоко. Все вопросы, рвущиеся с языка, превратились в сухое:

– Как?

Он пожал плечами, из-за чего крылья тоже чуть-чуть расправились и поднялись:

– С рождения. У летэвов вот глаза светятся, у меня это. Прими как факт.

Помолчали. Дракон – или все-таки не дракон? – чуть приподнялся, откупорил одну из бутылок и разлил ее содержимое по кубкам. Затем пододвинул себе тарелки с мясом и хлебом и начал есть, обжигая пальцы и оттого шипя. Гейара несмело приложилась к своему кубку – напиток оказался вином, сладковатым и насыщенным.

Вновь бросив взгляд на фрукты, принцесса решила, что позавтракает ими. Или пообедает? Или вообще поужинает? Тут Гейара не выдержала и заговорила, волнуясь и запинаясь:

– Скажи, сколько сейчас времени? Где я? Кто ты? И зачем ты меня сюда притащил? Зачем ты трогал ту горожанку? И что, – она запнулась под внимательным, вежливым и чуть насмешливым взглядом, – что ты будешь со мной делать?

Спрашиваемый зевнул, обнажив белые чуть заостренные зубы и длинный змеиный язык, подлил себе вина. Медленно заговорил:

– Сейчас чуть больше полудня, – его голос был сухим и скучающим, – Ты находишься в пещере дракона. Ну а я, соответственно, дракон. Зачем я тебя сюда принес? Не скажу – это мое дело. Ну, – он внезапно улыбнулся, из его горла раздался сухой смешок, – а та славная горожанка из не менее славного города Эмрага… Считай это простым озорством. Да, могут же у меня быть свои радости? Да тебе и самой вроде бы понравилось.

Гейара рассеяно кивнула, думая сейчас совсем о другом.

– Делать же с тобой я ничего не буду, – как ни в чем не бывало продолжил дракон, отодвинув поднос и положив подбородок на сложенные домиком руки, – Ты просто проведешь здесь некоторое время. Очень надеюсь, что не долгое.

Гейара, не зная, что ей говорить (и стоит ли говорить вообще), снова принялась пить. Пока часть ее лица была закрыта, она мучительно пыталась осознать, что с ней происходит. Ей казалось, что она спит, ведь такого не может существовать в действительности – драконов, похищений, людей с крыльями. Но именно это сейчас происходило с ней.