Между сказкой и дальше

Летэва наклонилась, коснулась изящной ладонью водной глади. Вода была чуть теплой, но при палящем летнем солнце это только радовало.

Ифиса быстро разделась и, вызвав целый фонтан брызг, запрыгнула в приятную освежающую воду.

Купальня была достаточно глубокой, и, чтобы достать до дна, Ифисе нужно было нырять с головой. Когда же она снова оказывалась на поверхности, то благодаря открытой двери могла наблюдать синее небо с обожаемым солнцем.

Опершись спиной о бортик, Ифиса болтала в воде стройными ногами и думала.

“Займусь-ка я этим гвардейцем сама. Хоть мои мальчики и хорошо лечят, подобный случай может оказаться интересным. Тем более он такой милый… Когда он придет в себя, то, уверена, понравится мне еще больше. К тому же он темилианец, а темилианцы выносливы и любвеобильны…”.

Ифиса нырнула еще раз. После погружения в голову полезли другие мысли: “Что может быть лучше прикосновений воды, омывающей все тело и дарящей удовольствие? Ну… – летэва лукаво улыбнулась сама себе, глаза ее засветились еще ярче, – разве что… мужчина”.

– Госпожа Ифиса, раненый… Ох, ммм, простите.

Ифиса потерла пальцами глаза и увидела застывшего перед дверью молодого парня в бежевой тунике с белым пояском. Неприкрытые волосы свисали на безусое лицо, сейчас глупое и растерянное.

“Новенький, – с раздражением подумала лекарка, понимая, что не сможет продолжить купание, – да еще и девственник, видимо”. Ифиса обманывала себя. Она понимала, что стоящий перед ней лекарь, весьма симпатичный, к своему возрасту уже должен был быть с женщиной. Скорее всего, он в первый раз увидел голую летэву (зрелище само по себе прекрасное и необыкновенное), и свою роль сыграл тот факт, что эта летэва – его непосредственная начальница. “Ну что, – спросила сама у себя Ифиса, – поиграем?”. Ответила утвердительно.

Она медленно оперлась руками о край бассейна, выпрямилась, вышла из воды. Не вытираясь, прошла мимо онемевшего лекаря, на голое тело надела привычное рабочее белое платье. На такой жаре кожа высохнет быстро, а на парня такое действие произведет гораздо больший эффект, чем если бы летэва стала вытираться.

– Так что ты там говорил? – спросила лекарка в полной тишине, затягивая на влажной талии белый пояс.

Молодой лекарь оторвал взгляд от груди, прекрасно видимой сквозь намокшую ткань, и ответил:

– Там раненый очнулся. Ну, который темилианец, у которого это… потрясение.

– Сотрясение, – поправила Ифиса, деловито надевая на голову золотой венец, украшенный маленькими сапфирами, и заправляя волосы под золотую же сеточку, – Он говорил что-нибудь?

– Да, – кивнул тот головой, – просил главного позвать.

Летэва подошла к окнам, чувствуя на себе приятные касания солнечных лучей и наблюдая за суетящимися на Императорской площади людьми. Те беспрестанно сновали в разных направлениях, таская доски и камни, возя тачки или же просто праздно шатаясь и глядя на развернувшуюся починку домов.

– Послушай, как тебя… – Ифиса замолчала, закусив губу и вопросительно взглянув на юношу.

– Яккиг.

– Вот, Яккиг… Сходишь со мной к этому гвардейцу.

– Конечно, госпожа.

– Никаких госпожей, – отмахнулась она, – Я ничем не лучше тебя, просто ты не летэв. Поэтому не стоит восхищаться моими способностями и преклоняться перед положением. Дело не…

– Я называю Вас госпожой не потому, – мотнул головой Яккиг, – Я лишь отдаю почести вашей красоте… госпожа.

“Выдал все-таки, – улыбнулась про себя Ифиса, – Но как робко…”.

– Просто Ифиса, без госпожи. Ты, видимо, пришел совсем недавно?

– Три дня назад, госпожа.

– Яккиг! – прикрикнула летэва, – Не зли меня. Здесь не дворец и не университет, и нет никаких чинов. Ну-ка, назови меня по имени! Быстро!

Яккиг медлил, но в итоге собрался с духом и робко произнес:

– Ифиса.

Ифиса усмехнулась. “Надо его расшевелить, пожалуй. А то если придет к нам какая-нибудь девушка, так он и лечить ее не сможет – будет стоять и пялиться. Придется учить…”.

– Подойди ко мне.

Послушался. Возможно, догадывался о том, что его ждет – по блеску глаз Ифисы это было нетрудно. Когда подошел, она, не задумываясь, обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала. И тут же разочаровалась.

Губы лекаря так и не ответили ей поцелуем – он стоял, словно высеченный из камня. Летэва была неприятно удивлена – впервые она встретила человека, который совершенно точно не хотел и не желал с ней целоваться!

В итоге Ифисе пришлось отстраниться и посмотреть ему в глаза.

“Великий Афларо! Да он же меня боится! Потому и не хочет целоваться… Или же… Дело в чем-то другом? Но в чем? Все равно, с ним определенно предстоит заниматься, иначе он своим в Лечебнице никогда стать не сможет, и лечить не будет способен. Ладно, это позже, а сейчас этот гвардеец… Надо идти к нему. Яккигом займусь вечером”.

Ифиса подмигнула застывшему лекарю и направилась к выходу, на ходу деловито бросив:

– Идем к раненому. Я готова.

* * *

Разбудил Добека женский голос. Обычно, несомненно, приятный и мелодичный, сейчас он звучал как шипение змеи. Говорившая явно злилась.

– Ну и почему ты сказал мне, что он очнулся? Или ты не способен отличить человека в сознании от лежащего в обмороке или просто спящего? Чему вас только в вашем университете учат? Лучше бы я еще…

Далее гвардеец не расслышал и, желая это компенсировать, медленно открыл глаза. В них тут же ударил яркий свет, и он снова прикрыл их со слабым стоном.

– О, действительно очнулся, – непринужденно констатировала обладательница прекрасного голоса, – Слишком яркий свет, да?

Добек слабо кивнул.

– Так надо. Потерпи немного.

Добек послушался. Неожиданно на его лоб опустилась прохладная ладонь, и голос велел:

– Вот теперь открывай. Только медленно.

Гвардеец послушно исполнил приказ. Как оказалось, неведомая девушка приложила руку так, что льющийся из окна свет уже не ранил зрение. Когда же Добек посмотрел на ту, кто о нем заботился, то снова зажмурился – ему показалось, будто бы он взглянул на солнце. Точнее, взглянул на солнце через огромный сапфир, потому что свет был синим-синим, и очень ярким.

– Ой, прости. Попробуй снова, – раздался все тот же голос с едва ощущаемым оттенком насмешки.

Справившись с постоянно накатывающими приступами тошноты, Добек смог рассмотреть загадочную девушку.

“О, боги, какая же она красавица”, – подумал он тут же, разглядывая широковатое лицо и светло-розовые губы. Кожа наклонившейся над ним девушки была благородно-светлой, того типа, которая имеет обыкновение в случае любого чувства ярко краснеть, а изящный нос почему-то наводил на мысли о ласковой кошке.

Добек сразу же понял, что это летэва – только их женщины способны обладать такой красотой. С наслаждением и удовольствием осмотрев ее лицо, гвардеец перевел свой взгляд на открытую шею и тонкие, трогательные ключицы. Он опустил взгляд ниже, и внутри него запылало от вида прелестной груди, обтянутой тонкой тканью. Так нахально осматривать лекарку ему позволял тот факт, что та закрыла глаза, и, следовательно, не могла его одернуть.

– Слава Афларо, мы наконец-то увидели лица друг друга, – улыбнулась девушка, без предупреждения открыв глаза. Она слегка улыбнулась, заметив, что гвардеец при этом стыдливо отвел взгляд от ее груди.

Как убедился Добек, это ее глаза светились ярко-синим огнем, ослепившим его.

– Как…

– Ну-у-у, – она прервала его, глаза ее разгорелись, но Добек уже привык к свету и не сощурился, – Прилетел дракон, раскидал всю вашу гвардию, которая, как я погляжу, так “хороша”, и улетел. А кроме того, – продолжила она, – похитил дочку нашего короля Лобрива. Никто, правда, не знает, зачем она ему нужна, но, видимо, ради нее он вообще и явился. Ну а лично ты просто упал, я уж не знаю, как и откуда. Хотя, скажу честно, свалиться ты умудрился весьма неуда…

– Я не о том, – невежливо оборвал ее Добек, пытаясь сделать левой рукой некий жест, – Как долго я буду… тут?

– А, – ничуть не смутилась летэва, – Как минимум недели две.

– Две недели?! – чуть ли не взвыл Добек, – Я гвардеец короля Ансмата, владыки Темилиана! Две недели без службы? Немыс…

Тонкий пальчик с неожиданной силой прижался к его губам, говорить стало невозможно.

– Вот скажи мне, Добек, – медленно проговорила лекарка, слегка кривя губы, – у вас в гвардии все такие дуболомы, или только ты со своим командиром?

– Командир? – с ужасом повторил раненый, когда летэва убрала руку, – Он был здесь?

– Успокойся, – Ифиса насмешливо подняла бровь, – Он дал свое высочайшее разрешение лечиться тебе столько, сколько понадобится. Потом поедешь в Темилиан, и недели через три, в крайнем случае, через месяц, будешь дома.

Не сказать, чтобы Добека это успокоило.

– А где мои доспехи?

– Твой командир забрал их, не переживай. А теперь, – слегка улыбнулась лекарка, садясь на кровать и касаясь ноги Добека, – теперь, когда “самый важный вопрос” решен, можно и познакомиться. Я – Ифиса, глава этой лечебницы и твой лекарь. Это, – она мотнула головой в сторону стоящего около двери парня, которого Добек раньше не заметил, – Яккиг.

Гвардеец думал, что она еще что-нибудь скажет, но Ифиса замолчала, и поэтому он решил представиться сам:

– Добек, гвардеец короля…

– Ансмата, владыки Темилиана, – докончила Ифиса, кивая, – Я поняла. А теперь расскажи мне, как ты умудрился так головой удариться?

Добек молчал. В гвардию короля берут самых закаленных в боях воинов, и к своему ранению он отнесся спокойно, почти безразлично. Гораздо больше его волновало то, что он решительно ничего не помнил о том, что с ним случилось на площади после налета дракона. В мозгу запечатлелся крылатый силуэт, извергающий синеватый огонь, лошади, в панике разбегающиеся в разные стороны, крики. А затем наступила темнота.

Он помотал головой, проговорил:

– Ничего не помню.

Ифиса сочувственно кивнула. Встав, приказала Яккигу:

– Принеси настой рошника¹⁰*, кувшин.

Когда дверь за лекарем закрылась, Ифиса подошла к окну и закрыла деревянные ставни.

– Сейчас, – заговорила она слегка изменившимся голосом, – тебе принесут лечебный отвар. Он будет горьким, но его надо выпить. Не сразу, растяни на весь день.

– Как скажешь.

– Раз ты так быстро пришел в сознание, то, значит, все не так уж и плохо, – помолчав, продолжила лекарка, – но тебе все равно придется ограничить свои движения. Отвар, который тебе принесут, ускорит процесс заживления, но боли все равно будут, а из-за лекарства еще и усилятся. Увы, такова цена, – вздохнула она.

Ифиса направилась к двери с явной целью уйти, но чтобы продлить мгновения удовольствия от вида девушки, Добек окликнул ее:

– Что случилось на площади? Я ничего не помню…

Она обернулась, посмотрела на него с лукавым прищуром:

– Я ведь уже сказала тебе. Дракон испугал королевские экипажи. Они покатились по площади, начали давить народ, а потом врезались друг в друга, – увидев недоуменный взгляд раненого, летэва пожала плечами, – Я была там. Там многие были. Ну а потом, – продолжила она, – дракон похитил принцессу Гейару. Ее отец пытался спасти ее, но только сам покалечился. Ну а дракон улетел.

– И что дальше? – поинтересовался Добек, стараясь не только задержать лекарку, но и отвлечься от неожиданно нахлынувшей тошноты.

– Не знаю, – промолвила Ифиса, к великой радости гвардейца снова садясь на кровать, – Думаю, рано или поздно Его Величество Лобрив узнает местонахождение драконьего логова – дракон большой, отследить его будет нетрудно.

* * *

– Как твоя рука? – заботливо поинтересовался Звалькир, барабаня пальцами по деревянной ручке кресла.

– Лучше, – угрюмо ответил Лобрив, меряя кабинет нервными шагами. Король Оргамеонии смотрел на это, сидя в пышном позолоченном кресле для гостей, которое было таким же роскошным, как и остальная мебель в комнате. Солнечный свет из огромных окон падал на кресло самого Лобрива, больше напоминающее трон своими размерами и обивкой. За ним висел ковер с вышитой на нем золотыми нитями картой Дестримора.

Крики работающих людей неожиданно стали стихать, и тут в воздухе раздался гулкий и размеренный звон большого колокола из Храма Первого Луча. За ним вступили колокола остальных храмов, испугав стаи ворон, с карканьем взлетевших в небо. Прислушавшись, король Оргамеонии не узнал привычной мелодии, призывающей на полуденную славу Солнца, и лишь потом понял, в чем дело: это Рианилл исполнял одну из своих обязанностей и служил торжествование в главном храме города. Потом, в честь такого события, состоится раздача даров от Аедэлус Афларис, благословение всех больных и нуждающихся и особая молитва Афларо в благодарность за спасение от дракона. Поэтому большая часть населения столицы сейчас находилась именно там.

Не присутствовать допускалось только людям, занятым некими важными делами, например лекарям или воинам из гарнизона.

Не зная, с чего начать важный разговор с Лобривом, Звалькир рассматривал в беспорядке разбросанные фолианты. Одну книгу, лежащую на пюпитре, он узнал ‒ “Бестиарий древнего мира”. Нетрудно было догадаться, о чем король Корлимара думал всю прошедшую ночь.

Хотя Звалькир и так прекрасно знал все подробности из многочисленных сплетен. Лобрив был в неистовстве, и несколько часов после того, как дракон улетел, путал генералов противоречащими друг другу приказами. К счастью, король Корлимара всегда считался человеком адекватным, и даже такая травма не смогла полностью выбить его из колеи. Выслав всадников во все направления с целью узнать хоть что-то о том, куда улетел дракон, он обессилел от переполнявших его эмоций и заперся у себя в кабинете; лишь Ифиса смогла пробиться к нему, чтобы обработать руку.

– Я надеюсь, что ты скоро поправишься, – произнес наконец Звалькир и, решившись, продолжил, – И у меня есть новость для тебя. Весьма добрая.

– Есть вести о Гейаре? – Лобрив повернулся и жадно впился глазами в лицо оргамеонского короля.

Тот покачал головой:

– Именно о принцессе – нет, но новость имеет к ней самое прямое отношение. Сегодня на рассвете тебе пришло сообщение из Пэмвара, но ты никого не принимал, и тогда его передали мне – ведь послание пришло из моей столицы.

– Ифиса дала мне какой-то настой и настоятельно рекомендовала побыть в одиночестве, – объяснил Лобрив, слегка махнув забинтованной рукой, – Ну и что в послании?

Короли говорили об особой магической системе связи между Афларином, Корлимаром, Оргамеонией, Темилианом и Сважгерой, созданной летэвами во времена расцвета Империи. В столице каждого из королевств во дворце имелся большой менгир¹¹* со сквозной круглой дырой, украшенной символом солнца. Лишь летэвы умели обращаться с этими древними глыбами, и потому лишь при участии специально обученных детей Афларо короли могли быстро связываться друг с другом.

У этого способа общения была одна особенность ‒ он не тратил у пользующихся ею никаких сил (правда, и работал он либо в солнечный день, либо при очень хорошем освещении), но требовал постоянного дежурства возле камней летэвов, знакомых с необходимым ответным ритуалом – ведь неизвестно, когда может прийти сообщение.

– В Пэмвар прилетел голубь из Эмрага, – ответил Звалькир, – Жители Эмрага думали, что я в столице. Они сообщили, что видели дракона, пролетающего над городом. Три дня назад.

– Эмраг? – непонимающе поднял бровь Лобрив.

– Небольшой город, – пояснил Звалькир, – До “войны двух принцев” он принадлежал Сважгере, но потом перешел к нам. Он находится почти у подножия Прикрайних гор. Кстати, – он немного помолчал, – дракона видели летящим именно с их стороны.

– Это, – произнес Лобрив, кривя губы, – и есть твои добрые вести?

Голос его наполнился горечью, но Звалькир этого будто не заметил.

– Именно, – бодро кивнул он, – И это очень важно. Ведь теперь мы сможем…

– Что? – прервал его король Корлимара, падая в свое кресло и отрешенно глядя на стол, – Мы поедем убивать его? Глупо! Горы находятся на территории Сважгеры, а Рэгдаф ни за что не даст своего согласия на то, чтобы мои войска вошли на его территорию – после того, как наши с тобой отцы влезли в “войну двух принцев”, происходившую в его королевстве. Тем более, – докончил он тихо, – Гейара скорее всего мертва.

Хоть рассудок и заморозил в корлимарском короле желание что-то делать, Лобрив от этого чувствовал себя еще хуже. Он выглядел бледным, уставшим и словно бы постаревшим сразу лет на десять. Мысли в его голове скакали, все время сбиваясь и принося отупляющую боль. Воспоминания, планы и надежды, снова воспоминания… И одновременно – осознание того, что мало что можно сделать, чтобы спасти Гейару. “Для чего мне тогда нужно мое сильное королевство, если я не могу даже помочь своей дочери? – думал Лобрив, безуспешно пытаясь бороться с головной болью, – Почему так? Ведь даже если я и узнаю точное местонахождение его логова, что можно будет сделать? Пусть я даже плюну на все и силой, без согласия Рэгдафа, отправлю свою армию в горы, это не поможет. Все книги говорят о великой силе драконов, лишь единицы могут справиться с ними. Но даже если бы у меня был шанс… чудовище может убить Гейару в одно мгновение”.

Чувства надежды, отчаяния, боли смешались в нем в безумный клубок, и король, до того славящийся своей рассудительностью, в мгновение ока растерял свои мудрость и спокойствие.

Звалькир уже успел заметить это – он знал своего родственника достаточно хорошо, и потому догадывался, как сильно потеря дочери повлияла на него. Однако оргамеонец решил во что бы то ни стало “оживить” друга. Нужно лишь направить его мысли в нужное русло…

– Вот скажи мне, – терпеливо начал Звалькир, глядя на склонившего голову Лобрива, – зачем дракон вообще прилетел сюда?

– А я откуда знаю, – вздохнул тот, – Чтобы найти себе добычу, вероятно.

– И для этого он летел от Прикрайних гор сюда? – слегка улыбнулся оргамеонский король, – Если ему так хотелось именно человечины, то были места и поближе. Тот же Эмраг, к примеру.

– Захотелось именно венценосную особу, – буркнул король Корлимара, – Может, для него это принципиально.

– Мы с тобой, конечно, отличаемся от тех горожан, что сейчас поют в храме под руководством летэвских жрецов, – проговорил Звалькир, – Но почему-то я уверен, что дело вовсе не во вкусе мяса. На вкус все люди, скорее всего, одинаковы, и похитил дракон именно человека, а не летэва, к примеру. Да и есть другие страны, более близкие к горам. Так что…

– Он летел специально за Гейарой, – “осенило” Лобрива, сейчас поднявшего голову и жадно впившегося глазами в Звалькира.

– Именно, – кивнул тот, – Но, кроме того, он, пролетев кучу миль, похитил ее. Именно ее!

– Съесть хочет, сучий ублюдок! – неожиданно грубо выругался Лобрив.

Звалькир раздраженно покачал головой. “Лобрив сейчас сам не свой, – успокаивал он себя, – и ты попросту обязан донести до него очевидные, по сути, вещи. Поэтому терпи, терпи и объясняй, объясняй и терпи”.

– Мы же говорили, – как можно спокойнее произнес он, – что тогда дракон не полетел бы сюда. Нет, – сказал он, опередив вопрос, – и дело не в особой сладости плоти венценосных особ. Мы ходим по кругу, Лобрив.

– А, ну да, – стыдливо усмехнулся Лобрив, – Ты же говорил… Прости, сейчас все мои мысли какие-то… неправильные. Я должен думать о том, как спасти Гейару, но все не могу не думать о том, что с ней может случиться. Я так за нее волнуюсь…

– Рад, что ты это понимаешь, – тепло сказал Звалькир, щурясь на солнце, – но давай все-таки подумаем, зачем он прилетел. Если не для того, чтобы пожрать, – быстро добавил он.

– Ну-у-у, – протянул Лобрив, – я много прочитал сегодня, и почти во всех книгах упоминается, что драконы еще с одной целью похищают девушек. И вот тут, – он жестом велел Звалькиру молчать, желая договорить свою мысль до конца, – нельзя сказать, что не имеет значения происхождение девушки. Дракон, если он смог догадаться прилететь куда надо, да еще и схватить кого надо, определенно будет получать особое удовольствие от занятий любовью, осознавая, с кем именно он этим занимается.

– Хороший вариант, – согласился Звалькир, но тут же осекся, заметив взгляд Лобрива, – Нет, вариант, конечно, плохой, но это могло бы многое объяснить. Хотя… Почему тогда не Кселла?

– А она отпугнула его своим визгом, – неожиданно для самого себя нервно хохотнул Лобрив, – а Гейара молчала.

– А действительно, – нахмурился Звалькир, не обращая внимания на злую шутку, – почему она молчала? Почему не пыталась спрятаться? Почему стояла столбом?

– На этот вопрос я как раз таки знаю ответ, – мрачно ответил король Корлимара, – мы говорили с ней вчера вечером, уже в экипаже. Гейара… восхищается всем этим. И драконами тоже. Говорила, они красивые. Эх, – он снова потупился, – стыдно признать, но я абсолютно ее не понимаю. Да я тебе уже рассказывал, ты помнишь.

Звалькир кивнул. В его памяти прекрасно отложились те моменты, когда Лобрив рассказывал об увлечениях своей дочери, ее странностях. И все увеличивающихся способностях.

Насколько понял Звалькир, не особо сведущий в магии, под хрупким телом принцессы крылись огромнейшая сила духа, так необходимая для успешного колдовства, и особенный мозг, думающий очень специфично. Специфично настолько, что Лобриву пришлось приложить немало усилий, чтобы не вызвать внимания со стороны Аедэлус Афларис.

“И верно, это объясняет все, – подумал Звалькир, – почему не побежала, почему стояла… Может, дракон знал об этом? Или догадывался?”

И тут оргамеонского короля посетила одна мысль, но он отбросил ее и предложил другой вариант:

– Дракон мог украсть ее для того, чтобы привлечь к себе кого-то другого. Например, тебя.

– Не думаю, – покачал головой Лобрив, – Он мог бы сразу похитить или убить того, кто ему был нужен.

– Вот и нет, – возразил Звалькир, наклоняя голову, – Если бы он хотел кого-нибудь убить, то сделал бы это еще на площади. Значит, он хотел только похитить Гейару, и тем самым привлечь кого-то другого.

– Мы напрасно об этом говорим, – остановил его Лобрив, – Ведь если дракон и планировал кого-то привлечь, то у него это не удалось. Рэгдаф никого не пустит в свои горы, пусть даже ради помощи Гейаре. Разве что… Рианилл может заставить его.

– Рэгдаф не пустит и его, и даже более того – с радостью устроит свару.

“Хотя это спорный вопрос, – подумал Звалькир, – Зная о том, как глава Афларина печется о продолжении королевского рода, Рианилл может быть лично заинтересован в партии для принцессы. Не говоря уже о том, что если Гейара погибнет, трон Корлимара лишится прямых наследников. А летэвы тщательно следят за делами людей, династическими договорами и браками. И Гейара может быть очень даже важна. И если Рианилл решит, то его не испугает угроза столкновения с Рэгдафом, а такой войны Сважгере не выдержать, и Рэгдаф это понимает”. Поэтому вслух он сказал:

– Нет, Рианилл может помочь. Рэгдаф будет вынужден пустить его.

– Рианилл, – внезапно жестко и зло ответил Лобрив, – был бы рад пойти на Сважгеру в случае отказа Рэгдафа. Но он не может этого сделать, потому что тогда его не поддержат даже самые преданные его соседи. Правителям понадобится весомая причина для войны, а вполне обоснованный, положа руку на сердце, отказ Рэгдафа не будет таковой являться. Мы сами поступили бы на его месте так же. Рианилл знает это, и потому не будет угрожать Рэгдафу – потому что знает, что из этого ничего не выйдет.

Так что, – он горько вздохнул, – мне стоит лишь отпеть дочь в Храме Первого Луча, так как решения проблемы не существует. Скорее уж все займутся матохами.

– Лобрив… – промолвил Звалькир нерешительно, – но ведь есть и такие понятия, как честь. Короли – люди честные, они не бросят тебя в беде. Тот же Рэгдаф может…

– Никто ничего не будет делать, Звалькир! – почти истерично рассмеялся король Корлимара, – Короли не шевельнут и пальцем, и даже не потому что не хотят, а потому что не могут. Никто из нас не обманывается словами друг друга. Мы боремся со злычами, но люди порой еще хуже. Потому что матохов хоть видно сразу. Но, – его голос неожиданно окреп, стал живее, – мы отвлеклись. Вернемся к дракону. А причина его прилета остается только одна – удовлетворение похоти. При том – извращенной.

– Если только, – осмелился наконец Звалькир озвучить свою неожиданную догадку, – у него с принцессой не было предварительной договоренности.

– Что?! – вскричал, вскакивая, Лобрив.

– Посмотри сам, – продолжил король Оргамеонии, содрогаясь от горящего взгляда собеседника, – Мы знаем, сколь странные у твоей дочери… кхм… увлечения. Мы знаем, что она восхищается драконами и прочей нечистью. И тут к ней прилетает огромная черная ящерица, а она, вместо того чтобы бежать или хотя бы визжать, как Кселла, стоит и ждет его! Да и на пиру она какая-то задумчивая сидела…

Лобрив молчал. Слова Звалькира были не лишены логики, но он не хотел в них поверить. Не мог поверить в то, что его дочь так спокойно договаривается и уходит, вернее, улетает, с этой тварью. Чудовищем. Врагом людского рода.

– Нет, – хрипло выдавил король, – Нет. Я не хочу об этом даже думать.

– Что собираешься делать? – поинтересовался Звалькир, стараясь оторвать друга от неприятных мыслей.

– Сегодня вечером я соберу Дворянский Совет – мне нужно точно знать, что мое королевство может сделать против дракона. А завтра нужно будет собрать всех королей – я хочу уговорить Рэгдафа пропустить меня в горы. Мы ведь все равно планировали собраться.

Звалькир кивнул, мысленно вздыхая. Горожане, пережившие налет дракона, пели в Храме Первого Луча. А в лечебнице Фридиассы постанывали пострадавшие гвардейцы и простые люди, лечащиеся под присмотром Ифисы.

* * *

– Ты много знаешь о Лобриве? – поинтересовался Добек.

– При дворе всегда все обо всех много знают. Да и с королем мы давние знакомые. Нет-нет, я не его любовница, – улыбнулась летэва, увидев мину гвардейца, – просто я, следует тебе знать, кроме ран физических лечу и раны душевные. С помощью разговоров и еще кое-чего, а не только магии или трав. А Лобрив… – она вздохнула, – ему сейчас очень тяжело. Потерять единственную дочь и при этом не быть способным помочь ей – это, я тебе скажу, просто так не проходит. Подобное оставляет след в душе, возможно, навсегда.

“Возможно, я зря дала Лобриву это лекарство, – подумала она с некоторой виной, – Да, оно великолепно для быстрого устранения боли и начала заживления любых ран, но влияет на мозг, и мыслительные процессы человека почти останавливаются. Надеюсь, что Лобрив сдержит свое обещание, и ни с кем сегодня не будет говорить”.

– А она… красивая? – спросил Добек, чувствуя, что краснеет под лукавым взглядом горящих летэвских глаз.

– Принцесса-то? Да как сказать… Кто-то считает ее уродиной, кто-то – красавицей, и кто из них прав, понять нельзя. А Гейара… Ну, худенькая, невысокая, пухлые губки да щечки, волосы черные… Ты что же, не видел ее? В карете, на площади?

– Я не разглядел, – грустно улыбнулся он.

– А, понятно. Ну, я ее тебе, конечно, описала, но надо посмотреть на нее вживую, поверь. Иначе ты ни о чем не сможешь судить. У нее такие странные глаза… Еще когда я лечила ее в детстве, она всегда удивляла меня своим взглядом. Таким… серьезным! На ее личике это смотрелось жутко.

– И часто ты лечила ее? – снова поинтересовался Добек.

– Ага. От чего только не лечила! Ну да не думаю, что тебе это интересно.

Гвардеец улыбнулся, помолчал. Молчала и Ифиса, задумчиво глядя на него – или сквозь него, не поймешь.

– А ты, – кашлянул Добек, – как ты считаешь, принцесса красива?

Летэва звонко рассмеялась. Сквозь смех выдавила:

– Я же не из тех, что к себе подобным тянутся. Мне, поверишь ли, больше мужчины нравятся.

– Я не в том смысле… – покраснел и начал оправдываться гвардеец, но Ифиса остановила его:

– Да поняла я, поняла, просто пошутила. По мне, так она страшненькая, – шепотом сказала она, – но тут все зависит от вкуса. Вот тебе больше какие девушки нравятся? А то, может, у тебя любовь есть?

Веселость летэвы передалась и Добеку, поэтому он тоже заулыбался:

– Какая же любовь? Гвардия – это и мать, и отец, и суженная. А девушки, – он улыбнулся еще шире, – такие как ты нравятся. Чтобы с золотыми волосами, синеглазые да веселые!

Ифиса прищурилась, и уже через мгновение ловко наклонилась и поцеловала Добека. Тот явно ждал этого, потому что уже встречал ее – жадно и нетерпеливо.

“А что, – думала лекарка, – мне можно. Этот хоть не Яккиг, отвечает. Ммм, не зря я решила его взять. К тому же все равно его надо лечить, поэтому пусть готовится…”

Наконец она оторвалась от губ Добека и бойко спрыгнула с лежанки. Уже на пороге она повернулась к провожающему ее жадным взглядом гвардейцу и сказала, улыбаясь:

– Я еще приду, я же твой лекарь. Не забывай про отвар. И знаешь, – задумчиво добавила она после молчания, – ты немного похож на Лобрива. Оба только и говорите, что о Гейаре.

После этих слов лекарка открыла дверь и столкнулась нос к носу с Яккигом, держащим в руках кувшин, полный душистой жидкости. Настой от столкновения тут же выплеснулся, угодив Ифисе прямо на грудь. Летэва виртуозно выругалась, что совсем не сочеталось с ее личиком и манерой общения. Яккиг стоял ни жив ни мертв, с ужасом глядя на намокающую и от того становящуюся прозрачной ткань на груди его начальницы.

Но Ифиса не была бы Ифисой, если бы позволила испортить себе настроение подобной ерундой. Она выхватила из рук остолбеневшего лекаря кувшин, подошла к Добеку и с громким стуком поставила сосуд на ящичек рядом с его кроватью, позволив при этом гвардейцу насладиться каждой видимой деталью под намокшей тканью. Бросив ему прощальный веселый взгляд, летэва вернулась к двери и буквально потащила за собой Яккига.

– Пойдем, – тихо приказала она ему, шагая по лестнице, – поможешь мне переодеться. И заодно извинишься… как следует.

Глава 5

“В горах принцесса вдруг дракона полюбила,

Его крыло ей стало лучшая кровать.

Она забыла про отца, мать, мужа, сына

И, наплевав на все, с драконом стала спать”

“Баллада о принцессе Онимаске, приличная версия”, отрывок

Гейара была очень, очень зла. Но ошибся бы тот, кто подумал бы, будто злится она из-за того, что ее похитил дракон. Ничуть не бывало, и даже более того – она была этому рада. Еще в детстве Гейара любила истории о прекрасных принцессах, которых похищали драконы и затем спасали отважные рыцари. И со временем желание стать героиней подобной истории лишь усилилось, но тут сыграли свою роль другие ее интересы. Теперь она мечтала лишь о похищении, особенно в те периоды депрессии, когда ей хотелось исчезнуть. Финалы таких фантазий разнились в зависимости от настроения – начиная от самостоятельного побега или приручения дракона и заканчивая мечтами о постели с похитителем. А что такого? Героиня “Баллады о принцессе Онимаске” так и поступила.