Видения Коди

То ощущенье весны нисходит на нас на станции подземки Индейского Лета, поскольку что то теплое (солнце наверху) и однако же сырое, как остатки протечек зимы – вроде мокрых сучьев, сияющих в три часа мартовского дня.

Мрачный хмурый взгляд привязанной к Нью Йорку, может, и ее общая недавняя отставка от всех энтузиазмов, кроме мученизма.

Молчащие задние дворы наводят на мысли о мужчинах, работающих руками, кто днем оставляет все в порядке, жены у них остаются по хозяйству, что в такой день, как этот (полотенца хлопают в унисон по всему кварталу) символично – простыни ночи проветриваются под понедельничные сплетни – Господу в солнечных небесах объява, что тут живут женщины, и о земле здесь заботятся – сумерки вернут мужчин, грохочущих по стенам, чтоб впустили, катящих домой на лязгающих роликах занять (в слепой мечте) дома, что сидели весь день, дыша и дожидаясь их – мелкие детишки меж тем, хозяева тайных крылец, падают, мечтаючи, на вихрь бельевых веревок, арктических, печальных.

Никак невозможно избежать загадок.

Все они той же степени полу угрюмости, что есть особая такая угрюмость, которая разочарование оттого, что обещанье по первости прибывших улыбок не оправдалось, а если и да, то после краткой жизни умерло.

Сходно же у нас, кто творит безумную ночь до упора.

Ах безумные сердца всех нас.

Усеяно и пронизано и затемнено и подрано и призрачно и, конечно, будто калейдоскоп на калейдоскопе.

Я теперь знаю, что паранойя – это виденье того, что происходит, что паранойя есть реальность, что паранойя есть содержимое вещей, а психоз – галлюцинированное виденье того, что происходит.

Дороги, какие Коди Помрей ведал на Западе и по которым позже с ним ездил я, все были теми неимоверно пугающими двухполосными ухабистыми с канавами по обе стороны, тем бедным забором, той оградой выгона дальше, может, печальным отрезком земли, волосяной головою травки на коме песка, затем нескончаемый выпас, ведущий к горам, что иногда принадлежат другим штатам – но той дороге всегда, казалось, судьба трясти тебя в канаве, потому что горбится она куда ни кинь, и ощущенье такое, будто машина катится по боковому углу, наклоненному в канаву, ухаб на дороге в ней тряхнет – как следствие этого, по Западным дорогам ездить одиночее, чем по любым другим.