Читать книгу: «Пламя нашей лжи», страница 2

Она сидит на моей пегой лошади посреди города с закрытыми глазами. Под кайфом, перепуганная, с виноватым видом. Нужно увозить ее.

– Вайолет, погляди на меня.

Она открывает глаза. Нижняя губа у нее дрожит.

– Это мы виноваты, – шепчет она, бросая взгляд в сторону дыма, клубящегося над лесом.

– Тсс… Молчи! – Мимо проносится пожарная машина, и Санни вздрагивает. – Вот видишь? Они уже знают о пожаре. Бригада в пути и скоро все погасит. Ведем лошадей ко мне домой. Больше мы ничего сделать не можем.

Вайолет кивает, и мы рысью направляемся на юг к окраине города. Тут рядом с нами резко останавливается полицейская машина. Открывается дверь, и выскакивает мой отец. Черт! После полудня ветер разыгрался и теперь треплет его серебристо-белые волосы. В пронзительных голубых глазах – тревога.

– Что вы делаете в городе верхом?

Я притворяюсь, что запуталась в поводьях, чтобы не смотреть на него.

– Увидели дым и приехали сообщить.

Если бы отец знал, что я поспособствовала пожару, он был бы обязан арестовать меня – точно так же, как когда-то арестовал мою мать. Я не могу с ним так поступить.

Папа треплет Санни по шее, глядя на пылающую гору.

– Хорошо, но теперь мы этим занимаемся. Пожарная служба штата идет на помощь. Отведи лошадей домой, Ханна. Если придется эвакуироваться, езжай в Бишоп. Вот, держи! – Он сует мне в руки кредитку. – Снимешь номер в гостинице. Прихвати для меня немного одежды и возьми фотографии матери.

Я напрягаюсь:

– Ты хочешь сказать, мои фотографии?

– Да, твои фотографии, – вздыхает он.

Я не упоминала, что была в машине, когда мама пьяной села за руль? Папа говорит, что она была слишком молода для брака и детей, но это полная ерунда. Ей было семнадцать, ему – восемнадцать, и они меня не планировали. Обычная история. Наверное, все просто: мама была эгоисткой и не заботилась о воспитании дочки. Поэтому и фотографии остались только мои, а не ее. Ничего «ее» больше нет.

У отца орет рация, и я узнаю голос помощника Варгаса:

– Мы перекрываем проезд по дороге к Провалу.

– Уже еду…

Папа косится на Вайолет, видит ее заплаканные и раскрасневшиеся глаза, видит, что она одета неподходяще для верховой езды, и ему становится любопытно:

– А вы не видели, как начался пожар? Или вообще что-нибудь необычное? Костер, оставленный без присмотра, детишек с петардами, еще кого?

Я открываю рот. Наверное, стоит сказать правду, но я не могу. Чудовища не сдают Чудовищ – еще один наш уговор. Признание должно быть общим решением, но Вайолет делает выбор за нас всех:

– Мы ничего не видели, шериф Уорнер. Только дым. Поэтому и приехали сюда.

У меня противно сводит живот, словно вагончик на американских горках набрал скорость, миновал крутой поворот и вот-вот рухнет вниз.

Отец снова смотрит на огонь, бушующий на склоне горы в нескольких милях от нас.

– В девяноста процентах случаев лесные пожары случаются по вине человека, – произносит он. – Наверное, чертовы электрики…

Снова что-то бормочет рация.

– Мне пора, – говорит папа, ныряет в машину, отвечает на вызов, и машина срывается с места, визжа шинами.

– О боже! – громко выдыхает Вайолет. – Я только что соврала твоему отцу. Меня тошнит.

– Все нормально, Ви. Это все травка и жара. Давай поводья, я отведу вас домой.

Она качает головой:

– Нет. Мне нужно проверить, как там бабушка и ее пудели. – Вайолет спешивается.

– Я с тобой. Отец просто осторожничает. Огонь не доберется до Гэп-Маунтин.

Она с сомнением смотрит на меня.

Двадцать минут спустя мы уже почти у самого дома бабушки Вайолет – идем рысью проселочными дорогами, минуя семейства, высыпавшие на лужайки перед домами. Кто-то пялится на гору, кто-то поливает водой крыши, кто-то складывает вещи в машину. Пищат телефоны – новое предупреждение:

Лесной пожар приближается к Гэп-Маунтин.

Сильный ветер способствует распространению пламени.

Пожарные прибыли на место.

Приготовьтесь к эвакуации.

Я разворачиваю Санни и смотрю в ту сторону, откуда мы приехали.

– Господи… – шепчу я.

– Что там? – Вайолет оборачивается и видит то же, что и я.

Пожар – наш пожар – превратился в жуткую движущуюся стену оранжевого пламени. Она уже перевалила через хребет и валит деревья, змеясь в сторону города, будто дракон. В небо бесконечными клубами взлетает дым, и вокруг, словно снежинки, начинает сыпаться пепел.

– Огонь приближается! – кричит Вайолет.

Пистолет чувствует ее страх и срывается на галоп. Я даю шенкеля Санни, и мы нагоняем Ви, спеша к дому ее бабушки.

Когда мы подъезжаем к жилищу Элизабет «Лулу» Сандовал, белому трехэтажному дому в викторианском стиле, построенному по образцу особняков Сан-Франциско и окруженному лесом, хозяйка уже складывает вещи в свой внедорожник. На ней истертые ковбойские сапоги, футболка с выцветшей радугой на груди и старые джинсы. Седые волосы заплетены в две длинные косы. По виду и не скажешь, что она богата, но Сандовалы сделали огромное состояние на торговле лесом.

– Вайолет! Ханна! – заметив нас, зовет Лулу. – Девочки, с вами все в порядке?

По пути сюда Вайолет наконец-то поддалась инстинкту самосохранения. Она утирает глаза и собирается с духом.

– Все хорошо, бабушка. Что ты делаешь?

Лулу бросает взгляд в сторону пожара.

– Эвакуируюсь. На что еще похоже?

Дым затягивает солнце, и небо из голубого становится приглушенно-серым, будто кто-то накинул на него покрывало. Порывы ветра треплют одежду, яркие искры сыплются маленькими кометами.

– Огонь до нас не доберется, – уверяю я.

Бабушка Вайолет вздыхает:

– Милая моя, он уже добрался.

– Что?

– Город загорится не от пламени. От искр.

Я замечаю падающие вокруг нас красные частички горящего пепла. Они не способны навредить дому Лулу, потому что она старается соблюдать меры безопасности: безупречные лужайки зелены и всегда обильно политы, водосточные желоба на крышах закрыты сетками, и в них не скапливается мусор, а между домом и лесом вспахана широкая защитная полоса. Но далеко не все жители Гэп-Маунтин настолько внимательны. По всему городу водостоки домов завалены опавшей листвой с прошлой осени, на облупившихся крылечках домов сложены поленницы дров, а высохшие лужайки усыпаны сосновой хвоей. Гэп-Маунтин не может не вспыхнуть.

Мы с Вайолет слезаем с лошадей и помогаем Лулу загрузить в «линкольн-навигатор» коробки с фотографиями, ее лекарства, чемодан, важные документы, ящик с бутилированной водой и закусками, а также троицу ее больших пуделей. Собаки грациозно запрыгивают на заднее сиденье.

Потом Лулу отправляет внучку наверх собрать одежду. Вернувшись, Вайолет добавляет в багажник машины два небольших чемодана.

Лулу, сжав губы, смотрит в телефон:

– Не могу дозвониться до твоих родителей!

– Бабушка, они посреди Тихого океана, – отвечает Вайолет, и я вспоминаю, что ее родители этим летом наняли частную яхту для круиза из Сан-Франциско в Австралию. – Не бойся, в Бишопе мы будем в безопасности, – добавляет она.

– Собачий корм! – вскрикиваю я. – Собачий корм взяли?

Лулу щелкает пальцами:

– Молодец, Ханна! Сейчас принесу.

Она быстрым шагом возвращается к дому; косички колотят по спине.

– Нам нужно договориться, что будем врать, – шепчу я Вайолет, когда Лулу скрывается из вида.

Горячая искра падает мне на кожу и опаляет волосок на руке.

Полуприкрытые глаза Вайолет начинают яснеть:

– Зачем?

– Потому что мы соврали моему отцу, – отвечаю я, беря часть вины на себя. – Потому что Люк ходит под условкой и потому что вы, ребята, пили и курили травку. Никто не должен знать, что мы были у Провала, когда все это завертелось, – я машу рукой в сторону пожара.

Оливковая кожа подруги бледнеет на глазах:

– Но это же вышло случайно!

– Неважно, Ви. Все равно это поджог. Да и Люк закурил трубку далеко не случайно. – Я утираю лицо и начинаю расхаживать из стороны в сторону. – Нас могут упечь в тюрьму.

Вайолет испуганно глядит на меня.

– Наши рассказы – твой, мой и остальных – должны совпадать. Надо встретиться и обсудить.

Я достаю телефон и начинаю групповой чат: «Вы уже у меня?»

Через считаные секунды приходит ответ Люка: «Ни хрена себе разгорелось! Да, мы у тебя».

Я: «Оставайтесь там. Нужно поговорить. Всем. Удалите эту переписку».

Мо: «А эвакуация?»

Я: «ХВАТИТ ПИСАТЬ!»

Когда возвращается Лулу, мы убеждаем ее отпустить Вайолет со мной – помочь вернуть лошадей и собрать вещи.

– Как только закончим, я сама отвезу ее в Бишоп, – обещаю я.

– Я поеду за вами, – предлагает Лулу.

– Не надо, – убеждает Вайолет. – Мы едем в сторону от пожара, а на дорогах будут пробки. Мы сильно не отстанем.

Лулу глядит на пуделей, кивает и садится в «линкольн».

– Позвоню по дороге и забронирую номера в «Холидей инн». Вам с отцом тоже, Ханна.

Я благодарю ее, мы с Вайолет садимся на лошадей и пускаем их галопом. Пока мы едем на юг, ветер усиливается, гоня в нашу сторону дым и пепел. Мы подтягиваем майки вверх, прикрывая рты. Небо темнеет.

Впервые с того момента, как я увидела пламя, тело сковывает настоящий ужас. Огонь уже спускается по склону с хребта, пожирая деревья и кусты, скользя к северной окраине города. Дома там старые, построенные на участках площадью от четверти до половины акра. Именно в северной части живет большинство пожилых горожан.

Мы с Вайолет пересекаем дорогу и замечаем колонну машин пожарной службы Калифорнии, несущуюся в нашу сторону, сверкая мигалками и гудя сиренами. У Санни сдают нервы, и он встает на дыбы, выбрасывая меня из седла. Я падаю на спину.

– Тпру! – ору я, хватаясь за свисающие поводья, но конь ржет и уносится прочь, скрываясь среди деревьев.

Пистолет рвется следом, но Вайолет удается его усмирить.

– Поедешь со мной, Хан, – командует она.

Забираясь на лошадь перед Вайолет, я чувствую, как болит спина. Мы вместе скачем на Пистолете к моему дому.

Телефоны снова пищат, выдавая новое оповещение:

Неконтролируемый лесной пожар достиг Гэп-Маунтин.

Огонь угрожает зданиям.

СРОЧНАЯ ЭВАКУАЦИЯ!

Локализация пожара: 0 %.

Мы с Вайолет едем в напряженном молчании, выбирая проселочные дороги и объезжая стороной центр города. Вскоре до нас доносятся первые взрывы: газовые баллоны. Сирены гудят по всей долине, в которой расположен округ Моно, и дым поднимается между горными пиками, словно после взрыва атомной бомбы.

Кажется, я физически ощущаю чувство вины где-то между лопатками. Не надо было хватать Люка за руку, когда он держал трубку. Дурацкий поступок! Допустим, он надо мной потешался, но почему я не могла пропустить его подколы мимо ушей, как поступили бы Драммер или Мо? Мы постоянно подтруниваем друг над другом. Почему именно меня это всегда бесит? Кто из нас виноват в пожаре: я или Люк?

Я направляю Пистолета по дорожке, и вот уже виден наш дом: старый коттедж с двумя спальнями, угнездившийся среди сосен. Когда мы подъезжаем, вся компания – Драммер, Люк и Мо – уже сидит на крыльце. Мой пегий жеребчик Санни тоже нашел дорогу домой. Кто-то (скорее всего, Драммер) расседлал его и закрыл в стойле.

Все поднимают головы и смотрят на меня. Шагнув на крыльцо, я выдыхаю:

– Все в дом. Надо поговорить.

Глава 5

7 июля

Локализация пожара: 0 %

17:35

– Вот это мы влипли, – произносит Мо, раздавая бутылки с водой из моего холодильника.

Мы рассаживаемся вокруг обшарпанного простого стола на кухне. В раковине свалена горой посуда, Матильда лежит у наших ног и поскуливает, обижаясь на отсутствие внимания.

Когда Мо открывала дверцу, лампочка в холодильнике не зажглась, и достаточно бегло оглядеть дом, чтобы понять причину: нет электричества. А значит, и насосы в скважине не работают. Если пожар направится в нашу сторону, у меня не будет воды, чтобы с ним бороться. Правда, наш дом находится в южной части Гэп-Маунтин, а огонь распространяется на северозапад, но это не значит, что мы в безопасности. Горячий пепел падает повсюду. Нужно уезжать, но и поговорить с ребятами тоже необходимо.

Люк бьет кулаком по столу:

– Да нет, это я влип. У меня условка. – Из-за темных волос и глаз его алебастровая кожа кажется совсем безжизненной; лицо перекошено от боли. – Теперь меня посадят.

– Никого не посадят, если мы будем держать рот на замке, – говорю я.

– Боже… Поверить не могу, что солгала шерифу, – добавляет Вайолет. У нее под глазами появились сероватые круги.

Люк пристально смотрит ей в глаза:

– Ты говорила с отцом Ханны?

Она кивает, и я объясняю:

– Он увидел нас возле пожарной части и спросил, не видели ли мы, как начался пожар. Мы сказали, что не видели.

Последствия постепенно доходят до остальных. Ложь – это обязательство, которое мы между собой не обсуждали, но она теперь связывает нас. Люк хмурится:

– Наверное, это к лучшему. По пути мы видели пару горящих охотничьих домиков. Это дерьмо вырвалось из-под контроля. Электричества нет, скважины не работают. Никто не сможет накачать воды. Нельзя, чтобы пожар связали с нами.

– Вы видели горящие домики? – спрашиваю я.

– Да, пустые, – отвечает Люк, не глядя на меня и все еще злясь из-за нашей ссоры.

– Расскажи ей о медведях, – говорит Драммер.

Он возбужденно ерзает, не в силах усидеть на месте. Распахнув кухонный шкафчик, достает коробку с сухим завтраком и начинает горстями сыпать его себе в рот.

Люк бросает взгляд в сторону кухонного окна.

– Зверье спускается с горы. Мы прошли совсем рядом с медведем, и он на нас даже не посмотрел. Потом видели оленей и койота. Все спасаются от огня.

Я откидываюсь на спинку стула и задумываюсь. Ущерб собственности переводит наш поступок в разряд тяжких преступлений, и это не преувеличение. В Калифорнии не церемонятся, если речь идет о пожаре. Люк прав: если кто-то узнает, что мы наделали, нам всем крышка. Мало того что мы окажемся в тюрьме, нас с Мо и Вайолет могут лишить мест в колледже. Сердце начинает биться быстрее, кишечник недовольно урчит. Надо упредить события.

Я смотрю на Вайолет и мысленно благодарю бога, что она соврала моему отцу.

– Послушайте, нас никто не подозревает. Пока не подозревает и, возможно, никогда не заподозрит. Нужно только договориться, что мы будем рассказывать, если кто-нибудь спросит, где мы были. Хотя вполне возможно, что никто и не спросит.

– Ты права, – говорит Мо и громко выдыхает; в руке она сжимает ингалятор, глаза покраснели от дыма и слез: выглядит она скверно. – Нет причин нас подозревать.

Получается, я дала друзьям больше надежды, чем хотела, поэтому решаю отыграть немного назад.

– Будет расследование, Мо. Пожарные штата найдут очаг возгорания, который будет рядом с Провалом, поэтому нужно только постараться, чтобы никто не узнал о нашей вылазке. Кто-нибудь говорил с другими о планах на сегодня?

– Не знаю, – говорит Мо. – Возможно. Не могу вспомнить.

Вдруг ее телефон вибрирует: пришло сообщение.

– Черт! – вскрикивает она. – Мама пишет, огонь уже подобрался к Стоуни-Ридж.

Люк вскакивает со стула:

– Не может быть!

Мо дрожит.

– Она говорит, что видит пламя. Боже!

Люк и Мо живут в Стоуни-Ридж – районе старых домов, где в основном обитает пожилое население, и это меня очень беспокоит. Люк, который ненавидит телефоны, смотрит в свой и разражается проклятиями.

– Три пропущенных от Эйдена! Только бы моя чертова мамаша была дома… Пусть увезет брата оттуда!

Мы все знаем, что мать Люка, скорее всего, играет в казино и кайфует в Неваде, наплевав на восьмилетнего Эйдена.

– Нам тоже нужно убираться отсюда. Придется обговорить нашу легенду потом. – Драммер принимается расхаживать по кухне.

Люк увеличивает громкость телефона, и раздается сигнал о новом сообщении.

– Черт! Эйден пишет. Говорит, он дома один и не может найти кота, – сдавленным голосом произносит он. – Мне пора.

– Возьми мой квадроцикл. – Я снимаю с крючка ключи и бросаю ему.

– Можно мне с тобой? – просит его Мо. – Родители эвакуируются. Я должна им помочь. – Она срывается на хрип и присасывается к ингалятору. – А моя комната… Что будет с моими вещами?

Вайолет начинает плакать, и мы все вместе выбегаем на улицу в сопровождении Матильды. Люк прыгает на сиденье квадроцикла и заводит мотор. Мо садится за ним.

Драммер хватает Мо за руку, стараясь перекричать ветер и доносящиеся издалека взрывы газовых баллонов:

– Тебе нельзя туда! Там сплошной дым!

Среди деревьев порхают частички пепла, небо приобрело серо-стальной цвет, а ветер дует с такой силой, что порывы опрокинули мусорный бак с защитой от медведей.

Мо в ответ Драммеру качает головой, сует ингалятор в сумку и обхватывает талию Люка:

– Мне нужно домой.

Люк вдавливает педаль в пол, и квадроцикл срывается по гравийной дорожке, виляя задней частью и плюясь камешками из-под колес. Мы смотрим, как Люк с Мо скрываются из виду, а потом я оборачиваюсь к друзьям:

– Драммер, прицепи фургон для лошадей к пикапу моего отца. Вайолет, принеси поводок Матильды. Я сейчас вернусь.

Я бегу наверх, чтобы кинуть в рюкзак что-нибудь из одежды.

Понятия не имею, где отец держит важные документы, поэтому просто хватаю одежду для него и наш фотоальбом. В нем показана медленная гибель семьи, от которой в итоге остаются только брошенные отец и дочь, но я не могу бросить папу. Я беру зарядник для телефона и зачем-то прихватываю школьный ежегодник.

– Быстрее, Хан. Пора ехать, – торопит Вайолет, когда я спускаюсь по лестнице. Она ведет на поводке Матильду.

– Я готова.

На крыльце я сталкиваюсь с Драммером и холодею от выражения обреченности у него на лице.

– У прицепа два колеса спущено, – поясняет он. – Лошадей придется оставить.

К глазам подступают слезы.

– А если пожар доберется сюда?

Он показывает мне баллончик с краской, взятый в гараже. Со стоном я понимаю, что нужно сделать ради спасения лошадей. Всего их у меня три: Стелла, Пистолет и Санни. Последний – привет от соседского жеребца, который четыре года назад сбежал из конюшни и покрыл Стеллу.

Пока Драммер удерживает коней на месте, я рисую краской у них на боках номер своего телефона. Пометив животных, мы с Драммером отпускаем их и смотрим, как они галопом убегают в лес.

– Это я виновата, – шепчу я.

Драммер обнимает меня и утирает мне слезы своей рубашкой.

– Мы все виноваты.

Я чувствую, как стучит его сердце, и шмыгаю носом.

– Никто никогда не узнает.

– Да, не узнает. Где твои ключи?

Достаю их из кармана, после чего мы все – Вайолет, Драммер, Матильда и я – загружаемся в мой «ранглер» и выезжаем на проселочную дорогу.

Мы постоянно кашляем от дыма, небо кажется почти черным. В голове не укладывается, что все это началось с горячих искр от крошечной трубки.

Проселок упирается в шоссе 395, подъехав к которому я бью по тормозам. Двухполосная автострада запружена машинами, направляющимися на юг. Они медленно ползут мимо. Водители с округлившимися глазами и разинутыми ртами напоминают зомби.

Легковушки и пикапы набиты детьми, собаками, кошками в переносках и птицами в клетках. У некоторых на буксире прицепы для лошадей и скота, жилые трейлеры. Багажники пикапов переполнены чемоданами, коробками, ящиками с водой и домашними животными. В одном пикапе едут три поросенка, усыпанные пеплом. В другом – целая семья, сидящая в обнимку и непрестанно кашляющая. Машины не пропускают нас в поток, поэтому я втискиваю капот джипа меж двух седанов и втягиваюсь в колонну, направляющуюся на юг. На телефоны приходит новое сообщение:

В Гэп-Маунтин горят здания между Саммит-авеню и Винди-Пик.

Улицы перекрыты.

Работают пожарные.

Немедленно покиньте город!

– Это же в Стоуни-Ридж! – выдыхает Драммер; его зрачки в широко раскрытых голубых глазах сжались в крошечные точки. – Люк и Мо могут попасть в ловушку!

– Может, сумеем их нагнать? – Я высовываю руку в окно, чтобы предупредить другие машины о маневре, и выворачиваю джип на противоположную полосу. Она пуста – кроме нас никто не едет в сторону пожара. Водитель за нами отчаянно сигналит.

– Боже! – вскрикивает Вайолет на заднем сиденье.

Я изо всех сил выжимаю педаль газа, и мы устремляемся в ту сторону, куда уехали Люк и Мо. Сворачиваем на боковую улочку под названием Сандерс – Люк поехал этой дорогой – и въезжаем прямо в стену дыма. Фары светят вовсю, но дорогу едва видно.

– Закройте окна! – кричит Драммер, потом включает на полную мощность кондиционер в машине. Это помогает очистить воздух в джипе.

– Не нравится мне это! – жалуется Вайолет, упираясь руками в потолок.

В голове проносятся мысли о стариках, живущих в Стоуни-Ридж. Как они выберутся? Мне часто приходится слышать вызовы врачей по отцовской рации. Часть обитателей того района неспособна передвигаться без ходунков, а как минимум один житель не расстается с кислородным баллоном. Я знаю, что у некоторых деменция, многие плохо слышат, а у большинства и мобильных-то нет. Получают ли они вообще оповещения? Успеют отец и пожарные вывезти их? И как быть с детьми, которые, как братишка Люка, остались дома одни? Вдруг кто-то из них погибнет? Это уже будет квалифицироваться как убийство. Черт! Глаза обжигают слезы. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.

Когда мы влетаем в дым, я бросаю взгляд в зеркало заднего вида на Вайолет. Ее блестящие волосы растрепаны, глаза мерцают, будто обсидиан, а на лице застыла гримаса, словно Ви на грани жизни и смерти. Рядом со мной Драммер вытирает ладони о джинсы. Светлые брови нахмурены и нависают над глазами.

Кажется, я первой понимаю, что отношения между нами никогда не станут прежними. Эта тайна, это преступление связывает нас таким тугим узлом, что нам никуда от него не деться. Даже когда мы будем праздновать свадьбу, смотреть, как играют наши дети, или жить в домах престарелых. Поймают нас или нет, все равно это останется с нами до самой смерти. Мы – пять человек на быстро вращающемся колесе. Стоит одному из нас потерять равновесие, и мы все упадем.

Я сразу же клянусь не допустить этого. Я не остановлю вращение колеса. Не дам нам попасть в тюрьму. Спасу Чудовищ.

Глава 6

7 июля

Локализация пожара: 0 %

18:22

Мой джип скачет по грунтовой дороге. Дворники сметают пепел с лобового стекла. Мы вглядываемся в окна, пытаясь отыскать Люка и Мо на квадроцикле, и в салоне стоит тишина. Я уже готова развернуться и поехать обратно, когда ветер вдруг сменяет направление. Дым немного рассеивается, обзор становится лучше.

Я жму на газ и еду на полной скорости. Машину подбрасывает на колдобинах и водопропускных трубах. Все упираются в потолок и цепляются за дверцы, но никто не просит меня ехать медленнее. Надо нагнать Люка и Мо и вывезти их из Гэп-Маунтин. Вокруг сыплются искры, и небо затянуто бурой пеленой. Если это и не ад, то чертовски на него похоже.

– Осторожно! – орет Драммер.

На дорогу, еле передвигая ноги и оглядываясь в замешательстве, выходит медведь. Я бью по тормозам, резко поворачиваю, и на секунду-другую джип встает на два колеса. Я кошусь на Драммера. Он сидит с отвисшей челюстью. Тут джип плюхается на все четыре колеса и останавливается с резким рывком, швыряющим нас сначала вперед, потом назад.

Зверь стоит в считаных дюймах от радиаторной решетки. Маленькая медведица. Наверное, годовалая. Она фыркает на джип и отступает. Я распахиваю дверцу и начинаю отгонять косолапую. Она тут же разворачивается и убегает в лес. Я возвращаюсь на место, держась за грудь. Только тут мне приходит в голову спросить:

– Все пристегнуты?

Слышатся щелчки ремней безопасности и причитания Вайолет:

– О боже! О боже!

Включаю первую передачу и трогаюсь с места.

– Поглядывайте по обочинам: вдруг Люк разбил квадроцикл. Я буду смотреть вперед.

Трясущимися руками переключаюсь на вторую передачу. Мы въезжаем в район, где пожар уже прошел, и замолкаем. Все вокруг черно и обуглено. Оставшиеся крошечные огоньки доедают остатки того, что может гореть. Дорога усыпана дымящимися ветками и мусором. Я включаю полный привод и веду «ранглер» в объезд препятствий, иногда съезжая с дороги.

– Это что, олень? – спрашивает Вайолет.

Я жму на тормоза, и мы все смотрим в ту сторону, куда она показывает. Огонь пронесся с такой скоростью, что спалил олениху с олененком на месте. Мне вспоминается библейская история о женщине, которая оборачивается и превращается в соляной столб. Разве что эта пара больше напоминает горки черного перца.

– Если животные не смогли убежать, то смогут ли люди? – дрожащим голосом спрашивает Вайолет.

Драммер тянется назад, чтобы коснуться ее, и я замечаю в его глазах слезы. В последний раз я видела Драммера плачущим в тот день, когда от рака умерла его собака. Он ни в какую не признавался себе, что пес болен. В этом весь Драммер: никогда не обращает внимания на творящееся вокруг дерьмо. Но однажды он обнаружил собаку бездыханной на полу в прачечной. Драммер позвонил мне и попросил приехать, и я застала его воющим так, словно его убивают. Я понятия не имела, чем помочь, поэтому предложила вырыть могилу и похоронить пса, но от этого он только разрыдался еще сильнее.

Теперь, глядя, как он поглаживает Вайолет, я понимаю, как надо было тогда поступить: попросту обнять его.

– Спасатели всех вывезут. Не беспокойтесь, – пытаюсь успокоить всех я.

Перед нами уже центр Гэп-Маунтин, а мы все еще не видели и следа Мо и Люка.

– Черт! – вскрикиваю я. – Там мой отец!

Я снова резко бью по тормозам, но спрятать от постороннего взгляда ярко-красный «ранглер» просто невозможно. К тому же это единственная машина на дороге, не принадлежащая пожарным или полиции. Все остальные или уже уехали, или мчатся в противоположном направлении.

Мой отец бежит к нам через два квартала. На лице у него респиратор.

– Глядите! Почта горит! – кричит Драммер.

Я поднимаю голову и смотрю поверх руля. За спиной отца оранжевые языки пламени жадно лижут деревянную обшивку почтового отделения.

Пожарная машина уже на месте, и команда пытается спасти здание и окружающие строения. Должно быть, почта загорелась от искр, потому что основное пламя все еще бушует среди деревьев. Огненный дракон уже поднялся выше десяти метров и раскинулся на мили в ширину, распространяясь, как мы узнаем позже, на три футбольных поля в секунду и разбрасывая искры на милю вокруг.

Когда отец подбегает к машине, я опускаю стекло, и салон тут же наполняется удушливым дымом. Лежащая на полу джипа Матильда начинает лаять.

– Почему ты еще не в Бишопе? – зло спрашивает папа.

– Люк и Мо взяли квадроцикл, чтобы попробовать добраться до дома. Мы не можем их найти, – сквозь слезы отвечаю я.

– Какой дорогой они поехали?

– По Сандерс.

Отец кивает и вызывает по рации заместителей.

– Мы их найдем, – обращается он ко мне. – А вы, ребята, разворачивайтесь и валите отсюда. Живо!

– Пап, подожди… – Я вижу, что от прилива адреналина у него набухли вены и дрожат руки. – Никто… не пострадал?

Он понимает, что я имею в виду. В порядке ли жители Гэп-Маунтин? Никто не погиб?

Отец кладет руки на приоткрытое окно:

– Пока трудно сказать.

Кажется, он знает больше, чем говорит, и я с ужасом думаю, что мы кого-то убили.

– Пап?

Он хлопает ладонью по дверце машины:

– Разворачивайся. Поезжай в Бишоп. Напиши мне, как будешь в безопасности.

С этими словами он убегает навстречу пламени.

Господи, да он сам в опасности! Я сижу, вцепившись в руль и еле дыша, и вдруг ощущаю полную растерянность.

– Черт! Давай, Хан! – Драммер стаскивает меня с сиденья.

Я меняюсь с ним местами, все глубже погружаясь в панику.

– Дыши глубже, – велит он и дает газу.

Машина, скрипя шинами, разворачивается и пускается обратно к шоссе 395.

Пламя добирается до Пайн-стрит в тот самый момент, когда над головой ревет первый самолет, сбрасывающий партию воды, розовой от огнезащитной добавки. Мимо моего джипа громыхают бульдозеры, едущие к лесу, чтобы валить деревья и создавать противопожарные полосы. Я мысленно приветствую пожарных штата, хоть их появление не сулит ничего хорошего. Это значит, что наш пожар разросся и вырвался из-под контроля. Это значит, что затраты на его тушение взлетают до небес прямо на глазах.

Драммер сворачивает на боковую улицу, ведущую к шоссе, а я продолжаю слать Мо сообщение за сообщением, не получая ответа.

Вайолет лезет с телефона в соцсети и начинает громогласно читать сообщения.

– Прачечной больше нет! – вопит она. – Стоуни-Ридж горит! – Ви задыхается. – Весь район! – Тут она срывается на визг: – Школа!

– Что школа? – кричит в ответ Драммер.

– Школа горит!

– Только не это, – бормочу я. – Мо не переживет.

Мы все знаем, как она любит нашу школу. Она представляла учеников в совете школы, была в совете самоуправления и в танцевальной команде, возглавляла кулинарный клуб.

Вайолет пялится в телефон с широко открытыми глазами и отвисшей челюстью.

– Эй! Мы еще не знаем, правда ли это, – замечаю я. – Перейди на нормальный новостной сайт.

– Вон шоссе! – кричит Драммер.

Он резко сворачивает, чтобы срезать угол, и, не снижая скорости, слетает с откоса на обочину шоссе 395, едва не впилившись в «ниссан». Водитель машины сигналит и не пускает нас. Следующий автомобиль замедляет ход, и Драммер встраивается в поток.

Теперь уже обе полосы едут в одном направлении. Никого не волнует, что левая полоса предназначена для движения на север, а правая – на юг. Все равно все мчатся на юг. Машинам спасателей придется воспользоваться обочиной.

– Ни хрена себе! Вот так апокалипсис! – восклицает Драммер.

На телефон продолжают сыпаться сообщения, которые я читаю вслух с пассажирского сиденья. От последнего у меня земля уходит из-под ног:

Гэп-Маунтин и окрестности – немедленная эвакуация!

Локализация пожара: 0 %.

В квартале Стоуни-Ридж множественные очаги возгорания.

Возможны жертвы.

У меня перехватывает дыхание, а Вайолет заливается слезами. Молчание в джипе напоминает тишину в центре бури. Драммер косится на меня, и между нами проносятся воспоминания: мы детьми бегаем под струями воды из газонного оросителя, устраиваем пикник во дворе, прыгаем на моем потрепанном старом батуте, катаемся верхом, плаваем в Провале. Воспоминания кружатся и вылетают в окно. Все это больше не имеет значения. Наше детство только что лопнуло, как Бэмби под ногой Годзиллы. «Возможны жертвы». Неужели мы и правда кого-то убили?

– Мы сгорим в аду… – стуча зубами, бормочет Вайолет.

Вдруг Драммер резко оборачивается, и его голубые глаза округляются от ужаса.

– Вылезайте все из машины! Быстро! – кричит он.

Мы тоже оборачиваемся. Ветер снова сменил направление, и стена пламени подобралась к дороге. Небо почернело, и нагоняющий нас огонь охватывает машины примерно в миле позади, взрывая бензобаки. Из-за пробки автомобили на шоссе еле тащатся. Огонь движется быстрее. Люди выскакивают и бросаются наутек. Они пробегают мимо моего джипа, таща с собой детей, животных и коробки. Одна женщина несет на руках ягненка.

На мгновение мы замираем, а потом распахиваем дверцы. Матильда воет волком и выскакивает следом за нами. В машине остается только Драммер. Он захлопывает дверцу и снова пристегивается.