Обязанности человека

© ФГБОУ ВО «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации», 2023

Об издательской серии «Обратная перспектива»

Новая серия «Обратная перспектива» Издательского дома «Дело» РАНХиГС при Президенте РФ направлена на реализацию важнейшей культурной миссии – вернуть нашим читателям исторические, общественно-политические и даже художественные произведения, которые оказались забыты, затерялись среди ушедших времен. Запуская эту серию, мы рассчитываем, что голоса литературного прошлого обретут новое звучание, помогут не только в изучении истории, но и в осмыслении актуальных процессов, станут источником вдохновения при создании образов будущего.

Основу серии составляет коллекция фонда редких книг Научной библиотеки РАНХиГС при Президенте РФ. История этой институции – зеркало событий всего XX века с его неожиданными поворотами и резкими трансформациями. Начало фонду было положено книгами, некогда принадлежавшими библиотеке первого в России частного университета – Московского городского народного университета имени А. Л. Шанявского (1908–1918), у которого, как известно, было множество знаменитых дарителей и попечителей из среды книгоиздателей, писателей, ученых, общественных деятелей и собирателей, среди них – В. Е. Якушкин, братья Сабашниковы, С. А. Муромцев, князь Е. Н. Трубецкой. Так в библиотеку университета попадали уникальные издания, книги с автографами выдающихся деятелей науки и культуры. После революции 1917 года в здании университета имени А. Л. Шанявского разместился Коммунистический университет имени Я. М. Свердлова. Далее последовала череда реорганизаций этого учебного заведения и его структур, в результате которых библиотека пополнялась книгами из собраний Института красной профессуры, Коминтерна, Института журналистики, Института научного атеизма и т. д. После 1991 года эти книжные сокровища унаследовала Российская академия государственной службы (РАГС), которая в 2010 году при слиянии с Академией народного хозяйства (АНХ) дала начало современной РАНХиГС. Вся эта многоступенчатая история отражена в печатях, экслибрисах и других отметках на книгах фонда, которые указывают на их прежних владельцев. Сегодня в Научной библиотеке РАНХиГС насчитывается свыше 60 тысяч изданий на русском языке, вышедших с первой четверти XVIII века по 1917 год.

Для «Обратной перспективы» мы выбираем из фонда редких книг РАНХиГС труды, которые не переиздавались долгие годы, но, безусловно, заслуживают внимания современных читателей. Какие-то из них публиковались один-единственный раз, другие выходили вновь, но уже в далеких от нас культурных обстоятельствах. Руководствуясь в первую очередь задачей возвращения имен и идей, мы намеренно не ограничивали нашу серию каким-либо единственным жанром. В рамках этого проекта будут представлены как произведения художественной литературы, так и общественно-политической, философской и научной мысли. Кроме того, некоторые материалы будут опубликованы впервые (например, обнаруженная в фонде рукопись пьесы «Скорбная братия» П. Д. Боборыкина, считавшаяся самим автором утерянной).

Каждая книга серии – результат совместной интеллектуальной работы большой команды: специалистов, подготовивших соответствующие комментарии к переизданию; сотрудников фонда, которые провели самостоятельные исследования, прежде чем рекомендовать то или иное произведение к печати, занимались его оцифровкой; специалистов ИД «Дело», проводивших скрупулезную сверку текста по первоначальной публикации и приводивших его к нормам современного русского языка; специалистов, которые сличали некогда изданные переводы с оригинальными произведениями, и многих других.

Сопровождающие наши переиздания статьи и примечания современных экспертов помогут читателю не только погрузиться в исторический контекст той поры, когда было написано произведение, но и открыть значение изложенных в них идей для текущей культурной ситуации. Мы верим, что таким образом памятники мысли прошлого вернутся в исследовательский оборот, вокруг них возобновятся плодотворные дискуссии, а сами тексты приобретут в наше время новое значение.

Надеемся, что «Обратная перспектива» послужит важной опорой для того самого символического моста, соединяющего поколения нескольких веков отечественной культуры, науки и общественной мысли.

Составители серии

О. О. Медведева, Д. С. Житенёв

Предисловие
Джузеппе Мадзини: личность, политический путь и философия долга

Италию мы создали, теперь надо создавать итальянцев.

Камилло Бенсо ди Кавур

Джузеппе Мадзини (1805–1872) является одним из наиболее ярких итальянских мыслителей XIX века. В свою эпоху Мадзини воспринимался как фигура европейского масштаба, сравнимая по влиянию с Джоном Стюартом Миллем, Карлом Марксом и Алексисом де Токвилем.

Нет лучшего способа почтить память большого мыслителя, чем актуализировать его идеи в пространстве и времени, придав им таким образом новую жизнь и новое звучание. В мысли Джузеппе Мадзини для истории политической мысли гораздо значительнее его поздняя философия долга, или «философия обязанностей», которая во многом противопоставлена «философии естественных прав», чем его ранняя революционная мысль, но, поскольку нам следует всегда рассматривать мысль того или иного философа в комплексе, вне отрыва от его жизни и эволюции его взглядов, представляется правильным сначала привести некоторые ключевые факты касательно Мадзини как личности, его интеллектуального и политического становления, завершив наше рассмотрение анализом ключевых идей его главной работы «Обязанности человека».

Джузеппе Мадзини родился в 1805 году в Генуе. Этот город с 1005 по 1796 год был столицей одноименной независимой республики и важным центром средиземноморской торговли. В 1797 году Генуя сдалась Наполеону Бонапарту и была включена им в состав Лигурийской республики. В 1805 году, когда на свет появился Мадзини, Генуя и вовсе стала французским департаментом. В период французского владычества в начале XIX века судьба Генуи была довольно типичной – Италия являлась, по выражению Меттерниха, «понятием географическим» и была раздроблена на множество государств – после окончательного поражения Наполеона их было восемь.

Наполеон сыграл важную роль в объединении Италии – 26 мая 1805 года он в числе прочих своих титулов принял на себя титул короля Италии, будучи коронован в знаменитом соборе Дуомо в Милане Железной короной Ломбардии, а его пасынок и генерал-полковник Великой армии Эжен де Богарне был провозглашен вице-королем. Французское владычество в Италии продолжалось до 1814 года и распространялось на все северные земли – Ломбардию, Пьемонт, Венето, Эмилию-Романью, Южный Тироль, Тоскану, Лигурию, Аосту и Умбрию. Значимость французского владычества современными итальянцами хорошо осознается, ведь именно оно пробудило патриотические силы, ярким представителем которых был и наш герой Джузеппе Мадзини. После падения Наполеона в 1814 году согласно условиям Венского конгресса Генуя вошла в состав Сардинского королевства, которое, в свою очередь, стало фундаментом строительства единого итальянского государства.

Мадзини был представителем генуэзской интеллигенции, выходцем из среднего класса. Его отец Джакомо Мадзини был родом из Лигурии. Джакомо был выпускником Университета Павии – одного из древнейших в Европе и наиболее престижных в ту эпоху, причем сразу по двум специальностям – медицине и философии. В период Генуэзской республики он помимо основной работы, связанной с медициной, занимал невысокую административную должность. В молодые годы он также отметился работой в генуэзской демократической газете антиклерикального характера. Далее, в период французского владычества и в более поздние времена, он решительно отошел от политики и в 1822 году занял должность профессора анатомии в Университете Генуи.

Матушка Мадзини Мария Драго Мадзини также была женщиной образованной, имевшей солидную библиотеку. Занималась она домом и детьми: помимо Джузеппе Мадзини, который был третьим ребенком в семье, у родителей будущего политического мыслителя было три дочери – Мария Роза Катарина, Антониетта и Франческа. Судьбы их сложились довольно непросто – Мария Роза в молодом возрасте ушла в монастырь и вскоре скончалась, Антониетта долго не могла выйти замуж, а связав себя узами брака, проявляла довольно строгую религиозную ограниченность, в частности известный итальянский историк и политик Гаэтано Сальвемини характеризовал ее как «черствую и идейно ограниченную ханжу». Младшая сестра Франческа была инвалидом от рождения, однако очень талантливой и остроумной девушкой, любимицей Джузеппе Мадзини и настоящей душой семьи вплоть до своей также ранней кончины в 1838 году. Дом Мадзини постоянно преследовали сложности и настоящие трагедии, однако родители Джузеппе смогли преодолеть все напасти – во многом благодаря серьезному духовному стержню.

Этот стержень, передавшийся от родителей и оказавший значительное влияние на духовное и этическое становление самого Мадзини, можно назвать «янсенизмом морали». Чтобы прояснить для читателя, что это такое, необходимо напомнить о Корнелии Янсении и его учении. Янсений был голландским католическим епископом, который стал главой католического колледжа Лёвенского университета в 1617 году. Им было разработано учение в рамках доктрины католической церкви и в рамках церковного спора о свободе воли, ставшего еще более актуальным ввиду раскола церквей. Янсенисты придерживались точки зрения, согласно которой божественная благодать, посредством которой возможно спасение, могла снизойти только на тех, кто ее заслужил – искренней верой и упорным трудом. Таким образом, несмотря на то что янсенисты позиционировали себя как католики, их убеждения во многом пересекались с рядом идей протестантских направлений, в первую очередь, конечно же, с кальвинизмом. Янсенизм был официально осужден папой Иннокентием X в 1653 году, однако и в XVII, и в XVIII веках был довольно распространен в Европе.

Янсенисты были оппонентами иезуитов в том, что касалось исключительной святости папы римского, – они распространяли идею непогрешимости на всю церковь и требовали от церкви соответствия идеалу. «Янсенизм дисциплины» в XVII веке требовал от церкви духовного обновления. «Янсенизм морали» образца XVIII века, под влиянием которого прошло детство Джузеппе Мадзини, требовал от человека дисциплины, постоянных испытаний на твердость характера, внутренней цельности и духовной строгости. Это было крайне консервативное воспитание – в правильном понимании консерватизма как учения динамичного, совершенствующего, сохраняющего наилучшее и актуализующего вечное. Генуэзская интеллигенция, находящаяся под влиянием янсенизма, реализовывала его в воспитании детей в духе интеллектуального трудолюбия и прививания идеала всестороннего образования – духовного, культурного, музыкального^[1].

В такой среде формировался юный Джузеппе Мадзини – в детстве его обучал латыни священник-янсенист Лука де Скальци, риторике – священник Стефано де Грегори, далее он обучался в генуэзской школе, где в обязательном порядке изучали древнегреческую грамматику, арифметику, геометрию, логику и античную классику.

В 1820 году в возрасте 15 лет Мадзини поступил в Генуэзский университет, который закончил спустя семь лет, в 1827 году, получив юридическую специальность. Атмосфера в университете была сверхклерикальной – студенты находились под строгим надзором так называемого духовного директора, были вынуждены, хотят они того или нет, ежедневно участвовать во всех возможных церковных службах. Такой агрессивный клерикализм вызвал у юного рефлексирующего Мадзини настоящий духовный бунт, вплоть до того, что он считал себя атеистом, ходил на мессу с томиком Кондорсе и увлекся идеями Руссо, Фелисите Робера де Ламенне и Анри Сен-Симона. Впрочем, как мы знаем, впоследствии этот кризис миновал, и Мадзини увлекся идеалистической философией – он восхищался работами Вико, Гердера, Фихте, Гёте, Шеллинга, братьев Шлегелей, а также творчеством итальянских поэтов Данте Алигьери и Уго Фосколо.

Молодой Мадзини, только закончивший университет, – это в первую очередь публицист и литературный критик, публикующийся в периодическом издании «Индикаторе Дженовезе»; именно в этом качестве он становится известен генуэзской публике. Первый номер этой газеты вышел 10 мая 1828 года. В этом же номере выходит первая публикация Мадзини – заметка о романе Карло Варезе «Генуэзская невеста». По публикациям Мадзини в генуэзской прессе можно составить довольно любопытный портрет молодого автора. Многие идеи, которые юный Мадзини аккуратно, осмотрительно, зачастую скрыто вводит в свою филологическую публицистику, мы затем сможем узнать и в поздней философии долга.

Что это за идеи? Молодой Мадзини пишет о том, что литература должна играть важнейшую роль в национальном сплочении, роль воспитующую. Литература в отличие от истории обосновывает и демонстрирует культурную общность на основании простых образов, знакомых каждому читателю. Герои исторического романа, как в случае с «Обрученными» Алессандро Мандзони, – это простые люди, на фоне личных драм которых разворачиваются исторические события. Эта, говоря словами Мадзини, «живая привлекательность вымышленного» является мощнейшим оружием в арсенале литературы. Из статьи Мадзини неявно следует, что искусство должно быть утилитарным для политического, должно приносить реальную политическую пользу. Итальянский исторический роман должен раскрывать прошлое Италии и подвигать итальянцев к мысли о едином прошлом – и необходимости объединения.

Генуэзское правительство закрыло газету «Индикаторе Дженовезе» в конце 1828 года. Виной тому – написанный Мадзини план «Программа газеты на 1829 год», в котором были поставлены новые цели и заявлены амбиции, значительно превосходящие уровень литературной критики. В 1829–1830 годах Джузеппе Мадзини сотрудничает с другой газетой – «Индикаторе Ливорнезе», которая, как можно догадаться, издавалась в тосканском городе Ливорно. Там Мадзини дебютирует с рецензией на «Фауста» Гёте, в которой поднимает вопрос о роли гения в истории. В ней Мадзини излагает прогрессистские взгляды на историю, очевидно, почерпнутые им в философии Просвещения.

Молодой мыслитель пишет о значимости прогресса, необходимости дальнейшего развития цивилизации, к которому призывает весь ход истории. Пишет он и об универсальности мировых законов, отсутствии значимых различий между национальными культурами. При этом Мадзини не отвергает христианских ценностей, не проповедует антирелигиозные настроения. В этом заключается ключевое отличие его текстов этого периода от умонастроений эпохи Просвещения^[2].

В одной из своих статей он впервые употребляет термин risorgimento, причем именно в том значении, которое впоследствии стало наименованием всей эпохи, а именно достижения политической мечты о едином государстве, которую Мадзини считал мечтой всех итальянцев.

На рубеже 1820-х и 1830-х годов Мадзини был членом одной из карбонарских организаций. Карбонарии (угольщики) были тайным революционным движением, которое начало проявлять активность в Италии с 1807 года. Карбонарии боролись против монархии (в первую очередь против неаполитанских Бурбонов, стоявших во главе Королевства обеих Сицилий, и австрийского владычества), за конституционное политическое устройство и единство итальянских земель. Карбонарии – это не революционное движение в том смысле, который мы привыкли вкладывать в это определение. Оно имеет мало общего, к примеру, с отечественными народовольцами. Зачастую члены карбонарских групп были аристократами, представителями верхушки общества, а не «отверженными». Более того, тактика карбонариев была направлена на работу с элитами, армией, на организацию элитарных групп в целях подготовки к захвату власти. Карбонарии были либералами, к народным массам относились довольно презрительно и не слишком-то стремились с ними работать. Помимо этого, у карбонариев был принят ряд ритуалов мистического характера, руководитель венты носил титул Великого Магистра, что позволяет говорить о некотором влиянии масонства.

Мадзини был членом генуэзской Высокой венты «Надежда» (Speranza). В период членства в карбонарской организации Мадзини вырабатывает еще одно убеждение, которое впоследствии отразится в философии долга. Суть его заключается в том, что для свержения дурного правления необходимо идти на жертвы, поднимать восстания, жертвовать собой и демонстрировать доблесть и что эта готовность присутствует в каждом. Человек лишь ждет момента, чтобы вступить в борьбу за свободу. Массовое раскрытие этого стремления позволит провести большие преобразования в целях «улучшения человечества».

Довольно скоро, в 1830 году, карбонарская ячейка, в которой состоял Мадзини, была разгромлена, и молодой публицист эмигрировал в Швейцарию. Изгнание Мадзини растянулось на десятилетия, а его конфликт с различными итальянскими властями не был исчерпан до конца жизни.

В 1831 году, в период пребывания во Франции, Мадзини основывает политическую организацию «Молодая Италия» (Giovine Italia), которую можно считать первой современной итальянской политической партией. У «Молодой Италии» были своя газета, пропагандистский аппарат и, что крайне важно, возможность доносить свое послание до целевой аудитории (итальянского среднего класса) и координировать национально-освободительную деятельность в Италии. Тогда же, в 1831-м, Мадзини пишет свое самое знаменитое раннее произведение – «Манифест “Молодой Италии”». Идеалистический характер «Манифеста» выражается автором практически сразу: «Великие революции – это работа принципов, а не штыков»^[3]. Мадзини утверждает, что для конкретного, материального достижения победы ее сначала необходимо одержать в умах и сердцах людей, на уровне морали. Чтобы добиться свободы для народов, необходимо в первую очередь пропагандировать ее принципы. По Мадзини, это длительный процесс: поскольку человеческий интеллект не способен с ходу воспринять принципы свободы, нужно постепенно подводить людей к этим мыслям посредством регулярной просвещенческой работы. Это работа для многих людей, объединенных одной высокой целью.

Мадзини провозглашает три принципа, следование которым необходимо для достижения развития и процветания Италии: единство, свобода и независимость. Таким образом, он противопоставляет движение «Молодой Италии» как тем, кто готов пожертвовать независимостью страны от внешних сил ради объединения итальянских земель под единой волей тирана, так и тем, кто, боясь насилия, не готов идти к полному объединению итальянских земель, довольствуясь расширением границ одного из многочисленных итальянских государств. Мадзини выступает против каких-либо компромиссов, продиктованных страхом. Единственный авторитет, который признается им в «Манифесте», – это «воля нации»^[4].

Мадзини задается вопросом о том, каковы средства, с помощью которых можно создать единую, свободную и независимую Италию. Он возражает тем, кто, не веря в саму возможность восстания народа в защиту собственных прав и свобод, в раскрытие свободного самосознания народа, пропагандирует воинственное сопротивление теми же насильственными методами, что применялись тиранами для порабощения нации, не брезгуя при этом иностранной помощью. «Они не понимают, что 26 миллионов человек, черпающих силу в преследовании благой цели и обладающих несгибаемой волей, неуязвимы»^[5], – пишет Мадзини. Готовы ли пропагандисты силовых методов сами умереть за освобождение и объединение Италии? Автор «Манифеста» в этом сомневается. Те, кто зовет народ на баррикады, сами, как правило, стоят в стороне, в ином случае дело не доходит до каких-либо конкретных действий, поскольку величие задачи пугает и самих потенциальных организаторов революции. Они не верят в народ и ждут иностранной помощи. «Люди будущего», которым суждено создать единое итальянское государство, должны учиться на практике ошибок прошлого^[6].

Мадзини утверждает, что прошлое должно было научить итальянцев, что свобода никогда не приходит на штыках иноземцев. Для него подлинная революция – это столкновение принципов и убеждений, война масс. Вдохновителями революции могут быть только убежденные идеалисты, живущие пропагандируемой ими идеей. «Италия знает это, знает, что секрет силы – в вере, что подлинное благодеяние – это жертва, а правильный путь в том, чтобы доказать свою силу»^[7], – пишет мыслитель. Идеи и стремления «Молодой Италии» должны быть организованы в единую систему; «Молодая Италия» должна стать новым элементом национальной жизни, который сможет в XIX веке создать единое итальянское государство. В этом процессе Мадзини отводит особую роль литературе, которая должна стать «моральным духовенством»^[8], придающим форму истинным принципам^[9].

Рассуждая о внешней политике, Мадзини придерживается мнения, что итальянцам не стоит сосредоточиваться на событиях в Европе, за исключением тех случаев, из которых можно вывести определенный положительный опыт и некоторые уроки борьбы с угнетателями человечества. Как жалость, так и содействие других наций должны быть отвергнуты итальянцами. По Мадзини, Европе еще только предстоит узнать, каковы итальянцы на самом деле. В конце концов Италия должна будет предъявить своим иноземным обидчикам все преступления, совершенные против нее. «Мы скажем народам: таковы души, которые вы купили и продали; такова земля, которую вы приговорили к изоляции и вечному рабству»^[10], – заканчивает «Манифест» Мадзини.

«Манифест» со всем его революционным пылом и идеалистическим стремлением к новому, более свободному и справедливому миру был приурочен к основанию движения и одноименной газеты, на страницах которой в 1831–1834 годах вышел еще ряд сочинений, раскрывающих в подробностях политическую позицию раннего Мадзини. Одной из наиболее значимых публикаций подобного толка можно считать статью «От сотрудников “Молодой Италии” к их соотечественникам» (1832), в которой итальянский мыслитель подробно раскрывает свои взгляды на вопросы оптимальной формы политической власти, защищая республиканскую позицию в противовес абсолютистской и конституционной монархии и провозглашая принципы всеобщего избирательного права, социальной справедливости и отказа от привилегий.

По Мадзини, залогом успеха любой революции является концентрация сил максимального количества людей на единой цели. Революция не может быть успешной, если она не обладает символом, целью, неким образом будущего. Мадзини провозглашает этим символом республику. Итальянский народ обладает положительной исторической памятью о республике^[11]. Необходимо убедить его в истинности республиканских принципов и, придерживаясь общеевропейской траектории исторического прогресса, совершить исторический рывок посредством одного революционного восстания.

Итак, Мадзини провозглашает республику главной целью. Он полемизирует со сторонниками конституционной монархии как «формы власти переходного периода» от абсолютизма к свободе. Его аргумент состоит в том, что, признавая монарха, необходимо передать ему власть и право царствовать, принимать решения о войне и мире, назначать правительство. Более того, в силе остается принцип наследования власти, несовместимый с принципами равенства и равноправия. Мадзини утверждает, что «Молодая Италия» не должна рассчитывать на союз с какими-либо монархами, а должна «поднять знамя итальянского народа»^[12], призвать его к сражению, отменить все привилегии, а принцип равенства сделать религиозным символом. Только таким образом можно победить монархов и их аристократию. «Мы люди прогресса; мы смотрим в будущее и стремимся к независимости, безотносительно к нашему возрасту, состоянию или месту, где мы живем»^[13], – утверждает Мадзини.

Метод, провозглашаемый Мадзини, состоит в том, чтобы обнаружить подлинные принципы, а затем путем их распространения применить их ко всем значимым сферам: политике, экономике, науке и пр. Девиз республиканского движения формулируется Мадзини следующим образом: «Свобода во всем и для всех. Равенство в правах и обязанностях, как социальных, так и политических. Ассоциация всех народов, всех свободных людей в миссию прогресса, охватывающую все человечество»^[14]. Данную формулировку можно принять за путеводный принцип для Мадзини.

Интерес представляет то, как Мадзини раскрывает провозглашенный им девиз. «Народ составляет основу социальной пирамиды… Это то, что всех нас объединяет; это коллективное множество, вдохновляющее нас, когда мы думаем и говорим о революции и возрождении Италии»^[15], – пишет мыслитель. Под народом он подразумевает «общее количество человеческих существ, составляющих нацию»^[16]. Там же Мадзини отмечает, что множество индивидов не является нацией до тех пор, пока оно не управляется в соответствии с единым для всех законом, едиными принципами и пока оно не связано едиными братскими узами. «Нация – это слово, обозначающее единство: единство принципов, целей и прав»^[17], – приходит к выводу Мадзини. Согласно мыслителю, это тот тип общественных отношений, который приводит множество людей к гомогенному единству. В противном случае имеет место не нация, а толпа, сборище варваров, объединяемых на время задачей завоевания, грабежа и разбоя. Нация же планомерно преследует общие для всех составляющих ее индивидов цели совершенствования и развития всех видов общественно значимой деятельности. Путь к построению нации лежит через ассоциацию индивидов. Мадзини выводит и антипод ассоциации – диссоциацию. Последняя проявляется, когда имеет место внутренний конфликт между различными социальными классами, старыми и новыми порядками^[18]. Диссоциация, по Мадзини, является одним из условий возможности революции.