Событие 2024

Россия. Москва. Министерство обороны

НОВОСТНАЯ ЛЕНТА: «Швеция задержала российский танкер с нефтью в рамках решения швейцарского суда по иску украинского правительства к Газпрому». «Лондонский суд арестовал активы Роснефти по подозрению в нарушении санкционного режима в отношении Ирана». «Испанская полиция по подозрению в хакерстве по запросу США задержала троих топ-менеджеров ведущей российской IT-компании».

* * *

Министр обороны закрыл окно планшета и недовольно нахмурился. День начинался не самым лучшим образом. В последнее время создавалось устойчивое ощущение, что Запад ищет прямой конфронтации с Москвой. Это было вполне объяснимо. Через пару месяцев в России президентские выборы, и Штаты, используя остатки влияния на европейских вассалов, пытались изо всех сил обострить обстановку в расчете на то, что Кремль сорвется на полноценный конфликт с Европой.

Какие шаги в этом случае последовали бы со стороны Америки, было непонятно. История последних десятилетий говорила о том, что любое давление, любой кризис Кремль обыгрывал таким образом, что популярность и влияние власти только усиливалась. Так что, к чему приведут эти комариные укусы, кроме раздражения россиян в отношении Запада, сказать было сложно. Вполне возможно, что именно на это и рассчитывали в Вашингтоне, ожидая, что реакции от российского президента не последует, и это для многих будет признаком его слабости. А значит посеет сомнения у корневого электората в его способности как раньше защищать интересы страны.

Но не на этот раз.

Министр снял трубку прямого телефона правительственной связи и коснулся иконки вызова спикера Госдумы на планшете управления.

– Утро доброе. Говорить можешь? – уверенным голосом привыкшего командовать человека спросил он.

– Секунду. Сейчас только бумажку подпишу, – ответил спикер и после короткой паузы продолжил: – Выкладывай.

– Новости читал?

– Какие конкретно?

– Танкер. Активы Роснефти. Айтишников наших взяли с семьями в Испании.

– А, это… Читал. Деталей пока не знаю. Собирался в МИД звонить.

– МИД уже не поможет. Они свою роль выполнили. Хватит дипломатам слюни пускать. Время политеса закончилось. Теперь ваша очередь. Что с законом?

– Последние обсуждения в комитетах.

– Долго. Долго, – недовольно проговорил министр. – Надо ускорить, чтобы успеть до каникул.

– Делаем все возможное. Но оппозиция блокирует. А что Первый?

– Первый осторожничает. Все еще надеется избежать эскалации перед выборами. Ты вот что… Закругляйтесь там с комитетами. А то демократию развели. Вам пару дней, и чтоб закон был в Думе. У вас большинство. Сошлитесь на последние события. Скажите, что ситуация чрезвычайная. Что Запад совсем с катушек слетел, и мы не можем мириться с нарушениями международного права. Народ вон уже в голос требует от нас решительных действий. Надоело людям утираться от плевков из Европы и Штатов. Они хотят видеть нашу жесткую реакцию. Чтоб понятно было, что Россия снова стала супердержавой, а не подстилкой для вытирания ног для западных политиков. Так перед выборами весь электорат растерять можно. А с оппозицией пожестче. Мы приняли их премьера. Договоренность была? Была. Пусть теперь отрабатывают.

– Ты уже говоришь, прям как президент, – хмыкнул спикер.

– Не стебайся, – спокойно отреагировал на укол министр. – Ты сам знаешь, мне это не надо. Но если прикажут – буду тянуть. Так что кончайте политику и пошевелите задницами. Нам закон еще через Совфед проводить.

– Там проблем не будет. Поляна хорошо вытоптана.

– Вот и поторопитесь, пока она снова не заросла.

После разговора остался неприятный осадок. В московской элите все прекрасно понимали, что он является одним из наиболее вероятных преемников президента, если тот примет решение не идти на следующий срок. Но у некоторых особо нервных это вызывало если не раздражение, то скрытое ворчливое несогласие, словно у них отняли возможность побороться за самый высокий в стране пост. Как будто кто-то из этих кабинетных ворчунов, погрязших в шкурных интригах, вообще имел хоть сколько-нибудь серьезные шансы.

Затеянная президентом четыре года назад реформа власти пришлась совсем некстати. У многих она породила ложные надежды на то, что Кремль ослаб, что из него можно выбить значительные уступки в пользу усиления влияния Госдумы. Отсюда и грызня, и разброд и шатания, и безумные инициативы вроде назначения первых замов председателя правительства и силовиков от оппозиционных думских партий. Все это совсем не способствовало консолидации элит, которые устроили подковерную мышиную возню, надеясь в неразберихе урвать для себя побольше привилегий.

Референдум по Конституции, обнуливший президентские сроки и предоставивший Первому шанс снова участвовать в выборах, немного охладил горячие головы, но шушуканье и перемигивание во властных коридорах все еще продолжались. Интрига в следующих выборах обострялась и тем, что три года назад с подачи президента Госсовет был выведен на уровень конституционного органа, имеющего самые широкие полномочия. Некоторые из шушукающихся тогда даже называли его суперорганом супервласти и многозначительно закатывали глаза, давая понять, что возглавить его в России может только один человек – ОН.

Усиление противостояния «башен Кремля», обслуживающих разные элиты, оказалось не единственным обострившимся перед выборами противоречием. Возникли если не трения, то недопонимание на региональном уровне из-за введения понятия «федеральной территории» и новых спорных моментов в разграничении полномочий между субъектами и центром. Дальше – больше. Верующие схлестнулись с атеистами из-за внесения в светскую Конституцию понятия «Бог». Национальные группы неоднозначно восприняли появление в основном законе формулировки «русский народ». Развернувшиеся в СМИ вокруг этих тем путаные, полные эмоций, но зачастую лишенные понятных простому человеку доводов дебаты, вызывали у части россиян вполне объяснимое чувство растерянности, которое постепенно переросло в раздражение. Оно, правда, успокоилось с внесением поправки об обнулении сроков президентства, дающей хозяину Кремля право выставить свою кандидатуру еще на одни выборы.

Впрочем, ядро общества, в которое входила большая его часть, оставалось достаточно консолидированным. В зависимости от того, кто проводил соцопросы, популярность президента колебалась от шестидесяти до семидесяти пяти процентов. Даже финансируемые Западом записные либералы признавали, что кремлевская власть поддерживается подавляющим большинством россиян. Это объяснялось и растущим, несмотря на внешние ограничения, уровнем жизни, и взвешенной социальной политикой, и довольно успешной борьбой с ковидом, и еще свежими в памяти победами в Сирии и Крыму. Вносили свою посильную лепту и набившие руку на понятных штампах и шаблонах прокремлевские пропагандисты, доминировавшие на внутреннем медийном пространстве. Но все это, конечно же, было не главным. Даже самый придирчивый взгляд на то, как за последние четверть века в лучшую сторону изменилась жизнь в стране, не давал оппонентам власти серьезного шанса на успех.

Россияне никогда не жили так хорошо. Политическая ситуация оставалась стабильной. Несмотря на западные санкции, жесткое давление Запада, пандемию и скачки цен на углеводороды, экономика страны пусть медленно, но росла, а с ней постепенно росли и уровень жизни, и социальная защищенность людей. Это чувствовали все: от последнего бомжа до топ-менеджера крупной компании. Именно такое постоянное улучшение, помимо личности самого президента, и служило основой широкой поддержки власти.

И вот через несколько месяцев выстроенная с большим трудом достаточно монолитная конструкция должна будет пройти через серьезное испытание. Пожалуй, самое серьезное за последние два десятка лет.

Президент заявил о готовности передать формальные рычаги власти другому, а самому остаться в роли национального лидера, сохранив влияние на политику только через значительно укрепившийся в своем статусе, но все же не являющийся органом прямого управления Госсовет. И в такой чрезвычайно рискованной рокировке ему, министру обороны, скорее всего, уготована роль преемника.

Но это произойдет через пять месяцев. А пока…

Не переставая хмуриться, министр посмотрел на лежащую перед ним новостную сводку. Пока надо немного прижать хвост пиндосам, чтобы чувствовали, что время безнаказанных действий в отношении России безвозвратно ушло. Он отложил листки с новостями в сторону и снял трубку прямого телефона, соединяющего с директором ФСБ.

США. Вашингтон

НОВОСТНАЯ ЛЕНТА. ИНОСМИ: «Российский парламент принял противоречивый закон «О защите национальных интересов». По сообщениям информагентств, закон предполагает беспрецедентные меры против лиц, организаций и государств, действующих, по мнению России, против ее национальных интересов». «МИД РФ вызвал глав диппредставительств Испании, Швеции и Великобритании. Послам вручены ноты о недопустимости нарушающих международное законодательство действий в отношении граждан и активов РФ».

* * *

Эта новость застала президента США в лимузине по дороге на благотворительный вечер, устроенный Ассоциацией ветеранов. Он несколько секунд смотрел на сообщение, вспоминая, что ему на эту тему говорил госсекретарь, затем сделал над собой усилие, открыл статью и принялся читать. Но буквы плясали перед глазами, и сфокусироваться на тексте было очень сложно. От напряжения на левом веке проявился ставший в последнее время частым тик. Годы брали свое, да так, что не помогали ни уколы, ни таблетки. Хозяин Белого дома грустно вздохнул и, подумав, что он уже итак совершил подвиг, протянув на своем посту три года, передал планшет помощнику, чтобы тот зачитал вслух.

Шум вокруг нового закона, принятого русскими, оказался ненапрасным. Если понимать его буквально, то получалось, что теперь Кремль был обязан реагировать на любые шаги, которые квалифицируются как враждебные. Правда, сам процесс такой квалификации был достаточно сложен потому, что должен был пройти через парламент. Информация в статье была обрывочной, основывалась на догадках и сливах неких «источников». Но сам факт принятия такого акта говорил о возрастающей решимости Москвы отстаивать свои интересы.

Жизнь на международной арене становилась все интереснее. То, что Россия может начать действовать агрессивнее, играло на руку Америке. Чем больше на глобальном игровом поле активных игроков, тем выше шансы создания конфликтных ситуаций, и каждая из них может перерасти в управляемый хаос, а затем и в открытое противостояние. И не только дипломатическое. А чем больше в мире конфликтов и свар, тем дольше сохранится доминирующее положение США как защитника «свободного мира» и оплота «демократии». Глупо было предполагать, что в Кремле этого не понимали. Но закон все-таки был принят. Значит Москва здесь ведет какую-то более тонкую и пока непонятную игру.

Президент провел ладонью по поредевшему, несмотря на дорогие бальзамы и кондиционеры, блеклому ежику волос и набрал советника по национальной безопасности Алана Грумана.

– Ты про новый русский закон слышал? – недовольно проворчал он.

– Доброе утро, сэр, – вместо ответа произнес тот.

– Доброе. Давай завязывай с политесом, вежливый ты наш. Ты не на слушанье Комитета Конгресса по разведке. Есть информация из России?

– Передо мной копия документа.

– Реально копия? У тебя, типа, прямой выход на Кремль? – совсем не удивился президент, который отлично знал возможности своего советника. – Тут новостные супераналитики только по слухам что-то невнятное лепечут, а у тебя уже и копия на столе. Может, дашь почитать?

– Пожалуйста. Только она на русском. Не успели еще перевести.

– Ну и что ты думаешь?

– Читаю пока. Но суть документа ясна. Они еще раз закрепили приоритет местных законов над международными и обязали все уровни власти защищать их везде, где только можно.

– Ожидаемо. Мне говорили, что это у них уже есть в новой версии Конституции. Я удивлен, что они не сделали этого раньше. Мы так поступаем уже три десятка лет, – хмыкнул в трубку президент. – У нас это и в доктринах, и в поправках прописано. Да и без них нам на все насрать. Америка превыше всего!

– Поуйми пафос. Тебе что, вкололи двойную дозу стимулянтов? – бесцеремонно осадил его Груман. – Слушай дальше. В рамках нашего «нам на все насрать» мы всего лишь имеем право действовать в соответствии с национальными интересами без оглядки на международное законодательство, а они «обязаны». Это значит, что если что-то квалифицируется как угроза национальным интересам России, то эта угроза должна быть устранена всеми доступными способами. По сути, они ввели у себя новый статус «враг России». И то, что я вижу, мне очень не нравится.

– Ал, не паникуй, – президент почувствовал, как снова задергался левый глаз, и с силой сомкнул веки. – Они задолбаются квалифицировать. Их парламент не мог даже премьера нужного протащить, несмотря на прокремлевское большинство.

– Тут ты ошибаешься, мой жизнерадостный друг. Русские оставили себе пространство для маневра. У их совбеза есть возможность в исключительных случаях единолично принимать решения. А правительство сейчас потеряло значительную часть самостоятельности, потому что обязано выполнять решения Госсовета. А председательствует в нем Хозяин. Так что вся власть по-прежнему в его руках, хоть и кажется, что она распределена по разным госорганам.

– Да? – насторожился президент. – А в Москве быстро учатся.

– У них в Белом доме последние двадцать лет были очень хорошие учителя, – съязвил советник. – Они учатся и идут дальше. Похоже, наш закон «О противодействии противникам США» по сравнению с их творчеством будет выглядеть как блеяние беспомощных ягнят.

– Вот уж черта с два. Эта дорога заведет их в могилу. Чем агрессивнее будут русские, тем лучше для нас.

– Посмотрим-посмотрим. Судя по отсутствию привычной визгливой реакции из Лондона на вызов их посла в российский МИД, англичане не на шутку напуганы. Из госдепа пришла информация о том, что шведы планируют отпустить российский танкер. Испанцы пока молчат и консультируются с нами. Но, если русские надавят, они тут же пойдут на попятную.

– А мы тогда надавим на Москву, – без особой уверенности заявил президент.

– Мы уже исчерпали большую часть доступных рычагов давления на Кремль. Остались только те, что бумерангом ударят по нам. Отключение от доллара может вызвать глобальный финансовый кризис, который похоронит нашу валюту. Ну а о военной конфронтации и говорить нечего. Не думаю, что ты хочешь войти в историю как президент, уничтоживший Америку и полмира в придачу.

– Вот повезло мне с помощничком по нацбезопасности. Оптимизм так и бьет фонтаном. Что делать-то будем? Со СМИ понятно – дерьма мы на Москву выльем по полной. Но ведь не захлебнутся. Да и не верит нам уже никто. Какие реальные шаги?

– Мне надо подумать, – ушел от ответа Груман. – Похоже, на этот раз все очень серьезно. Хотелось бы повернуть ситуацию так, чтобы потом не пришлось соскребать собственное дерьмо с асфальта. А пока будем наблюдать и анализировать.

– Анализируй, наблюдательный ты наш. Но держи меня в курсе. Я не хочу потом бегать с брандспойтом и тушить за вами пожары. Как за прошлым президентом.

С помощником по вопросам национальной безопасности американскому президенту действительно повезло. Алана Грумана он знал уже лет пятнадцать. Их свел вместе знакомый финансист, когда узнал, что у председателя сенатского Комитета по международным делам есть президентские амбиции. Тогда будущий хозяин Белого дома только задумывался над тем, чтобы побороться с прожженными вашингтонскими политиками за пост лидера самой мощной страны в мире. Но именно Груман во время игры в гольф со спокойствием и уверенностью удава заявил, что такое вполне возможно.

В тот вечер будущий президент, сказав, что надо разгрести неотложные дела, заперся у себя в кабинете и долго размышлял над словами нового знакомого. Не верить в серьезность заявления Алана у него не было никаких оснований. Груман был признанным авторитетом в демократической партии и сопредседательствовал в Совете по международным отношениям – мозговом центре, имевшем огромное влияние на вашингтонскую политику. Уже тогда будущий президент понимал, что если ввяжется в эту игру, то придется ей посвятить всего себя и забросить другие дела, семью, и друзей. С другой стороны, возможность стать президентом США грела душу, ласкала безмерно раздутое эго и вызывала в сознании неясные, но необычайно заманчивые образы того, как он, такой мудрый, успешный и талантливый, поведет Америку в светлое будущее и навсегда войдет в историю как самый выдающийся президент со времен Рузвельта или даже самих отцов-основателей. Несложно догадаться, что рвущееся доказать свое величие эго с легкостью победило робкие сомнения насчет возраста, семьи, друзей и кучи старых грешков, которые могли раскопать политические конкуренты. Решение было принято: он будет президентом США.

И он им стал.

Пусть не с первого раза. В 2008 году Белый дом вместо него занял молодой хипстер-полукровка, больше подходивший под политкорректность демпартии. Тогда он стал всего лишь вице-президентом. Тоже серьезный пост, открывавший большие возможности. Пожалуй, слишком большие, чтобы ими не воспользоваться. Скандалы, тянущиеся с того времени, чуть не угробили его карьеру. Но он прорвался. Потому что опытен, мудр и харизматичен. Президент достал из кармана небольшое зеркальце, включил свет в салоне лимузина и, сверкнув новыми зубными протезами, улыбнулся своему отражению очаровательной улыбкой доброго дедушки. А еще потому, что с момента принятия решения о президентстве рядом с ним всегда незримой тенью был Груман. Подсказывал, гасил скандалы, советовал и направлял. Именно он и связанные с ним очень влиятельные люди протолкнули его кандидатуру на прошлых выборах, когда он с ошеломительным успехом победил «рыжую бестию» и спас Америку от беспредела консерваторов.

За эти пятнадцать лет они не то чтобы сдружились или сделались близкими приятелями. Нет. Они стали настоящими доверяющими друг другу партнерами. Как в молодости в начале политической карьеры, когда можно было спокойно оставить сенаторский кабинет помощнику и несколько дней провести на яхте с пышногрудыми красотками, предоставленными лоббистами в качестве бонуса к денежному вознаграждению за содействие. Только здесь все было гораздо серьезнее. В отличие от простецкого на вид, привыкшего играть перед избирателями своего «рубаху-парня» сенатора, готового в былые годы и пивка выпить, и сальную шуточку отпустить, и секретаршу по попе похлопать, советник был холодным, флегматичным, вдумчивым интеллектуалом. Именно поэтому они дополняли друг друга, как четко встающие в свои гнезда элементы пазла. Главе Белого дома даже иногда казалось, что это Груман управляет страной, ловко им манипулируя, но он гнал от себя эти мысли, твердо убежденный в собственном величии.

Что ж. Раз Ал сказал, что будет думать, значит, можно было не сомневаться – он найдет достойный ответ новому русскому закону.

Довольный улыбкой, идеально сидящими протезами и тем, что тик прошел, президент спрятал зеркальце в карман.

Великобритания. Лондон. Даунинг-стрит, 10

НОВОСТНАЯ ЛЕНТА. ИНОСМИ: «Швеция заявила, что не имеет достаточных оснований для дальнейшего удерживания российского танкера и планирует отпустить судно в ближайшие часы». МИД РФ: «Учитывая откровенно враждебную позицию украинских властей по отношению к России, несоблюдение договоренностей по транзиту газа и нарушения ей резолюций Совета безопасности ООН по прекращению военных действий на Донбассе, РФ полностью приостанавливает экономические отношения с Киевом и рассматривает варианты морской блокады украинских портов на Черном море». ИНОСМИ: «В рамках закона «О защите национальных интересов» в России задержаны около двух десятков борцов против режима. Правозащитники и сотрудники посольств западных стран опасаются за их жизнь и здоровье. Есть информация о закрытии ряда либеральных СМИ. Задержания антикремлевских активистов продолжаются».

* * *

В гостиной резиденции премьер-министра Великобритании на Даунинг-стрит, 10 в этот поздний час было непривычно тихо. Обычно по будням вечером здесь собирались его самые близкие соратники по партии и правительству, чтобы в непринужденной обстановке за стаканчиком выдержанного скотча обсудить события прошедшего дня, сверить часы и подтвердить планы на ближайшее будущее. Иногда такие неформальные встречи перерастали в полноценные совещания, которые заканчивались далеко за полночь. Тогда приходилось вызывать еще и секретарей, помощников и экспертов. В такие часы небольшая, совсем не приспособленная для работы гостиная превращалась в подобие клуба для политических дискуссий викторианской эпохи, в котором разгоряченные алкоголем люди, были готовы до хрипоты отстаивать свою точку зрения.

На этот раз все было по-другому. Тишину гостиной нарушало только потрескивание дров в камине и недовольное сопение насупившегося премьера, внимательно вчитывающегося в подготовленную разведкой последнюю сводку по России.

– Похоже, русским надоело наше покусывание, и Кремль начинает всерьез огрызаться, – он поднял глаза и пристально посмотрел на сидевшего напротив директора MI6¹.

– Я вообще удивляюсь их терпению, – взяв со стола чашку с чаем, ответил тот. – Мы их давим уже 20 лет. У любой другой страны давно бы сдали нервы, и мы бы получили равные по жесткости ответные меры. Во всяком случае, в Вашингтоне на это очень рассчитывали.

– В эти 20 лет России очень везло с президентом. В отличие от Америки, которой последнее время управляли недоучки, хипстеры, спекулянты недвижимостью и престарелые, борющиеся с деменцией, дилетанты. Да и у нас не лучше: то безвольные шавки, готовые лизать американцам зад за то, чтобы примазаться к их «величию», то маньячки, борцы с отравителями. Я, конечно, другое дело. Со мной Британии как раз повезло.

– Конечно, сэр, – не сдержал улыбку глава разведки, оценив тонкий юмор босса.

– Не язви. Сам видишь, в какой мы ситуации. После Брекзита² и пандемии нам очень нелегко. Европейцы всеми силами стараются не пустить наши товары на свой рынок. Американцы не лучше – все тянут с торговым соглашением. В Африке плотно сидят китайцы со своим дешевым барахлом. В самом Китае мы с нашими ценами не конкуренты. С Россией отношения окончательно испорчены этой злобной сучкой, спровоцировавшей кризис с отравлением никому не нужного перебежчика. Я с Москвой, как могу, стараюсь наладить отношения. Даже наметились подвижки. Но тут опять влез Вашингтон. Ему, видите ли, надо обострить в России ситуацию перед выборами президента. Вот и обострили, – премьер бросил папку с отчетом на стол.

– Думаю, это только начало, – понимающе кивнул директор MI6. – Мне кажется, на этот раз Кремль настроен очень серьезно.

– Похоже, что так. И мы опять оказались посреди всего этого дерьма. Когда это все закончится? Когда мы перестанем таскать для янки каштаны из огня?

– Во всяком случае, не в ближайшей перспективе. У Вашингтона на нас серьезные рычаги давления. Их поддерживает Министерство обороны и пронатовский генералитет. Существует постоянная угроза нашему финансовому сектору, полностью завязанному на Уолл-Стрит. Угроза пошлин на наши товары. Их корпорации контролируют наше медийное пространство, а значит, и значительную часть общественного мнения. Проамериканские настроения среди электората очень сильны. Если мы войдем с ними в конфронтацию, мы потеряем голоса на выборах в парламент. Может повториться ситуация четырехлетней давности, когда мы вопреки их давлению решили развивать сеть 5G с Хуавэй³. И это еще не все. ЦРУ оживилось в Шотландии и Северной Ирландии. Разрабатывают местных националистов, выступающих за отделение и вступление в ЕС. Янки говорят, что хотят помочь нам контролировать процесс. Но что у них на уме на самом деле, мы не знаем. Лэнгли вполне может использовать наработанные активы в этих склонных к сепаратизму регионах против нас. К тому же нельзя сбрасывать со счетов и материалы компрометирующего свойства, имеющиеся лично на вас, – глава MI6 многозначительно склонил голову.

– Бастарды! – не сдержался премьер. – Я готов пожертвовать своей карьерой и репутацией, чтобы только сбросить их ярмо. Посмотрите на Францию. Посмотрите на Германию. Посмотрите на Италию. Они уже давно поняли, что лучше не доводить дело до серьезного конфликта с Россией. Одни мы безропотно стоим в американском стойле. Наши заокеанские кузены обложили нас со всех сторон. Но ничего… Я доживу до того момента, когда их влиянию придет конец. Дайте мне только шанс, тогда им не поможет ни генералитет, ни НАТО, ни СМИ, ни финансовое лобби на «квадратной миле»⁴. А пока мы будем подыгрывать им в надежде на то, что они нарвутся на мощную оплеуху от русских.

– Такая оплеуха нам всем может дорого обойтись, – директор отхлебнул чая и манерно промокнул губы салфеткой. – Британия – активный член НАТО. Если от русских прилетит американцам, то ввяжемся и мы. А шанс провокации со стороны Вашингтона возрастает с каждым днем. Они понимают, что несколько месяцев до и после выборов – это последнее окно возможностей повлиять на ситуацию в России. Если там выберут, простите за тавтологию, пропрезидентского президента или же хозяин Кремля решит пойти еще на одни выборы, воспользовавшись поправкой об обнулении сроков, то текущая крайне неблагоприятная для нас ситуация консолидируется еще на 6 лет. Штаты могут не протянуть так долго. Все говорит о том, что их финансовая система держится из последних сил. А с крахом долларовой пирамиды рухнет и экономика Америки, да так, что потянет за собой на дно всех остальных, кто на нее завязан: и нас, и Европу, и Японию. Для Вашингтона неуправляемый вариант такой катастрофы неприемлем, потому что с большой вероятностью приведет к гражданской войне и расчленению федерации на несколько государств. Заварушка там будет похлеще, чем после последних президентских выборов. Поэтому сейчас действия Белого дома в отношении Москвы преследуют две цели. Первая – устранить основного геополитического конкурента. Сделать это сейчас можно только взорвав Россию изнутри. Для этого нужно свести в одно время и место несколько обстоятельств. Одно из них – полномасштабный внешний конфликт, который обескровит российскую экономику и вызовет рост протестных настроений. Естественно, в Белом доме рассчитывают, что такой конфликт развернется в Европе, а они опять смогут отсидеться на своем острове. Война на континенте решит и вторую критическую для США проблему. Она обнулит финансовые проблемы долларовой экономики.

– Невеселый сценарий. И какие, по-твоему, варианты?

– Из явного – Сирия и Украина. В Сирии Штаты могут попытаться в очередной раз столкнуть Россию с Израилем или Турцией. На Украине – организовать полномасштабное наступление ВСУ на юго-восток или даже на Крым. Могут русский мост обстрелять. Могут корабль затопить или попытаться сбить военный самолет, чтобы Москва ответила и ввязалась в драку. Здесь вариантов много. Штаты за последние десять лет неплохо снарядили и обучили украинскую армию. Там, конечно, по большей части всякий сброд, но 5-6 достойных бригад собрать можно, чтобы использовать их как брандер⁵ против России. А когда полыхнет, подключатся поляки с прибалтами и румыны. Эти шавки всегда готовы лизнуть задницу Вашингтону. И все – считай, война. Если хочешь, я тебе дам полную аналитику.

– Не надо мне аналитики, – раздраженно бросил премьер. – Я уже сыт по горло аналитикой. Вот что я тебе скажу… Собирай лучшие активы в кулак и переноси фокус на Штаты. Все ресурсы, всех агентов с нулями и без нулей, всех своих Джеймсбондов и лучших спецов ставь на Америку. Мы должны знать, что они планируют, чтобы не оказаться в очередной раз в дураках. Если все так серьезно, как ты говоришь, то местом конфликта, вероятнее всего, действительно будет Европа. Здесь у янки больше контроля над ситуацией. А если так, то мы как преданный союзник рискуем оказаться в самой гуще событий и отгрести оплеуху от русских вместо американцев. Мы должны знать, что планирует Вашингтон, чтобы не попасть в ловушку.

– Да, сэр. Задача ясна. Завтра к утру будет первый предварительный отчет.

– Спасибо. А теперь конкретно по России… Каковы твои прогнозы по их действиям после ареста нашим судом счетов русской нефтяной компании. Что слышно из посольства?

– Из Москвы сообщают, что тон их МИДа радикально изменился. Нота была передана послу в виде ультиматума. Не думаю, что нам стоит ожидать каких-то драматических событий. Ужесточение риторики русские применяли и раньше. Все это заканчивалось высылкой нескольких дипломатов. Скорее всего, так будет и сейчас. Они обжалуют наше решение в нашем же суде. Тяжба будет длиться от полугода до нескольких лет. Потом мы снимем арест с активов и все благополучно забудется. Мы не Польша и не Украина. На нас сильно не надавишь. Босс⁶ сейчас в Вашингтоне согласовывает позицию с госдепом, но Форин-офис⁷ уже ответил, что не приемлет тон ультиматумов, что наш суд независим, у нас, типа, демократия, верховенство закона и бла-бла-бла. Я думаю, русские поняли, что мы не собираемся отменять решение и что весь их пар опять уйдет в свисток. Скорее всего, они еще пошумят пару дней и успокоятся.

– Мне бы твой оптимизм, – хмурясь вздохнул премьер. – Что-то предчувствие у меня нехорошее.

– Если честно, мне тоже как-то не по себе, – поддержал его директор. – Такое ощущение, что идешь по канату над пропастью без страховки.

– Ты ходил по канату?

– Нет. Но почему-то очень явно представляю, какие при этом ощущения.

– Хватит мистики, черт возьми. А то мы сейчас с тобой договоримся. Придется опять снотворное глотать.

После разговора с директором MI6 премьер некоторое время сидел в кресле, прокручивая в голове события последних месяцев в попытке связать их в логические цепочки, способные пролить свет на возможные варианты будущего. Если бы не выборы в России, все выглядело бы как обычно. Три акулы: США, Россия и Китай, зажатые в небольшой лагуне, – рвали на части тушу огромного кита, название которому – геополитика, а среди них метались стайки разномастных рыбешек, пытающихся ухватить от этого неприглядного пиршества кусочек пожирнее.

Все как обычно. Если бы не выборы в России…

Он прислушался к себе. Внезапно нахлынувшее чувство тревоги не проходило. Нет. Сейчас нельзя поддаваться паранойе. Сейчас надо быть в тонусе. Готовым ко всему. Премьер заказал у горничной стакан успокаивающего чая со сливками и пошел в спальню. Завтра будет новый день и новые события, которые, возможно, сделают будущее немного более понятным и предсказуемым.