Читать книгу: «Боги пяти Столпов. Наследие Черного Бога», страница 6

Будучи сиротой и взрослея в детском приюте, Варрак всю сознательную жизнь уверял себя в том, что он принадлежит к этой богатой касте с огненно-рыжим цветом волос и высоким ростом. Он выдумал множество сценариев, по которым его драгоценные святые родители были вынуждены отказаться от своего любимого чада и выслать его подальше от родного края, дабы спасти ему жизнь. Так он чувствовал себя особенным, почти святым, готовым вести за собой толпы блуждающих в неверии и невежестве еретиков. Одержимый идеей миссия, фанатично преданный хозяину, подарившему ему священный путь, он изо дня в день, час за часом, минута за минутой сознательно проваливался в несокрушимую веру в истинного Бога, подчинившего себе силу и слабость, победившего зависимость от Древних. Еще немного, и он сделает Варрака своей правой рукой, он одарит Варрака своей святостью и позволит Варраку обратиться в подобного себе.

Годами собирая со всего Черного столпа людей, потерявших веру или желающих ее обрести, он опутывал их надеждами и обещаниями о счастливом будущем без деления на обычных людей и магов, на мир, где все равны и каждому даровано одинаковое количество благ. Но для вступления в это эфемерное будущее необходимы жертвы. И так несчастные глупцы вверяли секте свое имущество, свои монеты, и в конце, жизни, чтобы рыть туннели киянками во благо общины и искать лучшие подходы к самому большому богатству Черного столпа – божественной крови. Им внушалось, что люди чище и сильнее магов, ведь, лишенные магии, они могли вплотную приближаться к гномонам, и не быть при этом сожранными суккубами, которые к людям всегда оставались безразличными. Эта удивительная особенность подавалась, как некое превосходство одного вида над другим, несмотря на общую доктрину о всеобщем равенстве. Каждому из пришедших внушали мысль о том, что он особенный, и, возможно, именно ему предстоит встать во главе будущего царства общей веры и братства.

Ересиарх уже больше часа беззвучно бубнил себе под нос из раза в раз повторяющиеся заученные главы священного писания, погрузившись в своеобразный транс. Среди прихожан нашлось бы много свидетелей доказательства святости в этих никому не понятных строках, когда нанесенные в самобичевании раны на спине Варрака исцелялись как по волшебству, затягиваясь на глазах у изумленной публики. Сила веры Варрака вдохновляла многих на истинные безумства и подвиги веры. Лжесвященник прекратил беззвучно перемешивать губами воздух и, глубоко вздохнув, раскинул в стороны руки и медленно повернулся лицом к толпе.

– Братья и сестры мои, – пафосным басом провозгласил он – настало то время, когда мы можем доказать и показать миру свою веру, уличить неверных в их лжи и показать истинное лицо Бога! Наша сила в знании! Лишь мы – истинные последователи великой Ламии, победившей власть Древнего! Она- высшее существо, нашедшее способ для ВСЕХ спасти свою бессмертную душу! Мы восстанем против гнета магов и Древних Богов, и встанем над ними! Но для этого, братья мои и сестры, нам нужно стать едиными, цельными. Нельзя допускать слабость в наши сердца, иначе она пожрет нас одного за другим! Вчера вечером шестой брат поймал усомнившуюся в нашей вере заблудшую душу. Он привел ее к нам, чтобы мы помогли ей найти истину и успокоить мятежный дух. Шестой брат!

Варрак вопрошающим жестом пригласил своего приспешника, талантливо отыгрывая беспокойство и встревоженность. Через мгновение из туннеля донесся женский голос, отчаянно сопротивляющийся чужой воле. С безразличным выражением на осунувшемся бородатом лице молодой человек, именуемый шестым братом, волочил по полу за волосы худую девушку, едва ли успевшую сменить детский возраст на юношеский. Она отчаянно вырывалась, плакала и кричала, понимая свою участь. Шестой брат бросил ее крошечное тело к ногам ересиарха, молча попятившись назад, растворяясь в безразличной толпе. У большинства людей едва хватало сил на то, чтобы удерживаться на ногах, не говоря о том, чтобы заступиться за маленькую девочку. Их отсутствующий взгляд не выражал ровным счетом ничего. Они равнодушно смотрели на девушку, свернувшуюся калачиком у ног лжесвященника, как детеныш какого-нибудь лесного зверька. Она тихонько попискивала, боясь пошевелиться. Варрак провозгласил с присущей ему страстью:

– Это дитя утратило веру в нашу великую паству, братья и сестры мои! Она перешла на другую сторону, и мы потеряли ее. Наш голос стал глух для ее ушей, наш лик больше не светит для очей ее. Ты внемлешь мне, отродье!? – он больно схватил девочку за оборванные грязные волосы, одним рывком мощной руки подняв ее над полом. Она кричала от боли и вырывалась, не в состоянии сосредоточиться на чем-либо. Варрак продолжал встряхивать ее и сжимать все крепче, не замечая, как ее ногти царапают кожу на руке. – Эта тварь больше не слышит и не видит! Она утратила человеческий облик и больше не может нести слово божье в этот мир! Избавим же ее от этой страшной муки! Изыди!

Он со всей силы, развернув торс и выплеснув всю накопившуюся силу и ярость, ударил хрустнувшее тельце о каменные плиты пола. А затем еще раз, и еще, пока она не обвисла в руке, как безжизненная поломанная кукла. Пол и стены вокруг них окрасило багровым, в тусклом свете факелов почти черным цветом. Липкая кровь тонкой струйкой вытекала из изуродованного черепа девочки, как из расколотой вазы. Теперь даже родная мать не смогла бы узнать в этом лице знакомые черты.

– Все мы помним, что бывает за нарушение наших святых законов, братья и сестры мои! – голос Варрака был исполнен удовлетворения, словно он испил из колодца холодной влаги после недели блужданий по пустыне. Он швырнул разбитый кровавый кусок, как никчемную тряпку, в дальний угол залы, только сейчас заметив царапины на руке, покрытые детской кровью. – А это мое подношение великой Ламии! Я отдал в этом справедливом суде часть себя, за что буду вознагражден!

Его морщинистое лицо будто озарило благодатным светом. Он соединил ладони, и в абсолютном блаженстве задрал голову кверху, воодушевленно вещая:

– Да будет велик тот, кто отрекся от старого во славу новому! Да изменит мир наша истинная вера, и да сгорит в огне, не принявший ее в сердце своем! Восславим Ламию, братья мои и сестры! Восславим дары ее, как истину!

Подчиняясь его воле, люди единовременно склонились на колени и опустили головы вниз, коснувшись мокрого холодного пола пещеры. Варрак, воодушевленный своей собственной исключительностью, спрыгнул с подушки на окровавленный камень и закружился в безумном танце посреди залы, рисуя липкие следы кружевом вальса. Туннель и пещера наполнились гулким рокотом монотонной молитвы и жутким гоготом сумасшедшего смеха.

***

Первая половина гвардии организованным строем двинулась вверх по пандусу, вторая последовала за королевой через широкий тоннель, ведущий к каменной винтовой лестнице на одну из фланкирующих пешеходных галерей с полукруглой просторной площадкой дли приземления всевозможных крылатых животных внушительных размеров. Урса знала каждый проход и каждую трещину в стене замка, как собственную кожу, знала, чем он живет и дышит, ведь за долгие столетия она стала его частью. В какой-то степени можно было сказать, что у них одно сердце на двоих. Она вывела стражей на середину площадки и велела ждать на месте, а сама, не торопясь, подошла к зубцам стены и взглянула вниз. За рядами множества внутренних стен возвышалась толстая внешняя стена. С высоты Урса четко разглядела, как за глубоким рвом из земли длинной каменной грядой возвышается гребень земляного вала, увенчанного палисадом из вкопанных острых акульих зубов. Их антрацитовое зеркало поросло травой и лишайником за десятилетия спячки. Урса прикрыла глаза и едва коснулась их ментально, ласково погладив, словно кошку. В ответ она почувствовала тепло, растекшееся по груди и едва слышное ленивое мурчание. Она едва заметно улыбнулась и вздохнула. На душе стало легко и радостно, Викар сладко спит, а значит, все спокойно.

Вихри воздуха, поднятые крыльями иногов, заставили ее открыть глаза и вернуться к насущным проблемам. Собаки сильно нервничали и вертелись волчком у ног своих недовольных владельцев, но ничего не могли с собой поделать. Их природе полет был противен, в отличие от кошачьих, которые обожали летать. Десятки тренировок мало что могли с этим сделать, псы, как и прежде, не особо любили крылатых кошек с птичьими головами. Тем не менее, их мнения здесь никто особо и не спрашивал. По земле посчастливилось добираться другой половине отряда. На иногах восседали преимущественно женщины. Их тела было легче поднимать в воздух, да и женская натура в целом была ближе к кошачьей, хоть и с птичьим акцентом. К тому же, выслеживание с высоты птичьего полета и маневренность давалась девочкам изначально проще. Урса дала команду занимать места, а сама, обернувшись вокруг своей оси несколько раз, обратилась большим черным грифом. Она неторопливо забралась между зубьев стены и встала на крыло, будто это было чем- то привычным. Иноги, терпеливо дождавшись, пока неуклюжие тяжелые стражники залезут на свои места позади своих хозяек, слегка разбежались и, схватив каждый по взвизгнувшей напоследок собаке, постепенно начали набор высоты, следуя за косматой черной тенью своей королевы. Собаки быстро смирились с участью и замерли в цепких когтях пернатых безвольными лохматыми тряпичными куклами.

Поднявшись достаточно, чтобы укрыться в кучевых облаках, Урса сменила окраску на голубую, и задала направление на карстовый провал подле шестого гномона. Иноги держались гусиным клином позади нее, ловя потоки от ее крыльев. С высоты владыка порадовалась скорости псов, на спинах которых взгромоздились наездники в кожаных доспехах. Металлические были бы слишком тяжелы для собак, и они не смогли бы так быстро настичь свою цель. То ли дело, иноги, которые могли вынести на своих спинах и в своих когтях груз, превышающий их собственный. Зависнув над своими товарищами, стая крылатых наездников внимательно высматривала угрозу внизу. Псы заблаговременно выбрали длинную дорогу к провалу, огибая шестой гномон за полмили, и теперь черной змейкой стремительно набирали ход. Урса велела иногам сформировать широкий круг вокруг них, чтобы оценивать обстановку по всем фронтам. Звери послушно повиновались, один за другим заходя на вираж. Теперь радиус обзора был гораздо больше.

***

Командир отряда остановился у подножия большой бледно-желтой скалы, бараньи лбы которой выпирали громадными гладкими шишками. Собаки не издавали ни звука, лишь размеренно дышали через раскрытые пенные пасти. Быстрый темп, заданный вожаком, не вымотал их, но заставил поднапрячься. Дав сигнал остальным застыть на месте, командующий, сняв бликующий шлем, распластался на земле и аккуратно подполз к склону горы, заглянув за край. Провал был пуст. Песочный диск, окружавший его, нагретый солнцем, не выдавал признаков присутствия людей. Скалы, сомкнувшиеся вокруг него полуцирком, приютили множество ласточек, то и дело снующих вокруг по воздуху. В целом, идеалистическая картина. Стражник взглянул наверх, высматривая в небе родные силуэты. Достав из-за пазухи крохотное зеркальце, он поймал солнечный зайчик, и пустил блик к солнцу.

Зоркие глаза иногов тут же поймали сигнал и плавной спиралью пошли на снижение. Урса зависла на месте, сосредоточенно вглядываясь в каждый кустарник и камень. Крылатые великаны внимательно всматривались в голубую воду карстового озера, но, кроме рыб, не заметили никого и ничего. Краем глаза Урса зацепила движение на гладкой плоскости скалы, волной нависающей над колодцем. Лазутчика прятали лианы, свисающие с его краев. Человек был полностью наг и выкрашен каменной пылью, так что его фигуру можно было рассмотреть лишь в движении.

Едва Урса раскрыла клюв, чтобы предупредить соратников, как скалы ожили. Мастерски замаскированные колодцы нор выпустили десятки человеческих тел. Прочные металлические рыболовные сети оводом раскинулись над колодцем, зубьями вонзившись в землю вокруг. Не было и тени магии в их плане, все было сделано человеческими руками и умами, и ничем больше, потому маги, всю жизнь обучаемые искать следы волшебства, не смогли распознать такой до боли простой план. Тем не менее, отвечать магией они все еще могли. Толпа живых скелетов, волной хлынувшая на затаившийся отряд у скалы, угодила в зубастые пасти собак. Перекусанные, пережеванные сектанты красным блином слиплись под ногами стражников, не в состоянии пошевелиться. Столь странная и бестолковая атака оставила магов в недоумении. Пусть они не обладали магией, но хотя бы копьями и стрелами они могли ранить своих противников. Почему они просто добровольно легли жертвой зубов и мечей, оставалось загадкой. Иноги вцепились когтями в сеть, пытаясь вырвать ее из земли, но тщетно. Зубья по ее окружности хитрым механизмом удерживали ее внутри, подобно скальному крюку, расширяющемуся внутри скалы двумя прочными отростками.

Суматоха внизу и слишком быстрая победа попахивала подозрительно. Урса осторожно опустила свое ментальное тело вниз, кропотливо ощупывая землю вокруг гномона. Все было до ужасающего тихо. Нет, что-то не так. Она медленно отвела свою паутину от часов и так же осторожно накрыла ею круглый блин из живых человеческих останков. Что-то есть. Но это даже не магия. С их физиологией было что-то не так. Какое-то необратимое изменение толкало их на самоуничтожение. Единый разум и единая воля. Урса начала спуск вниз. Обратившись человеком, она встала по центру багрового круга. Стражи послушно отступили в сторону, не двигаясь и не издавая ни звука. Урса осторожно присела на корточки и положила ладонь на лоб одного из сектантов.

– Так, так, так – потянула она. – И что же это у нас здесь?

Паутина полозом ввинтилась под черепную коробку, отсекла тонкую пленку мозга и червем вползла между извилин вглубь. И там, в глубине, она почувствовала хаотичное движение. Это был плотный пучок, свивший из сотен белых полупрозрачный червей светящийся шар. Вот оно, все они были заражены чумой Древнего Бога. Она не могла почувствовать их извне, ведь черви не имели своего разума и воли, но у них была иная цель. Каждый такой паразит, подобно рыболовному крючку, впивался в мозг жертвы и почти наверняка убивал ее, иссушая досуха через невидимую леску, тянущуюся к гномону. Весь этот мир был связан между собой подобными сетями, так он был создан, и это были негласные правила существования здесь. Никто не мог их изменить, даже Бог.

– Все отошли дальше! – рявкнула Урса. Стражи и псы боязливо попятились назад. Уж в чем они были уверены, так в том, что подобных приказов лучше слушаться безоговорочно для своего же блага. Урса недовольно пробурчала – Тут у нас эпидемия, поздравляю. Что вы там возитесь с этой сетью!?

Она раздраженно замахнулась правой рукой, мысленно вцепившись в прутья сети, которая отлетела в сторону вместе с градом камней, обрушиваясь на откос горы.

– Всем ждать здесь – скомандовала она. – Пойду поищу нашего ересиарха. К телам не подходить, животных не подпускать. Скоро вернусь.

Она спрыгнула вниз с края колодца. Глубокое голубое озеро неимоверной красотой могло бы покорить взор любого бывалого путешественника, если бы не обстоятельства визита. Гладкие скалы плавными сводами огибали воду. Урса секунду парила над поверхностью воды, пока не заметила скрытый за плющом туннель. Плющ был плотоядным, так что она сожгла его заживо. Растение издало мерзкий писк и издохло, опав на гладь воды серым пеплом. Королева вихрем ввинтилась в круглый проход, бесплотным черным облаком пролетев в дальний его конец, где тусклым светом горел одинокий факел.

Уткнувшись в страницы старой тяжелой книги, сидел мужчина. Со спины возраст его угадать было сложно, но телосложение было крупнее обычного. Он будто не замечал присутствия гостьи, выцарапывая что-то пером по грубой бумаге.

– Невежливо игнорировать гостей – заметила королева, встав во весь рост.

– Невежливо приходить без приглашения – голос его оказался удивительно мягким. Он будто читал сказку ребенку на ночь. – Не страшно тебе?

– Это мой вопрос, Варрак…

Урса не успела закончить фразу, как сектант неразличимо быстрым жестом метнул в сторону стеклянный пузырек, накрыв плотной тенью огонь факела. К счастью, королева обладала быстрой реакцией и по кошачьи прижалась к полу. Мимо ее головы пролетела склянка, мерцание внутри которой знакомо светилось извивающимися паразитами. Разбившись о пол туннеля в нескольких метрах от Урсы, стекло выпустило извивающихся белесых червяков, змеями расползшихся по потолку пещеры. Повинуясь инстинкту, они стрелами метнулись в сторону живых, стремясь заползти через уши, рот и нос, внедриться и укрепиться там, где не достать.

Урса брезгливо поморщилась и выпустила из ладони огненный шар, пронесшийся по туннелю, плавя камень вместе с червями.

– Фу, гадость какая – она встряхнула плечами в отвращении. Ее цепкие пальцы капканом обхватили широкую шею сектанта, сдавив крепкие мышцы. – Еще сюрпризы будут? Давай уж все сразу, чего зря время тратить.

– Конечно будут – прохрипел Варрак. – Только попозже.

Урса разозлилась. Черный холст туннеля окрасился краской двух узких красных глаз и широкой зубастой пастью. Лицо Варрака в тусклых красных отблесках выглядело отталкивающим. Глубокие морщины, обрамляющие лоб, падали в складки кожи, как в ледовые трещины, круглые безумные глаза выкатывались из глазниц будто под давлением. Над ними гнездились две гусеницы густых красных бровей. Неопрятные бордовые усы и борода густыми зарослями обрамляли широкий щербатый рот, в котором не хватало больше трети зубов. Весь его неопрятный облик и едкий мускусный запах говорил о пренебрежении к какой-либо чистоплотности. Удивительно, что одежды его почти светились белой чистотой во мраке. Не удивительно, что ему было не брезгливо обращение с такими мерзкими созданиями, как паразитические черви. Как же ей хотелось раздавить его, как сгнивший плод! Но она оттянет это удовольствие и выяснит все обстоятельства.

Обхватив его покрепче за шею, она змеей метнулась в сторону колодца, не забывая при этом молотить телом извивающегося сектанта по откосам и полу туннеля.

– Этого в темницу – она бросила его тело стражам. – Вставить в рот кляп, чтобы не вздумал плеваться. Надо будет его тоже проверить на паразитов. До моего появления кляп не вынимать! Не хватало мне еще среди вас умственно отсталых. С телами я разберусь сама, возвращайтесь в цитадель. По возвращении отправляйтесь все по очереди к королевскому лекарю, пусть каждый выпьет большую дозу противопаразитарного отвара. Чтобы каждый выпил, ясно!? И про собак с иногами не забывайте, они тоже могут заразиться.

Урса взглянула на круглый блин из мяса и костей, побагровевший на солнце. Люди, к удивлению, были еще живы, при том, что некоторых разрубило напополам. Владыка еще раз внимательно осмотрела их, все головы были в целости и сохранности, а значит шанс на заражение у стражи был невелик. При общей мешанине из кишок, их содержимого и прочих оторванных конечностей, взгляд Урсы зацепился за одно тело, перебитое ровно пополам. Она подошла ближе. Шея его была выгнута под неестественным углом, один глаз висел на зрительном нерве, покачиваясь из стороны в сторону, как спелая вишня. Из багровой глазницы мерцающим извивающимся усом выглядывал червь. Голова некогда человека дернулась и повернулась в сторону Урсы. Второй глаз засветился, как фонарь. Судороги прошлись по всей его измученной плоти, кровавый тонущий в крови язык, вывалился наружу, из глотки бурлящим фонтаном вырвались рвотные массы вперемешку с кровавым бульоном желчи. Будто по команде, тела вокруг него синхронно отозвались точно такими же симптомами. Каскадное кровотечение волнами охватило весь круг.

– Вон отсюда! – выкрикнула Урса стражам, в паническом ужасе ухватившимся за оперенье иногов, с криками поднявшихся на крыло. Собаки в секунду рванули в сторону, едва успевая забирать тех, кто остался на земле. Варрак, захлебываясь от истерического смеха, стиснул зубами кляп и жадно вцепился глазами в недобитые трупы.

Урса не двинулась с места. Как только последний собачий хвост скрылся за горой, она положила руки на багровую землю и ворвалась в ее недра двумя толстыми жгутами, в поисках источника. Единственным ближайшим, к сожалению, оказался гномон. Что б тебя – выругалась она про себя. Если я сделаю это осторожно, может и сработает – она сама не поверила своим мыслям, но выхода не было. Для фокуса, который она собиралась провернуть, ей был необходим большой источник, своими силами было не обойтись. Она нехотя развернулась в громадной пульсирующей жирной аорте, доверху наполненной сладким вином. Придвинувшись ближе, она почувствовала, как конвульсии вокруг нее усилились. Она облепила аорту гномона сетью тонких капилляров, и осторожно потянула энергию, глоток за глотком. Источник гномона был куда щедрее источника замка или любого другого значительного нароста на длани земли, но и в разы опаснее. Энергия была настолько чистой и заряженной, что остановиться было почти невозможно. Высасывая божественную кровь, она почувствовала, как в глубине, за темной тощей соленой воды открылся один громадный глаз. Дрожь прошла от самого дна к земной коре, но Урса не могла остановиться. Через мгновение сладкий нектар обратился в кислоту. Она сварила, расплавила капилляры на аорте Бога, как свечной воск, острыми иглами вонзившись в руки Урсы, взвывшей от боли. Она с трудом смогла отодрать расплавленную кожу от земли, оголяя кровоточащие жилы. Почти падая, она мысленно прочертила под ногами круг и, разбрасывая ошметки собственной кожи, сделала несколько оборотов на месте. Под ногами ее стеклом расплавился песок, и пламя языками, стремящимися лизнуть облака, начало быстро выжигать зараженные тела. Они все еще были живы, когда огонь поглощал их, но будто не чувствовали боли, плавились как медузы на солнце.

Когда выжженный круг почернел от копоти и спекшейся крови, Урса выдохнула. Уже развернув за спиной черные крылья, она почти оторвалась от земли, когда обугленные кости скелетов, похожие на сожженные спички, капканом обхватили ее щиколотки, не давая набрать высоту. Урса наблюдала, как огонь, всегда уничтожавший все живое, предательски нырнул обратно в землю, и те черви, что смогли уцелеть, единым облаком облепили ее лицо. Задыхаясь от беспомощности, она пыталась сорвать их с себя, размазывая спекшуюся кровь по щекам, глазам и лбу, но тщетно. Они уже были внутри, уже ползли сквозь глазные каналы, уже облепили горло и заполняли череп. Неужели, это моя расплата? – последняя мысль, мелькнувшая в ее голове, унеслась куда-то вместе с сознанием, толкая в бездонную яму забвения. Великая королева упала.