Мой красный дневник

Элитный квартал за веселеньким металлическим забором и КПП при въезде в который раз порадовал меня высокими соснами и асфальтовой, совершенно очищенной от снега, дорожкой. Комфортабельная тюрьма, куда богатенькие нашего города заточили себя, отгородившись от собственного вороватого, хамоватого и нищего народа, радовала глаз идеально вписанными в ландшафт невысокими зданиями.

Борис, остановив машину перед опущенным шлагбаумом, набрал номер Александра.

– Здорово. Нормально. Продвигается. Ты дома? Отлично. А Люда? Отдыхает? Надо поговорить. Елена Михайловна? Да, со мной. Сам окунул, чего теперь за голову хвататься? Звони, я перед воротами.

– Это он из-за меня за голову хватается? – Поинтересовалась я. – Боится за свое бельишко с дырками для вентиляции?

Борис хохотнул.

– Причем тут вентиляция?

– Последние мозги выдуло. Надо же быть таким идиотом, чтобы подставить весь коллектив… Или сукиным сыном… – Вдруг осенило меня. – Слушай, а твой брателло часом не собрался на ПМЖ в Израиль или Канаду? Может, его целью было нас всех посадить, а он бы с денежками клиентов тю-тю… погоди-ка…

Мысли, словно листочки отрывного календаря, зашуршали с непривычной скоростью.

– Боря, а я знаю, кто убил Свету… Какой талантливый у тебя брат!

– Он, Леночка, дурак. И им сыграли вслепую. Если бы не Савин и Гройсман, сел бы наш Сашенька на долгие годы за убийство. Или соучастие. Впрочем, сейчас все поймешь сама.

Мы снова припарковались у подъезда и по ковровой дорожке поднялись на первый этаж к приоткрытой квартирной двери.

– Саша! – Позвал Борис. – Где твой хладный труп?

По длинному подсвеченному коридору из кухни нам навстречу двигался мой начальник, красавец Александр Александрович Панкратов.

– Слава Богу, ты жив. – Серьезно сказал Борис. – Иди, поднимай свою Люду, нам срочно надо с ней поговорить.

– Да что случилось-то? – Бархатный баритон обволакивал невероятным мужским обаянием, под которое подпадали все особы дамского пола без исключения. Но у меня уже выработался иммунитет. – Леночка, я по вам соскучился!

– Спасибо за лестные слова, Александр Александрович. Только давайте пока без них.

– Саша, вот скажи мне, как ты умудряешься находить таких женщин, которые вляпывают тебя в неприятности по самые уши?

– Перестань стращать. Не все совсем так плохо, как кажется. Лучше проходите на кухню. Няня пирожков напекла. Сейчас попьем кофе.

– Потом. Иди, поднимай Люду. Это очень важно. Саша, вопрос стоит о твоей жизни или смерти.

– Так хотели убить меня?

Губы высокого и холеного мужчины посерели.

– Вы пообщайтесь пока, я сама Люду подниму.

И я, по-хозяйски, прошла через гостиную во внутренние покои. Где-то здесь спальня той хрупкой, угасающей женщины… Я толкнула дверь и заглянула внутрь.

Белый и спокойный синий цвет. Плазменная панель напротив кровати. Высокая и узкая напольная ваза с белыми лилиями. «Как на похоронах!» – про себя подумала я. На кровати, под синим пледом, лежала Людмила. Распущенные черные волосы волной раскинулись по белым подушкам и ссыпались вниз. Черные ресницы на закрытых глазах слегка дрожали.

– Людочка! Это Лена в гости пришла! Вставайте! А в кухне сидит Борис и ждет Вас.

Людмила, словно механическая кукла, без единого звука села в постели. И только потом посмотрела на меня. Стало как-то не по себе.

– Люда, Вы меня помните?

– Да, – улыбнулась она, – Елена Михайловна. Офис-менеджер в конторе моего мужа. Вы говорите, пришел Боря?

– Да, он ждет Вас на кухне.

Людмила встала, расчесала свои красивые волосы, поправила белую, абсолютно немятую, блузу, глянула на свое отражение в зеркале и выплыла в коридор. Я бегом за ней. Хоть женщина я достаточно высокая, но Люда казалась выше и, увы…тоньше. Мне было к чему стремиться.

Братья снова сидели за столом у окна. Войдя вслед за Людмилой на кухню, я потихоньку взгромоздилась на табуретку у бара и замерла, стараясь не пропустить ни одной минуты этого представления. Женщина же, напротив, остановилась словно королева, посреди комнаты, не подходя к Панкратовым.

– Здравствуй, Людочка! – Борис поднялся и подошел к ней. А потом поцеловал тонкую руку.

– Ты галантен, Борис, как никогда. – Ответила она с иронией.

– Просто мои глаза открылись, и я смог оценить тебя по достоинству.

– Приятно слышать, хоть и это – ложь.

Женщина подошла к столу и села на стул, подставленный Борисом.

– Не ложь. Констатация факта. Леночка, иди к нам. Получается, благодаря моему брату, ты тоже лицо заинтересованное.

Раз приглашают… Я подошла и села между Борисом и Александром.

– Вот ее вы оценили оба… – Как-то горько сказала Людмила.

– Нет-нет, спасибо, но я – сама по себе. – Поспешила откреститься от собеседников.

– Люд, у нас всех серьезная проблема. И мы пытаемся в ней разобраться. – Это начал разговор Борис.

– Вы сами в нее влипли. Зачем теперь пытаетесь замешать в свои дела меня и эту женщину?

– Затем, что ты, тридцатого декабря, когда у служащих твоего мужа в ресторане «Искорка» был банкет, встречалась на задворках этого ресторана со Светланой.

– Встречалась. – Равнодушно сказала прекрасная Людмила. – Она об этом попросила сама.

– Как?

– По телефону. Позвонила, сказала, что это – Света, сама знаешь кто. Я сказала, что в курсе. Тогда она сказала, что беременна от Александра.

Людмила метнула взгляд на супруга. Тот с изумлением в глазах и отвисшей челюстью сидел и слушал.

– И что дальше, Люда?

– А дальше она попросила меня встретиться. Вроде как ребенок ей не нужен, но аборт она делать не хочет. Поэтому предложила мне усыновить их дитя. Но, чтобы обсудить подробности, надо встретиться прямо сейчас. И она уже заказала мне такси, которое ждет у проходной. Я собралась и поехала.

– Стоп! – Стукнул кулаком по столу замороченный Панкратов-младший. – Я же приказывал начальнику охраны не пропускать тебя на улицу!

– Мало ли что ты приказывал. – Пожала худыми плечами его супруга. – Думаешь, если посадил под замок, то я из клетки не выберусь? Договориться можно со всеми, особенно если у тебя есть деньги.

– Откуда у тебя деньги? Нянька перетряхивает каждое перышко твоей подушки!

– Кто из нас больной? – Синие глаза на секунду задержались в моих карих, а потом уперлись в Борины. Мне стало жутковато. – Боря, на протяжении всей нашей совместной жизни он пичкает меня таблетками, после которых я ничего не помню. Рассказывает все подробности своей интимной жизни со своими любовницами. Саш, на кого ты взобрался для старта карьеры?

– Замолчи! – Заорал Александр.

Но старший брат только зыркнул на младшего, и тот сник.

– Дело жизни и смерти. – Для верности напомнил Борис. – Продолжай, Люда.

– Итак, – женщина откинулась на спинку стула и по ее бледному лицу зазмеилась довольная улыбка. О, да! Это было сладкой местью. И била она сразу по двоим. – До того, как Сашенька приехал в наш городок, у него была начальницей Татьяна Петровна. Дама солидная во всех отношениях. Деньги так и липли к ее загребущим ручкам. Но вот с мужичками… Облом-с…И тут к ней на практику приходит студент-старшекурсник Панкратов Саша. Высокий, голубоглазый, светловолосый. Обаятельный и привлекательный. Но профан. Стажер. И тут Татьяне Петровне в ее умную голову приходит замечательный план. Не знаю как, но одно из первых порученных дел Панкратов заваливает с треском. А ведь это – преддипломная практика! Красный диплом грозит превратиться в синий! Стыд и позор! Что скажет папенька!

Я посмотрела на Панкратовых. Сашенька сидел, сжав голову руками. Борис, наоборот, восхищенно улыбался. Придурки! До сих пор делят машинки и формочки, а умные бабы этим пользуются. Людмила была умна. Факт. Из разрозненных разговоров сложить такую картину!

– И Татьяна Петровна, в обмен на помощь в завершении дела, предложила свидания. Не частые. На съемной квартире. Сашенька готов был пообещать женщине что угодно, лишь бы получить заветные корочки красного цвета. И честно отработал помощь. А дальше, вероятно, включился легкий шантаж. И Саша все отрабатывал и отрабатывал. Потом подвернулась я с этой наркотой. Когда мой отец, рассыпаясь в благодарностях, пригласил Панкратова запросто приезжать, молодой адвокат еще не знал, что скоро побежит из столицы, теряя клиентов и деньги. У Татьяны Петровны есть дочь, Сонечка. – Это она рассказывала уже для меня. – Юная, наивная барышня. Которая неожиданно влюбилась в красавца Александра, уже работавшего по распределению в юридической конторе своей матери. Женщина смогла убедить начальство, что этот молодой специалист им жизненно необходим. Соня ходила к маме на работу, встречала Сашеньку у его дома, объясняя встречи случайными совпадениями. Но он был неколебим, словно айсберг. Ведь девочка была несовершеннолетней. А потом она придумала, как обратить на себя его внимание. Ты, Боря, в этом участвовал, помнишь? Ты девочку вытащил, сдал экзамены и опять куда-то уехал. А Сашенька, пока мама девочки была в командировке, неожиданно понял, что молодая и нежная плоть вкуснее старой и жирной. И они стали встречаться на той самой квартире, где, до этого, и с мамой.

Борис в изумлении смотрел на брата.

– Секс с малолеткой? Офигел?

– Зато ты у нас герой! – Неожиданно зло выкрикнул Александр. – Дома только и слышалось: Боря, Боря… И чего ты своим геройством получил от жизни? Два ранения и инфаркт?

– Леночка, – Людмила обратилась ко мне. – Тебе интересно, что было дальше?

– Да, потрясающая история! – Поддержала женщину. – Я внимательно слушаю!

– Вот. Потом приехала мама, и Саша сделал расписание встреч. Но Соня как-то поняла, что кроме нее у возлюбленного есть еще женщина. И она решила узнать, что за стервь отнимает Сашенькину любовь… Что сделаешь? Молоденькие девушки не умеют ценить небрежную мужскую ласку, и требуют не только тело, но и душу. Понимаешь, Лен, какой там был грандиозный скандал? Любимую дочушку срочно выслали за пределы Российской Федерации «на доучивание». Потом там же ее устроили на работу. Чтобы глаза маменьке не мозолила. А на Сашеньку наехали бандиты. Не понравилось им, как он защищал их кореша. Кстати, приятеля Сонечки. Может, и мамочки тоже? Тогда ваш Александр Александрович не придумал ничего лучше, как сбежать сюда, под крыло моего папеньки. И в голове у него созрел план. Ведь там, в Москве, клиентура приходила к нему через контору и Татьяну Петровну. А здесь, без поддержки влиятельного лица, когда бы он раскрутился? И они с папочкой договорились: Сашенька женится на мне, а приданным – вот эта квартира, беспроцентная ссуда на бизнес и клиенты.

– Люд, а чем ты мешала отцу? Я слышала, что он души в тебе не чаял…

– Лен, моя мать была из рода графов Серебрянских. У меня польские корни, несмотря на черные волосы. Ее прабабка, перед самой революцией девятьсот пятого года уехавшая за границу, смогла во время смут и войн сберечь наши семейные ценности, переправив их в швейцарский банк. А сама переехала жить в Штаты. Так что моя родня по материнской линии – довольно состоятельные американцы. Проценты с основного капитала, по распоряжению прабабушки, наследовались только по основной женской линии. Отец, когда умирала моя мать, не знал об этом условии завещания. И долго психовал, что не может добраться до золота и бриллиантов, поскольку я вступаю в права наследования только после совершеннолетия. Если я, как крайняя наследница, умираю до этого возраста, деньги переходят в руки фонда помощи нуждающимся или остальным наследницам. Да, мой отец надо мной трясся. Но только в этом смысле. Когда я потребовала продолжения образования, он сначала наотрез отказывал, но потом неожиданно согласился. И я поступила на экономический факультет. Математика мне давалась с трудом, но вокруг были искренние и честные люди, пытающиеся мне помочь. Но, когда осенью меня снова повезли на учебу, я поразилась тому, что институт неожиданно поменялся. И теперь я должна была учиться на актрису. Я не обманывала тогда тебя, Лена. Так все и было. У меня случилось сильное психическое расстройство. По городу поползли слухи, что я – шизофреничка. Мне было очень плохо. Ведь отец добился своего – снова запер меня дома. Чтобы на глазах. Чтобы не убежала. И тут подвернулся Панкратов. И меня выдали замуж. Я подписала бумаги. Отец, наверное, теперь один из богатейших людей нашей страны. А Панкратов за то, что стережет меня и травит таблетками, получает круглую сумму и жирных клиентов. Да, Сашенька?

– Не молчи, гад! – Борис рывком поднял Александра. – Так или нет?

– Так. – Разлепил губы тот. И тут же получил такой удар по лицу, от которого сразу свалился под окно.

Борис отодвинул мебель, извлек из-под окна брата, врезал еще раз, после чего снова усадил к столу. Странно, ни синяков, ни ушибов на лице не было.

– Зачем Татьяна снова нашла тебя?

– Сказала, любит… – С усилием произнес Александр.

– И ты поверил?

– Она извинилась, сказала, что готова терпеть рядом со мной хоть чокнутую, хоть секретаршу…

– Значит, она не знала, что Людмила нормальна?

– Нет, просто ни к чему. Разговора не было. Я же с ней не сплю.

– А о Свете она знала?

– Конечно. Я и не скрывал. Да и наши с ней интимные отношения как-то сошли на нет…

– Люда, закончи про тот вечер, пожалуйста.

– Хорошо. После звонка я вышла к КПП, увидела такси. Села. Меня отвезли к ресторану. Я встала в воротах и ждала, как мы договорились. Подошла Света в красном, в пол, платье и белой норковой шубе. Увидела меня. Спросила, что мне надо. Я спросила про ребенка. Она же мне его хотела отдать. Но реакция, мягко говоря, была не той, на которую я рассчитывала. Ее брови поползли на лоб, и полилась отборная брань, из которой я выяснила, что Саша обещал на ней жениться, когда я умру. А случится это совсем скоро. Ты, муженек, хотел меня отравить?

Саша пошел красными пятнами, но промолчал.

– Что я могла сделать? Развернулась и поехала обратно. Все.

– А скажи мне, Люда, когда ты подписывала документы по передаче наследства, ты видела, чья фамилия указывалась в бумагах ?

– Нет. Отца, наверное.

И тут меня осенило. С самого начала я подозревала в этом деле финансовую подоплеку. Но, не зная никаких обстоятельств дела, я не могла найти эту нить. А тут вот она! Старинные ценности! Осталось понять, кто в этой истории пешка, а кто ферзь.

– Господа, – вскочила я со стула, – нас всех держали за лохов, разыгрывая этот спектакль. Но не учли того, что я не брошусь на шею Сашеньке, а Людмила – здоровый человек. Поэтому я сейчас озвучу пришедшие мне в голову выводы, а додумывать мы будем вместе. Итак. – Я развернулась на каблуках и посмотрела на трио за столом. – Кушем в этой игре стали ценности семьи Серебрянских. Александр Александрович, когда уже был женат на Людмиле, снова встретившись со своей бывшей пассией, думаю, это произошло где-то в судах Москвы, похвастался, что и без нее выбрался в люди. Накормив, напоив, уложив и ублажив, она выспросила все, о чем знал сам Панкратов. Ну, или не все, но достаточно, чтобы женщина поняла, чем пахнет. До сих пор злая на него за то, что предпочел ей, давшей ему все, ее же дочь, она решает отомстить, а заодно и заполучить деньги. Она переезжает сюда, сочиняя для любовника сказку о непутевом сыне, и начинает разведывать, что да как. И, самое главное, думаю, по закону, то есть, по завещанию, отец Людмилы даже по наступлению совершеннолетия или выхода замуж наследницы, не имеет права, даже по ее доброй воле, пользоваться состоянием. Возможно, только небольшими процентами. А основные дивиденды теперь получает Панкратов.

– Я так понимаю, что ты пришла к тем же выводам, что и я. – Удовлетворенно констатировал Борис. – Только, кроме Татьяны Петровны, тут есть еще одно лицо, которому важно добраться до капитала. Лен?

– Василий Елизарович Синельников! – Гордо объявила я. – И, увязывая Александра в убийстве, Татьяна Петровна снова бы пришла на помощь. Но за подпись на документе. А дальше Татьяна вступает во владение, все распродает, и они с Синельниковым баснословно богаты. Ну а там кто кого убьет первым – дело времени.

– Но для того, чтобы утверждать, что все так и есть, нужно знать текст завещания. Людмил, а твой отец его знал?

– Думаю, когда он выдал меня замуж, ознакомился. Мне кажется, мать, когда умирала, намеренно ввела его в заблуждение. И только для того, чтобы я смогла вырасти в заботе и без нужды. Иначе он бы меня прибил, как только мне бы исполнилось восемнадцать лет. Но я не могу понять, зачем Света меня пригласила на встречу?

– Она не приглашала. Вас обеих свела Татьяна Петровна. Они предположили, что Люда, узнав о беременности Светланы, «слетит с катушек» и убьет ее. По крайней мере, нанесет тяжкие телесные повреждения. А в суде Синельников предоставил бы справочку, что его дочь психически ненормальна, и доказал бы, что это муж натравил ее на приевшуюся любовницу. Тем более, Саша сделал все, чтобы именно так и думали.

– Как?

– Кто при всех приставал к Елене Михайловне? Вот и мотив: новая любовница. Но они не могли представить, что охранники не станут поднимать тревогу, а сначала вызовут директора ресторана. А Саша позвонит Чекулаеву, которому труп на конец года испортит всю отчетность. Вот так дело, которое обещало быть громким и принести прибыль лицам, его задумавшим, развалилось из-за плохой подготовки и неправильной оценки женской психологии. Саша, а где завещание?

– У Синельникова в сейфе, вместе со всеми документами.

– Так. – Борис встал. – Нам с Еленой Михайловной нужно ехать, а вы вдвоем подумайте, как можно добраться до синельниковского сейфа. Только без криминала. Ах, да. К телефону не подходите. Думаю, вам обоим грозит опасность.

– А ты? – Александр умоляюще посмотрел на брата.

– А я приеду утром. Из-за этого дела я практически не спал. И эту ночь хочу провести в кровати.

– Но вы вдвоем можете остаться у нас. – Произнесла Людмила, нежно глядя на Бориса. – Для Леночки комнату мы найдем.

– Людочка, ты – прелесть! Но мне надо отвезти Елену домой. И в гостинице мне спокойней. Так что затаитесь, как мыши. И – до завтра.

– Боря! – Людмила протянула к вставшему из-за стола Борису руки. – Но кто же все-таки убил Свету?

– Ага, – подхватила я, – и где та самая норковая шуба? У трупа ее не было.

– И в гардеробе. – Задумался Александр.

– Кажется, понимаю… И если нам чуть-чуть повезет… Короче, свет выключайте, к телефону не подходите. Саша, ответишь, если только позвоню я. Объясняю доступно? Тогда запирайте двери.

Борис схватил меня за руку, вытащил в прихожую, вручил куртку и снова потащил в машину.

– Ты что-то понял? – Спросила я, когда он уселся рядом и завел двигатель.

– Ну не одной тебе в голову приходят золотые мысли, Леночка!

Мы подъехали к КПП и остановились, не доезжая до шлагбаума. Боря заглушил двигатель и выпрыгнул. Я, любопытствуя, за ним.

Двери дежурки распахнулись, и из нее вышел высокий седоусый мужчина средних лет в черной униформе.

– Добрый вечер! – Первым поздоровался Борис. – Скажите, пожалуйста, – он привычным жестом махнул красной книжкой, – Вы тридцатого декабря дежурили на воротах?

– А Вам зачем?

Книжка охранника не смутила.

– Идет расследование одного досадного происшествия произошедшего в городе. Но следы ведут в ваш поселок. Сейчас я просто с Вами разговариваю. Без протокола, без санкций. Но могу съездить. А когда их получу, Вы сами приедете ко мне в Москву. Так что выбирайте.

– Если без записи… То спрашивайте. Дежурил я. И думаю, что знаю, о ком пойдет речь.

– Речь пойдет о Людмиле Панкратовой.

– Я расскажу, только давайте отойдем от камер. Нам не положено разговаривать на дежурстве.

Мы спрятались под козырьком его будки.

– Дело все в том, – он помялся, а потом поднял на Бориса глаза, – я – отец Людмилы. А Синельников – ее отчим.

– Вот и еще один неучтенный этой компанией фактор. – Боря посмотрел на меня.

– Как раз учтенный. Иначе, как бы она могла выходить?

– Что с ней произошло в городе? – Напомнил о себе охранник.

– Хотели сделать из нее убийцу, рассчитывая на не совсем здоровые мозги.

– Она здоровая, умная девочка.

– Деньгами снабжали ее Вы?

– Да. И в детстве, и сейчас. Когда она выходила на улицу, я давал ей с собой свою карточку.

– Извините за нескромный вопрос: а она знает, кем Вы ей приходитесь?

– Нет, не знает. Так получилось, что однажды мы с ее матерью встретились и сразу влюбились друг в друга. Она была красавицей. Людочка вся в нее. Мы были совсем юными и с ветром в голове. У меня на носу – призыв в армию. У нее – строгая мать. Но у нас случилась только одна волшебная ночь. И она забеременела. А мать нашла для нее солидного жениха. Вот и вся история. Я встречался с ней, когда вернулся, но она отказалась от меня. Ведь ее муж был богат, а я – беден. И вскоре она умерла, оставив нашу дочь совсем одну. И с тех пор я всегда старался быть где-то рядом… Что с ней будет?

– Вы готовы кардинально поменять жизнь и опекать свою дочь, если она разведется с мужем?

– Готов. – Улыбнулся мужчина. – Я очень виноват перед ними обеими. И если она меня не оттолкнет…

– А Вы постарайтесь доказать, что Вам можно доверять. Иначе она останется совсем одна.

– Вы мне тогда поможете? Скажете, когда можно будет с ней поговорить? – Заволновался он.

– Обязательно. А сейчас нам надо ехать. Ей и ее мужу грозит опасность. Если кто-то будет спрашивать, дома ли Панкратовы, говорите, что нет. Уехали. Понятно?

– Да. – Мужчина выпрямился и посуровел. А потом зашел в будку и поднял шлагбаум. – Доброй дороги!

И мы снова въехали в наступившую ночь.

– Борь, мы снова в ресторан? Ты понял, кто взял шубу? – Обреченно сказала я. Мама звонила через каждые пятнадцать минут, но я поставила телефон в беззвучный режим.

– Да, Леночка!

– Но, может, ты меня все же отпустишь? Моей маме нечем кормить Сережку.

– Давай телефон, я сам ей позвоню!

– У тебя совесть есть?

– А ты хочешь спокойной жизни для себя и своего сына?

– И зачем я устроилась к твоему брату работать? – Задала я сама себе вопрос и протянула Борису телефон с набранным номером.

– Марина Сергеевна! Добрый вечер! Да, это Борис. Обстоятельства складываются так, что мы приедем где-то к одиннадцати вечера. Да, серьезные проблемы и их надо как можно быстрее решить. Да, Леночку они тоже затрагивают. Спасибо, что потерпите! До встречи.

И он передал телефон мне.

– И что мне придумывать для мамы, когда вся эта кутерьма закончится?

Борис с улыбкой посмотрел на меня:

– Придумаешь! Ты же умница!

И я сразу вспомнила: «когда мужчина называет женщину умницей, значит, что она круглая дура…»

И мы снова подъехали к ресторану. Охранник, узнавая, проводил нас внимательным и настороженным взглядом.

– Менеджер здесь? – на ходу бросил Борис.

– Да, в кабинете.

Теперь моего спутника здесь встречали, словно неизбежное зло, или дорогого гостя. То есть, все улыбались, но тут же бежали прятаться.

– Добрый вечер! – Борис без стука вломился в кабинет менеджера или, по-старому, управляющего, рестораном.

– А, Борис Александрович! – Поднялся ему навстречу сам Лев Семенович, настоящий хозяин сего чревоугодного заведения.

– Как приятно, что не надо представляться и что-то растолковывать! – Тут же разулыбался Борис. Однако глаза его оставались ледяными.

– Вроде ми с Вашим братом утрясли эту проблемку, а Ви опять нюхаете, ищете… Знаете, господин Панкратов, бизнес не любит огорчений. Ему праздник, удовольствие нужно, а не еврейский погром!

– Лев Семенович, простите за навязчивость, но, думаю, мы пришли сюда в последний раз и все будет тихо и гладко. Тем более, что нам нужен всего один человек: ваша уборщица.

– Тамила? Эта убогая? Зачем?

– К моему глубочайшему прискорбию, она украла сумочку невинно убиенной секретарши моего брата. А там был телефон. И в нем – контакты, личная и деловая переписка. Вы же понимаете, что нам не нужна огласка?

– А ви уверены, что ридикюль стянула она?

– Скажем так, на девяносто восемь и восемь десятых процентов.

– Я хочу присутствовать.

– Конечно.

– Моня, – поднял Гройсман трубку стилизованного под старину телефона, – найди поломойку и ко мне в кабинет!

Я зажалась в темный угол между одежной стойкой и стеной. Настольная лампа ярко освещала место в центре комнаты, сразу ослепляя глаза вошедшему. Гройсман сел за стол, а Борис встал рядом с входной дверью, но в тени.

Раздался робкий стук, а потом медленно открылась небольшая шель. И в ней заблестел глаз.

– Лев Семеныч! – позвал негромкий женский голос. – Можно войти?

– Входи, Тамила, да живее, – отозвался директор, – иначе твоя хроническая вежливость перейдет в мой хронический ринит.

Женщина тихо хихикнула и зашла внутрь, сморгнув от бьющего в глаза света. Борис бесшумно встал к двери.

– Тамила, а скажи-ка мне, дорогая, где сумочка, которую ты увела у разбившей голову клиентки?

– Я не брала! – Подпрыгнула женщина. – Не брала! Не было возле нее сумочки!

– А белая норковая шубка? – Ласково спросил сзади Борис. – От крови отстирала?

Она резко обернулась, прикусывая костяшки пальцев. Маленькие темные глаза растерянно бегали по лицу высокого неизвестного человека. Седые волосы выбились из-под сползшей набок косынки.

– Так она все равно ее бы выбросила! А я подкладку выпорола, испачканный край срезала, теперь дочка моя ходит…

– А теперь скажи мне, голубушка, – махнув Гройсману ладонью, чтобы не лез, Борис продолжил расспрос. – Кто вышел из туалета перед тем, как ты в него вошла?

– Так женщина. Не мужик же! Туалет-то женский!

– Опиши ее.

– Выше меня ростом. – Осознав, что шуба никому не интересна, Тамила успокоилась и уверенно продолжила: – Волосы черные, короткие, так, шапочкой. Лет за пятьдесят. Полная.

Она описала вокруг себя руками этакую бочечку.

– Платье черное с блестками. На руках – перчатки в сеточку. И большое кольцо с бриллиантом. И на шее тоже бриллианты. Так это она?! – Маленькая Тамила прикрыла руками рот. – Может, она и сумочку… того?

– Может. Садись-ка за стол и подробно все опиши, что видела. Тогда, возможно, Лев Семенович сможет забыть про шубу и еще кое-какие прегрешения… Да, Лев Семенович?

Директор закашлял.

Маленькая уборщица, кое-где коверкая русские слова, быстро исписала целый лист, поставила число и фамилию.

– Молодец, иди работай. – Выслал ее директор. – И смотри у меня!

Та испарилась.

– Значит, убийца найден? И что ви с ней будете делать?

– На войне, как на войне, мон шер. – Улыбнулся Борис, бережно складывая листочек, завизированный еще и Гройсманом. – А могу я попросить Вашего повара сделать горячий ужин с собой на пятерых очень голодных людей? А у вас есть в чем забрать?

– Да, Борис Александрович. Сделаем. Может, пока посидите в зале и покушаете?

– Леночка! – Извлек меня Боря из-за вешалки. – Кушать будем?

Я молча и с признательностью посмотрела на него.

– Вот теперь у нас есть то, чем можно припереть к стенке Татьяну Петровну, а там и Синельникова!

Мы, затоварившись в магазине продуктами на год вперед, а также горячими ужинами из ресторана, ехали по лесной дороге к нам в деревню. Борис позвонил своему брату и порадовал положительными находками, еще раз попросив сидеть тихо. Думаю, Александр достаточно умен для того, чтобы обеспокоиться целостностью своей шкуры.

Наша деревенька, своей единственной улицей уходя от проезжей дороги в сторону, блестела нечищеными сугробами, единственным фонарем на всю округу и теплым светом в нескольких домах, куда со своими детьми приехали на зимние каникулы дачники, и согревала морозный воздух белыми дымками печей. На душе сразу стало умиротворенно и радостно, как будто я снова вернулась в детство, в котором добрая и улыбчивая бабушка Глаша пекла в русской печке румяные пироги и варила вкуснейшие щи. Так жаль, что мои бабушка и дедушка, жившие в этом доме и обожающие свою единственную внучку, умерли один за другим. «Сердце», – говорила мама, а отец плакал.

Перед нашими воротами был расчищен от снега не только заезд, но и приличный кусок дороги. Борин мерседес, спокойно справившись с сугробами, замер на широком мостике через сточную канаву, идущую вдоль всего посада. Окна в избе ярко светились, и через легкие тюлевые занавески я разглядела отца, застывшего с книжкой у телевизора и мать, хлопочущую на кухне. Но вот она увидела свет фар, всплеснула руками, и весь дом пришел в движение. Захлопали внутренние двери, затопали шаги. А мы с Борисом уже доставали сумки с продовольствием.

И все-таки, я люблю приезжать сюда одна. Тогда мы остаемся здесь вдвоем: старый дом и я. Гладя его теплые стены, извиняюсь, что бываю слишком редко. Рассказываю, что люблю его. А он отвечает мне молчаливой и печальной нежностью. А глубинами моей памяти скользят призрачные силуэты моих дорогих бабушки и дедушки.

Сережка и Вероника выскочили на крыльцо первыми. В одних свитерах, но в валенках.

– Мам! Дядь Борь!

Сережка чмокнул меня в шеку и протянул ладонь Борису. А тот на секунду прижал мальчишку к себе. Вероничка приподнялась на мысочках и обняла меня за шею.

– Здесь теплый ужин. Только из ресторана. – Предупредил Борис Сережку и осторожно передал тяжелые судки, поставленные один на другой. – Неси бабушке!

– Вероника, здесь фрукты и хлеб. – Нагрузил мою будущую невестку.

Мама в дверях, ахая и суетясь вокруг счастливого Сережки, пошла с ним в дом. Подошедший отец взял сумки в обе руки.

– Все в порядке? Как дорога? – поинтересовался он.

– Хорошая. Зимняя. Елочки, сосенки. – Беззаботно ответил Борис. – Там, в синей сумке мясо, рыба и сосиски. Их надо бы в морозильник.

Я отдала Борису свою сумочку и попросила:

– Отнеси домой, я хочу прогуляться.

– Может, вместе после ужина?

– Да, конечно. Но сейчас хочу одна. Я недолго, минут десять-пятнадцать. Не переживай, иди в дом. Здесь все тебе рады.

Он кивнул. А я, засунув руки в куртку, медленно побрела в другой конец деревни. Туда, где начинается длинный и пологий спуск к реке, заросший молодыми сосенками и кустами ирги. Здесь в домах света не было. И я медленно шла по заметенной дороге, аккуратно проверяя ногами твердость грунта. Остановившись у крайнего дома, я полюбовалась на поле и далекий, темнеющий на фоне белых снегов, лес.

«Здравствуй, лес!» – тихонечко сказала ему. – «Я скучала по твоим пушистым сосновым веточкам и корявым березам. Ты помнишь меня?»

И мне вдруг показалось, что оттуда, издалека, ко мне прилетела мощная и светлая волна любви и грусти. «Забыла меня…» – шепнул лес мне на ухо. – «Приходи, у меня хорошо: снег на ветках, молодые шишечки и толстые снегири, розовыми стайками чирикающие на елках. А лоси доходят почти до деревни. Они такие любопытные! А у рыси, там, в чаще, подрастает толстолапый котенок… Приходи…»

«Спасибо, лес! Если получится побыть здесь хоть немного, приду. Надену лыжи…И что для нас с тобой какая-то пара километров?»