Твёрже алмаза

Глава 4. Первая любовь и сватовство

Дождь, смешенный с мокрым снегом, тоскливо стучал в оконное стекло, стекая вниз тонкими струйками.

Утро выдалось сырое и туманное. От хмурого настроения не спасали ни тепло, ни уют, ни яркое пламя в камине. Каролина скучала.

Вздохнув, она потянулась за книгой.

– Каролина! – вспорхнула в комнату Силена. – Каролина, нам прислали пригласительный во дворец, на утренний приём к Её Величеству.

– Нам?

Силена потупилась:

– Мне. Но никто не станет возражать, если мы пойдём туда вместе. Тебе нужно выбраться на свежий воздух, в свет. Есть отличный повод. Так что скажешь?

– Скажу: «С удовольствием».

Королева встретила сестёр Фисантэ ласково, заключив в объятия.

– Ах, дорогие мои! – прощебетала она нежным голосом. – Вы великолепно выглядите. Ещё больше расцвели с нашей последней встречи.

При дворе лесть и ложь в почёте. Каролина успела это уяснить ещё в прошлый раз.

Её Величество без умолку щебетала о новых модах, тканях, дикости горцев, с которыми предстояло в ближайшее время сразиться доблестному маршалу Кайлу. Потом разговор перешёл на болезнь любимой левретки Её Величества. Августейшая особа от души надеялась, что другие собачки не заразятся. Ведь это совершенно новая порода. Будет ужасно жаль, если такое экзотичное чудо умрёт.

Королева вспомнила про недавний бал. Про то, что предстоит постановка какой-то новомодной пьесы. Щебетала о том, как будет чудесно, если сестры Фисантэ украсят и то, и другое своим присутствием.

Казалось, разговоры ни о чём никогда не закончатся.

Каролина нашла речи её величества бессмысленными. И, хотя она не признавалась в этом сама себе, только укрепилась во мнении что Её Величество глупа, капризна и эгоистична.

– Вы любите кататься на коньках? – вдруг ошарашила королева очередным вопросом.

– Я? Ну, не то, чтобы очень…

– Но вы ведь стоите на коньках? – несколько раздражённо фыркнула королева.

– Да, – соврала Каролина.

– Прекрасно! – с экзальтированной радостью возрадовалась царственная особа. – Если мы хотим насладиться льдом, нужно торопиться! Велю подать лёгкие закуски и поспешим на свежий воздух.

– Но, Ваше величество, – подала голос одна из фрейлин. – Возможно, будет лучше пойти на пруд завтра?

– Завтра? – возмутилась королева. – Завтра лёд может совсем растаять. Нет, обязательно сегодня.

– Великолепная идея, – тихо заметила Каролина Силене, предварительно убедившись, что их никто не подслушивает, – кататься по не укрепившемуся льду. Всю жизнь мечтала рискнуть жизнью во имя королевского каприза.

Но нравилось Каролине или нет, она вместе с другими фрейлинами была вынуждена шагать, пригибаясь под сильным, шквалистым южным ветром в сторону белого и бугорчатого пруда четырёхугольной формы.

Несмотря на ужасную погоду их группа была не единственной решившей покататься. Какие-то сумасшедшие уже нарезали круги. Кто-то робко и неумело, кто-то просто отлично, словно бы даже без малейших усилий, то убыстряя, то замедляя бег.

Взгляд Каролины невольно задержался на прекрасном конькобежце в широком плаще. Он смутно показался ей знакомым.

– Здесь собралось блестящее общество, – суживая глаза проговорила Силена, язвительно улыбаясь Каролине. – Если не ошибаюсь, кажется, это твой Рэдси?

– Рэдси не мой, – фыркнула Каролина не без сожаления.

–Вот и прекрасно! Пусть уж лучше он держится от тебя подальше со всей своей надменностью и западным гонором.

– Силена, – с упрёком протянула Каролина. – Как можно упрекать в дурном нраве незнакомого человека?

Начавшуюся перепалку прервало появление предмета их спора.

– Добрый день, миледи. Рад встрече.

Обе девушки прилепили дежурные улыбки к лицам:

– Не желаете ли покататься на санях? – блестя глазами, предложил Питер. – С удовольствием поработаю для вас лошадкой.

Смеясь, Каролина подхватила Силену под локоть и потащила к свободным саням. Сестре осталось только продолжить навязанную ей игру. Ну не дуться же на глазах у всех?

Пока они шли к саням Каролина заметила, как вокруг её величества образовался широкий круг прихвостней. Один из самых элегантных и проворных конькобежцев подлетел к ней чтобы поцеловать руку.

– Кто это? – с любопытство кивнула Каролина на образовавшуюся парочку.

– Принц Ларэтэн. Младший брат короля.

– О! Они совсем не похожи, – припомнив тучную фигуру императора, протянула Каролина.

– Брат короля красавчик, правда?

Словно почувствовав её взгляд, молодой человек обернулся в их сторону, неожиданно перехватив взгляд Каролины. И, к её удивлению, поклонился ей.

Каролине пришлось ответить.

– Садись, – раздражённо сказала Силена. – Бедняга Рэдси примёрзнет ко льду, пока ты будешь флиртовать с очередной жертвой.

Каролина с трудом сдержалась, чтобы не ответить. Им определённо будет о чём поговорить с сестрой, как только они останутся наедине.

Стоило сесть, как Питер, стоявший позади саней, толкнул их, и они понеслись вперёд. И тут, к удивлению Каролины, являя всем желающим любопытное зрелище и лишний повод для сплетен, красивый брат короля вдруг начал порхать вокруг их летящих саней, отвешивая сёстрам не только почтительные, но и весьма искусные на такой скорости, поклоны.

– Можете ехать быстрее? – обернулась Каролина к их вознице.

Питер с улыбкой удвоил скорость.

Его высочеству пришлось закончить круг не перед санями, а за ними. Вслед летели испуганные крики придворных.

– Ты с ума сошла? – зло сверкнула глазами Силена, придерживая готовый слететь с головы капор.

Каролина в ответ со смехом лишь пожала плечами.

– Мистер Рэдси! Замедлите бег! Вы же не хотите убить нас?

Невероятным усилием молодой человек заставил сани сделать крутой поворот и остановил их.

– Вы довольны, мидели? – обратился он к Каролине.

Та ответила счастливой улыбкой.

– Благодарю за доставленное удовольствие, милорд.

Силена, выбравшись из саней, тактично упорхнула, оставляя молодых людей наедине.

Несмотря на отвратительную погоду, на пруду, приспособленном под каток, царило оживление, хотя снега и нападало столько, что кататься стало вовсе невозможным.

Для Каролина знакомых лиц было немного. И, слава богу, здесь на неё мало кто обращал внимание.

– Я ошибаюсь, или на катке вам нравится гулять не в пример больше, чем в парке или даже во дворце? – спросил Питер, то ли из любопытства, то ли и в самом деле интересуясь.

– Ну, здесь я чувствую себя определённо свободнее, чем на королевском приёме, – с усмешкой отозвалась Каролина. – Когда ещё я смогу с таким удовольствием понаблюдать за всем этим? Ой!

– Что?! – всполошился Питер, глядя на Каролину испуганно-большими глазами.

– Кажется, подвернула ногу, – простонала она.

– Подвернула ногу? – озабоченно протянул молодой человек.

– Ну да. Я присяду вот на эту скамью. Нужно посмотреть, не распухает ли лодыжка.

На самом деле всё от начала до конца было чистым притворством, но Каролине хотелось привлечь к себе внимание Питера. Пользуясь предлогом, она оперлась на его руку, которую, как благовоспитанный джентльмен он не мог не предложить травмированной даме.

Кокетливо присев на край скамьи, она вскинула на него игривый взгляд:

– Поможете снять сапог?

Питер, ухватившись за протянутую ему ножку собрался рывком сорвать с неё обувь.

– Не так, грубиян! – возмутилась Каролина.

Сцепив от недовольства зубы он, между тем, опустился на одно колено и потянул сапожок на себя. Осторожно поставив его рядом с обнажившейся ножкой в ажурном чулочке, попытался сдержанно откланяться:

– Если миледи ничего больше не желает?..

Каролина сделала вид, что пытается подняться и с жалобным стоном опустилась обратно на скамью.

– Вам больно? – снова обеспокоился Питер, поспешно возвращаясь.

Каролина всем своим видом показывала, что – увы! – но так.

– Я посмотрю?

Пристроив ступню Каролины на своё колено, Питер внимательно принялся оглядывать её на наличие травм.

– Здесь болит? – коснулся он горячими пальцами чувствительного места у большой косточки.

Каролина кивнула:

– Да.

Юношеские пальцы пробежались по коже, заставляя чувствительную кожу покрываться мурашками.

Подняв голову, Питер лукаво улыбнулся:

– Лучше?

– Да, – с улыбкой ответила Каролина.

Метель превратила пространство в белую кашу, густую, как туман. Люди смотрелись в ней неясными тёмными пятнами. С трёх шагов почти невозможно было никого рассмотреть.

Лицо Питера было совсем близко. В глазах его было столько огня и страсти, что Каролина почти безотчётно, не думая, что делает, первая потянулась к его губам за поцелуем. Медленно, но страстно их губы сошлись всего на одно короткое мгновение, после чего она испуганно отпрянула.

– Ваша красота не уступает вашей дерзости, миледи, – усмехнулся Питер, поднимаясь с колена.

– Где же «к вашим услугам»? – засмеялась Каролина, поспешно одевая сапожок на уже изрядно замёрзшую на ледяном ветру ножку.

– Что-что?..

– Надо говорить «к вашим услугам». В романах именно так учтивые кавалеры обращаются к даме.

На мгновение Питер выглядел растерянным, а потом, видимо, сообразив, что Каролина попросту над ним подшучивает, склонил голову в притворном смирении:

– Ах, да! К вашим услугам.

Внезапно Каролина перестала смеяться, внимательно глядя на своего собеседника:

– Не очень-то я похожа сейчас на благородную даму, верно?

– Не знаю. Мне не часто доводилось видеть благородных дам.

Улыбнувшись в последний раз, Каролина протянула ему для поцелуя на этот раз только руку.

Они расстались.

И между ними мела метель, ледяная, колючая, мокрая. Но на сердце Каролины цвети цветы. Белые, нежные, душистые.

Вечером, когда вся семья собралась в гостиной, чтобы после ужина послушать музыку, слушая безупречную игру Силены, Каролина, положив голову на колени Фионе, мечтательно глядя в камин, спросила:

– Матушка, скажите, что такое любовь?

Фиона, откинувшись на спинку кресла, свела тонкие брови и тяжело вздохнула:

– Сильнодействующе средство. Вроде лекарства. Если любовь счастливая, душа расцветает, придавая телу тайные силы. А если несчастная, – на сей раз вздох матери был едва различим, – если любовь несчастная, душа сморщивается и скукоживается.

– А сколько раз может человек любить?

– Чаще всего я слышала утверждения, что наше сердце может слиться с другим человеком только один раз в жизни. Все остальное лишь тоска по любви и её призрак. Любить и потерять любовь больно, но не менее печально так и не найти сердце себе под пару. Но с чего такие вопросы, сердце моё? Ты встретила мужчину? – с тихой улыбкой провела мать по золотистым волосам дочери. – Не таись. Поделись со мной.

Каролина счастлива улыбнулась:

– Мне кажется, что встретила. Да! Свою любовь… только я не до конца понимаю, счастье это или болезнь?

– На всякую болезнь найдётся своё лекарство. Не грусти. В твои годы разумнее веселиться. А для печалей существует зрелость, – в третий раз тяжело вздохнула мать.

Каролина чувствовала себя окрылённой, будто наступила весна.

Но зимой цветы не цветут. А если и цветут, то только в оранжереях.

Новость прогремела подобно внезапному выстрелу, который меньше всего ждёшь и была как гром среди ясного неба.

Утром одна из горничных передала Каролина просьбу матери пройти к ней в кабинет. Ничего подозревающая, она охотно откликнулась.

Комната прекрасных пропорций с окнами, выходящими на внутреннюю часть двора с лужайкой, летом ярко-зелёной, а сейчас густо занесённая снегом, была знакома с детства до малейшей чёрточки.

Всё здесь выглядело изящным и женским: палевые ковры, расцвеченные бледно-розовыми цветами в медальонах из тусклых листьев, лепные узоры на потолке с позолоченной резьбой. Подвески хрустальной люстры разбрызгивали радужные блики начищенными гранями. Столики с витыми ножками в кольце широкий кресел, обитых кремовым шёлком.

Фиона присела в один из них, жестом приглашая дочь последовать её примеру.

– Каролина, – мать несколько секунд помолчала, словно подбирая правильные слова. – Для вас не секрет, в каком плачевном финансовом положении оказалась наша семья. Можно без преувеличения сказать, что мы стоим на грани разорения. Но, как оказалось, ещё не всё потеряно.

– Правда? – оживилась Каролина.

Радость её была отражением радости матери. Дела материальные занимали девушку не сильно. Не находя для себя возможностями поправить что-то в их состоянии к лучшему, Каролина предпочитала занимать голову более приятными мыслями.

– Но изменится ли всё к лучшему или нет, теперь зависит только от вас.

– От меня?

– Именно.

– Но – как?

– Вам придётся выйти замуж.

Каролина замерла, не веря ушам своим.

– Выйти замуж?

Мать и дочь какое-то время смотрели друг на друга. Атмосфера с каждой секундной накалялась. Ни одна из женщин не желала отводить взгляд первой.

– За кого?

– К тебе посватался сам великий маршал Моросии. Сид Кайл оказал нам честь и просит твоей руки.

– Кто?!

– А это значит, что с его оруженосцем, дорогая, ты не должна больше видеться.

– С кем?!

– С тем, – отрезала Фиона.

– Я не понимаю…

– Ты прекрасно всё понимаешь! Я запрещаю. Тебе понятно?

Каролина застыла, не веря, что этот жёсткий тон и резкие слова мать действительно обращает к ней.

– Это не шутки. Мы в отчаянном положении. Денег совсем нет.

– Я знаю, что их нет, – строптиво тряхнула головой Каролина.

– Твой отец попал в беду. У него куча долгов, – скороговоркой заговорила Фиона, отводя глаза, словно прячась от взгляда дочери. – Твоим единственным преданным будет лишь громкое имя. Ты понимаешь? Ваша с сестрой красота и наше имя единственный козырь, что мы теперь имеем. Предложение маршала Кайла немыслимая удача. Без него нам не выбраться.

Каролина недоверчиво смотрела на мать, как на незнакомку.

– Вы готовы продать меня человеку с репутацией сумасшедшего безумца, задирающего юбки всем подряд?

– Молчи, глупая девочка! И не дерзи мне!

– Матушка…

– Довольно, Каролина. Пришла пора положить конец твоему своеволию.

– Почему я должна расплачиваться?

– Не будь такой эгоисткой!

– А разве я эгоистка?!

– Ты хочешь, чтобы мы все втроём – я, ты и твоя сестра, работали белошвейками? Чтобы фамильные вещи твоей семьи распродали с аукциона? Чтоб репутация нашей семьи развеялась в прах? Скажи, ты этого хочешь?

– Зачем? – с горечью спросила Каролина, нервно комкая руками платок. – Зачем герцогу жениться на девушке, чьё положение в обществе не блестящее? Чьё состояние под вопросом? Вам не кажется это подозрительным и странным, матушка?

Лицо графини омрачилось искренней скорбью и сочувствием:

– Каролина, дочка…

– Я бы поняла, реши он сделать меня своей любовницей. Но – женой?..

– Герцог, как честный человек, никогда не поступит столь низко с девушкой благородного происхождения.

– Уж лучше бы поступил!

– Что ты такое говоришь?! – ужаснулась мать.

– Любовница – это на время. Любовницы надоедают и от них избавляются. Но жена – это пожизненные кандалы! Их не скинешь! О, матушка! Умоляю вас, каким бы не было отчаянным наше положение, не продавайте меня человеку, который совершенно точно не сможет меня ни любить, ни уважать! – взмолилась Каролина, падая перед матерью на колени и прижимаясь щекой к материнской ладони.

Графиня опустилась на колени, обнимая плачущую девушку:

– Доченька моя! Ты можешь на меня обижаться, но в сложившихся обстоятельствах предложение герцога на самом деле великодушный поступок.

– Ушам не верю!

– А ты поверь. Маршал одно из первых лиц в королевстве. Он богат, знатен, хорошо собой, как бог. В чём проблемы?

– Мне семнадцать – ему за тридцать. Он слишком стар для меня.

Графиня рассмеялась:

– Другой причины не нашлось?

– Вы всё сказали правильно. Кто такой маршал, а кто я? Вас не настораживает эта его необъяснимая прихоть?

– Если вспомнить ваш танец на балу, то причина его сватовства становится очевидной: он просто хочет тебя. Этот человек может позволить себе осуществлять любые прихоти. Ты молодая, невинная девушка из хорошей семьи. Ему пришла пора жениться. Так что ничего странного я не вижу.

– У вас на всё есть ответ! Я не хочу выходить замуж за вашего совершенного герцога! Не хочу! Слышите?!

– Хочешь – не хочешь, пойдёшь. Сейчас не до капризов. Благополучие всей семьи на волоске. И твой долг…

– Я отказываюсь платить долги подобным образом! Хотите связать нашу семью с Кайлами? У вас есть Силена. Она наверняка не будет против. А меня вам не заставить. За герцога я замуж не пойду! Не пойду, хоть режьте!

– Каролина!

Но, хлопнув дверью, она уже выбежала из кабинета.

Её шаги гулким эхом разносило по пустому дому.

Эта пародия на сватовство немыслимое дело. Каролина не могла даже представить себя рядом с таким человеком, как Сид Кайл. Она нисколько не отрицала его привлекательности и не умаляла достоинств. Но рядом с ним словно становилось меньше воздуха. Никак не удавалось вдохнуть полной грудью, говорить в полный голос или быть самой собой. Она поневоле словно начинала играть роль.

Жить с маршалом всё равно, что носить высокие каблуки, не снимая. Выглядит привлекательно, но на деле мучение.

Каролина не могла сидеть на месте. Стены давили на неё. Несмотря на обилие прохладного воздуха и белизны она задыхалась в родном доме.

– Принести амазонку, – приказала она горничной. – Я хочу прогуляться, – добавила не терпящим возражения тоном.

Она сама не верила в то, что собиралась сделать. До конца мысль словно не формировалась, оставаясь на задворках сознания.

– Я скажу, чтобы вам выделили сопровождение, мэм, – начала горничная, но Каролина лишь плечом нетерпеливо повела.

– Оставь. Ничего не нужно.

– Миледи, девушка вашего круга не может выходить на улицу одна.

– Я сказала: оставь мне я в покое!

– Вынуждена доложить госпоже о вашей прогулке.

– А разве я мешаю? Докладывай, кому хочешь.

Понимая, что мать непременно постараемся помешать, Каролина поспешила покинуть дом, почти бегом выбежала за ограду на заснеженный бульвар.

У кондитерской лавочки всегда стояло несколько наёмных экипажей. Не раздумываясь, она двинулась к ним.

– Вы знаете, где находится дом маршала Кайла?

– Конечно, госпожа. Особняк великого герцога известен всем.

– Прекрасно. Отвезите меня туда без промедления.

Каролина опасалась, что мать помешает её затее не зря. В дверях родительского дома она заметила движение и поспешила нырнуть в экипаж.

– Не беспокойтесь. Довезу, как драгоценный хрусталь, – игриво подмигнул извозчик.

Каролине не было дела до его игривого настроения. Оно её только раздражало.

Промелькнула мимолётная мысль о том, что ехать одной в наёмном экипаже плохая идея – небезопасно. Но она отмахнулась от неё, как от назойливой мухи. Запрячь собственную карету ей никто не позволит, поэтому придётся рискнуть.

Спроси её кто, что она собирается сделать, чего хочет добиться, Каролина ответить внятно бы не смогла. Она действовала больше на инстинктах, чем разумно.

Экипаж был открытый. Морозный воздух студил щеки. Сколько не куталась Каролина в горностаевое манто, не помогало.

– Тпру, лошадка! Приехали, барышня. Вот он, знаменитый особняк в котором обитает ваш маршал. Уверены, что не хотите передумать? Я живо отвезу вас назад. К этим воротам много дамочек приезжает. Слишком много. Но вместо ожидаемой радости частенько им слёзы лить приходится. Не знаю, мёдом вам намазан этот герцог. Будто других нет?

Смерив наглеца ледяным взглядом, Каролина протянула ему деньги.

– Можете быть свободны.

Обжигающий холодом ледяной ветер донёс звон часов, возвестивший, что время перевалило за полдень.

Холодный воздух окончательно отрезвил Каролину.

«Зачем я здесь?» – спросила она себя, разглядывая то, что извозчик назвал особняком, но что в действительности выглядело как настоящий дворец, лишь немногим уступающим размером королевскому.

Тысяча мыслей промелькнуло в голове, пока Каролина глядела на засыпанную снегом подъездную аллею, подёрнутую темно-сизой дымкой тени.

Снег с деревьев осыпался на плечи и снежинки сверкали под промелькнувшими лучами солнца ярче любого бриллианта. Мороз зажигал румянец на бледных щеках и увлажнял ресницы.

– Леди Фисантэ? – услышала Каролина знакомый голос и обернувшись, встретилась взглядом с Питером.

Глава 5. Предложение от которого нельзя отказаться

– Что вы здесь делаете? – спросил Питер, удивлённо глядя на неё.

Каролина подумала, что Питер выглядел сейчас даже красивее, чем прежде – чем всегда. При мысли о том, что скоро она потеряет его окончательно, Каролине хотелось заплакать.

Но плакать она не могла. Поэтому разозлилась.

– Я пришла поговорить с вашим лордом.

– О чём? – то ли удивился, то ли насторожился Питер.

– Я должна доложить об этом оруженосцу? – насмешка Каролины была полна злого сарказма. – Что ж, извольте! Не более часа назад матушка настаивала на том, что господин герцог сделал мне предложение. Я хочу услышать об этом от него лично.

– Вот как? – выдохнул Питер.

– Вы не знали?

Он поднял на Каролину глаза и в его взгляде промелькнула боль.

– Нет.

– Признаться, для меня предложение маршала тоже сделалось неожиданностью.

Как глупо говорить слова, значения почти не имеющие, когда твоё сердце разрывается от боли. Как нелепо стараться выглядеть равнодушной и насмешливой перед человеком, на груди которого охотно расплакался бы в поисках утешения.

– Право, не знаю, будет ли это удобно, – протянул Питер нерешительно.

Румянец на щеках юноши разгорелся ярче:

– Господин герцог сейчас не один. У него гости… вернее, гостья…

– Чудесно! – воскликнула Каролина.

Хотя на самом деле ничего чудесного, конечно, не было.

– Гости господина маршала меня беспокоят мало. Мои целям они не помешает. Скорее наоборот. Так вы впустите меня?

Наверное, Каролина выдохнула бы с облегчением, ответь Питер отказом. Но вместо этого он со вздохом вставил металлический ключ в калитку и легко провернул его, взмахом руки приглашая войти. На мгновение Каролину охватило острое желание развернуться и убежать.

С самого начала она была уверена в том, что задуманное ею вряд ли удастся осуществить. Её остановит мать или она не найдёт дом будущего жениха. И уж совершенно точно ей никак не удастся в него войти.

Но вот она стоит в трёх шагах от цели и готова повернуть вспять. Неужели она такая трусиха? Да и чего ей бояться?

– Миледи, вы идёте? – не сводил с неё Питер вопросительного взгляда.

Наверное, тоже надеется, что она развернётся и убежит?

– Готова следовать за вами, сударь. Ведите меня к вашему лорду, – вскинула Каролина подбородок.

Снег хрустел под ногами. От мороза зябли руки. От волнения и лёгкого морозца щёки разрумянилась без всякой краски. Вьющийся золотистый локон выбился из-под капора. Дыхание сбилось.

Питер первым подошёл к двери, утопающей в нише и провернул в очередном замке очередной ключ:

– Прошу, миледи.

Каролина вошла, озираясь опасливо, но не без любопытства. Жилище человека может многое о нём рассказать. Не меньше, чем его одежда или окружение.

Вслед за Питером она прошла по коридору, выведшему на широкую лестницу.

Сердце так колотилось, что Каролине начинало казаться, что она вот-вот упадёт в обморок. Как сквозь сон слышала она женский голос. Кажется, даже смех?

– Сударыня? – окликнул Питер.

Но Каролина, словно лошадь, закусившая удила, уже никого не слушала. Толкнув дверь, остановилась на пороге кабинета, из которого так и несло навязчивым запахом лилий. Сей женственный аромат плохо сочетался с мужской обстановкой – стены помещения было сплошь увешаны оружием и охотничьими трофеями.

Женщина сидела на коленях у знаменитого маршала. Взгляд Каролины скользнул по её рассыпавшимся тёмным водопадом волосам, по красивой форме рук, обвивающих мужские плечи, по расшнурованному корсажу, обнажившему полную грудь. Тонкие, слишком длинные для мужчины пальцы маршала интимно сжимали бёдра любовницы.

– Сэр, к вам пришли, – услышала Каролина за своей спиной голос Питера, докладывающего лорду о её визите.

Сид Кайл обернулся. Взгляд синих глаз обжёг Каролине лицо.

Благовоспитанной барышне её круга следовало бы гордо, с достоинством удалиться, вместо этого она просто стояла и смотрела.

Каролина и себе самой вряд ли смогла бы ответить честно, что шокировало её сильнее: лицезрение любовных игрищ господина маршала, не отличающегося разборчивостью в утолении своих аппетитов? Или то, насколько это неприличное зрелище одновременно и взбудоражило, и напугало её.

– Леди Фисантэ? Дорогуша, – обратился он уже к любовнице, – вынужден прервать наше увлекательно занятие. Вернусь, как только закончу это маленькое дело, – тёмная бровь слегка приподнялась, в то время как тонкие пальцы, украшенные массивными перстнями лениво, потрепали женщину по волосам.

«Как будто собаку гладит», – пронеслось в голове у Каролины.

Маршал ловко снял женщину с колен, оправляя одежду, прибывающую в живописном, говорящем беспорядке.

– Леди Фисантэ, признаться, никак не мог ожидать вашего визита. Я не слишком жалую непрошенных гостей.

– Не затрудняйте себя ненужными объяснениями, – через сжатые губы проговорила Каролина. – Я пришла сюда вовсе не как ваша гостья. Нам… нам нужно серьёзно поговорить.

Голос её звенел от волнения. А маршал Кайл смотрел на неё взглядом слепого, насмешливо и высокомерно скривив губы.

– Как будет угодно. Дорогая, – поцеловал он руку полуобнажённой куртизанке, – я, судя по всему, скоро вернусь. Леди Фисантэ, вас не затруднит проследовать за мной в другую комнату? А вы, Питер, зайдите ко мне после того, как я закончу беседовать с юной леди.

Каролина вслед за хозяином дома вошла в просторную, светлую комнату, назначение которой она с первого взгляда затруднилась определить. Нечто среднее между кабинетом и комнатой для отдыха.

Большие окна выходили на заснеженный парк, окруживший дом. За стеклом сонно носились мохнатые снежинки налипая на широкий карниз и ветви деревьев. Широкие стволы успели покрыться снегом. Их подножие снег окутал, как одеялом.

Тем приятнее был контраст тепла и вид весело танцующего в камине огня.

Непринужденно упав в кресло, Сид Кайл сделал приглашающий жест рукой:

– Прошу, располагайтесь, сударыня. Могу предложить вам напитки. Полагаю, чашка ароматного чая уместна после прогулки на свежем воздухе? Какой предпочитаете? – с изысканной учтивостью предложил он.

Каролина чувствовала, что теряется. И от роскоши самого дома, и от самоуверенности его хозяина и от того, что сама ни в чём не уверена.

– Не надо мне вашего чая, – ворчливо протянула она, мотнув головой.

Кайл склонил голову на бок, мгновенно сделавшись похожим на хищную птицу, выслеживающую добычу. Невольно в голову шло сравнение с коршуном, охотившемся на мышь.

– Чего же вы, миледи, в таком случае хотите?

Во взгляде, обращённом на себя, Каролина прочитала равнодушие. Даже скуку. И разозлилась.

Вскинув голову, процедила сквозь сжатые губы:

– Поговорить.

– Может быть, скинете хотя бы капор? Здесь и без того не холодно, а, судя по вашему взгляду, вы планируете жаркую дискуссию. Можете вспотеть, там и до простуды недалеко.

От подчёркнуто вежливого тона, не скрывающегося, впрочем, насмешки, так и веяло издёвкой. Каролина почувствовала себя оскорбленной.

– Мне сообщили о вашем предложении, сударь, – воинственно заявила она.

– Что-то непохоже, чтобы вы пришли изъявить радость по этому поводу.

– Наверное, потому, что никакой радости я и не испытываю!

– Выходит, вы из тех разборчивых девиц, которым трудно угодить. Чем моя кандидатура в качестве мужа вас не устраивает?

Тёмная тонкая бровь лорда слегка приподнялась, придавая лицу выражение иронии, до этого звучавшей лишь в голосе.

– Вы изволите издеваться? – аж притопнула ногой Каролина

Сид Кайл оставался невозмутимым:

– Отнюдь. Мне действительно очень интересно, что плохого провинциальная дворяночка может найти в честном предложении от одного из первых людей в государстве?

– Ваше самомнение оправдано, сэр. Вы красивы, богаты, известны. Многие женщины хотят вас, но я к этим женщинам, к счастью или нет, не отношусь, – упрямо тряхнула головой Каролина. – Мне безразличны как ваше богатство, так и ваша красота. Чести называться вашим родовым именем я также никогда не добивалась. И… я не люблю вас, сударь! Со своей стороны, не могу представить причину, побудившую такого человека, как вы, сделать это абсурдное, с какой стороны не погляди, предложение. Положение моей семьи в обществе, правда, не из последних, но вам ведь не чета. И, к тому же, для вас ведь наверняка не секрет, что мы почти разорены? Сама я не блещу никакими талантами, способными выделить меня из числа прочих леди на выданье. Тогда – почему? Зачем вы это делаете?

– Хм-м? – в задумчивости подпёр подбородок рукой Сид Кайл. – Вариант, при котором вы можете казаться мне привлекательной сами по себе, не рассматривается?

– Нет, – поспешно выпалила Каролина, краснея. – Вы видели меня на балу единственный раз.

– И что? По-вашему, одного раза мужчине недостаточно, чтобы рассмотреть женщину? Или, по-вашему, мужчины женятся только из меркантильных соображений? А как же любовь? Романтика? Страсть?

Он всё-таки издевается, пытаясь выставить Каролину самовлюблённой дурой!

– Для таких, как вы, страсть недостаточный повод дать себя окольцевать, – покачала головой Каролина. – И не неискушённой девушке пленить ваше опытное сердце, сэр. У вас нет причин желать меня в жёны, сэр. Ведь едва ли я кажусь вам привлекательнее, чем вы мне.

– Я не кажусь вам привлекательным? – в ярких синих глазах промелькнули огоньки, похожие на веселье.

– Нет, сэр, – со спокойной серьёзностью, будто отвечая выученный урок, ответила Каролина. – Вы мне не нравитесь.

– Это почему же?

– Вы для меня слишком красивый, слишком богатый, слишком умный, слишком опытный и… слишком старый. Ваше предложение лестно, но я не могу и не хочу принять его.

Кайл даже глазом не моргнул. Просто сидел и, небрежно откинувшись в кресле и с видимым удовольствием рассматривал стоявшую перед ним девушку.

Наконец, устало вздохнув, будто необходимость объяснять очевидные вещи была ему тягостна, но он с ней мирился, произнёс:

– Вы не можете что-то принимать или нет, леди Фисантэ, по той простой причине, что не достигли совершеннолетнего возраста. Все решения за вас принимает опекун. В данном случае – ваши родители. Ваша мать приняла моё предложение и сомневаюсь, что ваш отец осмелится ей возразить. Не вижу смысла терять время на обсуждения того, что уже решено.

– Не верю, что вы будете настаивать на этом глупом браке!

– Жаль разочаровывать, но вы правы – буду.

Каролина почти с мольбой подняла взгляд на совершенно чужого, чуждого ей во всех проявлениях человека, пытаясь представить себя хозяйкой его дома.

Ничего не выходило. Не получалось.

– Почему? – с тоской спросила она, так крепко сжимая одной рукой пальцы другой, что те жалобно хрустнули, заставив господина маршала поморщиться. – Зачем вы это делаете?