– Гуань Удо 888, добро пожаловать, – механический женский голос поприветствовал пациента. Светящаяся голубая колба стала отплывать по воздуху от входной двери и встала в угол, чтобы пропустить модифицированного ящера в здание.

Просторное помещение изумрудного цвета с широкой лестницей, ведущей на второй этаж, было почти стерильным: ни одной лишней делали и предмета интерьера, абсолютно глянцевый пол, отсутствие растений – все приводило к мысли, что умирать здесь никак нельзя, дабы не испачкать предельно чистое пространство.

По лестнице спустилась высокая дама в облегающем акриловом платье такого же цвета, что и помещение на первом этаже. Бурую чешуйчатую кожу покрывал природный перламутр, отчего она поблескивала и лоснилась в свете ламп. Высокопородистая самка кивнула:

– Здравствуй, сын Бессмертных. Пройдем в палату, я осмотрю тебя.

Гуань пробежал мимо нее, поднялся туда, где дама стояла пару минут назад и подмигнул.

– Пойдем, Агама. И не надо со мной на Слоге предков. Ну его.

Парень с дамой вошли в белоснежное помещение. В центре пустой палаты стояла кушетка со встроенным столом. На нем расположилось пару датчиков, небольшие ручные машины для инъекций и жгуты разных диаметров.

Гуань лег и прикрыл большие миндалевидные глаза.

– Как спалось? Что нового заметил в себе с последней встречи?

Мальчик помедлил, морщины между бровей стали ярко проявляться от напряжения. Он открыл было рот, чтобы произнести несколько важных слов, но остановился.

– Не молчи. Знаешь ведь: не скажешь, они сами все увидят, – Агама махнула головой влево, скорее, для себя, так как парень и не планировал открывать глаза. Синяя точка у потолка подмигнула ей, нарочно напоминая, что за ними неусыпно следят.

– Я вижу свет вокруг живых существ, это ты знаешь. А теперь я вижу, что они сделают через пару секунд, цвет у свечения меняется. И…

– Что-то еще? – дама настороженно, но с любопытством наклонилась над кушеткой.

– Мое желание убивать ящеров стало намного больше. Я просто горю от нетерпения свернуть шейку какой-нибудь невинной ящерке.

Мальчишка резко подскочил, поймал одной рукой медсестру за талию, а другой – ущипнул ее за ягодицу.

Она отпрянула. Когтистая рука пролетела над головой Гуаня, чуть задев макушку.

– Выродок, – завопила дама, прижав плечи парня к кушетке.

– Блокируй, – приказала она, и послушный жидкий полиэтилен обвил плечи и руки мальчика.

Он ничуть не испугался, а рассмеялся звонким детским голоском. Да так сильно, что слезы проступили в уголках глаз.

– Агама. А, Агама, чего ты боишься? Я что, заразный? Или ты боишься потому, что знаешь, насколько я превзошел вас, ящеров?

Агама отвернулась к столу и стала нервно перебирать предметы на нем. Ей безумно хотелось уйти: руки стали неуклюжими, ноги ватными. Если бы она только могла.

Если бы она могла уйти из палаты, города, с этого неприветливого континента, где песок и камень процветали, уничтожая даже зародыш жизни в мелких оазисах, погребая под собой стены поселков, которые некогда славились райскими садами. Но этой мечте не сбыться.

Десять лет назад она пришла сюда, в клинику, еще юной девой. Ее цель в те времена была одной: помочь в создании непревзойденной расы, которая не подвержена болезням, вредителям и имеет самый развитый, мощный мозг во вселенной. Агама горела этой идеей, радовалась каждой новой способности подопечных после литров введенной ею ядовитой жидкости.

Со временем пламя надежд стало угасать, Агама заметила, что мутантов осталось мало. Они умирали, не дожив даже до пятнадцати лет. Она видела, как скорченные детские тела увозили десятками на сжигание после ее работы, слышала предсмертные крики, но сделать ничего не могла. Это ее рок, наказание, грех перед Великим Ящером.

А еще она боялась. Боялась парнишку Гуань Удо 888. На вид ее не дали бы и десяти, но медсестра знала, что он произведен на свет двадцать лет назад.

– Я не боюсь тебя, мальчик. Ящер великодушен к нам, он помог создать тебя, значит так предрешено. Но если еще раз тронешь меня во время процедур, отрежу плавники на руках.

– Эй, совсем дурная? Это мне в наследство от Воздушного Ящера досталось. Моя родинка, так сказать.

4.

Из свинцово-серых туч начал лить холодный дождь. Капли с жадным шипением били по изголодавшейся почве, то и дело сливались в журчащие потоки. В тех местах, где струи становились особенно нетерпеливыми, в земле образовались воронки с лужицами. Из них растения с упоением черпали корнями жизненную энергию и любовь небес. Звук ударов о черепицу крыши разносился по всем комнатам храма.

Тишина, покой укутали тело путника, во всем мире оставался лишь звук голоса водного собеседника.

Молодой мужчина открыл глаза и улыбнулся тихой, умиротворяющей улыбкой.

«Так должно быть, так предначертано и правильно» – думал он.

Сквозь шепот дождя послышались крики экзотических птиц. Они радовались новому дню и теплоте летнего утра.

Путник прошел к двери и отодвинул створку из натянутой, упругой бумаги. Приглушенный, дымчатый свет разлился по комнатам. От него зрачки сузились и показали ему всю красоту зеленого рая.

У деревянной лестницы, спускающейся к подножию храма и по периметру постройки, росли огромные, многовековые сосны и ели. Они, как добрые друзья, обнимали стены своими ветвями, то и дело, лаская их нежной хвоей.

Парадный вход, в дверях которого стоял юный господин, охраняли две статуэтки из красного дерева. Высотой они не уступали путнику и изображали двух драконов, сидящих на черных, лакированных столбах.

По узкой лестнице поднималась женщина. Длинные рыжие волосы ее ниспадали до земли. Влажные капли повисли в них, без единого шанса намочить пышные волны. Когда молодая особа добралась до последней ступени, человек на входе увидел, что она укутана черным платьем-саваном. Лицо облегала такого же цвета тканевая маска. И лишь глаза ее: раскосые, зелено-золотые, светились нежным повиновением.

Рыжеволосая поклонилась.

– Ты пришла ко мне? Зачем?

– Император, я принесла то, что наказано принести. Из куколки выйдет прекрасная бабочка, а это поможет ей обрести силу и вспорхнуть выше небес.

Она положила у ног стоящего мужчины завернутый в платок сверток. На белой ткани проступали золотые знаки. Смысл их был непонятен, но витиеватые изображения давали надежду, что ценный подарок не будет обесценен рукой глупого, недальновидного повелителя.

Звон колокольчиков оборвал тишину и гармонию. Он усиливался и заставил путника зажмуриться.

Все закончилось также быстро, как и началось.