Ни слова про коня

Я убедил отца ссудить мне значительный капитал и начал заниматься коммерцией, надо признаться, энергично и успешно; я целиком отдавался делам днем, а мой компаньон работает по утрам. Покончив с делами, я бываю на людях, но как только время приближалось к девяти или десяти, меня охватывает непреодолимое беспокойство, и я поспешно покидаю общество до следующего дня. Заметьте, Лилиан, я назначил ранний ужин – не хочу превратиться в дикаря прямо в столовой.

Друзья и знакомые предполагают, что я увлечен спортом. По сути, они не ошибаются в своем предположении, хотя ни один не догадывается, каким именно видом спорта: ночью в холмах Мельничной Долины я гоняюсь за койотами.

Лили покраснела, дав себе слово, что никогда не проболтается Уорду о своем шпионаже.

– Кстати, забавно – один капитан каботажного судна, рассказал мне, что не раз холодным зимним утром в проходе Рэкун во время прилива или в быстром течении между островами Козерога и Ангела он видел в нескольких милях от берега плывущего по волнам человека. Естественно, я ему не поверил.

На своей вилле, здесь, в Мельничной Долине я живу в полном уединении, если не считать Ли-Синга, он и повар, и доверенный. Он достаточно знает о моих странностях, но я ему хорошо плачу за то, чтобы он держал язык за зубами, и он научился молчать.

Уорд закончил, и на несколько минут в столовой повисла тишина. Лили отпила немного вина, готовясь дать ответ в соответствии с заключенным перед исповедью уговором. «Тут легко не отделаешься. Нельзя сказать, что у всех бывают свои странности, а особенно у богатых», – прикидывала Лили. Надо ему как-то намекнуть, что это ее вовсе не страшит, и покидать дом из-за такого пустяка, как вторая первобытная личность, она не намерена. Хорошо бы выдать что-нибудь умное, но откуда же это умное взять.

– Сэр… – начала Лили.

Уорд поднял на нее глаза, и это в некоторой степени осложнило ситуацию. Собравшись с духом Лили продолжила:

– Вы мне нравитесь, ну то есть обе ваших личности. Это так захватывающе и, пожалуй, это лучшее, что случалось со мной со времени, когда был жив мой отец. – Черт! Про отца можно было и не упоминать, а то подумает еще, что для меня он папочка, на которого я хочу взвалить заботу о себе любимой.

Но сказанное, видно, произвело на мистера Уорда «правильное» впечатление:

– Лилиан, Вы хотите остаться здесь, в этом доме? – после небольшой паузы спросил он.

– А Вы, хотите, чтобы я осталась? – сделав ударение на столь желанном для нее хотении хозяина дома, тихим голосом задала встречный вопрос Лили.

– Да – хочу. Без обязательств, без обязанностей, без условий. Как вам такой вариант?

«Что, интересно, он имеет в виду: я не обязана выходить в сад каждую ночь? Или не могу рассчитывать на большее, чем положение любовницы ни сейчас, ни в будущем? Так мне пока хватит и этого», – подумала Лили. Его мужественность, фигура атлета, жесткое лицо, манера говорить прямо, сдерживаемое звериное начало – все это влекло ее, она таяла: «Господи, жить с таким человеком – это головокружительное приключение. Как мне повезло, как мне повезло!»

– Я рада, сэр, что все так сложилось. Я хочу остаться… И я не боюсь, – мягко добавила Лили, приправляя эмоциями обычное человеческое, но все-таки неприлично практичное, желание жить с комфортом.

– Я рад, Лилиан, что все так сложилось, – передразнил ее Уорд и поцеловал ей руку.

– Аминь! – Присовокупил внутренний голос Лили и спел обычную аллилуйю.

Глава 6

В сад Лили не пошла. После изысканного светского ужина у нее родилась увлекательная идея. Она была слишком смелая для прежней Лили, но, недавно родившаяся, «эксцентричная особа» решила, ни в чем себе не отказывать. Любая, даже самая абсурдная мысль имела право на жизнь в этом лучшем из миров – магическом мире пересечения двух эпох.

Вечером Уорд недолго баловал Лили своим вниманием. Вскоре после судьбоносного разговора он откланялся, пожелав ей спокойной ночи, и, видимо, удалился в ночь гонимый своими дикими инстинктами. Что ж, его рассказ дал Лили пищу для размышления и ответы на вопросы, которые она, в погоне за проживанием в комнате со всеми удобствами, даже не удосужилась себе задать.

Удовлетворение человека, преуспевшего в безнадежном, казалось, деле, распирало Лили. Улыбнувшись своему отражению в зеркале Лили подумала: «Да, легкомыслия мне не занимать!» А ведь всего пару дней назад она была несчастным, загнанным жизнью, ничем не примечательным существом. «Видимо, голод освежает мысли, – статью про лечебное голоданье Лили как-то прочитала в газете. – Надо периодически устраивать голодовки. А то привыкнешь к сытости и будешь цепко держаться за нее, приносить жертвы, изматывать себя дурацкими мыслями. И пропустишь в угоду «сытой обыденности» шанс стать счастливой по-настоящему. Надо не забывать, что ничего моего тут нет, следовательно, и терять мне нечего!» Думая так, Лили выбрала себе кредо: «будет день – будет пища», и рассмеялась: «Мама бы умерла второй раз от моего решения жить одним днем. Но она была счастливой, любимой женщиной, а я никогда не знала этого… Отныне я тоже счастлива и ничего не боюсь!»

Кстати, о женском. Если она здесь останется, было бы неплохо в будущем приобрести широко рекламируемое изобретение мистера Жиллетта, а пока обзавестись, хотя бы, опасной бритвой. Если дикарю в саду на ее оволосение плевать, то мистера Уорда не хотелось бы отпугивать нецивилизованной растительностью. Лили разумно предположила, что столь интимный вопрос с хозяином дома обсуждать не стоит, а вот пристать к Ли-Сингу можно. Не боясь наткнуться на Уорда в доме ночью, Лили двинулась на поиски слуги. Ее витиеватую просьбу Ли-Синг выслушал с непроницаемым лицом, и вскоре с поклоном вынес ей откуда-то из глубин своих владений («Ого!») безопасную бритву. Решившись, Лили так же расширила контингент моющих средств, обзаведясь новым мылом, щеткой, зубным порошком и даже каким-то бальзамом, который пах лавандой и предназначался «для ванны». «Разберемся с этими изысками на месте», – подумала Лили и направилась в ванную готовиться к выполнению утреннего плана.

Совершив целую кучу затейливых процедур по улучшению внешнего вида, Лили собралась спать только к четырем, но возбужденное предвкушение не дало ей толком отдохнуть: она, то и дело, подскакивала и кидалась к окну взглянуть на небо. Главное тут было не проспать, но и слишком рано вставать не требовалось. Начало было назначено часов на девять-десять.

Лили не проспала. Ей даже хватило времени повертеться перед зеркалом. Увиденное ее удовлетворило: еда и сон стерли тени с лица, пропал землистый оттенок кожи, в глазах появился блеск. Теперь оставалось только одеться, а точнее раздеться соответствующе. Лили остановилась на кимоно, которое так и осталось у нее. Получилось удобно и красиво: кимоно, туго стянутое на талии, струилось вдоль тела и снималось как по волшебству одним легким движением руки; волосы, закрепленные без единой булавки, распадались в локоны, стоило тряхнуть головой. В общем, Лили была готова к повторному испытанию своей власти.

Спальня хозяина поместья находилась во втором этаже. Лили выяснила это накануне вечером (вопрос не тронул ни единого мускула на лице хладнокровного китайца – он даже подробно описал, как туда пройти из ее комнаты). Но все же, не желая привлечь внимание слуги, Лили тенью пробежалась по лестнице. Тяжелая дверь легко и беззвучно открылась. Коморка Лили была светлой больничной палатой, отдавала стерильностью и блеклой простотой. Здесь же раскинулось пространство достойное музея. Огромная кровать со стойками под балдахин, окна с тяжелыми портьерами, через которые лишь слегка пробивался дневной свет, люстра, как в соборе или холле библиотеки – все это поразило Лили. Обстановка была величественная, но, из-за строгого классического стиля, помпезной не выглядела. Стену украшал пейзаж в массивной раме, между камином и кроватью можно было сыграть в теннис. Лили не дрогнула. Осмотревшись, она прикрыла дверь и на цыпочках подошла к кровати. Уорд спал. Лили похвалила себя за верный расчет.

Вскарабкавшись на высоченный матрас и стоя на четвереньках, Лили, потянулась к щеке Уорда.

– Сэр… Мистер Уооорд… – сладеньким голосом позвала она.

Реакция на «будильник» оказалась молниеносной: Лили была опрокинута на спину, как тряпичная кукла, на запястьях сомкнулись железные тиски, колено давило в живот так, что кишки заняли место легких. Он еще даже не проснулся.

– Что, что вы здесь делаете мисс… Лилиан? – произнес он хриплым ото сна голосом.

Отпустив ее запястья, Уорд сел, повернулся к ней спиной и спустил ноги с кровати. Потер лицо ладонями. Лили глотнула воздуха. Кимоно распахнулось, оставив одну ногу голой аж до пояса, но садясь на попу, Лили не стала исправлять эту «досадную» небрежность, а наоборот, повела плечом с целью оголить и его.

– Я, сэр… Я хотела проверить, будет ли мне так же хорошо в постели с джентльменом, как с дикарем в саду, – постаралась как можно медленнее произнести Лили, хотя заранее приготовленный текст рвался наружу как заученное стихотворение.

Уорд слегка усмехнулся, встал, и, не удостоив Лили даже взгляда, скрылся за одной из дверей. Лили недоуменно взглянула через плечо. «Надеюсь в ванную, пошел уединиться, – подумала Лили. – Ну не вышел же он из комнаты… Он же совсем голый, хотя ему не привыкать. Святая Лючия, неужели он меня сейчас выставит! Ну и положение!»

Но нет: дверь опять хлопнула, и Уорд еще из-за спины Лили задал издевательский вопрос:

– Ну и как же вы собирались это проверить, дорогая Лилиан? – происходящее явно веселило Уорда. Не скрывая улыбки, он вернулся на кровать и откинулся на подушки, совершенно не стесняясь своей наготы. При этом он взял Лили за руку и, с преувеличенным вниманием, стал рассматривать ее ладонь, как будто он что-то смыслит в хиромантии и собирается предсказывать будущее.

Лили некуда было деть глаза: смотреть в глаза Уорду не хотелось, смотреть в сторону было глупо, а в другое место… Ох, нет, лучше в глаза.

– О, никакого конкретного плана у меня не было, но можно было бы начать с поцелуя. Я никогда не…

– Не целовались? – с удивленной усмешкой произнес он, оторвав взгляд от руки. – Вы же были замужем!

– Видите ли, сэр, мистер Джерсдейл был не охотник до нежностей. Мы оба понимали, что это несколько не идет нашему браку.

– То есть в своем плане «проверки» вы оставили пробелы, полагаясь на мою инициативу?

– Ну, не совсем так…

Лили не успела договорить. Уорд одним резким движением посадил Лили себе на торс (хорошо кимоно обеспечило хоть какую-то прослойку между телами), запустил пятерню в ее волосы на затылке и прижал к ее губам свои шершавые, жадные губы. Поцелуй поначалу был жесткий, властный, ищущий, но, не прекращаясь, перетек в медленную ласку. Лили пробил разряд по позвоночнику, заставляя чуть выгнуться, вырвал у нее грудной стон, дал волю рукам. «Наверное, со стороны покажется, что мы поедаем друг друга», – подумала Лили, оторвав губы с тем, чтобы ощутить горячее дыханье и покалывание щетины на шее.

Уорд запутался в завязках кимоно.

– Помоги мне, – не своим голосом приказал он.

Лили дрожащими руками схватилась за пояс, и только успела развязать его, как шелковая броня была сорвана с нее. Уорд резким движением передвинул Лили, вцепившись в ягодицы. Она почти задохнулась, уперлась в его грудь руками, стараясь сдержать мощь возвратно поступательных движений, задаваемых его руками ее чреслам. Голова откинулась, между лопаток проступил холодящий пот. Лили поддалась ритму движения. Ей стало казаться, что чем быстрее она двигается, тем ближе она к заданной цели. Уорд отпустил одну руку и намотал на нее волосы за спиной у Лили, заставляя ее выгнуться сильнее. В низу живота по дуге пробежал острый спазм и разлился по всему телу легкой судорогой. Лили потеряла ощущение пространства и, оказавшись на спине, не услышала, а скорее почувствовала плачущий стон Уорда. Несколько финальных движений, и он, тяжело дыша, уже лежал рядом с ней.

«Жарко», – подумала Лили, улыбнулась и, свернувшись на правом боку, провалилась в сон. Спала она крепко, а проснулась оттого, что из нее что-то вытекло. Подхватившись и выпутавшись из одеяла, она поняла, что зря так испугалась – ничего чужеродного Уорд в своей постели не обнаружит. Она вернула ему все то, что он ей дал. «Ну, может не все, – зевнув и потянувшись, подумала Лили. – Но надеюсь, что все».

Глава 7

К подаркам Лили начинала привыкать. В ее арсенале теперь присутствовал целый набор всяких женских штучек: щетка для волос, зеркало, несколько черепаховых гребней разного размера, россыпь заколок, видимых и невидимых, пудра, помада, крем и даже духи. Последние, впрочем, Лили игнорировала. Запах лаванды ей никогда не нравился. Вот если бы попасть в китайский квартал, в лавку, где видимо-невидимо всякой всячины, и выбрать какой-нибудь загадочный пузырек с экзотическим маслом.

Уорд был внимателен и щедр, что бесконечно радовало Лили. По дороге в контору, он думал о ней. Об этом свидетельствовали платья, уже не влезавшие в ущербный шкафчик, явно не рассчитанный на то, что даже если горничная – его хозяйка, станет фавориткой хозяина, страсть или даже любовь господина будет выражаться в шелке, бархате, муслине и кашемире. Так что створки шкафа не закрывались, и он превратился в пеструю кучу.

В мыслях Лили стала называть поместье своим домом и поняла, что нежного внимания хозяина ей было мало. Для полного счастья ей хотелось стать неотъемлемой частью мироустройства Мельничной долины: пусть не полноправной хозяйкой сердца и дома Уорда, но хотя бы серым кардиналом.

Задумавшись, как организовано хозяйство огромного поместья, Лили занялась Ли-Сингом. Он управлял пустующими хоромами с величием демиурга. Пуская в дом только двух человек для уборки, принимая курьеров – своих соплеменников, он не удостаивал их разговором, указания выдавал повышенным тоном, окриком, при этом делая лицо строгое и даже злое. Это должно было дать понять им, бесправным рабам, что он здесь самый главный, и никто не может в этом сомневаться.

Комнату Лили и апартаменты Уорда Ли-Синг убирал сам, но для дополнительных работников присутствие Лили в поместье не осталось тайной. Решив как-то польстить Ли-Сингу, Лили, обратившись к нему с вопросом, отвесила поклон с самым серьезным видом в тот момент, когда он рассчитывал наемников. Уловка удалась: Ли-Синг стал ежедневно интересоваться «чего мисс желает», разумеется, в сдержанной и почтительной форме.

С приручением Уорда дела обстояли не хуже, чем с его вассалом. Как-то Уорд застал ее в кабинете. Сидя на полу, на узорчатом ковре Лили разглядывала альбом с фотографиями. Она нашла его на столе и не удержалась. Покраснев как гнев божий, она уже открыла рот для того, чтобы принести самые искренние извинения и укатиться рассыпавшимися бусами вон из кабинета, но Уорд опередил ее. Он сел рядом и разбирая карточки, объяснял, что за напыщенные лица смотрят на нее. О, это было равно блаженству, когда он убрал прядь ей за ухо. Такой нежный собственнический жест отозвался трепетом в сердце. С тех пор, Лили, не опасаясь, сидела в кабинете Уорда. Зачастую хозяин работал за столом, а она, или на полу, или на диване что-то читала и рассматривала.

Эта идиллическая картина иногда веселила Лили, а иногда пугала. Именно в такие моменты мысли о будущем лезли в голову, а она суеверно боялась их. Не допуская возможности появления соперницы (кто же из рафинированных барышень захочет связать свою судьбу с сумасшедшим, кого еще может попросить Уорд понять его, кого приблизит к себе – да никого), Лили, вопреки зароку, начинала бояться завтрашнего дня и любых новшеств. Получив очередное платье, или приглашение Уорда прогуляться днем по саду, Лили думала: «Только бы не последний раз…». В общем, сходила с ума, желала и ненавидела одновременно.

Два важных изменения постигли Лили в один день:

– Вы забыли в кабинете роман с закладкой.

– Да, спасибо, сэр.

– Это роман на французском. Вы знаете французский?

– Я упоминала, сэр, что моя мать из Франции. И я там родилась.

– А итальянский вы тоже знаете?

– Посредственно, сэр. По говору я могу сойти за свою, но в письме сделаю массу ошибок.

– Еще какой-нибудь язык?

– Латынь в молитвах и песнопениях. Я упоминала, сэр…

– …что провели несколько лет при сестрах.

– Так мило, что Вы запомнили, сэр.

– Лили… – Уорд подошел к ней вплотную и слегка приподнял подбородок, чтобы она, глядя ему в глаза, поняла, что он собирается затронуть серьезную тему.

– Лили, мы любовники, а это «сэр» звучит так официально. Вы не находите это неуместным?

Лили находила, но это ее веселило: соблюдать правила светского общения в сложившихся обстоятельствах было сродни комедии. Но так теперь проходила их жизнь: абсолютно непристойные АМ, сменялись чуть ли не чопорными РМ. Познав тела друг друга, они не посягали на мысли и даже не пытались притронуться к чувствам. Это уязвляло Лили, но делать было нечего. Приходилось искать отдушины в мелочах: например, свое сокращенное имя из уст Уорда, Лили воспринимала как музыку. Всего только малость, но она готова была взорваться от счастья.

– Вы можете называть меня по-другому? Как Вы называете меня в мыслях? Вы же думаете обо мне?

Лили поперхнулась: «Святая Лючия, то есть, конечно, не так… чучело, мой дикарь. Нет, это не подходит!»

– Можете называть меня по имени.

– Я не уверена… Кроме того, это такая забавная игра, сэр.

– Для вас это игра? Ладно, оставим этот вопрос на потом, но обращения «сэр», я больше слышать не хочу.

– Это забавная игра, Уорд, – бросила вызов Лили.

– Сильная заявка. По фамилии – это так современно. Как будто мы богемные снобы или соратники по партии. Это слишком смело для Вас. Вам не идет такая жестокость.

Он попал в самую точку. Именно так Лили и представляла себе общение двух светских любовников, лишь изредка, в моменты нежности, произносящих имена друг друга. Он провел большим пальцем по ее губам:

– Я хотел бы слышать из этих уст что-то более мягкое, – и поцеловал ее.

– Дайте мне время подумать, я обещаю подобрать что-нибудь.

– Ладно, а пока Вы думаете, я установлю правило: в моей комнате Вы, Лили, будете называть меня просто Джеймсом. Я надеюсь, что вы привыкните быстро.

– Придется тренироваться, сэр.

– О, мы участим тренировки, не сомневайтесь, – он улыбнулся. – Лили, кстати… Я бы хотел, чтобы Вы сменили комнату. Что Вы думаете по поводу переезда?

Лили побледнела. Пустующих комнат, поражающих своими размерами и роскошью обстановки, во втором этаже было не мало. Но переезд – это нарушение заведенного порядка, за который Лили слишком цеплялась и ругала себя за это. Отказываться не хотелось, но переезжать было страшновато. Лили отсрочила переезд несколькими невпопад придуманными аргументами, но Уорд настоял на осмотре второго этажа с целью подбора комнаты и вариантов изменения в ней.

Занятая тревожными мыслями, Лили вернулась в свою келью. В принципе, ничего плохого в переезде не было. В доме никто не бывал, кроме его хозяина, и переезд в верхние комнаты никак не скомпрометирует ее. Но следует ли так сокращать расстояние между ними? Они – люди из разных миров, соединенные лишь стечением обстоятельств. Чего хотел Уорд, Лили не задумывалась. Он хорошо к ней относился, но о любви она мысли не допускала. «Я как удобное, может быть даже дорогое, кресло или кровать, – думала она. – В обществе не похвастаешься, но жизнь становиться благодаря мне комфортной и приятной. Полезная вещь, не более того». Жизнь не научила ее обольщаться и рассчитывать на большее. Лили знала, что каждый должен помнить свое место и заниматься своим делом.

Кстати, о деле: сегодня Лили решила погладить по шерстке дикаря. Днем прошел дождь, но вечер стоял теплый и светлый. Ожидая вскорости обычных женских неприятностей – организм уже подавал соответствующие знаки, и ее это радовало, – Лили думала намекнуть об этом Уорду как-нибудь издалека, заранее отработав все «прогулы». Откуда дети берутся, Лили знала лет с десяти, и Уорд тоже знал – она в этом не сомневалась. Не интересовался же, по ее мнению, этим вопросом только из равнодушия или, не желая усложнять себе жизнь чужими проблемами. Лили помнила о том, что женщина не должна быть обузой для мужчины, что легкость бытия продлевает отношения. Не заставляя Уорда просить, она честно и регулярно выполняла свои обязанности, которые, к тому же, ей самой приносили удовольствие. Лили чувствовала себя вполне счастливой, но не до конца: «Как же хорошо быть мебелью: тебя купили, тобой пользуются, тебя выкинут – ты об этом не думаешь. Плохо быть содержанкой. Постоянно думаешь о призрачном будущем, боишься нового дня!»

«К черту, простигосподи, – подумала Лили, злясь на себя в очередной раз уже на рассвете. Вся ночь прошла в тревожных мыслях, не дававших сосредоточиться на книге. – Пора идти в сад». Новенькая шаль оказалась кстати: скорый рассвет принес с собой прохладу. Дикаря Лили нашла довольно быстро. Он привычно сжал Лили в железных тисках крепких рук, но тут, видимо услышав какой-то звук, откинул ее и пропал. Стон разочарования и несколько проклятий сорвалось с губ Лили, после чего она, страшно обидевшись и на Святую Лючию в том числе, присела, замотавшись в шаль, под дерево. Настроение было из рук вон. Заболел живот, хотелось плакать и жалеть себя. «Что я здесь делаю? Что вообще происходит?» – сетовала Лили. Свернувшись клубком на влажной, уже от росы, земле, Лили таки дала волю слезам и с очередным рыданием уснула.

Проснулась она от странного ощущения, что куда-то делась земля. Лили забарахталась, испугавшись. Но нет, это был не сон. Уорд, с пробором, одетый в халат поверх рубашки, нес ее на руках. Солнце вступило в свои права, и, по всей видимости, провело на небе уже не один час. Лили дрожала, как будто она провела ночь в подземелье. Помимо этого, изменившее положение тело выплеснуло наружу счастливое свидетельство пустоты чрева. Лили пришла в ужас!

– Вам не стоит спать в саду, Лили, – между тем заметил Уорд. – Погода отличная, но спать на земле… Вы можете простудиться.

«Вот так иметь дело с неандертальцами, – ехидно заметила мегера внутри Лили. – Сперва они тебя бросают, как мусор, а потом читают нотации, претворяясь этакими заботушками».

– Вы забыли обо мне, сэр? – тоном жертвы и прокурора в одном лице произнесла Лили.

– Мне очень стыдно, милая Лили. Но может быть джентльмен сможет искупить вину дикаря и получить то, что он потерял?

Они уже были возле дома, и Лили могла только наедятся, что кровавое пятно не растеклось по рубашке на свисающей попе.

– Боюсь, что нет, сэр. То, что я могла позволить себе с дикарем сегодня, я не могу позволить себе с джентльменом.

Уорд словно окаменел. На лице от шутливого выражения не осталось и следа. Лили поздравила себя с тем, что ей удалось достать его, но она тут же струсила.

Оказавшись в комнате на кровати, куда ее довольно быстро и без слов доставил Уорд, ей буквально секунды без его рук хватило, чтобы осознать, что в руки эти плевать нельзя, и она остановила его на пороге почти умоляющим объяснением:

– Прошу вас, сэр…

Он обернулся.

– У меня неприятности, ну то есть… – слова застряли в горле, и Лили сглотнула. С кем вообще девушка может поднять эту интимную тему? Может быть с подружками? Но их у Лили отродясь не было, поэтому, один раз выслушав инструкции матери, Лили никогда больше свои месячные ни с кем не обсуждала.

– Я бы не хотела испачкать Вас, – придумала она на ходу довольно сомнительное объяснение своему дурному настроению.

Уорд вернулся и сел на кровать. Что-то было такое в его лице, чего до этого она никогда не видела. Может быть разочарование, тоска. «Черт, не стоило его в это посвящать! Слишком странные, мало имеющие общего с реальной жизнью у нас отношения. А тут – месячные. Кроме того у дивана или кровати не бывает плохого настроения или женских неприятностей».

Образ милого и полезного украшения дома, трещал по швам, но видимо только в голове Лили. Уорд удивил ее, взяв ее руку и поцеловав в ладонь:

– Лили, Вам многого, наверное, не хватает в этом необжитом доме. Вы не хотите съездить в город? Может быть, там остались ваши вещи? – видимо эта идея ранее в голову Уорду никогда не приходила.

– У меня нет денег, мне всего хватает, и нет – не хочу, – отрезала фурия где-то на задниках сознания. Но предложение было дельным: не хватало действительно многого. Кроме того, Лили уже не раз представляла, как купит несколько журналов, не заботясь о том, что это безрассудная трата денег.

– Мне всего хватает, сэр, и у меня не осталось в городе ничего ценного. Но, может быть, съездить действительно стоит: я бы навестила сестер, – на ходу придумала себе Лили благочестивое занятие, стараясь не ставить целью путешествия хождение по магазинам и, как неминуемое следствие, трату его денег.

– Вы быстро соберетесь? Поедем вместе, – предложил Уорд, но тут же спохватился, обуреваемый сомнением.

– Нет-нет, сэр, я не хочу Вас задерживать, я поеду после обеда.

Сомнение с лица Уорда унеслось прочь. И это еще раз подтвердило, что он пожалел о своем необдуманном предложении. «Да, куда ж тебе, с содержанкой появляться среди паромной аристократии», – прошипела гарпия, спустив пару капель горечи в слезные железы. Лили часто заморгала.