Рукопись из тайной комнаты. Криминальный исторический триллер

– Herzchen meine!⁴

К камину прикрепили красивые вязаные носки, а возле ёлки установили большой вертеп. Густа долго смотрела на фигурки волхвов, окружавшие Деву Марию с младенцем Иисусом.

Потом был ужин, и детей рано отправили спать.

Утром тоже никакого Ordnungа не было.

Оказалось, что в носках, вчера повешенных перед камином, есть подарки. Носков было много, и подарки достались всем. И няня маленького господина, и кухарка, и даже садовник кланялись, получив каждый свой носок.

Густа с замиранием сердца сунула руку в свой носок – белый с зелёными и красными узорами. Он казался очень полным.

В прошлом году, она это помнила очень отчётливо, они с мамой тоже цепляли к полке возле печки носки для подарков. Носок Густы был коричневый с жёлтым рисунком, уж такой она сама связала. А наутро в носке нашлись подарки – много вкусного печенья Piparkūkas, пара красивых серых – козьей шерсти – варежек и петушок. А годом раньше тоже были печенья и маленькая деревянная кукла. «Наверное, такую куклу мог бы папа сделать», – подумала тогда Густа. Но додумывать эту мысль не хотелось, чтобы не испортить ощущение чуда.

В этом году носки она не вязала. Но подарки всё равно были.

Кроме традиционных Piparkūkas, которые, как оказалось, Святой Николас принёс и в господский дом, из своего носка Густа достала шоколадку в блестящей обёртке, коричневое, политое белой глазурью печенье в форме звезды и небольшой, завёрнутый в бумагу свёрток. «Надеюсь, я не нарушу Ordnung, если прямо сейчас открою его», – подумала Густа.

Она внимательно посмотрела вокруг и убедилась, что обитатели поместья заняты своими подарками. Даже маленький господин старательно извлекал из своего носка внушительных размеров зелёную уточку.

И Густа принялась разворачивать шуршащую бумагу.

В свёртке оказалась книга. Это был совсем маленький томик, и когда Густа открыла его, ей показалось, что автор сэкономил на буквах. Букв было мало, строчки были короткими и почему-то располагались в столбик. Густа начала читать и вдруг обнаружила, что слова выстроены не просто так, а имеют ритм.

«Прекрасный старинный замок

Стоит на вершине горы.

И любят меня в этом замке

Три барышни – три сестры», – прочитала Густа.

На обложке было написано «Генрих Гейне».

Почувствовав на себе взгляд, она обернулась. Управляющий – герр Штайн внимательно смотрел на неё. «Эту книгу мог бы подарить мне он, а не Санта Николас», – подумала Густа. И вежливо наклонила голову.

После завтрака Ordnung не восстановился.

Маленький господин был полностью передан няне, а голос фрау Шварц, казалось, звучал по всему дому. Она то отдавала приказания, то принималась напевать. В доме готовился бал.

Большой овальный стол, как оказалось, стал ещё больше. Теперь он был даже больше, чем артельный стол во дворе Густиного родного дома. Хотя, конечно, этот стол был куда более красивым и украшен был куда торжественней. Обе девочки старательно завязывали красными ленточками бантики на маленьких еловых букетиках, которыми фрау Шварц, не жалея себя, украшала каждое блюдо. У каждой тарелки была положена маленькая карточка с именем гостя, для которого предназначалось это место. Фрау Шварц несколько раз перекладывала карточки, а один раз даже попросила Густу сбегать и пригласить в обеденную залу герра Шварца для консультации.

Затем, когда хлопоты и приготовления, казалось, были закончены, фрау Шварц взялась за девочек. Она очень чётко объяснила, какой Ordnung будет на празднике и заставила и Эмилию, и Густу повторить, что делать можно, а что – ни в коем случае делать нельзя.

– Мне не хочется портить праздник розгами, – закончила она свою речь. – Надеюсь, вы сделаете всё, чтобы этот бал остался праздником.

И строго посмотрела на Густу.

Густа и так понимала, что вся ответственность – именно на ней. Это её работа – делать так, чтобы Эмилия не капризничала и вела себя хорошо.

Нужно было стараться.

К вечеру начали собираться гости.

Герр Шварц, чей большой живот был обтянут чёрным жилетом, из кармана которого выглядывала блестящая цепочка от часов, радостно приветствовал каждого вновь прибывшего. При этом он не спускал глаз с фрау Шварц, воздушную и совершенно неотразимую в новом, с большим шлейфом, розовом платье, с приколотой к корсажу еловой веточкой.

Нарядно одетые женщины и мужчины радостно обменивались поздравлениями. Вновь прибывшие подходили и подходили, присоединяясь к нескольким стихийно образовавшимся группам, между которыми то и дело мелькало розовое платье хозяйки дома. Герр Шварц тоже перемещался между гостей, его присутствие выдавал громкий заразительный смех, то и дело звучавший в парадной зале.

Затем все были приглашены к столу.

Для девочек был накрыт отдельный маленький столик, тот самый, на котором они утром делали еловые букетики. Для Эмилии, локоны которой были уложены в изящную причёску, это был уже не первый бал. В прошлом году её тоже допустили к гостям. Она похвасталась Густе, что даже читала стишок.

– А сегодня мы с мамой будем вместе петь, – девочка не скрывала волнения.

Фрау Шварц в самом деле была очень музыкальна. Рояль, звучавший под пальцами хозяйки, каждый день доносил музыку в библиотеку, где занималась после обеда Густа. И хоть и приглушённая, музыка зачаровывала Густу.

Праздник продолжался. После довольно долгого, с множеством блюд, застолья гости по сигналу хозяина вновь переместились в парадную залу. С удивлением Густа обнаружила, что на рояле умеют играть и мужчины. Когда за инструмент сел один из гостей, в зале воцарилась тишина. «Господин органист играть будет», – сигнал к тишине шёпотом пронёсся между гостей. Густа никогда не слышала такой музыки. Звуки то величественно рокотали, то лёгкой капелью струились, то – взмывали ввысь, чтобы снова низвергнуться водопадом. Это было настоящее волшебство.

Тишину, когда она наступила, не сразу решились прервать.

– Милый Эрвин, вы как всегда великолепны! – фрау Шварц была в восторге.

Аплодисменты гостей полностью подтверждали это.

Но, как видно, какой-то Ordnung существовал даже для праздников. Потому что гости, словно сговорившись, принялись упрашивать хозяйку спеть. После нескольких неуверенных отнекиваний, которые, как всем было ясно, являются всего лишь кокетством, фрау Шварц заняла место за роялем, откуда предусмотрительно встал игравший до этого господин.

– Мы будем петь вместе с Эмилией! – гордо объявила фрау Шварц и жестом подозвала к себе дочку.

Эмилия чуть смешалась и не решилась сразу же подойти сквозь толпу нарядных гостей. Густа заметила, как взгляд хозяйки из весёлого становится тяжёлым, и поспешила исправить положение. Взяв Эмилию за руку, она быстрым шагом провела её к роялю и поставила рядом с мамой, положив руку девочки с краю от отливающих кремоватым блеском клавиш. И тут же быстро отступила, не желая мешать хозяйке наслаждаться вниманием гостей.

После небольшого музыкального вступления фрау Шварц кивнула Эмилии, и та запела своим детским звонким голоском. «Stille Nacht, heilige Nacht» – голосок звучал в одиночестве недолго, сама фрау Шварц тут же принялась подпевать, а вскоре песню подхватили все присутствующие. Судя по всему, песня была давно знакомой и любимой.

Когда выступление закончилось, гости поаплодировали юной солистке и гордой хозяйке дома.

– А ваша воспитанница тоже поёт?

Вопрос, раздавшийся в тишине, наступившей после аплодисментов, прозвучал слишком громко. И взгляды присутствующих устремились к Густе, изо всех сил желавшей в этот момент вдруг куда-нибудь исчезнуть. Смотрела на неё и фрау Шварц. Как видно, ей только сейчас пришла в голову мысль о том, что она не готова к этому вопросу, и она мучительно искала ответ. Густа видела, как хмурятся брови хозяйки, и понимала, что в любом случае розог, пожалуй, не миновать. Но поскольку вопрос продолжал висеть, и с ним надо было что-то делать, она набралась храбрости и кивнула.

Фрау Шварц, видя, что ситуация полностью ускользнула из-под контроля, нахмурилась сильнее, но с притворной весёлостью воскликнула:

– Ну, иди же сюда, фройляйн Августа!

Делать было нечего. Пришлось приблизиться к большому чёрному роялю. Что делать дальше, Густа не знала.

На помощь пришёл любознательный господин, тот самый, который до этого играл на рояле, и которого хозяйка назвала Эрвином.

– Что ты будешь петь? Давай, я тебе подыграю.

– «Kur gul ziemsvetki⁵», – почти шепотом сказала Густа, вспомнив, как совсем недавно они с мамой и Мартой пели, сидя на лавке возле печи.

– Отличный выбор! – господин, казалось, обрадовался. – Начинай.

Едва Густа запела, как он принялся аккуратно перебирать клавиши, извлекая из них мелодию, которую старательно выводила Густа. Ей не подпевал никто, и её голос, сплетаясь со звуками рояля, в одиночку разносился по зале. Густа знала, что её мама – отличная певунья, и она старалась сделать так, чтобы песня получилась хотя бы похожей на мамину. Хотя голосок и подрагивал от волнения.

Однако получилось вроде неплохо. Во всяком случае, когда песня закончилась, гости тоже хлопали.

– Замечательно, фрау Шварц, – сказал господин, очень похожий на того, кто сидел за роялем. – Вы ничего не упускаете в воспитании. Это очень мудро, научить латышскую девочку петь латышскую песню.

– Спасибо, Арвид! Вы очень любезны!

Фрау Шварц выглядела весьма довольной. И на Густу смотрела не сердито, а – с некоторым удивлением. Густа поняла, что на сегодня розги отменяются.

3. Ева. Выходной

1.

Первая тетрадь подошла к концу.

Ева отложила красивый, кожаный с тиснением, альбом и опять посмотрела на него. Да, совершенно точно. Именно этот альбом подарил Густе герр Штайн, и именно в нем она описывала события своего детства.

Она с трудом осознавала происходящее.

События утратили привычный ритм. Вот она – Ева, современная девушка, и сидит она в доме тёти Густы, таком родном и давным-давно известном. Вот за окном стоит её красный «гольф», вот её сломанный Макинтош, и вот – сегодняшний день.

Хотя, судя по календарю на мобильнике, с тех пор, как она открыла сундучок, прошло уже целых три дня. Ева как будто оказалась в другом, каком-то параллельном мире. С одной стороны, она вела свою обычную, ставшую привычной жизнь, кормила и выпускала гулять Ральфа, доила Дору, что-то ела и даже – принимала душ и укладывалась спать.

С другой стороны, она почти наяву очутилась в совершенно другом времени, когда этот дом только создавался, а тётя Густа была маленькой девочкой.

Это было так странно.

И очень хотелось знать, что же будет дальше.

Но Ева чувствовала, что если она продолжит это путешествие в прошлое, то оно её затянет и засосёт без остатка. От этого становилось немного жутко. И она решила сделать перерыв.

Первым делом решено было послать СМСку Марису. Нужно было как-то исправить своё аж на три дня затянувшееся молчание. Ева отлично понимала, что и она сама вряд ли удовлетворилась бы объяснением, что «был просто выключен звук», если бы её родной человек так надолго выпал из общения. А зная Мариса, она отчётливо представляла, как он там, на своих курсах, мечется, как зверь по клетке, не понимая, что происходит. Теперь Мариса долго нужно будет улаживать и умасливать, прежде чем он успокоится и перестанет волноваться. К тому же, по какой-то странной, ей и самой пока непонятной причине, она чувствовала, что совершенно не готова рассказать ему про тайник. Тем более по телефону. Не потому, что не доверяла, и не потому, что тайна была не её, а тёти Густы. Да, поэтому – тоже, но была ещё какая-то причина, которую Ева пока до конца не понимала. Просто на уровне ощущений, словно загорелась некая сигнальная лампочка – сигнал опасности, предупреждающий: «подожди, не рассказывай никому ничего, пока сама не разберёшься, что к чему». Внутреннему голосу она доверяла. Поэтому нужно было придумать, что сказать любимому человеку, чтобы и не врать, и в то же время не обременять его пока непонятной тайной.

Затем наступила очередь родителей.

После всех маминых ахов и причитаний по поводу безвременно накрывшегося Мака трубку взял папа.

– Долго от тебя вестей не было. – Папа всегда был более проницателен. – Что случилось? Давай, рассказывай.

Рассказывать про тайник и про дневники не хотелось даже папе. Поэтому она дипломатично увела разговор в другую сторону:

– Я завещание нашла.

Это такой уж, как подозревала Ева, тайной не было. Папа почти наверняка об этом знал или догадывался. Оказалось – знал.

– Вот и хорошо. – Папа был рад. – Я уж думал, если до Рождества не найдёшь, поеду к нотариусу за дубликатом.

– А что теперь с ним делать? – Ева была уверена, что папа разбирается и в этом вопросе.

– Ты съезди к нотариусу. Он расскажет. – Папа был абсолютно уверен. – Там просто процедурные вещи. Ну и пошлина. Но ты не волнуйся, большой она точно не будет.

– А как же тётя Линда? – Ева вдруг вспомнила про тётю и заволновалась. – Может быть, это неправильно, и тётя Линда против будет?

– Не будет! Даже в голову не бери! – Папа, как видно, уже знал ответ и на этот вопрос. – С Линдой всё уже решено. Никто против не был и не будет. Просто езжай к нотариусу в Тукумс.

И папа уверенно назвал фамилию и адрес.

И уже следующим звонком она договаривалась о времени приёма у нотариуса.

2.

Ранним утром красный «гольф» Евы уверенно двигался в сторону Тукумса.

Дороги после урагана уже были расчищены.

Да и было что расчищать. По крайней мере в одном месте Ева ясно увидела, что дорожным рабочим пришлось постараться. Большая ель, как видно, вывалившаяся на проезжую часть, была аккуратно попилена на брёвнышки и сложена вдоль дороги. И только большого диаметра свежий ярко-жёлтый пень смотрел на проезжающие мимо машины с немой укоризной.

Нотариус к приезду Евы подготовилась.

Аккуратная папочка лежала на столе в небольшом кабинетике, куда Еву пригласила молодая девушка – помощница.

Нотариус оказалась дамой в возрасте.

– Да, я помню вашу тётю. Очень интересная женщина была, такие – на вес золота, цвет нации… Мои соболезнования. – Голос нотариуса звучал искренне. Чувствовалось, что Густа произвела на неё впечатление.

– Спасибо, – едва успела ответить Ева.

– И дело ваше тоже помню. – Нотариус, не теряя времени, сразу же взяла инициативу в свои руки и открыла папку.

Оказалось, с тётей Линдой действительно всё было улажено. Нотариус долго объясняла юридические основания и порядок процедур, но Ева слушала вполуха. Её изрядно поразил сам факт того, что, похоже, она была единственной, кто так долго оказывался в неведении относительно самого факта завещания. Складывалось впечатление, что все родственники, кроме неё самой, давным-давно знали о завещании. И она корила себя за невнимательность.

Нотариус не спеша доставала из своей папочки разные бумажки. Там было три документа: экземпляр завещания, отказ от наследства, подписанный папой и заверенный нотариусом, и – отказ тёти Линды, также аккуратно пропечатанный и подшитый в дело.

Ева обратила внимание, что оба документа датированы одним числом. «Значит, папа тётю Линду с собой привёз», – подумала Ева. И ей стало тепло от того, что папа позаботился о ней. «Всё-таки хорошие у меня родители», – мелькнула мысль, и она про себя улыбнулась.

Формальности отняли не слишком много времени. Уплатив за услугу и договорившись о дальнейших деталях, Ева попрощалась и вышла на неширокую улочку провинциального городка.

Нежаркое осеннее солнце хоть и не слишком грело, но сияло достаточно ярко, на часах не было и полудня, и впереди был почти целый свободный день. Ева почувствовала, что потихоньку возвращается к современной жизни и решила, что может посвятить себе несколько часов. Ей хотелось приключений.

С мыслью: «Как насчёт сделать себе, любимой, выходной?» Ева быстро перешла от слов к делу.

Приключения, как правило, означали присутствие Лиги, любимой подруги ещё со школы. Случайно оказавшись за одной партой, девчонки подружились крепко. Обеих объединял острый ум, быстрая реакция и склонность к различным шалостям. Нет, ничего слишком экстремального или такого, что требовалось бы скрывать. Это мог быть обычный поход в бассейн, поездка на лыжах или – тусовка в клубе. Просто вместе всегда было веселее. Вот и сейчас, при первой же мысли о приключении, Ева набрала номер Лиги.

– А что ты предлагаешь? Ты же в деревне!

– А вот и нет! Сегодня я – в Тукумсе. А здесь, в трёх километрах – Синевилла.

Синевиллой назывался киношный городок, созданный из всевозможных декораций. Девушки давно обсуждали поездку сюда, но никак не могли выбраться.

– Ты серьёзно? – Лига как-то задумалась. – Но ведь пятница же…

– Ну, я уже здесь. Подумала, а вдруг ты сможешь… – Ева сообразила, что Лига действительно на работе.

– Ой, подожди, я перезвоню! – как всегда, подруга реагировала очень быстро. – Жди. Я сейчас!

Ева не спеша побрела по неширокой улочке, окружённой двухэтажными домиками. Звонок раздался почти сразу:

– Слушай, я тут Янчука уговорила, а он с боссом поговорил, в общем, мы приедем. Ты только нас дождись, – Лига в предвкушении поездки тараторила, как маленькая. – Мы решили, что на понедельник встречи перенесём

Лига год назад закончила юридический, и её взяли помощником юриста в крупную юридическую компанию. Едва переступив порог бюро, она немедленно умудрилась очаровать одного из ведущих адвокатов, хоть и молодого, но весьма известного. Которого, конечно, никто другой и не осмелился бы называть «Янчуком». Это сходило с рук только Лиге. И то – не на работе. Для всех же остальных он был – господин Янис Буковский. Как бы то ни было, похоже, они приедут вдвоём

«Ну что же, вместе веселее», – решила Ева и направилась к универмагу. В конце концов, нужно было куда-то девать время до приезда друзей, точнее – подруги с бойфрендом Она пока была не готова к тому, чтобы считать Яниса другом, слишком мало они были знакомы. Однако вполне была готова принять его присутствие. Во-первых, из любви к подруге, а во-вторых, Янис производил впечатление вполне нормального порядочного человека, хотя Ева не могла отделаться от ощущения, что он ни на минуту не забывает о том, что он адвокат. Во всяком случае, так казалось.

Через час в багажнике красного «гольфа» уже лежали результаты «набега» на местный универмаг – какая-то блузочка и непонятно зачем купленная тетрадь в твёрдом переплёте. И была выпита чашка довольно неплохого кофе, заказанного в местном кафе. Телефон наконец-то зазвонил.

– Ну мы уже подъезжаем. Давай к нам. – Лига была, как всегда, в своём репертуаре, на командирском посту.

И Ева, застигнутая врасплох, кинулась к машине, ярким пятном выделявшейся на почти пустой стоянке возле мэрии – до Синевиллы ещё нужно было доехать.

Она едва не проскочила поворот – почему-то ожидала, что указатель будет куда более ярким.

На стоянке у касс уже стояла машина Яниса – синий «субару». С места водителя вылезала сияющая Лига:

– Привет! А мы первые доехали!

Ева знала, что Лига пользуется любым случаем, чтобы посидеть за рулём. И только улыбнулась, тепло обнимая подругу.

– Давно не виделись! – Янис тоже улыбался от души. – Знакомься, мы тут большой компанией приехали.

Только сейчас Ева обратила внимание, что с заднего сиденья «субару» вылезают ещё двое мужчин.

– Андрис, – представился, пожимая Еве руку, высокий, довольно молодой парень.

Ева заметила, что, несмотря на возраст, в его тёмных, слегка вьющихся волосах есть седина.

– Мартыньш, – второй, коренастый невысокий крепыш с прилизанными светлыми волосами, уже тоже протягивал руку.

Ева не успела удивиться, как оказалось, что процесс не закончен. Из белого Х5 выгружалось целое семейство, глава которого как раз заканчивал собирать защитного цвета коляску, в которую тут же уложили тепло запакованного малыша. Пара с коляской приблизилась к компании.

– А это – мой босс, – проворковала Лига. – Дайнис, – это Ева, моя подруга. А это – жена Дайниса – Байба.

«М-да, – подумала Ева. – Похоже, я сорвала рабочий день всей фирме». Но вслух произнесла только дежурное:

– Очень приятно.

Янис сразу понял её мысли:

– Не переживай, мы всю неделю пахали, как заведённые, а вчера наконец-то большое дело выиграли. Так что отдых вполне заслужили. Несколько часов свежего воздуха – только на пользу. Вернёмся и будем пахать до ночи, никто не отвертится, – сказал он, многозначительно посмотрев на Лигу.

Та радостно захихикала. А Ева подумала, что у подруги, кажется, дела складываются совсем неплохо.

– Ну что, пойдём за билетами! – Лига по-прежнему была в своём репертуаре и командовала даже боссом.

Собственно, никто и не возражал. Вот только Байба недовольно поджала губы. Похоже, что она, сидя дома с ребёнком, несколько одичала и не готова была принимать чьё-то командование. Во всяком случае, праздничное настроение она не излучала. Мужчины, для которых, как видно, характер жены босса сюрпризом не был, как-то незаметно переместились вперёд, ближе к киоску с билетами, а замешкавшейся Еве досталась сомнительная честь общения с подозрительно настроенной молодой мамой.

– Вы с Лигой давно дружите? – поинтересовалась Байба, без всякого стеснения разглядывая Еву.

Та решила не нарываться и не портить приключение.

– Давно, ещё со школы, – аккуратно ответила она.

– А Дайнис сказал, вы где-то на хуторе живёте. Вы в сельской школе обе учились? – Байба была верна выбранному курсу – во что бы то ни стало принизить статус Лиги, пиная коваными сапогами всех, кто даже гипотетически мог покушаться то ли на её положение, то ли на семейное счастье.

Непонятно было, в чем эта красивая, хорошо одетая молодая женщина усматривала угрозу, но настроена она была весьма агрессивно.

Дайнис, что-то прилаживающий к коляске, в которой мирно посапывал малыш, страдальчески поморщился. Ева подумала, что ему, вероятно, приходится выдерживать этот натиск каждый день. Но, хоть Дайниса и было жалко, она не могла допустить такого пренебрежения.

– Отчего же? – Ева была предельно вежлива. – Мы обе рижанки. Я просто наследство оформляю, вот и сдала на время свою рижскую квартиру. Моя работа позволяет мне жить, где хочется.

Байба сердито глянула на Еву из-под чёлки:

– Что же за работа такая? Носки, что ли, вяжете?

– Нет, работаю переводчиком в шведском издательстве.

Ева ограничилась короткой фразой, хоть её так и подмывало задать встречный вопрос. Она предполагала, что Байбе нечем будет парировать этот козырь. Но портить день и ставить в неловкое положение ни в чем не виноватых Дайниса, Яниса, а тем более Лигу не хотелось. И поэтому продолжать тему она не стала.

Однако Янис и впрямь, похоже, никогда не забывал о том, что он – адвокат:

– Наследство? Что-то сложное? Помощь нужна?

– Что значит, юрист! – Ева благодарно улыбнулась в ответ. – Нет, спасибо, всё как будто в порядке.

И она рассказала о сведениях, полученных от нотариуса.

– Ну, похоже, с документами – порядок. Но если что – сразу звони.

Янис предлагал помощь вполне серьёзно, и Ева знала – говорил от души. Судя по тому, что рассказывала Лига, их бюро за клиентами не гонялось, напротив, агентство ценилось так, что получить контракт на обслуживание сделки или судебного производства считалось большой удачей. Ясно было – Янис гнался не за деньгами, это было именно предложение дружеской помощи, и Ева его очень ценила.

В будний день очереди в Синевиллу не было.

Да и народу – тоже.

Так что, купив билеты, они получили сказочный киношный городок в своё полное распоряжение. Молодёжь растянулась вдоль улицы, окружённой средневековыми каменными домами. Фасады выглядели абсолютно настоящими, но лишь до тех пор, пока ты до них не дотрагивался. Лёгкое постукивание выдавало истину – прекрасная «лепнина» украшала фанерные стены, создающие имитацию улицы. Имитацию, потому что домов-то и не было, за стенкой с окнами, завешенными чёрной плёнкой, было просто пустое, открытое всем ветрам пространство. Однако выглядела эта мощёная булыжником улица совершенно настоящей. Настоящим было и белье, болтавшееся на верёвке поперёк улицы и придававшее ей вполне обжитой вид. А автобус и машина с надписью «Молоко» делали картину более чем достоверной.

«Сказка – она и есть сказка», – подумала Ева и приготовилась получать удовольствие от каждого шага по этой удивительной улице-декорации.

Молодые люди с удовольствием позировали на фоне старого, советских времён автобуса, залезали в кабину непонятного происхождения грузовика и высовывали головы из крохотного окошка голубого киоска с надписью «Союзпечать».

Даже Байба с Дайнисом, на время оставив коляску, сфотографировались на фоне этой удивительной улицы.

Которая закончилась неожиданно. Сразу за поворотом взгляду открылась «набережная».

Конечно, ни морю, ни реке взяться тут было неоткуда. Единственным водоёмом служил странной формы длинный пруд, с одной стороны огороженный почти настоящим причалом. Основательно выглядевшая солидная набережная, деревянная, с оградой, была почему-то «украшена» мешками с песком. Вероятно, здесь недавно снимали фильм про войну, и мешки служили декорацией то ли для безопасности, то ли – от наводнения. Чувствовалось, что лежат они здесь не просто так, а в соответствии с каким-то неизвестным планом. Понятно, что к такому причалу просто обязаны были приставать корабли. И действительно, «флот» был представлен одним кораблём, прочно установленным на подставках по ту сторону пруда. При определённом ракурсе он вполне мог сойти за корабль, пришвартованный к берегу.

Кстати о швартовых.

Компания подошла к большой чёрной металлической тумбе, к которой, собственно, и полагалось бы швартовать корабль.

– Смотрите, пенопласт! – Мартыньш оказался проворнее других и успел к тумбе раньше.

Компания, привлечённая возгласом, устремилась на крик. Действительно, монументальное на вид сооружение оказалось талантливо выдутой из монтажной пены имитацией стальной тумбы. Выкрашенная чёрной и белой красками, от настоящей она отличалась только при самом пристальном исследовании. Надо заметить, что предыдущие «исследователи» несколько облегчили задачу, сковыряв краешек краски так, что эта самая затвердевшая пена открылась. Но дефект должен был устраниться лёгким мазком чёрной краски.

Вообще здесь, в Синевилле, насколько уже убедилась Ева, всё было «почти как». Издали глаз совершенно не замечал фальши, и только подойдя вплотную, можно было понять, что перед тобой совсем не то, что кажется. «Интересно, – промелькнула мысль, – а насколько вообще то, что мы видим, является правдой? Или это зависит от того, что мы хотим видеть? Хочешь видеть стальную тумбу – вот она, пожалуйста. А если хочешь узнать, что это такое на самом деле, придётся это поковырять и попробовать на прочность. Только так можно докопаться до правды».

Ева понимала, что мысли эти навеяла ей не тумба, и вообще не этот забавный киношный городок, а та самая рукопись тёти Густы, которую она спрятала в сундучке, прежде чем пуститься в путь. Уж больно отличалось то, что видели глаза наблюдателя, приехавшего на дальний хутор, от того, что скрывалось в сундучке в потайном шкафу. «Интересно, а как другие люди? Они такие, какими кажутся, или у них тоже есть скрытые тайны? Нужно эту мысль обдумать со всех сторон».

И сделав в памяти зарубку на будущее, отставшая было Ева вновь присоединилась к компании.

Шутки над тумбой и «портовые» фотографии заметно разрядили обстановку. Настроение поднялось. Даже Байба перестала брезгливо хмуриться, увлечённая общим настроением.

Большое веселье вызвала «советская» комната. Старенький маленький телевизор, допотопный холодильник, стиральная машина «Рига» со слегка помятым боком… Здесь были и утюг, и радиоприёмник «Спидола» и даже стиральная доска – эдакий металлический волнистый памятник сурового прошлого. Весь реквизит, заполонивший крохотное помещение, был явно ровесником 60-х.

Дальше было намного интереснее.

Старинный зелёного цвета трамвай с открытым местом для вагоновожатого, где был привязан специальный сигнальный колокол, возбудил неизгладимое желание «порулить». Все, включая Байбу, по очереди забирались по узким металлическим ступеням, чтобы усесться на твёрдое кожаное сиденье. Ева, вновь слегка отставшая от компании, заметила, что порулить и позвонить в колокол хотел каждый, несмотря на то, что забираться по стальным узким ступенькам было совсем неудобно. А вот занять пассажирские лавки никто не спешил. «Наверное, потому, – решила Ева, – что вожатый может куда больше. Даже если едешь по рельсам, можно выбрать скорость или вообще остановиться. А можно позвенеть в колокол. Больше свободы, интереснее…»

За поворотом открылся военный уголок. Не то тачанки, не то пушки, не то другие военные машины – Ева не разбиралась в названиях – немедленно разбудили в мужчинах воинов. Взрослые люди, дипломированные юристы и присяжные адвокаты, с упоением играли в «войнушку», изображая, как они заряжают эти орудия.

Ева с Лигой тоже нашли себе игрушку. Оседлав какой-то необычайной конструкции мотоцикл, очень надёжно закреплённый на фоне выкрашенной в цвет неба с облаками стены, они изо всех сил имитировали бешеную гонку.

Наигравшись, компания двинулась дальше. Рельсы уверенно вели вглубь городка, причудливо изгибаясь в самых неожиданных местах. Булыжная мостовая тоже периодически пропадала, сменяясь то асфальтом, то – сельской дорогой.

Куда ни посмотри, обстановка была необычной и интересной. «Наверное, кто-то специально придумал всё это на все случаи жизни», – подумала Ева, разглядывая сначала половину автомобиля, торчащего из стены, потом ворота то ли хлева, то ли гаража, то ли непонятного назначения строения, вход в которое украшала сельская бричка, украшенная цветами.

Лига словно подхватила мысль подруги и громко рассмеялась:

– Надо же! Ну всё что угодно предусмотрели!

– Всего не предусмотришь. Это я тебе как юрист говорю, – весело отозвался Янис. – Обязательно где-нибудь что-нибудь вылезет!

Ева пока не знала, насколько пророческими будут эти слова…

Трамвайные рельсы, вдоль которых двигалась компания, привели их к совершенно необычному дому. Шедевр архитектурной мысли – жёлтое двухэтажное здание – был совершенно уникальным: каждая из его четырёх сторон имела свой особенный, неповторимый облик. Непонятно, как такое здание вообще можно было придумать. Но зато с каждой стороны можно было снимать фильм о разных эпохах. Окружение здания тоже различалось от одной стороны до другой, от вычурного фасада до сельской виллы или – совершенно деревенской улицы с серыми деревянными домами.

Компания долго ходила вокруг, соображая, к какой эпохе относится каждая сторона. В конце концов кто-то, кажется, Андрис, догадался подойти к парадной двери. На ней оказалась небольшая табличка, извещавшая о том, что это – не просто здание, а – отель. В котором, между прочим, можно остановиться. Эта новость сильно развеселила всю компанию. Парни вовсю шутили, представляя себе, как должны выглядеть номера в каждом из фасадов. В итоге договорились, что в следующий раз обязательно приедут сюда с ночёвкой и устроят какое-нибудь шоу.