Украденное счастье

***

И вот вернувшийся Джек захолодевшими губами целовал вышедшую встретить его Элизу.

– Будет вам мятный чай, госпожа графиня, – шептал с улыбкой Джек в её губы.

Но Элиза была счастлива до слёз уже потому, что Джек вернулся в форт. И сидя у него на коленях, Элиза одержимо целовала его всё ещё слегка холодную шею и подбородок и тянулась снова к губам. Джек едва ли не рычал от рождающихся в нём желаний.

Долгим поцелуем он накрыл подставленные девичьи губы, а потом едва ли не силой отстранил от себя Элизу.

– Ещё один поцелуй – и я возьму вас прямо здесь, на виду у всех, – прошептал он.

– Это угроза или обещание? – даже не испугалась Элиза. – В тот раз вас ничто не остановило. И вы даже не были столь предупредительны, – послышался невольный упрёк в её голосе.

А Джек, покрутив кончик усов, вспомнил тот случай, на который намекнула ему девушка. Вспомнил, как усадив Элизу на стол, обнажил для всеобщего обозрения её ножки в белых чулках и, стоя в облаке её нижних юбок, взял её жадно и почти грубо, под крики и хохот. Странно только, что Брийон не пристрелил его за это.

– Помнится, вы были не против, – осторожно сказал Джек, – и сами раздразнили меня.

– Помнится, вы были пьяны! – возразила Элиза. – И не слышали моих просьб и криков!

– Не может быть, чтобы я не принёс вам своих извинений за столь ужасное поведение, – виновато подумал вслух Джек.

– Ваши извинения я получила, не беспокойтесь, – призналась девушка. – Что ж, в таком случае не стану навязывать вам своё общество!

Джек даже не пытался удержать девушку. К его радости она не ушла, а просто села рядом в ожидании, когда Жан заварит для неё ароматный чай. В её серьёзной, молчаливой задумчивости Джеку мерещилась некая обречённость и грусть, причины которой ему казались понятны. Мужчины обменивались новостями, услышанными в «Пегом пони», и речь зашла о недавно разродившейся служанке трактира. Молодая женщина ждала своего первенца, но тот умер, едва родившись. Элиза вскрикнула и в одно мгновение расплакалась из сочувствия незнакомой женщине и страха за свою участь.

Прикрыв ладонью лицо, Элиза убежала наверх. И там, обхватив рукою живот, она разрыдалась в голос. Что, если с ней и её ребёнком случится здесь то же самое?

– Вы стали слишком чувствительны, моя дорогая, – зашептал Джек и мягко обнял её.

– А меня это должно было рассмешить, по-вашему? – вскинулась возмутившаяся Элиза, оборачиваясь к нему. – Или это вас веселят подобные истории?

– Вы так полагаете? – с холодной печалью поинтересовался Джек.

Элиза ненадолго замерла и притихла в его объятьях. И вдруг встрепенулась.

– Когда мы уедем, Джек?

– Куда, позвольте спросить, мадам?

– Не знаю. Куда угодно. Всё равно. Лишь бы уехать отсюда.

– Посреди зимы? – допытывался он.

– А весенняя грязь лучше? – парировала она.

– Я не собираюсь рисковать вашим здоровьем, – твёрдо заявил Джек.

– Я вполне здорова, позвольте заметить, – волновалась Элиза.

– И время у нас ещё есть, – рассуждал он.

– Вот как? А если в следующий раз на вас устроят засаду? Вы думали о том, что будет тогда со мной и ребёнком?! – выпалила Элиза.

– Ребёнком, мадам? – зло переспросил Джек, которому всё меньше нравился поворот разговора.

Проговорившаяся Элиза побледнела, чувствуя внутри холод страха, погасивший в одно мгновение жар спора. И пожалела, что не может упасть в обморок.

Джек всё равно потребует ответ, и уловка ей не поможет.

– Жан, – сказала Элиза, – он совсем ещё ребёнок, мальчишка.

Джек лишь усмехнулся, делая вид, что верит объяснению.

– У этого ребёнка, как вы изволили его назвать, уже растут усы и ломается голос. Хотите сказать что-нибудь ещё?

Элиза подняла на него покрасневшие от слёз, всё ещё влажные глаза.

– Уедем! – прошептала она.

– Уговорите меня, мадам, – с видимой невозмутимостью ответил Джек. – Убедите меня. Или вам больше ничего сказать мне? – выгнул он бровь.

Элиза упрямо сжала губы.

– Вам принесут ваш чай, – заявил Джек.

И едва не сдержался, чтобы не хлопнуть дверью. Может ли быть, чтобы Элиза до сих пор ни о чём не догадывалась? А иначе почему она так упорно молчит, не желая поделиться с ним опасениями или надеждами? Почему отрицала, когда он спросил её?

Или ему лучше не знать правду? Мучимый домыслами, Джек велел налить ему вина. Ночь будет долгой. И одинокой.

Андре обеспокоенно наблюдал, как атаман заливает глотку вином. При мысли, что в таком состоянии Джек поднимется наверх к девушке, Брийона охватывала ярость и отвращение. Не выдержав, Андре перехватил очередной стакан вина, который Джек собирался выпить. И получил от Джека такой испепеляющий взгляд, что тот едва не прожёг его насквозь. Андре запоздало вспомнил, как долго Джек в состоянии оставаться в ясном уме, с твёрдым взглядом, чёткой речью.

– И в таком виде ты собираешься к ней?!

– Никуда я не собираюсь, – буркнул Джек. – Пошёл к чёрту! – поднялся он на ноги.

– Только если вместе с тобой, Лаффонт!

Словно два волка-вожака, встретившиеся на одной территории, мужчины столкнулись взглядами. И никто не хотел уступить, словно от этого зависела их жизнь.

– Считаешь меня идиотом, Брийон? Думаешь, я ничего не замечаю и не понимаю, что происходит? – говорил ему на ухо Джек.

– Ну и что же происходит, по-твоему? – в тон ему спрашивал Андре.

– Вы влюблены и ревнуете, мсье маркиз, – растянул губы в усмешке атаман.

– Вы тоже, мсье Лаффонт!

– Я как-нибудь с этим справлюсь, – прищурил глаза Джек и усмехнулся.

– Не сомневаюсь, – нервно ответил Брийон. – И что ты собираешься делать?

– Отправлюсь спать, – улыбался в свойственной ему манере Джек.

Но Брийон почти возненавидел эту улыбку, кажущуюся беспечной. Ему хотелось стереть её ударом кулака. Едва ли Джек будет точно так же улыбаться, когда узнает, что Элиза сбежала от него. И он, Андре, будет счастлив помочь ей! И тогда, быть может, она полюбит и его. Иной, но искренней, честной и нежной любовью.

А он будет рядом, чтобы защищать её, заботиться о ней и её ребёнке.

***

Ощутив себя утром в объятьях Джека, Элиза вспыхнула от смешавшихся в её душе чувств. Сердце, пронзённое болью, по капле истекало кровью. Неужели она должна расстаться с Джеком? Неужели никогда его больше не увидит? Но ведь она должна сделать это для блага их ребёнка! Пусть Джек считает это логово своим домом, но её ребёнок не будет расти здесь! Но как же она будет жить без пленившего её сердце мужчины?

Возможно, ей осталось всего лишь несколько часов, чтобы запомнить силу и тепло его рук, нежный взгляд глаз, вкус губ, жар его ласк. И если у Андре всё уже спланировано и готово для побега, им следует попытаться воспользоваться первой же возможностью для этого! Элиза попыталась вести себя с Джеком как ни в чём ни бывало.

Словно не было недавних ссор, споров и недомолвок. И даже если у неё это плохо получилось, то Джек ни словом, ни даже взглядом не подал вида. Джек и вправду был бы рад забыть о размолвках, но не мог стереть с лица задумчивую, хмурую грусть. И если на губах мужчины и появлялась улыбка, то весёлой она не была.

Узнав из разговоров за столом, что на завтра мужчины планируют то ли вылазку, то ли поездку в трактир «Пегий пони», Элиза похолодела от осознания скорого свершения их с Андре замысла. И посмотрела на молодого мужчину, пытаясь увидеть в его ответном взгляде подтверждение своим догадкам.

– Так вы выезжаете завтра? – спросила она.

– Да, мы едем завтра, мадам, – ответил ей Андре, быть может, слишком громко.

– А ты куда собрался, Брийон? – получил он насмешливый отклик. – Ты же остаёшься сторожить ворота!

Это стало лишь подтверждением мыслей Элизы. Значит, завтра? Завтра! И у неё остался последний вечер, последняя ночь. А на следующий день она покинет это логово, если будет на то воля божья. Она будет свободна. Но будет ли счастлива?

С замирающим от волнения сердцем она вкрадчиво попросила Джека спеть для неё. Ей хотелось надолго запомнить этот вечер.

– Что желаете услышать, мадам?

Но Элиза пожала плечами. Джек уже немало песен успел спеть для неё.

– Спой мне о разбойнике, – попросила она. – Или о влюблённом дьяволе.

– Как пожелаете, мадам, – улыбнулся мужчина и провёл рукой по струнам гитары, рождая мелодию песни.

Мужские пальцы перебирали струны, музыка плескалась, словно волны. И звучал тихий мужской голос, волнуя девичье сердце.

Джек пел полюбившуюся Элизе песню о дьяволе.

– Благодарю вас, что подарили мне эту песню, – проговорила девушка. – Я тоже хочу сделать вам подарок. Подыграете мне?

– Постараюсь, мадам, – откликнулся Джек.

Элиза напела мотив, и Джек без труда подхватил его, продолжая наигрывать, и не сводил взгляда со своей возлюбленной.

О, как в своих чувствах признаться?

О, как о любви своей спеть?

О, если была бы я птицей,

Я к небу могла бы взлететь.

Ловила б я крыльями ветер

И в дальней-предальней стране

Того, кто милей всех на свете,

Нашла бы я сердцем себе.

Я стала бы петь ему песни

И следовать всюду за ним.

И всюду мы были бы вместе.

Как сладко нам было б двоим!

Но где же, в какой дальней дали

Удастся найти мне любовь?

Тоска душу мне разрывает.

И встречи я жду вновь и вновь.

Песня показалась Джеку смутно знакомой, но вовсе не это было важно для молодого атамана. Увлажнившиеся от слёз глаза девушки сверкали, словно огранённые изумруды. Джек привлёк к себе приблизившуюся девушку. И Элиза так охотно приникла к нему, что молодому мужчине захотелось тут же унести свою возлюбленную наверх.

– Это ещё не всё, что я хочу подарить вам сегодня, – шепнула она, щекоча лёгким дыханием. – Не задерживайтесь здесь внизу, мсье. Я жду вас в спальной.

Но Джек удержал девушку, подхватил на руки и сам понёс наверх. Элиза, словно зная, что так и будет, прятала горестно-счастливую улыбку, уткнувшись в шею мужчины, и с отчаянным восторгом цеплялась за него.

– Я люблю тебя, мой ангел, – прошептал Джек, накрывая её губы поцелуем и не отпуская из плена своих объятий.

Страстный поцелуй надолго опалил губы девушки, разгорячил кровь обоим любовникам.

– Это и есть ваш подарок? – спрашивал Джек, проводя рукой по округлостям её груди.

Элиза чуть повела головой в сторону.

– Это только начало, – пообещала она.

Огонь в камине прогрел комнату, а от горячей воды в ванне шёл пар. Атаман торопливо расстёгивал крючки её корсажа, и вскоре Элиза вместе с обнажившимся Джеком нежилась в тёплой воде, прижимаясь спиной к мужской груди.

Всё те же нежные губы целовали её мокрую шею, Джек скользнул рукой по её животу, и Элиза не смогла сдержать стон, принимая его нежную, умелую ласку. Она откинула голову на мужское плечо и её губы снова надолго попали в плен, от которого не было спасенья. Когда вода начала остывать, Элиза нехотя покинула объятья Джека, набросила тонкое льняное полотенце, промокнув им волосы. И встала у огня, прекрасно зная, какое впечатление это произведёт на Джека. Тот, обернув бёдра другим приготовленным полотенцем, присел на ступеньку возвышения у кровати и смотрел на девушку.

Обнажённая, она стояла у камина, её ножки утопали в мягкой медвежьей шкуре, а её тело казалось окружённым сиянием. Более прекрасного зрелища Джек не видел никогда в жизни. Только она, только Элиза так восхищала его, что он терял речь, а сознание наполняли мысли лишь о том, чтобы хотя бы прикоснуться к этой божественной красоте. Да не сон ли это? Сон настолько прекрасный, что не может быть явью.

Запрокинув голову и чуть прогнув спину, Элиза провела рукой по волосам. Потом, склонив голову набок, чуть обернулась и заметила взгляд Джека, устремлённый к ней.

– Что ты? – с улыбкой спросила Элиза.

– Не могу налюбоваться на тебя, – тихо ответил молодой мужчина. – Всю жизнь не устану любоваться тобой.

Элиза чуть отвела взгляд, медленно опустила руки. А потом со смелостью любящей женщины вновь взглянула на Джека, протягивая к нему почти дрожащие руки.

– Я люблю тебя. Иди ко мне, милый.

Джек приблизился к ней, словно налетая ураганом, стиснул объятьями, прижимая к себе. Чуть залюбовался затуманившимся взглядом и запечатал губы требовательным, жадным поцелуем, запустил пальцы в её густые влажные локоны. Нет, это не видение, не сон! Элиза была живой, настоящей! И она жарко и страстно отвечала на его поцелуй.

– Ангел мой, ты сводишь меня с ума! – хрипло прошептал Джек, с особым восторгом чувствуя ответный нежный девичий трепет.

– Люби меня! Я хочу быть твоей!

Джек был счастлив исполнить это пожелание. Он уложил девушку на согретый жаром огня мех и снова залюбовался возлюбленной. Весь остальной мир перестал существовать. Только глаза, горевшие страстью, только руки, обжигавшие прикосновением, стали единственным смыслом существования. Кончиками пальцев Элиза коснулась мужской груди, ощущая гулкое биение сердца, и заскользила ими по жаркой коже.

Джек затаил дыхание, а потом застонал сквозь зубы от её дерзкой ласки, которой девушка осмеливалась и баловать, и дразнить его. Джек не остался в долгу, желая подарить наслаждение возлюбленной. И хотя его сладостная ласка вновь казалась нестерпимой пыткой, слёзы в глазах Элизы были любовью и восторгом.

Она до боли и слёз в глазах вглядывалась в любимое лицо, надеясь запомнить его навсегда. Неужели завтра Джек уедет, а она больше никогда его не увидит?

Эта едва не опоздавшая мысль причиняла такую почти ощутимую боль, что Элиза едва не вскрикнула, вонзив свои короткие ноготки в твёрдые мускулы мужского плеча.

И взмолилась, чтобы Джек не уезжал, не попрощавшись. Эта просьба взволновала его. Любовь Элизы, вернувшая ему смысл существования, заставляла его дорожить жизнью. Девушка задремала, согреваемая жаром огня и мужского тела. Дрова в камине уже догорали, и Джек, подхватив девушку, отнёс её в постель. Сколько бы лет или дней ни отмерено ему судьбой, его жизнь будет иметь смысл только в объятьях этой женщины!

***

Джек протянул руку, чтобы коснуться своей возлюбленной, но Элизы рядом не было. Сердце досадливо стукнуло чуть быстрее. Но волноваться Джек не спешил.

Для начала он попросту осторожно обернулся. И на лицо мужчины вернулась любящая улыбка при виде беззащитной, безмятежно спавшей Элизы. Камин потух, комната успела выстыть, но Джек не потому не хотел покидать пригретую постель и объятья Элизы. Взгляд проснувшейся девушки словно об этом его и спрашивал.

– Я разбудил тебя, – произнёс Джек, необычным образом смешав в голосе оправдание и сожаление.

– Уже уходишь? – спохватилась она.

– Да. Но сначала собираюсь всё же одеться.

Элиза чуть улыбнулась, на мгновение забыв о своих планах.

– Подожди! Я провожу тебя!

– Тогда поторопитесь одеться, – насмешливо и добродушно заявил мужчина, – пока у меня не появился повод передумать.

В любой другой день Элиза так и поступила бы, соблазнив и не отпустив от себя, из своих объятий. Но она решилась! И должна рискнуть теперь сама изменить свою судьбу. И судьбу своего ребёнка.

***

Рейвен взвился на дыбы в предвкушении прогулки. А лёгкий мороз словно только раззадоривал чёрного жеребца. Кутаясь в шаль и всё ещё дрожа, Элиза целовалась с Джеком, и слёзы превращались в лёд на её щеках.

– До вечера, – прошептал мужчина.

– До вечера, – повторила девушка. – Береги себя. Я люблю тебя.

– Я буду помнить это, мадам. Позаботьтесь о себе до моего возвращения.

– Я постараюсь, – еле слышно прошептала она.

Джек коротко поцеловал её, но покинул почти стремительно и вскочил в седло. Рейвен поднялся на дыбы под долгожданным седоком. И Джек еле сдерживал нетерпеливого жеребца, то и дело поворачивая его назад, чтобы хоть ещё немного полюбоваться провожающей его девушкой, пока остальные сопровождающие атамана мужчины выезжали за ворота. А когда настала очередь Джека, Элиза едва не кинулась вслед за ним.

Но озябшие ноги не послушались, и девушка осталась стоять на крыльце.

– Я люблю тебя, Джек! Возвращайся! – кричало её сердце, а с губ слетал только еле слышный шёпот.

Морис закрывал и запирал ворота, а Брийон подступил к девушке, почти силой уводя её в дом. Элиза была на грани истерики и отчаяния и не сразу поняла смысл того, что говорил ей Андре, напоминавший об их планах и просивший девушку одеться.

– Поднимайтесь наверх и одевайтесь, умоляю вас! Вы же намерены сбежать отсюда?!

Андре едва ли не силой потащил девушку по лестнице. В сознании вспыхнуло дерзкое желание увезти девушку отсюда любой ценой и даже против её воли. Разве нет у него права бороться за своё счастье?

Андре усадил растерянную девушку в кресло, присел, заглядывая в её лицо.

– Мы должны бежать. Вы согласны? Вы готовы? – спрашивал он. – Нельзя медлить. Вы хотели сделать это ради вашего ребёнка. Вы помните?

Это была та единственная причина, которая заставляла Элизу покинуть возлюбленного. И Элиза вновь обретала способность мыслить ясно и спокойно.

– Да, – наконец откликнулась она. – Что нужно делать?

– Одевайтесь и ждите меня, – терпеливо повторил Андре. – Я приду за вами. Вы поняли меня?

Ей оставалось только кивнуть. Ну а спрашивать, зачем Андре взял бутылку вина из шкафа, Элиза не собиралась. Не составляло труда догадаться, что Андре начинает следовать плану. Впрочем, самая сложная часть, по мнению Андре, была уже позади. В форте оставались только Морис и Жан, а справиться с ними или обмануть казалось лёгко.

– Жан! – позвал он, едва спустившись с лестницы. – Согрей мадам Элизе вина с пряностями, да только разбавь, не забудь. А то, что останется, предлагаю выпить нам. Ты не против выпить со мной, Морис?

Тот весьма кстати вернулся в дом. И довольно охотно кивнул.

– А ты, Жан, выпьешь с нами? – задорно поинтересовался Андре. – Мы никому не скажем. Верно? – подмигнул он Морису. – Ты же не скажешь, что я утащил у Джека его лучшее вино?

Морис, к радости молодого маркиза, поддержал его, так же как и идею сыграть в карты. Брийон разлил оставшееся вино в три стакана, и мужчины с добродушной усмешкой ждали, пока Жан выпьет доставшиеся ему пару глотков.

После чего Морис продемонстрировал, как, по его мнению, следует пить вино и залпом осушил почти полный стакан.

– Ну а ты чего ждёшь, Брийон? – посмеялся Морис. – Разрешения? Я тебя и пьяный обыграю!

– Это мы ещё посмотрим, – заявил Андре и осушил стакан.

Но партию в карты Брийон действительно умудрился проиграть и даже сделал вид, что расстроен.

– Пойду просвежу голову, – поднялся Андре, – и ещё кое-что, – добавил он с жестом, вызвав хохот у Мориса.

Андре надеялся, что крепкий сонный отвар, который он исхитрился подлить, скоро подействует. А между тем нужно было ещё оседлать лошадей.

***

Элиза рассудила, что ей лучше будет одеться по-мужски. Но и бархатную амазонку ей хотелось взять с собой. Андре ни словом, ни взглядом не возразил против дорожного свёртка, где вместе с амазонкой была шаль из белого пуха.

Все остальные свои вещи Элиза оставляла без особого сожаления.

– Вы готовы? – отдышавшись, выдохнул он, вбежав в её комнату.

Но едва ли он имел в виду очевидное. Элиза обвела взглядом комнату, казавшуюся ей некогда клеткой.

– Мне кажется, я предаю Джека, – проговорила девушка, нерешительно ступая к двери.

– Джек пусть думает что угодно. А вы должны думать о ребёнке, – возразил ей Андре. – Идёмте. Это все ваши вещи?

– Да, – быстро подтвердила Элиза, позволяя Брийону увести себя.

Они стремительно пронеслись через зал. А во дворе их ждали осёдланные лошади.

– Что вы сделали с Морисом и Жаном? – встревожено потребовала ответ Элиза.

– Это всего лишь сонный отвар, – привязывая её вещи к седлу, ответил мужчина.

Потом помог девушке взобраться в седло и кинулся открывать ворота. Элиза чуть тронула поводьями, пуская Маркизу вперёд. И девушка не могла понять, покидает ли она свою тюрьму, или же её изгнали из рая, где она была счастлива с любимым.

Андре прикрыл ворота, а потом и сам сел верхом на своего гнедого жеребца. Каштан рвался в дорогу, но Андре натянул поводья, сдерживая нетерпеливое животное, норовившее подняться на дыбы. Элиза не понимала причину, по которой он медлил, но доверчиво ждала, не зная, в какую сторону направить свою кобылу.

– Что ж, я отвезу вас к отцу, – проговорил он.

Элиза едва поверила услышанному.

– Вы сошли с ума? – воскликнула она. – Я не собираюсь возвращаться домой! Отец упрячет меня в монастырь и отнимет ребёнка! Вы этого хотите?!

Но Андре словно рад был услышать упрёк. Ему хотелось поступить по совести, и он терзался оттого, что вскоре навсегда расстанется с Элизой.

Но её собственные планы оказались другими. И Андре был рад, что ошибся.

– Куда же вы намерены ехать?

– В Англию! Вы поедете со мной?

– Я не оставлю вас.

Андре не стал спрашивать, что нужно Элизе в Англии. Он просто исполнит её желание. Однажды Джек сам просил об этом. Что ж, Лаффонт должен быть доволен, что его просьба будет исполнена. А он, Андре, постарается быть счастлив уже потому, что женщина, которую он полюбил, сейчас рядом с ним. Стоит ли гневить бога и просить о чём-то большем? Силы небесные! Это ведь почти похоже на чудо!

Брийон подстегнул жеребца. Маркиза стрелой рванула вслед за своим гнедым товарищем. И молодой маркиз, глотая морозный воздух, едва сдерживая восторженные, счастливые крики, мчался верхом бок о бок со всадницей, которая была ему дороже всего на свете. И с каждым мгновением беглецы всё больше удалялись от форта, который был им и прибежищем и тюрьмой. Ворота и стены форта давно скрылись за деревьями, а Элиза так и не обернулась. Слёзы то ли от бьющего в лицо ветра, то ли от терзающей сердце боли застилали ей глаза. Но Элиза упивалась этой долгожданной свободой и чувствовала себя птичкой, вырвавшейся на волю из клетки.

Вот только как же теперь летать с подрезанными крыльями?

Глава 17

Только подъехав вплотную к форту, мужчины увидели, что ворота не заперты изнутри. И глядя на раскрытые створы ворот, разбойники не решались въехать во двор, предполагая, что случилось худшее и в доме их ждёт засада.

Один лишь их атаман, не слушая ропота и предостережений и доверяя животному чутью своего жеребца, рвавшегося внутрь, спрыгнул с Рейвена и бегом бросился в дом.

Не все спешили следовать его отчаянному примеру. Симон, Пьер, Серж и Ришар, держа пистолеты наготове, зашагали через двор к дому. А ворвавшийся в дом Джек тряс за плечи всхрапывающего Мориса и ругался на все лады, не слыша растерянного Жана, пытавшегося что-то рассказать вернувшемуся атаману.

– А, Брийон, – лепетал сонный Морис, пытаясь разлепить тяжёлые веки.

– К чёрту Брийона! – зарычал Джек. – Где Элиза?!

– Они уехали вместе с мсье де Брийоном, – снова попытался докричаться Жан.

Джек обратил к нему такой дикий взгляд, что Жан отшатнулся, осознавая, что виноват в случившемся.

– Что?! Куда?! Я не разрешал ей кататься верхом! Даже во дворе!

Джек шумно выдохнул, пытаясь понять хоть что-нибудь, сосредоточиться и успокоиться. Что ж, Элиза вполне могла ослушаться его, уехать кататься верхом. А Брийон не смог возразить ей и поступил даже верно, сопровождая её за пределы форта.

Вот только зачем надо было уезжать? И почему открыты ворота, когда можно было попросить Жана или Мориса их закрыть? И почему этот пройдоха спал вместо того, чтобы ждать возвращения всех из поездки?

– И как давно они уехали? – вновь обрушил Джек град вопросов на дрожащего и испуганного Жана.

– Не знаю. Я заснул. Мсье Андре принёс сверху бутылку вина, просил согреть немного для мадам, а остальное предложил выпить нам. Простите, мсье, я знаю, что так нельзя было делать, – искренне переживал парнишка.

Джек снова прикинул. Допустим, парень и задремал от вина, но с чего храпит за столом их знающий меру Морис? Джек не хотел верить догадкам и подозрениям.

Мужчины, убедившись, что их убежище по-прежнему безопасно, заходили в дом, рассаживались за столом. Напомнив Симону, чтобы кто-нибудь ждал во дворе возвращения мадам Элизы и мсье Брийона, Джек снова поднялся наверх.

Он оглядел комнату медленно и внимательно. Сундук с вещами Элизы стоял на том же месте, словно нарочно бросаясь в глаза. А вот здесь ли её саквояж?

Женской дорожной сумки не оказалось ни на столике, где обычно держала её Элиза, ни на полу у кровати, ни вообще в комнате. Джек со злостью откинул крышку сундука, и платья Элизы разлетелись по комнате. Взбешённый Джек озирался по сторонам, ища новую жертву для своего гнева. Пинком он отпихнул опустевший сундук, крышка которого с грохотом захлопнулась. Сердце мужчины словно разорвалось пополам.

Неужели всё это время он был болваном, над которым смеялись двое задумавших его обмануть предателя? Как же давно они планировали это? Неужели с самого начала?

Растерянный, ошеломлённый Джек сделал несколько шагов по комнате, пнул попавшееся на пути женское платье.

– Невинный ангел говорите, мистер Лэнгли? – заговорил он сам с собой вслух. – Как бы не так! Клялась мне в любви и обвела вокруг пальца! Лживая притворщица! А наш благородный мсье маркиз! – зловеще усмехнулся Джек. – Трус! Подлый предатель! Ублюдок!

Джек и не заметил, как перешёл на крик. Молнией в сознании вспыхнуло воспоминание, тот сон, в котором они оба смеялись над ним. Джек стиснул зубы от острой нестерпимой боли в груди. А потом все чувства заглушила жажда мести.

– Я найду их! – вслух смеялся Джек, из горла бутылки глотая обжигающий крепкий коньяк. – Найду и убью! Сначала его, а её, – Джек снова скривился, зловеще оскалился, – нет, для этой маленькой лгуньи я найду применение получше! Ей обязательно понравится!

И распалённое обидой, злостью и коньяком воображение рисовало ему ужасные жестокие картины, и Джеку уже слышались женские крики и мольба.

Стук в дверь был нарочно громким.

– Это Серж, – отозвался молодой мужчина, толкнув незапертую дверь. – Уже стемнело. Мы волнуемся за мадам графиню. Не случилось ли чего.

– Случилось, – заскрежетал зубами Джек. – Они сбежали.

– Сбежали? – недоверчиво переспросил Серж.

– Сбежали! – сердито повторил атаман. – Я неясно выразился или ты стал плохо слышать? Уйди и оставь меня одного!

Серж поспешил исполнить приказ. Но неужели Джек не попытается найти беглецов? Лично он, Серж, не отказался бы взглянуть в глаза Брийону, предавшего друга из-за страсти к их красотке графине. Посомневавшись, стоит ли оглашать догадку их атамана, Серж шепнул пару слов, услышанных от Джека Симону. Тот недоверчиво сдвинул брови, но Серж в ответ лишь пожал плечами.

И с разрешения Симона отправился проверить на месте ли вещи Брийона.

– Не дело это, – повёл головой Симон. – Ей-богу, не дело.

– Да сбежала эта ваша девка! – нарочно громко заявил Гийом, расхрабрившийся в отсутствии Джека. – Соблазнила скромнягу Брийона и обдурила нашего атамана. Что тут непонятного?

Джек с удовольствием пристрелил бы его за эти слова, но на удачу Гийома атаман спустился вниз чуть позже и не успел их услышать. Кого-то позабавило случившееся, но остальные были неприятно удивлены. И всерьёз обсуждали, как же поступит Джек.

– Да, – задумчиво усмехнулся Пьер, почёсывая рыжую бороду. – Вот и упорхнула наша пташка. Ей-то, может, и в родное гнёздышко захотелось. А вот от Брийона я такой прыти не ожидал.

– Так что же, будем искать голубчиков? – поинтересовался Ришар.

– Ага! – хохотнул Пьер. – Как только Морис проспится! Эй, – толкнул он его, – ты проспал самое интересное!

– Разбудите его уже, наконец, – распорядился Джек, спускаясь медленно и чуть пошатываясь от выпитого коньяка.

Кто-то плеснул в лицо Морису холодной талой водой. Фыркая и отплёвываясь, молодой мужчина разлепил глаза и весьма нелестно отозвался о напоившем его Брийоне.

– Чёрт, ну и вино у тебя, Джек. Меня с одного стакана уложило. А где этот Брийон?

– Это я у тебя хотел спросить, – скривив губы, наклонился к нему атаман.

– А мне почём знать? – искренне недоумевал Морис, щурясь и борясь с зевотой.

Джек отвесил ему пару звонких пощечин.

– Теперь вспомнил? – холодно поинтересовался Джек, впиваясь в него взглядом.

– С какой стати?! Я помню только то, как мы с Брийоном играли в карты и пили вино. А в следующую минуту меня уже обливают водой, а ты вышибаешь из меня память вместе с зубами! – довольно справедливо со своей точки зрения возмущался Морис.

Джек махнул рукой и отступился, чувствуя, что Морис не замешан в сговоре. Тому шёпотом объяснили случившееся, и Морис от души выругался, не сдержавшись. А Джек, рухнув в кресло, принялся задумчиво щипать кончик уса.

– Джек, да ты только скажи, мы же их в два счёта сыщем! – предложил Пьер, переглянувшись с Симоном и прочими.

– Ей-богу, сыщем, – подтвердил Симон, – раз уж такое дело.

– К чёрту, – тихо и устало возразил атаман, не поднимая устремлённого в никуда взгляда.

Мужчины снова переглянулись. Но заново спросить решился только Серж.

– Так мы разве не едем на поиски завтра?

– Ни завтра, ни послезавтра, – тихо и отчётливо проговорил Джек. – Никто никого и никуда не едет искать. Это моё дело! И только моё, – предупредил он. – Кто будет вмешиваться или мешать – придушу!

Воцарилась непривычная тишина. Порой тихий голос атамана устрашал их больше, чем его гневные крики. Джек поднялся, избегая встретиться взглядом с кем бы то ни было. Оставаться в зале было невыносимо. А наверху можно было, по крайней мере, напиться до бесчувствия, чтобы попытаться заглушить ярость и боль, бушевавшие в нём.

***

Джека вполне устраивал воцарившийся в комнате сумрак. А выпивка вполне заменяла огонь в камине. Рухнув в кресло, атаман допивал початую бутыль коньяка, но блаженное, желанное беспамятство не наступало. Джек едва ли сделал бы шаг, не пошатнувшись при этом, но мысли оставались ясными и чёткими.

Быть может, потому, что в них вновь горела жажда мести и расправы над двумя предателями, которые так легко обвели его вокруг пальца.

«Я их найду! Выслежу хоть на другом краю света! Убью этого Брийона! Буду резать его на кусочки. И заставлю её на это смотреть!»

Джек измышлял способы расправиться с человеком, которого считал своим другом. Но мысли сотворить то же самое с некогда любимой женщиной на удивление не возникало. Если бы это хоть что-то изменило! Но разве избавит это его от чудовищной боли, словно иглами пронзающей сердце? Как же он мог снова поверить женщине?

Как мог довериться ещё одной вероломной притворщице? Зачем он позволил чувствам ослепить его и лишить разума? Почему он польстился на это прекрасное, ангельское личико? Джек не хотел думать о том, почему Элиза так поступила с ним.

Имело смысл лишь то, что она сбежала от него! И помог ей в этом тот, кого он считал своим другом уже не один год!

Ревность терзала и жгла сердце, в котором когда-то жила исцелившая его любовь.

– А что вы хотели, мистер Лэнгли? Вы получили по заслугам, – снова сам собою разговаривал вслух Джек. – Похитили юную невинную девицу, прикрываясь благородными намерениями. Угрозами уложили в свою постель и возомнили, что она воспылает к вам самой чистой и верной любовью?! А как искусно она притворялась! Ведь иначе разве удалось бы ей так жестоко обмануть вас, мистер Лэнгли! Дьявол бы вас побрал!