Колдовской апрель

в голове миссис Уилкинс, помимо прочего мусора, плавали обрывки каких-то неопознанных поэтических текстов

К концу первой недели начала отцветать глициния, а персиковые деревья и иудино дерево усыпали землю розовыми лепестками. Потом отошли фрезии, стало меньше ирисов. А затем, словно им наконец-то освободили путь, расцвели пышные кусты розы Бэнкс, за ними – взбиравшиеся вверх по стенам и шпалерам летние розы, и среди них – роскошные желтые розы Фортуна. Тамариск и волчьи ягоды все еще стояли в полном цвету

Резкости никто не заметил. Она оставалась, как и прочие злобные чувства Скрэп, скрытой за непроницаемой вуалью ее обаяния.

она спала как ребенок и проснулась уверенной в себе, она даже обнаружила, что ей нечего пожелать в утренней молитве, кроме как сказать «Благодарю».

Библии сказано, что оставит человек отца и мать своих и прилепится к жене

родатый, а ты по-прежнему будешь для него особенной и – безо всякой причины – бесценной.

только для богатых. И все же объявление

сказала миссис Уилкинс. – Мы должны попытаться ей помочь, – заметила миссис Арбатнот. – О, но в раю никто никому не помогает. Это конечная станция. Ты не можешь здесь стараться кем-то быть

Уилкинс была ошарашена. История с постелями оказалась полной неожиданностью. Приглашая Меллерша, она предполагала, что поселит его в одной из четырех свободных, как она думала, спален. Когда полно места и хватает слуг, нет никакой причины тесниться в одной спальне, как приходилось в Лондоне, где дом у них был маленький, а слуг всего

А в ответ на их объяснение, что она не вдова, потому что еще не была замужем, как-то отстраненно, но любезно заметила: «Всему свое время».