Виртуальный Бог

– Ну, конечно, я просто ввел это в меню, и всё. Хотя, слушали это поздравление вполне реальные люди, такие же, как и мы с тобой.

– А, как получается, что он так естественно говорит, называя мое имя, соблюдая все интонации и все такое?

– Это все вложено в программу, огромное количество шаблонов словосочетаний, выражений, интонаций, в зависимости от текста. Плюс, используются индивидуальные способности характера Роджера – солиста из Stars.

– Да-а…!

Какое-то время они молча танцевали, а затем Наташа задумчиво проговорила: – И все же, в меня это с трудом укладывается. Вот мы здесь, и я чувствую тебя, твое дыхание, твои объятия и, в тоже время, ты находишься у себя дома в России, лежишь на диване…

– Я сижу в кресле.

– Это не важно, …ты сидишь в кресле в России, я лежу на диване в Канаде, а здесь мы танцуем, едим мороженное. Ты реальный, я реальная, и в тоже время мы нереальные. Ты – это только программа, которая снимает импульсы с твоего мозга, а сам ты где-то за тысячи миль в России. Я – это тоже лишь программа, сама я в Канаде. И все же мы здесь вместе, а эти ребята, которые играют для нас, это вообще не Seven Stars, а только программы. Сами музыканты ни в кресле, ни на диване не сидят, они где-нибудь дают концерт, а ведь кто-то присутствует на их концерте виртуально, а сам сидит где-нибудь у себя дома в кресле с сенсором на голове. И мы так запросто все это воспринимаем. Это же уму непостижимо!

– На самом деле все очень просто. Если бы ты была программистом, то не стала бы удивляться. Это всего лишь совокупность электромагнитных импульсов, которые посылаются и воспринимаются нашим мозгом. Какая разница, каким путем твой мозг получает информацию? Это все те же электромагнитные импульсы, которые, либо, исходят от твоих рецепторов кожи, глаз, и т. д., либо поступают в твой мозг, моделируемые на электромагнитном поле EXPS сенсора. Мозг эту разницу все равно не видит, если, конечно, смоделированные импульсы такого же качества, как и натуральные. Вот, например, я погладил тебя по плечу, – Дмитрий сделал это особенно нежно. – Что ты чувствуешь?

– Чувствую, что ты нежен!

– Да нет, я не об этом.

– Но ты же нежен?

– Ну, хорошо, хорошо, я нежен, хотя на самом деле я не гладил тебя по плечу, – Наташа удивленно расширила глаза, – я сижу в своем удобном мягком кресле в России, и мои руки, как лежали вдоль тела, так и лежат. Просто мой мозг послал сигнал к моей руке, но этот сигнал не дошел до руки, а был снят энергетическим полем сенсора и передан в программу. Программа в свою очередь воспроизвела этот сигнал здесь в виртуальном мире в виде поглаживания, этот сигнал был передан программой на твой сенсор, воспроизведен энергетическим полем сенсора и послан в твой мозг, в результате ты чувствуешь, как я глажу тебя по плечу, и говоришь, что я нежен.

– Как все сложно!

– Ну-у, разве это сложно? Твой мозг воспринимает импульсы моего мозга так же, как если бы мы на самом деле были где-нибудь вместе и танцевали, и чем чувствительней сенсор, тем лучше передается сигнал.

– Значит, ты на самом деле нежен?

Наташа смотрела ему прямо в глаза, и от этого многообещающего взгляда его сердце взволнованно забилось. Ощущение близости ее тела вдруг остро пронзило его сознание, и от этого закружилась голова.

– Так ответь, – вкрадчивым шепотом спросила она опять, – ведь ты же нежен?

Его бросило в жар. Что делать? Как ответить? Признаться ей в любви? Он сам не был уверен, что это непреодолимое влечение, которое он испытывал к ней, называется любовью, но, ох! как же она прекрасна! Он наклонился и осторожно поцеловал ее в щеку ближе к шее, зная, что она может отреагировать совершенно неадекватно. Она не остановила его, как обычно, вместо этого она вдруг встала на цыпочки, взяла его лицо в свои ладони и страстно поцеловала в губы.

На какой-то миг он забыл обо всем на свете, и весь мир превратился для него в один большой восхитительный опьяняющий поцелуй.

Когда Наталья отпустила его, в ее глазах бегали задорные огоньки.

– П-пойдем, п-присядем за столик, – ошеломленно предложил он.

– Пойдем, – она взяла его за руки и с торжествующим видом прошла между танцующими парами, буквально таща его за собой, как будто наслаждаясь тем, что люди провожают их глазами. Когда они сели за столик, Наташа выжидающе посмотрела на опешившего Дмитрия.

– Ну-с, м-мисс, что б-будем заказывать? – спросил он, слегка заикаясь и смущаясь от ее откровенно влюбленного взгляда.

– Что-нибудь особенное, – томно сказала она.

В этот миг внезапно вспыхнул яркий свет, и вместо луны над головой у них зажглось солнце, а музыканты исчезли со сцены вместе с инструментами и двумя большими декоративными пальмами. Несколько женщин вскрикнули от неожиданности, а Наташа вздрогнула и крепко ухватила Дмитрия за руку. Он ясно ощутил, как бьется пульс в кончиках ее пальцев.

– Что случилось?

– Не знаю, – растерянно ответил программист, оглядываясь по сторонам. – Похоже, какой-то сбой в программе.

Он хотел уже что-то нажать на меню, когда над танцевальной площадкой раздался хрипловатый мужской голос.

– Компания Florida Beach приносит извинения за причиненные неудобства. Через несколько секунд неисправность будет устранена. Мы просим вас оставаться там, где вы есть, и не трогать клавиши меню, пока не будут восстановлены исходные данные. Материальный и моральный ущерб вам будет возмещен. Спасибо за понимание.

– Эх, вы! Горе программисты! – с сарказмом воскликнул Дмитрий, и на него стали оглядываться сидящие за столиками люди.

– Тише ты, – Наташа приложила палец к губам. – На тебя все смотрят.

– Ладно, не буду, – с вздохом ответил он. – Обидно только. Такой вечер сорвали.

В этот миг свет снова погас, солнце исчезло, на небе благополучно зажгись звезды и неполная луна, а на площадке появились музыканты.

– Дима, смотри! Это уже не Seven Stars, – удивленно воскликнула девушка.

Дмитрий оглянулся на сцену.

– Да, это Желтые Бриджи. Да, и люди некоторые поменялись. Ну, деятели! – он склонился над меню и нажал несколько кнопок. – А-а! Понятно.

–Что такое?

– В группе Seven Stars произошла смена солиста, того самого, который тебя поздравил, видимо, поссорились из-за чего-нибудь, …и они потребовали от компании немедленной замены его виртуального образа, а это вызвало сбой.

– Неужели они не могли его поменять позже, чтоб не портить людям вечер?

– Может, могли, а может, и нет. А может быть, просто забыли, что они у нас играют.

– Разве такое возможно? – Наталья расширила и без того большие глаза.

– А почему нет? Этот сервер обслуживает порядка тысячи различных вариантов обстановок. Не мудрено забыть, что где-то на одной из них заказана группа, программное обеспечение которой нужно срочно поменять. Хотя это, конечно, недосмотр оператора.

– А какие-нибудь серьезные ошибки возникнуть могут?

– Какие, например?

– Ну, скажем, у кого-то не сработал аварийный выход в момент сильной боли, и человек получил болевой шок, или вообще умер?

– Если есть ошибка в настройках, такое возможно, но это большая редкость. Хороший программист такое никогда не допустит.

– Ну, ладно. Хватит о программах. Давай, закажем что-нибудь.

– Например?

– Не знаю, придумай сам.

Он потер подбородок, склонившись над меню, нажал несколько кнопок, и к ним тут же подошел официант с наполненным подносом. Он ловко выгрузил на стол две декоративно отделанные золотом чаши с мороженым, какие-то экзотические конфеты, порезанный ломтиками ананас и бутылку шампанского, которую официант тут же открыл, наполнив два серебряных бокала.

Наташа с недоверием посмотрела на искрящееся шампанское в бокалах и сказала:

– Ты же знаешь, что я вообще не употребляю спиртного.

– Обещаю тебе, в твой организм не попадет ни капли алкоголя.

– Оно что безалкогольное?

– Самое безалкогольное из всех безалкогольных. Это виртуальное шампанское, его можно пить, сколько хочется, но в желудке не окажется ни капли. – Дмитрий поднял бокал. – Ну что, за тебя?

– Почему не за тебя?

– Тогда за нас с тобой.

Они чокнулись бокалами, и Наташа неуверенно сделала несколько глотков.

– У него действительно такой вкус?

– Да, можешь быть уверена. В этом они мастера.

– Представь, я пью впервые в жизни.

– Ты серьезно?

– Да, вполне.

– Разве такое вообще возможно?

– Почему нет, у нас в семье вообще не принято пить.

– А у меня отец умер от алкоголя.

– Как ужасно!

– Плохо, конечно, но зато больше покоя стало, а то он житья никому не давал. Мне тогда четырнадцать лет было.

– А мама?

– А что мама? Погоревала, конечно, но мне кажется, она только вздохнула свободней. Он ее знаешь, сколько избивал по этому делу, и никакие молитвы не помогали.

– Причем тут молитвы?

– Да, она у нас со странностями, верующая очень.

– Правда? – в глазах Наташи почему-то блеснул интерес.

– О, ее хлебом не корми, дай поговорить про этого Иисуса

– Разве это плохо?

– В каком смысле плохо? Человек она хороший, сама доброта, так что пусть себе верит, лишь бы не надоедала слишком со своими нравоучениями.

– А что, надоедает?

– Я же тебе говорил, она постоянно хочет меня сосватать какой-нибудь молодой, так сказать, сестре из своей церкви, – он нервно засмеялся.

– А ты там был хоть раз?

– В детстве постоянно бывал, а когда повзрослел, стало неинтересно.

– Мне тоже, – задумчиво проговорила Наталья.

– Что тоже?

– Н-ну, …то, что было в детстве интересно, теперь стало неинтересно. – Она чуть подумала, и спросила:

– Так что, ты так и не увидел ни одной девушки из церкви?

– Почему? видел. Они даже к нам домой приходили не раз.

– И что? Не понравились?

Он не ответил, а лишь задумчиво взял с тарелки ломтик ананаса и положил к себе в рот.

– Нет, ты ответь.

– А что отвечать?

– Ответь, понравились они тебе, или нет.

Он посмотрел ей прямо в глаза и тихо сказал:

– Понимаешь, мне нравишься ты.

– Правда? – она улыбнулась, не скрывая, что ей приятно это слышать. – Тогда еще раз за нас.

– Подожди.

– Что такое? – она уже поднесла бокал к губам.

– Ты не сказала, нравлюсь ли я тебе.

– А что, ты хочешь это услышать?

– Конечно, хочу.

– Ну, тогда…, – она зажмурилась, загадочно закусила нижнюю губу, потом вдруг резко посерьезнела, посмотрела ему прямо в глаза и тихо произнесла: – Ты мне тоже очень нравишься, я бы даже сказала…

– Что?

– Как-нибудь потом.

– Ну, скажи, что?

Она подняла бокал и многозначительно посмотрела на него,

– За нас?

– За нас.

Выпив бокал до дна, Наташа почувствовала, как у нее закружилась голова.

– Слушай, что-то странное.

– Что именно?

– Я, кажется, пьянею.

– Да, вполне возможно. У них здесь есть программа, создающая похожий эффект.

Она потерла лоб рукой, чувствуя, что пьянеет все больше с каждой секундой, пошатнулась и ухватилась за стол. Дмитрий тут же нажал несколько кнопок на меню, и обстановка мгновенно поменялась. Они оказались в большой комнате с роскошной мебелью, рядом с мягким диваном.

Дмитрий помог Наталье сесть на диван и опустился рядом. Она откинула голову назад, на спинку:

– Почему ты мне не сказал?

– Что не сказал?

– Про шампанское, что от него можно опьянеть.

– Да ладно тебе, это ведь только программа.

– Все равно.

Будто бы, не замечая ее состояния, Дмитрий придвинулся к ней поближе и обнял ее. Она никак не отреагировала, и тогда он набрался смелости и стал целовать ей сначала щеки, потом шею и, наконец, губы. Она не отвечала, но и не противилась, все ее чувства были как в тумане, и происходящее с ней казалось ей каким-то нереальным. Осмелев еще больше, он постарался незаметно расстегнуть молнию на платье сзади.

– Дима, прошу тебя, не надо, – слабым голосом попросила она, но он, как будто не слыша ее, положил руки к ней на плечи и снова поцеловал ее в губы. Она почувствовала, как он медленно обнажает ее плечи. Наташа попробовала сопротивляться, но он упрямо продолжал снимать с нее платье.

– Дмитрий, нет!

Платье резко слетело с ее плеч, почти открыв грудь.

– Не-ет!

Она отчаянно рванулась и, собрав все силы и остаток трезвости, оттолкнула его от себя, чувствуя резкую боль в области шеи.

Глава 3

В следующую секунду она очнулась у себя дома, как бы проснувшись от нехорошего сна. В голове сразу прояснилось, хотя во всем теле все еще чувствовалась легкая ломота, Наталья села на диване, сняла с себя сенсор, потерла виски ладонями и покрутила головой из стороны в сторону.

«Господи, что же это я?»

Она машинально поправила молнию у себя на блузке и огляделась. В комнате был зажжен свет, а на плоском компьютерном мониторе, стоящем на столе, горел красный большой квадрат с надписью: «Сработал аварийный выход».

– Ага, значит, меня выбросило из программы, – она поежилась и потерла ладонями плечи. Ощущение, что они обнажены, все еще оставалось в памяти ее сознания.

Наташа поднялась, подошла к столу и кликнула мышкой по окошку с надписью «ОК». Красный квадрат моментально сменился зеленым с надписью: «Если вы хотите вернуться в программу, введите ваш код».

– Вернуться!? Ну, уж нет! С меня хватит, – вслух сказала она.

Стук в дверь.

– Да, да.

Вошла мать. Она взглянула на дочь и обеспокоено спросила:

– Что-нибудь случилось? Ты выглядишь расстроенной.

Наталья не умела лгать, поэтому она просто опустила голову и промолчала.

– Опять нелады с этим твоим, как его, Димой? – несколько пренебрежительно спросила мать. Наталья резко вскинула голову.

– Мама, не надо! – Мать замолчала, с тревогой глядя на дочь. Та подняла на нее глаза и, увидев ее озабоченное лицо, смягчилась и сказала:

– Я лучше поговорю с отцом.

– Но… он сейчас занят.

– А что он делает?

– Ты же знаешь, что он обычно делает в это время.

– Ну и что, я пойду к нему.

– Не думаю, что ему это понравится.

Наташа чуть подумала, но потом все же решительно заявила:

– Все равно. Если ему дорога дочь, он для меня время найдет.

– Делай, как знаешь, – мать тяжело вздохнула и вышла из комнаты.

* * *

Дмитрий сидел на диване, обхватив голову руками. На том месте, где еще мгновение назад сидела Наташа, теперь, как казалось, прямо в воздухе горела надпись: «Ваш партнер был устранен из программы из-за сильной боли».

– Боже, какой же я идиот! Что я наделал?

В голове шумело.

«Ох уж это виртуальное шампанское. Действует гораздо сильнее настоящего», – с досадой подумал он и набрал нужный код на меню. В голове постепенно прояснилось, после чего он попробовал набрать код Натальи, чтобы вызвать ее, но запрос вернулся без ответа.

Он попробовал то же самое еще раз, но безрезультатно.

Немного подождав, он еще раз попытался ее вызвать, после чего вошел на меню в режим обычной почты и послал сообщение с просьбой простить его за глупость и грубость, однако подтверждения о том, что Наташа получила сообщение и прочитала его, не появилось.

«Нужно выходить из программы, – подумал Дмитрий после нескольких неудачных попыток выйти на связь, и стал нажимать нужные кнопки.

Очнувшись у себя дома в кресле, он снял с себя шлем и датчики сенсора, подошел к столу и еще раз послал запрос к Наташе. Через пару секунд пришел ответ: «Абонент не отвечает». Дмитрий сделал повторный запрос со значком «экстренно важно», пытаясь вызвать ее хотя бы в чат, но мгновение спустя, пришел все тот же отказ.

– Ну, ты и идиот! Что ты натворил? – раздраженно спросил он сам себя. – Купился на ее влюбленный взгляд? Как будто она и раньше так не смотрела. Хотя, нельзя не отметить тот факт, что она никогда меня еще так не целовала. …Ну и что? Ты же знал, что она недотрога, так зачем полез? – Дмитрий не замечал, что громко разговаривает и спорит вслух сам с собой. – Но ведь она себя со мной так еще никогда не вела? – Пытался найти он аргумент себе в оправдание, тут же опровергая его: – Ну да, конечно, у нее и раньше такое бывало. Может быть, не совсем такое, но похожее. Дальше поцелуя она никогда не шла, а когда ты, простофиля, принимал это, как за разрешение, она всегда обижалась и отстранялась. Идиот! Ты просто глуп, как дерево, вот и все! Надо же было так попасть?

Он попробовал еще раз послать запрос. Пришел отказ.

– Ну, и что ты теперь будешь делать? Ой, чучело! Так опростоволоситься, ай-ай-ай.

Дверь тихонько отворилась, и в комнату заглянула мать. Она была в ночной рубашке, вид у нее был сонный.

– Дим, ты что, с ума сошел? Час ночи, а он на весь дом орет. Давай, спать ложись. Тебе завтра на работу.

Он бросил хмурый взгляд на мать.

– Ладно, ма, я уже заканчиваю.

Он слышал, как она прошла в свою комнату, что-то недовольно пробурчав, выключила свет.

«Час ночи, – подумал он, посмотрев на часы, – значит в Канаде сейчас время обеда».

Он еще несколько раз безрезультатно попробовал выйти на связь.

«Ай, ладно. Завтра попробую. Сейчас уже на самом деле поздно».

Он «усыпил» компьютер и отправился спать.

* * *

Наташа подошла к небольшому парку прямо позади здания церкви. Насколько она знала, отец обычно в это время всегда находился здесь. Он очень не любил, когда его прерывали, но она была единственная и горячо любимая дочь. Ради нее он мог сделать исключение. Она вошла в парк и, пройдя вдоль небольшой аллеи, вышла на поляну, усеянную яркими цветами. Здесь она была всего пару раз и в другое время уже бы любовалась окружающей природой, но сейчас было не до этого. С противоположной стороны вдоль поляны пролегала узкая, выложенная фигурным камнем дорожка. Именно на этой дорожке под нависшими над ней ветвями деревьев Наталья и увидела своего отца – широкоплечего крепкого мужчину с коротко подстриженными, темно-русыми, уже начинающими седеть волосами. Он ходил взад-вперед по дорожке и размахивал руками, будто декламировал какое-нибудь художественное произведение или отрабатывал речь. Увидев дочь, он остановился и стал ожидать, когда она подойдет, внимательно вглядываясь в выражение ее лица.

– Что-нибудь случилось? – озабоченно спросил он, когда между ними оставалось шагов пять. Наташа подбежала и молча обняла отца, уткнувшись лицом ему в грудь. – Все в порядке, девочка моя, все будет хорошо, – он погладил ее рукой по голове. – Все разрешится, нужно только время.

Плечи Натальи стали сотрясаться от рыданий. Отец спокойно ждал, когда она успокоится, и только, когда она выплакалась и подняла на него залитые слезами опухшие глаза, предложил ей опуститься на траву и поговорить. Она покорно согласилась и, продолжая время от времени всхлипывать, сказала:

– Папа, я, наверное, совершила что-то очень глупое и ужасное. Ты меня предупреждал, но я ничего не могла с этим поделать. Ты, конечно, скажешь, что я могла все это остановить, но, папа, я не смогла и я, наверное, так не могу. Это свыше моих сил. …Я так запуталась.

– Ты имеешь в виду твои отношения с Дмитрием?

Она молча закивала головой, а потом все же спросила.

– Как ты догадался?

– Ты очень долго была в Интернете. Надеюсь, ничего непоправимого не произошло?

– Не знаю, папа. Он начал ко мне приставать. Он и раньше пытался, но не до такой степени, а в этот раз… это было просто ужасно. Я еле вырвалась. Но, папа…, я все равно люблю его. Мне так больно, что я ничего не могу с этим поделать.

Отец выдержал паузу и тихо спросил:

– Как это случилось?

– Сначала мы просто гуляли. Зашли на пляж, мне захотелось с ним потанцевать… – отец удивленно поднял брови. – Пап, ну, пожалуйста, не суди меня, иначе я не буду тебе ничего рассказывать.

Он тяжело вздохнул, покачал головой и кивнул, побуждая ее продолжать.

– В общем, мы стали танцевать, а затем сели за столик, и он напоил меня вином.

– Вином, в Интернете?

– Ну да, папа, это было шампанское. Я хотела отказаться, но он уверил меня, что оно виртуальное, и никакого алкоголя в организм не попадет. Я поверила и решила, что в этом нет ничего страшного.

По лицу отца было видно, что он очень сильно возмущен и с трудом держит себя в руках, чтобы открыто не гневаться на дочь. Наташа внимательно наблюдала за выражением его лица и, видя его состояние, опустила голову и тихо сказала:

– Я неправа, папа, я знаю. Пожалуйста, прости меня. Я обещаю тебе, что больше не позволю себе ничего подобного, – по ее щекам снова, покатились слезы, и отец тут же смягчился.

– Ладно, ладно…, что было дальше?

– Я чувствовала, что что-то не то, но почему-то не обратила на это внимания. – Она всхлипнула, – А потом…, потом я вдруг очень быстро опьянела и.., – она с трудом говорила, и голос ее дрожал. – Он начал снимать с меня платье, а я была как в тумане, но когда я поняла, что сейчас может произойти, то рванулась изо всех сил, и.., в общем, меня выбросило из программы. – Она снова расплакалась. Отец еще сильнее прижал дочь к себе и успокаивающе погладил по плечу.

– Папа, я не знаю, что делать. Я ведь все равно люблю его. Я много раз пыталась выбросить его из своей головы, пыталась забыть его, побороть чувства к нему, молилась, но у меня так ничего и не получилось. Меня все равно влечет к нему неудержимой силой. Что мне делать, папа?

Отец подождал, когда она успокоится, и осторожно спросил:

– Наташа, а ты точно уверена, что Дмитрий – это тот человек? Я понимаю, у тебя к нему сильные чувства. Но ведь ты знаешь наши жизненные принципы. Он не такой, как ты. Он, судя по всему, неверующий, и, кроме того, он в России, а ты в Канаде. У вас разные интересы, разные ценности в жизни…

Он остановился, потому что дочь протестующее замотала головой.

– Папа, это не так важно, откуда он, и откуда я. И потом, я узнавала, его мама верующая, и он в детстве, так же как и я, ходил в церковь. А то, что сейчас не ходит, то я, извини, тоже не хожу, и пока не хочу, хоть я и очень люблю вас с мамой. Так что, в чем он отличается от меня? Я люблю его, и не пытайся меня отговорить. Лучше попробуй понять. Да, он причинил мне боль, но я все равно верю, что он может измениться. – Она умоляюще посмотрела в глаза отцу. – Папа, мне уже не двадцать лет. Не знаю, как это объяснить, но я точно знаю, что это он. Ты ведь сам говорил, что сердце не обманешь.

Она печально уставилась куда-то вдаль и замолчала.

Он довольно долго молчал, понимая, что слова неуместны, пока каким-то особенным внутренним чутьем не понял, что можно продолжить разговор, и сказал:

– Ну, хорошо. Если ты его на самом деле так любишь, тогда, что вам мешает вступить в законный брак? Ты взрослый человек, и я уже не могу настаивать на соблюдении всех тонкостей. Как есть, так есть, что ж теперь? Как бы мне ни хотелось, чтоб все было по-другому, но ты уже выбрала свой путь. Однако пусть все хотя бы будет законно. Если он тоже тебя любит, в чем я не уверен, он должен выполнить и твои условия.

– Да, папа, я понимаю. Я сама этого хочу. Но только…, если бы он хотя бы сделал мне предложение. Мы знакомы уже пять лет, а регулярно встречаемся уже два года, хоть и в Интернете. Как он говорит, я у него единственная подруга, но он даже ни разу не признался мне в любви. Он говорил мне, что я ему очень нравлюсь, а затем начинал приставать. И так каждый раз. Сколько раз я с ним расставалась. Но, когда он уходит, я понимаю, что мне больше никто не нужен, и мне так пусто и одиноко. Он говорит, что и с ним происходит то же самое. Я чувствую, что он любит меня. Я вижу это в его глазах. Да, он не умеет до конца держать себя в руках, ну и что? Зато у него есть множество других прекрасных качеств.

Отец выдержал паузу, и все так же осторожно спросил:

– А почему бы тебе просто не подождать?

– Пап, я жду уже два года.

– Я имею в виду, временно прервать все отношения и подождать. Насколько я знаю, вы больше чем на пару дней ни разу не расставались. Конечно, на неделе вы почти не встречаетесь, но общаться-то все равно продолжаете постоянно. Почему бы тебе не испытать его более продолжительным временем? Например, неделей или двумя, а то и месяцем. Пусть он докажет свою любовь, если он о ней не может сказать. Кроме того, твое молчание может побудить его к более решительным действиям, и он лучше осознает, какую боль причинил тебе своей очередной бестактной выходкой. И потом, я думаю, тебе не помешает побыть одной, ведь тебе тоже есть о чем подумать, ты не находишь?

Наташа помолчала, посмотрела на отца и тихо сказала:

– Хорошо, пап. Я попробую сделать так, как ты говоришь, только не говори маме, ладно?

– Ладно. Если нужно, сама расскажешь.

Она благодарно обняла его, снова заглянула ему в глаза и спросила:

– Папа, а ты меня вправду прощаешь и не осуждаешь, что я так поступила?

Он глубоко вздохнул и мягко ответил:

– Нет, дочь, я тебя не сужу.

Она потерлась щекой об его руку.

– Ты у меня самый лучший папа на свете.

– Ты у меня тоже, дочь.