Алмазные слезы

– Да, очень… – крепко погрузившись в свои мысли, отозвалась Элен, опомнилась и взволнованно заломила руки. – Простите, Ваше Величество, я совсем не то хотела…

– Не стоит оправдываться, дорогая, – с улыбкой коснулась ее руки императрица. – Вы сказали именно то, что хотели. А кое-кому об этом знать совсем необязательно.

Она кивнула в сторону окна, и, выглянув наружу, Элен увидела прогуливающихся во дворе Мари и Аннет. Кровь с новой силой прилила к ее щекам, и она порадовалась, что при ее румянце после мороза это не так заметно.

– Я вас только об одном прошу, – сказала Мария Федоровна, поднимаясь. – Будьте осторожны. Я уже потеряла Марфу и не хотела бы, чтобы ваша помощь следствию подвергла вас опасности.

– Обещаю, Ваше Величество.

Государыня напоследок внимательно на нее посмотрела, светлые глаза лучились теплом, но в морщинках у самых очей притаилась тревога. Она помедлила, будто хотела еще что-то сказать, но в последний момент передумала и удалилась, оставив Элен размышлять об их разговоре.

Расспросы о следователе выбили ее из колеи. Она не предполагала, что слухи пойдут так быстро – впрочем, придворным только повод дай, а за остальным дело не станет. За три года при дворе ее с кем только не сосватали, но она не обращала внимания на сплетни, и постепенно они обязательно сходили на нет. Но сейчас ситуация располагала к появлению новых россказней – а молодой следователь, в чьей компании ее уже застали, этому лишь потворствовал.

Хотя и не без причины, тут она все же проговорилась.

В одном Мария Федоровна была права, ей следовало быть осторожнее. Но она и без того уже обещала это Виктору Андреевичу.

А внимательно слушать, смотреть и не вмешиваться она умела всегда.

Вьюга накрыла его, когда Виктор возвращался из департамента полиции после доклада Илье Алексеевичу. Мокрый, холодный снег бил в лицо, ветер так и норовил сорвать с него котелок, проникая за ворот пальто, а от густой белой волны не было видно ничего хотя бы на пару шагов вперед. Каким-то чудом он умудрился не попасть под колеса пролетки и только благодаря тому, что всю жизнь прожил в Петербурге, нашел дорогу к дворцу почти с закрытыми глазами.

Во внутреннем дворе оказалось немного тише. Снег продолжал идти уже спокойными крупными хлопьями, жандармы понемногу превращались в снеговиков. Отряхнув пальто, Виктор вошел в распахнутую швейцаром дверь, отдал ему верхнюю одежду и направился к лестнице, вспоминая дорогу.

Кабинет полковника он нашел с первого же раза. Лакей скоро сообщил о его прибытии, и, входя внутрь, Виктор был готов доложить о первых результатах расследования.

Хотя сам он не был ими до конца доволен.

Роман Аркадьевич сидел у камина с документами. При виде него он встал, захлопнул бумажную папку и доброжелательно указал на кресло напротив, в которое Виктор и сел.

– Чем порадуете, Виктор Андреевич? Есть что-то еще?

– Да, в общем-то, ничего нового. Такое ощущение, что с убитой госпожой Кирсановой никто особой дружбы не водил – кроме разве что Елены Павловны Штерман. Тихая, скромная, старательная. Незамужняя. Во дворце тоже за романами замечена не была, а вся ее семья осталась в провинции.

– Остальная прислуга тоже ничего конкретного о ней сказать не может. Сплетнями она не интересовалась, работала исправно, только если в последнее время активно историей стала любопытствовать, – добавил Роман Аркадьевич. Виктор задумчиво прищурился.

– По словам фрейлин, Марфа спрашивала об истории старого крыла, где ее убили. Госпожа Штерман даже вспомнила, что та спрашивала ее о дворцовых легендах, в особенности о сокровищах княгини Натальи Алексеевны.

Полковник звонко фыркнул, пышные бакенбарды заколыхались от его смеха.

– Ну вы же не думаете, что дело в сокровищах?

– Нет, конечно. Но и отметать эту теорию пока оснований нет.

– А по подозреваемым у нас что?

– Прислуга исключается почти что вся, а вот штат охраны и фрейлины… Все та же госпожа Штерман мне поведала, как слышала разговор двух человек о том, что убийство камеристки получилось незапланированным. Один из говоривших проболтался, что я с ним уже побеседовал, и эта беседа его очень взволновала. А на тот момент я успел поговорить только с фрейлинами, гоффурьером, лакеем, принесшим вам вести об убийстве, и соседкой Марфы.

– А личность второго, я полагаю, установить не удалось?

– Нет, однако первой точно была женщина. Стало быть, гоффурьера и лакея можно исключить, а когда мне принесли записку от Елены Павловны, соседку я только отпускал.

– Вы что, хотите сказать, что здесь замешан кто-то из приближенных императрицы? – поперхнулся полковник и вмиг стал выглядеть старше своего возраста на добрый пяток лет. – Но ведь это же… это же немыслимо!..

– Так же, как и убийство в императорском дворце.

Они помолчали, и Виктор мысленно вернулся к рассказу Елены Павловны. Те двое собирались встретиться вечером, и сейчас ему бы стоило находиться поблизости от фрейлин, чтобы знать наверняка, кто из них отсутствует. Поскольку второй преступник так и не был опознан, исключать из подозреваемых жандармерию и личных агентов полковника тоже было нельзя.

Нужно искать связи камеристки со всеми во дворце. Какие-то тайные ниточки, которые он пока не увидел. Что-то непременно должно привести его к цели.

– А в комнате убитой нашли что-нибудь?

– Нет, Виктор Андреевич. Камеристка ведь приходящая, здесь у нее был лишь небольшой запас одежды да чистое белье.

Вот оно! Вот то, что он совершенно упустил из вида со всеми этими легендами и допросами – день-то какой суматошный!..

– Ее жилье в городе вы не обыскивали?

Роман Аркадьевич посерел еще больше, обмяк в кресле и сокрушенно покачал головой.

– Такой случай из ряда вон выходящий – ведь в самом дворце, под самым носом!.. Совершенно вылетело из головы.

– Распорядитесь тогда завтра утром, чтобы меня туда сопроводили двое ваших доверенных лиц. Я там сам все осмотрю.

– Разумеется.

– А пока мне нужно узнать, кто из фрейлин отсутствует во дворце, – продолжал Виктор. – Соблаговолите присутствовать?

– С удовольствием, Виктор Андреевич.

Вдвоем они вышли из кабинета и, негромко переговариваясь, пошли по коридору под гулкое эхо собственных шагов. Полковник с явной охотой рассказывал о буднях дворцовой охраны, вспоминал курьезные случаи, произошедшие за годы его службы императору, но Виктор слушал его вполуха, больше увлеченный разглядыванием дворцовой обстановки.

Пройдя расписной коридор, они оказались в галерее, пересекли ее и вошли в двери гостиной. Сидевшая на диване Мария Федоровна тихо разговаривала с Василиной Тимофеевной, Елена Павловна читала книгу чуть поодаль. Завидев мужчин, дамы отложили свои занятия и встали, приветствуя гостей.

– Виктор Андреевич, рада вас снова видеть, – кивнула императрица. Фрейлины молчали. – Надеюсь, ваш первый день при дворе принес хоть какие-то приятные впечатления, а не ограничился одним только расследованием?

– Благодарю, Ваше Величество, но я здесь все же по долгу службы, а не на увеселительной прогулке, – вежливо отозвался Виктор. Элен подавила улыбку.

– Конечно, обстоятельства не располагают, но все же я надеюсь, что пребывание здесь не покажется вам рутинным. Составите нам компанию?

– С удовольствием, Ваше Величество, благодарю.

Дамы сели обратно, мужчины расположились в свободных креслах. Роман Аркадьевич не преминул поинтересоваться делами императора, а Виктор украдкой огляделся, тут же заметив, как спрятавшаяся за книгой Елена Павловна стрельнула в его сторону выразительным взглядом.

– Ваше Величество, позвольте узнать, а где ваши остальные фрейлины? – поинтересовался он, верно истолковав ее намек. Мария Федоровна удивленно взглянула на Василину.

– Они отпросились в город. Мы сегодня хотели прогуляться, да и провести весь день взаперти – то еще мучение, но в сложившейся ситуации я решила, что лучше останусь во дворце, а внутренний двор спасает мало.

– Как бы они в беду не попали в такую погоду, – заметил Роман Аркадьевич, глянув в окно. Буран только усилился.

– Вот и я их тоже отговаривала, но что поделать. В конце концов, все мы были молоды и влюблены, верно, Элен?

– Конечно, Ваше Величество.

Елена Павловна едва уловимо покраснела. В этот момент Виктор очень удачно поднес к губам чашку, и его улыбки никто не заметил.

– Виктор Андреевич, не сочтите за труд, – лукаво улыбнулась Мария Федоровна. – Расскажите нам о своей работе. Илья Алексеевич всегда отзывался о вас с глубочайшим уважением, но я и надеяться не могла, что для расследования нашей трагедии он пришлет именно вас.

– Рассказывать особо не о чем, Ваше Величество. Одно время я служил городовым, потом стал следователем, затем помощником начальника сыскного управления города. А после меня заметил Илья Алексеевич, и дальше все сложилось само собой.

– Но, насколько мне известно, вы всегда были на хорошем счету у департамента, – раскатисто проговорил Роман Аркадьевич. Виктор скромно улыбнулся.

– У меня был хороший пример для подражания перед глазами.

С тихим скрипом двери гостиной открылись, и в комнату вошла чуть запыхавшаяся Натали, виновато сделала реверанс и выпрямилась.

– Прошу прощения за опоздание, погода просто ужасная, мы еле добрались – такие сугробы!..

– Проходите, Натали, пока чай окончательно не остыл, – поторопила ее Государыня.

Подхватив свою чашку, Наталья села по соседству с Элен, и та выглянула из-за книги с хитрым прищуром. До Виктора донесся ее тихий голос.

– Как поживает поручик?

– Элен! – густо залившись краской, возмущенно прошипела Натали, и Элен, давясь от смеха, вновь спряталась за своим чтением.

Вслед за Виктором повествование подхватил полковник, принявшись нахваливать молодого следователя, о котором он столько слышал от своего друга Ильи Алексеевича. Вскоре беседа плавно перетекла на разговоры об интересных случаях на службе, коих у Романа Аркадьевича за эти годы накопилось немало, и Виктор смог вздохнуть свободно.

Время бежало, пускай и незаметно. Когда часы на камине пробили десять, Мария Федоровна поднялась, извинилась перед всеми, попрощалась, наказав своим фрейлинам хорошенько отдохнуть, и удалилась. С ее уходом атмосфера неуловимо изменилась: Василина и Наталья будто слегка оживились, зашептавшись о своем девичьем, Роман Аркадьевич, утратив внимательную слушательницу, подскочил к ним с новой историей, а Виктор наконец улучил момент и подошел к Элен.

– Скучаете?

Девушка светло взглянула на него из-под ресниц и закрыла книгу.

– Почему вы так решили?

– За весь вечер вы едва перелистнули десяток страниц – значит, либо книга не очень интересная, либо вам просто скучно.

– Либо я всего лишь украдкой заслушалась нашего дорогого полковника.

Виктор оглянулся на оживленного Романа Аркадьевича, вспоминая, как тот незаметно для дам плеснул в свой чай что-то из собственной фляги.

– Сомневаюсь, что вам интересны охотничьи истории или рассказы о буднях полиции.

– Отчего же, его рассказ о вашей службе я слушала с предельным вниманием, – уколола его Элен. Он ограничился слабой улыбкой, и девушка вздохнула с тревогой. – Мне неспокойно за Мари и Анну. Как бы с ними чего не приключилось, в такую-то вьюгу.

– Зато теперь круг наших подозреваемых сузился до трех человек.

– Вы подозреваете Мари и Аннет?

Виктор не ответил, устремив взгляд в окно, в ночную темноту, но фрейлина все поняла и так, нервным движением принявшись теребить локон волос.

– Впрочем, вполне может быть… Но вы сказали о трех людях.

– Натали.

Девушка изумленно посмотрела на подругу, как раз что-то отвечавшую Роману Аркадьевичу, и с сомнением покачала головой.

– Нет, ни в коем случае! Я знаю Натали много лет, мы встречались еще до службы при дворе!..

– Однако почти все фрейлины Ее Величества практически весь день отсутствовали во дворце – кроме вас и госпожи Борщековой, я узнавал у стражи. Поэтому из подозреваемых можно исключить только вас двоих.

– Что ж, спасибо и на этом.

Она вздохнула как-то с содроганием, встала и всмотрелась в окно, тщетно пытаясь разглядеть силуэты подруг.

– Не переживайте вы так, – попытался ее успокоить Виктор. – Вам бы лучше отдохнуть и поспать – особенно после такого дня.

– Я все равно не усну, – тихо ответила Элен. – Я вообще очень плохо сплю.

– Тогда вам тем более нужно отдохнуть.

Василина с Натальей обернулись в их сторону, кивком головы указав на дверь, и вернулись к Роману Аркадьевичу. Элен посмотрела на Виктора долгим пронзительным взглядом, будто силилась что-то увидеть в его глазах, легко и печально улыбнулась, присела в реверансе.

– В таком случае, доброй ночи.

– Доброй ночи, Елена Павловна.

Фрейлины потянулись к выходу. Полковник отошел к окну, допивая свой чай, а Виктор вернулся к своему креслу, глядя вслед девушкам, когда замыкавшая их строй Элен внезапно оглянулась, столкнувшись с ним взглядом, совершенно очаровательно покраснела и так же быстро отвернулась, заставив его подумать о том, что этот безмолвный разговор сказал ему гораздо больше, чем все произнесенные за день слова – касались они расследования или нет.

Виктор сам не знал, что ожидал найти в доме камеристки. Перехваченные письма? Вырезки из газет для анонимного шантажа? Другой компромат?..

Вместо этого комната оказалась самой обыкновенной и даже обыденной. Заправленная кровать в углу, сменное белье в шкафу и на табурете, сложенная одежда на полках. На письменном столе пара книг – любовный роман и трактат, перья сложены в ящик, чернильница плотно закрыта. Ухоженное, чистое жилье.

Если бы не найденные в глубине стола заметки да спрятанные в трактате закладки на страницах об истории императорской семьи, он бы всерьез подумал, что Марфа вообще оказалась не в том месте не в то время.

Все-таки Елена Павловна была права, когда предположила, что мотивом преступления стал клад. Воистину проницательная и догадливая девушка, и ведь не побоялась быть осмеянной за такое предположение.

Немыслимая какая-то история получается. И все равно остается некто третий, кто и совершил убийство.

Однако в одном Виктор был уверен: смерть камеристки не была непреднамеренной, как бы преступник не утверждал обратное. Подойти к жертве сзади и нанести удар по голове – это требует точного расчета. А если бы в этот момент в коридор вошел караульный? К тому же, будь этот удар случайным, он бы пришелся на лицо или в область виска – тогда можно было бы сказать, что люди ссорились.

Здесь же произошло хладнокровное преступление.

Не успела эта мысль померкнуть, когда в комнатушку, где теснились он и еще двое агентов Романа Аркадьевича, влетел городовой, быстро отдал честь и скороговоркой произнес:

– Ваше высокоблагородие, вас ждут в Петропавловской крепости. Убийство.

– Где убийство? – недоверчиво переспросил Виктор. Городовой нервно сглотнул.

– Так точно, именно там-с. Полковник Строцкий уже там.

– Почему? Кого убили?

– Фрейлину Ее Императорского Величества Воронцову, гвардейцы опознали и один городовой.

Он думал, что вчерашний день был полон сюрпризов, но сегодняшний с самого утра не доставлял ему ничего, кроме хлопот.

Торопливо написав письмо, он отдал его городовому с требованием немедленно доставить адресату, надел пальто и вышел на улицу, стараясь не думать о том, что может грозить его невольной помощнице во дворце.

Все же не стоило просить ее о помощи. Нужно было выслушать, поблагодарить и удалиться.

Впрочем, разве бы она послушала? Ведь все равно бы стала искать правду самостоятельно! Господи, ей скучно жить? Развлечений мало? Виктор внезапно разозлился, но быстро понял, что злится скорее на себя.

Нужно было сосредоточиться на деле, раскрыть его как можно скорее. До приезда Государя оставалось два дня, если он не справится, головы полетят.

В том, что убийство камеристки и смерть фрейлины были связаны, у него не оставалось сомнений. Таких совпадений не бывает, к тому же вспомнился рассказ Елены Павловны – кажется, ходили слухи, что колье могли спрятать в Петропавловской крепости. Пока все заняты расследованием преступления во дворце, проникнуть на территорию крепости и обследовать ее – самое милое дело.

А провести туда фрейлину должен был кто-то из своих, гвардейцев или жандармов.

Видимо, без людей Романа Аркадьевича в этом деле все же не обошлось.

Полковника он увидел в одном из коридоров Государева бастиона. Спускаясь по ступеням, Виктор то и дело наклонялся, дабы не задеть макушкой низкие арки. При виде него Роман Аркадьевич поджал губы и потер подбородок под пышными усами.

– Вот ведь какое дело… Прямо страшно становится, Виктор Андреевич.

– Это точно госпожа Воронцова? – Виктор подошел ближе и увидел лежавшую навзничь девушку в длинном темном плаще, из-под которого выглядывала розовая ткань платья. Полковник горько вздохнул.

– Воронцова Анна Ивановна, фрейлина Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны. Вы с ней вчера беседовали.

Виктор выпрямился, медленно огляделся. В обе стороны от них уходил прямой коридор, а там, где они стояли, располагалась небольшая ниша.

– Как ее нашли?

– Я обнаружил, Ваше высокоблагородие, – выступил вперед до этого тихо стоявший гвардеец. – Совершал утренний обход, готовился сдать дежурство, когда заметил у стены что-то темное. Подошел ближе, перевернул – а тут барышня.

– Она мертва была?

– Так точно, остыла уже. Зима на дворе, а в казематах и того холоднее.

– Вы ведь и ночью обход совершали, верно? – уточнил Виктор.

– Все так, Ваше высокоблагородие, в девять вечера, в полночь и далее через каждые три часа.

– Так как же вы ее раньше не заметили? – не стерпев, рявкнул Роман Аркадьевич. Гвардеец, к его чести, даже не дрогнул.

– Я обхожу с масляной лампой, а от нее света немного. К тому же, ночь опять же, да и плащ у барышни темный.

– И никого постороннего тоже не видели? – допытывался Виктор. – Может, приходил кто или приезжал? Возможно, еще днем или ближе к вечеру?

– Никого постороннего, только гвардейцы, жандармы с донесениями и телега с провизией.

– Я надеюсь, всех приходивших отмечали? – грозно спросил полковник. Гвардеец ответил согласием. – Несите список.

Склонившись над девушкой, Виктор посветил лампой и внимательно присмотрелся. Еще вчера фрейлина Аннет показалась ему самой настоящей охотницей за титулом и деньгами, надменной, высокомерной особой – а сейчас она смотрела прямо перед собой остекленевшими глазами, светлые волосы за ночь покрылись инеем, а кожа от мороза побелела. Лишь на шее остались багровые и лиловые полосы.