Записки доктора Тихонина. Дурная наследственность

За эти пять произошел только один случай, когда мне пришлось воспользоваться моими магическими способностями. На наше пристанище напала банда, отбившихся от своих войск дезертиров, скрывавшихся от преследования властей. Им требовались еда и лекарства. Они ворвались во двор больницы среди бела дня и, угрожая ружьями, потребовали от доктора отдать все съестные запасы и лекарства. Доктор позвал санитаров и сказал им принести все, что требовали бандиты. Я в это время, ничего не подозревая, занималась сбором овощей на принадлежащем больнице огороде. Выйдя из калитки, отделявшей огород от двора с корзиной огурцов в руках, я увидела, как сопровождаемые бандитами два санитара направляются в здание больницы. От страха и волнения я выронила корзину, и сделала, почти бессознательно, несколько пассов руками с произнесением соответствующего, защитного заклинания. Через минуту после этого, все бандиты уронили свои ружья, схватились за головы и попадали на землю. Доктор приказал санитарам связать разбойников и вызвать военных, охранявших город. К счастью для меня никто не понял, что произошло с бандитами, все решили, что они испытали временную потерю рассудка от отравления недоброкачественной пищей.

Погожим, апрельским днем 1642 года я помогла моей маме добраться до беседки во дворе лечебницы и уселась рядом с ней на скамейку. Я с грустью смотрела на ее исхудавшее, бледное лицо и безучастный к окружающему миру взгляд ее потускневших глаз. Вдруг, вместе с первыми ударами колокола соседней к нам церквушки, зовущих прихожан к заутренней молитве, лицо ее оживилось, глаза заблестели. Она смотрела на меня ясным взором и четким голосом проговорила;

– Я знаю, что ты сделала, чтобы отомстить за сожжение твоего отца и бабушки, но не бойся верховным, небесным судом твой грех уже прощен, и наш род не прервется. Тебе надо поехать в Англию и постараться спасти как можно больше невинных людей от наветов корыстолюбивых и гнусных осведомителей инквизиции. Применяй свою силу с разумом и осторожностью. Я люблю и прощаю тебя, прости и ты себя.

После этих слов, глаза ее опять стали безжизненными, изо рта вырвался хрип, по ее телу прошла судорога, и голова ее склонилась в неестественной позе. Я боялась до нее дотронуться и позвала на помощь медсестру, которая сказала мне, что моя мама умерла. Несмотря на то, что она была дочерью ведьмы, доктор выхлопотал ей место на городском кладбище. На ее похоронах, кроме работников кладбища присутствовали только священник, доктор и я. По дряблым щекам старого, доброго доктора текли слезы, когда он бросал горсть земли на мамину могилу. Через неделю после маминых похорон я тепло простилась с доктором, и отправилась на свою историческую родину. Я сказала доктору неправду при прощании, что у меня в Англии остались родственники. Может быть, они и существовали в природе, но я о них ничего не знала, и поэтому должна была рассчитывать только на свои силы в обустройстве своей новой жизни. Я решила, что в большом городе иностранке с акцентом будет проще не привлекать к себе лишнего внимания, поэтому отправилась в Лондон. Для начала я проверила больницы, суды, муниципальные конторы, но нигде не требовались санитарки или уборщицы. Тогда я создала ситуацию, при которой меня сбил открытый дилижанс с богатой дамой. Кучер помог мне подняться, а дама бросила несколько шиллингов. Я поблагодарила, и внимательно глядя ей в глаза, спросила, не нужна ли ей прислуга. Она пригласила меня сесть в ее дилижанс и привезла к себе домой. Эта женщина была капризной, избалованной дочерью богатого торговца, а ее поклонниками были представители самых разных сословий. По пятницам в их доме собирались чиновники, адвокаты, торговцы и ее подружки, такие же, как она богатые невесты. Один из господ, пожилой, страдающий одышкой вдовец попросил мою хозяйку уступить ему новую, хорошенькую служанку. На что моя хозяйка с удовольствием согласилась, поскольку ее жених стал оказывать мне слишком много внимания. Мой новый хозяин оказался светским судьей при службе инквизиции. Он отправлял обвиненных в колдовстве людей на виселицу. У них с женой, которая умерла год назад, не было детей. Почти сразу, как я появилась среди его слуг, они рассказали мне, что именно из-за его распутства, бог не дал им детей, и его постоянные измены довели его милую супругу до гробовой доски. Было ли это проделкой дьявола или так решил злой рок, но судья кроме кучера и секретаря, взял меня в качестве своей личной служанки в предстоящих поездках по графствам для рассмотрения судебных дел инквизиции. Вечером, когда мы остановились на постоялом дворе графства N., судья позвал меня в свою комнату. Он был в одном халате и безо всяких околичностей начал сдирать с меня одежду, приговаривая:

– Ты такая свеженькая, может быть даже девственница?

– Да, я еще никогда не была с мужчиной. Но вы ошибаетесь, если думаете, что вы будете первым, кто овладеет мной.

– А как ты сможешь мне помешать, это сделать, – с гнуснейшей усмешкой произнес судья и, воспользовавшись моей нерасторопностью, сорвал с меня платье.

После этого распахнув свой халат, он попытался потереться о мою обнаженную грудь своим обрюзгшим телом, обхватив меня одной рукой, и засовывая свою руку в оставшиеся на моем теле панталоны другой. Еще немного и он смог бы повалить меня на кровать. Меня охватили такое возмущение и страх, что я, скорее прокричала, чем произнесла заклинание, и, сделав несколько волнообразных движений своей свободной рукой около его груди. Судья обмяк, ослабил хватку и, медленно оседая, растянулся во весь рост на полу. На его лице совместились выражения ужаса и искреннего недоумения. Я быстро оделась и убежала в комнату для прислуги. На следующее утро, когда секретарь пришел его будить, он застал судью живым, но обездвиженным. Позвали доктора, который пришел к выводу, что его пациента хватил апоплексический удар. Вся наша компания вернулась домой. Судья прожил в таком недвижном состоянии еще месяц. Все это время именно я кормила его с ложки и подносила утку. Он смотрел на меня с бессильной ненавистью и страхом. Один раз его навестил его единственный родственник, двоюродный племянник. Посмотрев на своего дядю с искренним презрением, он сказал, обращаясь ко мне:

– Давайте ему больше огненно горячей еды и питья пусть привыкает к тому, что его ждет на том свете.

За время пребывания в доме судьи я подружилась с его секретарем. Как ни странно он оказался порядочным и умным человеком, который в силу необоримых обстоятельств оказался в подчинении, как он сам выражался, у этого порочного «Ирода». Обстоятельства же его были таковы, что его отец задолжал судье крупную сумму денег и поскольку отец разорился, то сын, пытаясь сохранить честь семьи, заключил сделку с судьей о том, что он вернет долг отца, исполняя обязанности его личного секретаря четыре года бесплатно. Когда я появилась в доме судьи, ему оставалось отрабатывать еще три с половиной года. После смерти судьи мой друг пристроил меня в контору знакомого адвоката. Там я проработала в качестве секретаря три года. У меня был красивый почерк, и я должна была расшифровывать, переписывать и подшивать в папки дела, которые помощник адвоката с сокращениями, фиксировал во время их слушания в суде. Таким образом, я могла выявлять постоянных доносчиков, состоящих на службе у инквизиторов. Все они, после того как я подшивала бумаги в дела оклеветанных ими людей, странным образом, умирали от несчастных случаев, экзотических болезней или сходили с ума. С течением времени, инквизиторам в городке, где я обосновалась, с трудом удавалось находить себе подручных. Люди не знали, кто именно, расправляется с доносчиками, бог или дьявол, но из-за страха смерти, они переставали писать доносы на своих соседей.

Через три года моя работа в адвокатской конторе прекратилась по счастливым, семейным обстоятельствам, я вышла замуж за богатого друга моего работодателя из Франции, и уехала с ним жить в Париж. Мы жили счастливо. Нас радовала доброта и жизнерадостность нашей единственной дочери, которая родилась у нас по прошествии пяти лет с начала нашей супружеской жизни. Когда ей исполнилось десять лет я начала ее обучение тайным знаниям моего рода. Она впитывала их как губка, поражая меня своими способностями. К своим пятнадцати годам, она превратилась в могущественную чародейку по силе превосходящую и меня, и мою бабушку. Думаю, что именно это стало причиной появления в нашем доме удивительного гостя, представившегося большим другом покойного отца моего мужа. Он был до странности тусклым и незаметным человеком: среднего роста, среднего телосложения с трудно запоминаемыми чертами лица. Господин Ваал всегда говорил о неоспариваемых никем вещах и следовал только общепринятым нормам поведения. Проведя в его обществе неделю, через пару часов после его отъезда мы уже не смогли вспомнить, как он выглядел. Но после его появления в нашем доме и я, и мой муж почувствовали недомогание, которое затем превратилось в скоротечную чахотку. Перед смертью я предупредила мою дочь быть осторожной и не доверять никому, особенно господину Ваалу. Единственным, к кому я сказала ей обратиться, был наш с мужем друг, адвокат из Англии у которого я когда-то работала.

Последняя четверть 17 века нашей эры

Когда мои родители в одночасье умерли от чахотки, мне было всего пятнадцать лет, и я не знала, как мне жить дальше. По совету моей умирающей мамы я написала письмо адвокату из Англии, но оказалось, что теперь делами конторы занимается его сын, так как отец недавно погиб от рук «охотников на ведьм». Несколько месяцев я пребывала в горестном унынии, пока ко мне в гости не приехала дальняя родственница моего отца, мадам Лили. Она была молодой, красивой брюнеткой, одетой в богатое муаровое платье, подчеркивающее ее женские достоинства. Мадам Лили тут же взяла на себя роль распорядительницы дома. Она потребовала от слуг приготовить ей комнату для проживания, и повезла меня по магазинам, затем к своей модистке и парикмахеру. К вечеру я была похожа на мадам Лили во всем, кроме возраста. С этого времени мы с ней посещали все балы и увеселительные собрания для горожан. На этих праздниках мадам Лили знакомила меня со своими многочисленными друзьями. К концу второго месяца ее пребывания в нашем доме, я уже была известна в кругах полусвета Парижа как красивая и, к тому же, богатая невеста. Ко мне начали свататься всякие охотники за легкими деньгами, но я их видела насквозь, и всем им отказывала. Но однажды в моем окружении появился молодой красавец, который не проявил ко мне никакого видимого интереса, что меня чрезвычайно задело и разожгло мое любопытство. Мадам Лили рассказала мне, что этого красавца зовут Артур, и он страдает по потерянной им возлюбленной, которую умертвили злобные завистницы с помощью maleficia. Ведьмы, замешанные в этом злодеянии, не понесли наказание. Они могущественны и имеют покровителей, чуть ли не среди родственников короля. Я спросила Лили:

– Что такое maleficia?

– Невинное дитя, ты даже не слышала о таких злокозненных вещах, как порча. Ведьмы, эти служанки дьявола, за силу, которую он им дает над духами, готовы на все, чтобы заполучить большее могущество. Добиться небольшого поощрения они могут, если им удается кого-то сглазить. Если же сумеют навести на кого-то смертельную порчу, то они получают значительное повышение в его табеле о рангах, и его защиту. Поэтому мечты Артура об отмщении не имеют никаких шансов на успех.

– А как же инквизиция и «охота на ведьм»?

– Инквизиторы, не подозревая об этом, служат дьяволу, и сжигают на кострах, в основном, малоприятных и неудобных для Сатаны людей. Чаще всего жертвами доносов оказываются малограмотные, деревенские знахари и знахарки, которые являются представителями династий, хранящих знания о законах действия сил природы на человека. Настоящие пособники дьявола ходят в шелках и регулярно посещают церкви.

– Но ведь против этих ведьм можно тоже использовать maleficia?

– В принципе можно, но для этого нужна большая магическая сила, поскольку они умеют защищаться. Тем более победителю в этой схватке достаются силы побежденного противника. Я уверена, что за этот заказ боролось немало колдунов и колдуний, и победители получили все.

– Мадам Лили, а вы знаете имена этих злодеев?

– Кто, точно, выполнил это поручение, я не знаю, а ты, что собираешься с ними сражаться?

– Нет, я просто хочу знать, кого следует опасаться.

– Хорошо, я предоставлю тебе список всех известных мне могущественных ведьм и ведьмаков Парижа.

Сначала, после того как у меня в руках оказался список с именами прислужников дьявола, я начала следить за чернокнижниками из списка, и с удивлением обнаружила, что и Артур посещает те же мероприятия, что и я. По мере моего знакомства с привычками знатных алхимиков и окультистов, я все больше сближалась с Артуром, который, казалось, одержим желанием навредить им. Эта одержимость, поддерживаемая мной, сдружила нас настолько, что мое общество для Артура постепенно стало жизненно необходимым. В конце концов, я открыла ему свою тайну, что я тоже обладаю могущественными магическими способностями, но отношусь к роду жриц друидов, которые всегда противодействовали черной магии и оберегали людей от козней ее служителей. Эта информация потрясла его, он стал умолять меня убить всех этих злодеев. Но я ответила ему, что у меня план гораздо более жестокий и изощренный, заключающийся в том, чтобы лишить их магических способностей и тем самым обречь на жалкое существование. Вначале это наказание показалось ему слишком легким, но, немного подумав, он согласился с ним. Получив согласие Артура, я приступила к осуществлению нашего плана возмездия. Я попросила мадам Лили купить мне самый большой, поддельный бриллиант, оправленный в золото и массивную золотую цепь, чтобы я могла носить этот бриллиант у себя на шее. Мадам Лили принесла мне тяжеленную золотую цепь и идеально ограненный, драгоценный кристалл размером с куриное яйцо, со словами:

– Мой близкий друг, высокопоставленный чиновник предложил мне это чудо ювелирного искусства на прокат.

– Это что неподдельный бриллиант?

– Да. Когда я рассказала, что ты можешь лишить магических сил всех этих мошенников, мой друг так обрадовался, что договорился с хранителем королевских сокровищ, и тот под большим секретом выдал ему сокровище на неделю. При дворе не хотят повторения процессов типа «Огненной палаты».

Поскольку, мои силы намного превышали способности всех этих чернокнижников, то я, не мешкая, пригласила их всех посетить усадьбу моих родителей в предместье Парижа. В приглашениях было сказано, что имеется работа, которая будет оплачена самым крупным бриллиантом из коллекции индийского махараджи. В назначенный день и час к дому начали съезжаться богатые экипажи, из которых выходили мужчины в смокингах и цилиндрах, или женщины в богатых нарядах и шляпах с вуалями. В гостиной был накрыт стол с дорогими винами и закусками, но никакой прислуги не было. Я очень волновалась перед тем, как выйти к своим гостям. Гости уже начали выражать признаки явного недовольства, когда я наконец вышла к ним. Я была одета в простое белое платье, но с громадным, сверкающим бриллиантом, висящим на массивной золотой цепи у меня на груди. Осмотрев, присутствующих и, заметив их жадные взгляды, устремленные на кристалл, я произнесла:

– Боги священного дуба, бури и грома! Придите ко мне на помощь и покарайте этих злых людей, одурманенных демонами и убивающих невинных. Пусть перед взором каждого из них пройдут видения их злодеяний, и с ужасом в сердцах своих они потеряют свои магические способности навсегда. Волею богов растительности, вод пресных и вод соленых, гор и камней повелеваю вам силы тьмы покинуть этих людей и сгинуть в трясинах болот и в песках пустынь. Аминь, аминь, аминь!

Перед моими глазами реальность начала разваливаться на куски. Темные силуэты и летающие, безобразные существа, появлявшиеся как будто из воздуха, толкаясь, исчезали, падая в образовывающиеся провалы в полу. Гости сидели за столом бледные и неподвижные. При этом кристалл на моей груди как будто вбирал в себя синие, воздушные струи, испарявшиеся из открывшихся входов в бездну. Наконец, последняя газообразная химера исчезла, провалы в полу закрылись, и гости обрели дар речи. Среди быстро направлявшихся к выходу гостей слышались испуганные вопросы:

– Кто она? Как она смогла это сделать? Надо уносить отсюда ноги.

Гости, растерянные и испуганные спешили покинуть гостиную. Я осталась в одиночестве. Прозрачный до ритуала кристалл на моей груди стал темно синим. Мне казалось, что после проведения церемонии изгнания бесов, я должна была обессилеть, но вместо этого во мне клокотала энергия, требующая немедленного выхода. В этот момент на пороге гостиной появился Артур и, подойдя ко мне, встал на колени со словами:

– Благодарю тебя, моя госпожа. Располагай мной как пожелаешь.

– Как ты узнал об этой встрече?

– Одна из ведьм была моей шпионкой, и я наблюдал за происходящим через окно. Теперь я твой раб навеки.

– Нет, я не хочу иметь рабов. Твоя возлюбленная отомщена, и ты теперь свободен.

– Я не хочу быть свободным от тебя, мне хочется служить тебе, и быть любимым тобой.

Заглянув в его честные глаза, я не удержалась и поцеловала его. Мы остались в доме на всю ночь. Утром, вернувшись в город, мы узнали из газет, что несколько известных людей, мужчин и женщин из состоятельных граждан покончили с собой. Когда я с благодарностью вернула мадам Лили бриллиант, она с удовлетворением посмотрела на его изменившийся цвет. Поцеловав меня, она сказала, что я сумела забрать силу всех знаменитых колдунов Парижа себе, и теперь никто не сможет навредить мне. В этом мадам Лили ошибалась.

Наш с Артуром медовый месяц длился полгода, а затем мой возлюбленный пропал, а вместо него ко мне явился господин Ваал со словами:

– Если вы хотите опять увидеть Артура живым и здоровым, вам придется оказать услугу моему хозяину.

– Кто ваш хозяин?

–Думаю, вы уже догадались. Он хотел, познакомиться с вами лично. Собирайтесь, мы отправляемся в его дворец, в преисподнюю.

Меня поразила не столько роскошь апартаментов короля чертей и всякой нечисти, а то, что вход в ад находился так близко от поверхности земли. Сатана предстал передо мной в великолепном, белом костюме, его зеленые глаза испускали лучистый свет, а чувственные губы расплывались в довольной усмешке. Он находился в хорошем расположении духа, и даже поцеловал мне руку в знак приветствия. Внимательно осмотрев меня, он удивленно воскликнул:

– Как в таком хрупком теле, может скрываться такая страшная сила. И как за таким милым, невинным личиком может прятаться такая сильная, разрушительная страсть. Поистине, чудны дела твои господи.

– Хватит делать из меня дурочку. Что ты хочешь в обмен на возвращение Артура?

– Совсем немного. Ты должна будешь обезвредить охрану вокруг одного из прибрежных поместий, наложить оградительное заклинание на дом, чтобы никто не смог выбраться из него, и не позволить находящимся там женщинам магическим образом связаться с кем бы то ни было до моего появления.

Хотя все это казалось мне, до невероятности простым, мы еще несколько раз обсудили план действий. Перед прощанием Сатана надел мне на шею массивную золотую цепь с громадным, оправленным в золото, темно синим бриллиантом, удивительно похожим на тот, который я вернула мадам Лили.

Обезвредить охрану вокруг дома и внутри для меня не составило никакого особого труда, я просто навела на охранников морок, и они поубивали друг друга. Прочтя оградительное заклинания, я вошла в гостиную и увидела там двух молодых, красивых девушек, которых можно было принять за сестер, если бы в глазах старшей не читалась некоторая усталость, которая появляется с годами у всех здравомыслящих людей. Девушки пили чай с вареньем и при виде меня, та, которая выглядела моложе, спросила:

– Вас прислал мой папа. Он собирается отвезти нас в театр?

– Нет, моя милая, эта гостья совсем не от папы. Что ты хочешь несчастная жрица друидов. Почему ты служишь Дьяволу?

– Он забрал у меня моего любовника.

– Понятно, но сатана послал тебя на гибель, тебе не победить меня, поскольку моя мать была самой могущественной жрицей среди друидов.

– Посмотрим, я отняла силу у нескольких десятков ведьм, когда готовилась к этому поединку.

В это время девушки вместе стали выкрикивать имя Иалдабаоф, и воздух в комнате стал вибрировать в такт их словам, оставалось совсем немного до того момента, когда эти слова смогли бы вырваться наружу. Кристалл на моей груди потерял окраску, он стал совсем прозрачным. В это время дверь отворилась, и в комнату вошел Сатана. Он сделал легкое движение руками и девушки застыли с открытыми ртами. Затем он щелкнул пальцами, девушки ожили, и та, что выглядела старше, глядя в глаза дьяволу, сказала:

– Ну, конечно, очередной ненасытный демон, желающий захватить власть Иалдабаофа. Гореть тебе в аду

– Хватит угроз дорогая. Тем более что я, ни какой там демон, а сам «князь мира сего», Сатана. Сядьте, пожалуйста, на свои места. Спектакль начинается, – сказал Сатана.

Девушки беспрекословно подчинились. Он прошептал какие-то слова, сделал несколько спиралевидных пассов руками. Сначала наступила невероятная тишина, а затем я услышала, как девушки спокойно обсуждают планы на вечер сегодняшнего дня, и продолжают пить чай с вареньем, как будто вокруг них никого нет.

При прощании со мной Сатана сказал:

– Мне жаль, но тебе придется распрощаться со своим магическим даром, и памятью о своих подвигах, но ты все для меня сделала, и я верну тебе любовника.

– Как вы можете лишить меня божественного дара, я же не какая-то ведьма, я последняя из верховных жриц друидов.

– Ты права, отнять твои силы я не смогу и мало того не собираюсь этого делать. Я просто закрою, «законопачу» доступ к ним в твоем мозгу с помощью этого кристалла. И уверяю тебя, больше в твоем роду не будут рождаться ведуньи с невероятными магическими способностями, поскольку доступ к ним будет скрыт в глубинах их подсознания и запечатан в недоступных уголках их памяти.

В этот момент он снял с моей шеи сверкающий, прозрачный кристалл, и поднес его к моим глазам. Я почувствовала, как из моих глаз потекли слезы, из-за невыносимого свечения кристалла и того, что моя голова готова была взорваться от боли. Эта процедура длилась не больше минуты, затем я очнулась, ощутила невероятную слабость и покой. Я с удивлением посмотрела на незнакомого мужчину, держащего перед моими глазами, сияющий кристалл цвета небесной лазури. Он с улыбкой посмотрел на меня, и мгновенно растворился в воздухе. Когда я возвратилась домой, следов мадам Лили там уже не было, а на диване спал Артур. Когда он проснулся, он не помнил, где пропадал целый месяц.

Мы с ним вели счастливую и безбедную жизнь, пока Артур не умер от лихорадки, и наш сын не унаследовал все наше состояние. Он был славным, но безвольным человеком, и его жена крутила им, как хотела, а хотела она многого. Ее тщеславие не знало границ, она тратила кучу денег на дорогие наряды, экипажи и увеселения. Она связалась с группой мошенников, которые тянули из нее деньги обещаниями ввести ее в высший свет. Ее постоянные капризы и требования развлечений, в конце концов, свели в могилу нашего сына. После его смерти выяснилось, что мы оказались на грани банкротства. Его вдова тут же сбежала с одним из своих вороватых приятелей, оставив мне на попечение дочь, мою единственную внучку. Я была вынуждена распустить всех слуг и продать роскошный дом моих родителей. Денег от продажи дома нам хватило на то, чтобы жить как рантье в скромной квартирке на окраине Парижа. Это жалкое существование не устраивало мою внучку, и я с бессильным отчаянием наблюдала за тем, как она без сожаления оставила меня и отправилась в далекую Россию вместе с понравившимся ей казаком.

В высших сферах

Одна из светлых сущностей, наконец, озвучила последние строки того, что читал про себя Тихон Алексеевич, затем, помолчав немного, заметила:

– А наша жрица не такая уж и грешница. Она не получала удовольствия от страданий других людей. Несчастных, околдованных демоницей мужчин, она сожгла из-за самозащиты. Римские легионеры были захватчиками, вторгшимися на ее родину. А односельчане в немецкой деревушке если не все, то многие из них заслужили смерти. Хотя тайный самосуд над доносчиками, путем наведения на них порчи, это перебор. Но, главным ее реальным преступлением было то, что она стала помощницей Дьявола, несмотря на то, что есть извиняющее обстоятельство, он шантажировал ее, похитив возлюбленного. Как поступила бы родоначальница друидских жриц, Иштар, окажись она в подобной ситуации? Как ты думаешь?

– Ты спрашиваешь об этом меня?

– Да, я спрашиваю тебя, потому что твои суждения всегда категоричны и безапелляционны.

– Хорошо, я думаю, Иштар отказалась бы идти к Сатане в преисподнюю. Она бы стала молиться богам бури, грома и растительности и, скорее всего, привлекла бы внимание Иалдабаофа. И тогда бы Дьяволу пришлось не сладко, а история человечества пошла бы другим путем.

– Ты хочешь сказать, что во всех социальных потрясениях и мировых войнах виновата последняя реальная наследница верховной жрицы друидов?

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь о реальной наследнице?

– То, что Дина не реальная наследница друидов, а так сказать восстановленная из небытия.

– Я думаю, что тут нет, не правых, не виноватых просто закон цикличности действует неукоснительно. И если бы не Иалдабаоф, то сам Сатана поспособствовал тому, чтобы история пошла бы примерно тем же путем. Я уже говорил, что высшие и низшие, темные сверхсущности питаются человеческими эмоциями и, в относительно спокойные времена, они оказываются если не совсем голодными, то обделенными в смысле калорийности их пищи. Поэтому ими с некоторой периодичностью провоцируются социальные катаклизмы, после которых их наказывают светлые иерархии, и они какое-то время раскаиваются в своих злодеяниях, а для человечества опять наступает эпоха относительного благополучия.

– Тогда как этим высшим сущностям удается так долго и успешно дурачить людей, которые были созданы подобными им?

– Очень просто, с помощью этого самого подобия. Посмотри на историю человечества. Сначала люди поклонялись живущим по соседству богам погоды и природы, которые по своему поведению мало, чем отличались от них самих. Поскольку жизнь людей в те времена, как и всегда, была полна лишений и трудностей, то они были жестоки и суеверны, а, потому боясь гнева богов, они приносили им человеческие жертвы. Затем наиболее продвинутые из вождей или жрецов, с целью закрепить свою власть начали присваивать себе божественные атрибуты. В результате примитивная демократия среди людей, а вместе с ней и среди богов, сменилась верховенством единого царя, помазанника всевластного, абсолютного Бога, который очень ревнив и гневлив. И хотя он не требует человеческих жертвоприношений, (например, сын Авраама остался в живых) он требует насаждения своей власти мечом и огнем. Если не веришь, можешь просмотреть как в раннем иудействе и исламе относились к иноверцам. Так что пищи у ненасытных, темных сверхсущностей всегда было в избытке. Вот тут-то и последовала попытка людей продвинутых выйти из этого порочного круга и заставить богов платить по счетам. Появился милостивый и всепрощающий Бог всех сирых и убогих. Поскольку требования этого, принесшего себя в жертву, Бога о всеобщей любви и равенстве, а особенно о том, что верующие в него должны питаться его кровью и плотью, были непостижимыми, то никто из людей точно не мог знать, как ему надо поклоняться. Поэтому опять же самые активные из неофитов начали рвать на себе рубища, уверяя всех, что только их учение о непознаваемом Боге самое верное. В пылу этого сражения адептов грыз простой, но жгучий вопрос: если Бог создал все и всех, значит, все они правы, и значит хамоватый, уродливый толстяк имеет такое же право на суждения о Боге, как и я, благовоспитанный и стройный красавец? Ответ мог быть только один, у Бога должен быть антипод, который совращает людей с пути истинной веры. Раз появившись, эта мысль обрастает жуткими подробностями развращающей души деятельности богопротивного существа, невзлюбившего людей. Тогда возникает следующий вопрос, как могло появиться это существо, обладающее неотразимой силой обаяния для людей. Понятно, что оно не может быть человеком, а значит это высшее существо, которое хотя и подчиняется Богу, но в силу каких-то непостижимых обстоятельств имеет власть на Земле, сопоставимую с властью божественной. «Слава Богу», теологи открыли для себя злонамеренного Дьявола, и им стало, на что опираться в своих спорах. К вящему удовольствию власть предержащих, родилось учение о Дьяволе, который подрывает не только веру в Бога, но и в помазанников божьих, глав церкви и государств. У служителей веры, находящейся под крылом государства, появились все основания считать всех остальных проповедников слова божьего пособниками Дьявола. Поэтому, чтобы они «не мутили воду» их нужно обвинять в ереси и казнить. Таким образом, истинная вера в милосердного, единого Бога требует на свой алтарь принесения все большего числа человеческих жертв. Колесо истории сделало еще один оборот, и святейшие отцы церкви стали возглавлять суды инквизиции.

– Ты хочешь сказать, что по мере рождения каждого следующего поколения священнослужителей, также как и жриц друидов, их первоначальная духовная сущность постепенно деградировала и перерождалась в свою противоположность?

– Да, и это касается не только священников и жрецов. Постоянно добро и зло меняются местами, также как космос и хаос, ночь и день, свет и тьма. Это тот самый закон энантиодромии, открытый еще Гераклитом, и который звучит примерно так: почти все явления и процессы рано или поздно переходят в свою противоположность. Этот закон, как утверждал К.Юнг и многие другие психологи, характерен для психики каждого человека, иначе никто бы не чувствовал раскаяния за совершенные преступления, и метанойя не вызывала бы столько самоубийств.

– Ты так любишь щеголять заумными словами, хотя, то, что ты говоришь, скорее всего, соответствуют действительности. Вспомни Иалдабаофа и Моргану, они после рождения их дочери испытывали что-то вроде раскаяния за то, что раньше им нравилось наблюдать за человеческими жертвоприношениями, битвами гладиаторов, казнями и беснующимися при виде страданий других людей толпами зрителей. А какое раскаяние постигло Иалдабаофа после убийства Морганы в припадке дикой ревности. Даже если посмотреть на жизнь обычного человека. В молодости он готов трансформировать жизнь и удивлять мир, он смеется над консерватизмом стариков, а под старость большинство людей, начинают хвататься за устаревшие уже представления и побаиваться перемен, которые, по их мнению, только нарушают нормальный уклад жизни. И это естественно: все трансформации требуют энергии и, когда ее много у человека, он готов к труду и борьбе по переустройству своей жизни, готов к подвигам, а с возрастом его «жизненный порыв» угасает вместе с его жизненными силами. Зато в нем появляется удивительная способность: «думать одно, говорить другое, а поступать иначе, чем он думал и говорил».