– Это уж для другого раза разговор, – перебил его волхв. – Не след тебе, княжич сам друг по лесам да болотам бегать, да и не по чину. Чай не просто богатырь, но все ж князю нашему сыном приходишься, пусть и вторым…

– А теперь про гостя нашего, – продолжал он, игнорируя послышавшиеся возражения, – Не нравится мне это дело. Ему бы тебя отговорить или хоть самому поберечься. За рукав тебя схватить, в конце концов, да заставить проводить если не до столицы, то хоть до первого безопасного села или города. А там гридней взять. Те бы его и довели, аж с расшаркиваниями. Все ж не молодец какой залетный – цельный посол! А он что? И тебя отговаривать не стал и сам полез. Отчего, зачем? Не ведаю. И ничего хорошего от того не жду.

Тарвус позволил себе усмешку (исключительно мысленную). Что ж. Очевидно, что его мнение о наивности местных жителей было несколько преждевременным. Похоже – его молодой спутник не кто иной, как сын местного князя, и ему хватило ума за весь путь даже намеком не выдать эту информацию. А волхв, разговаривающий с ним так свободно, скорее всего, первый советник этого самого князя, который испытывал по отношению к странному послу вполне закономерные подозрения.

Положа руку на сердце, ему – Тарвусу, совершенно не в чем было его винить.

По- настоящему мальчишеское решение в одиночку последовать в местные леса за едва знакомым богатырем сейчас виделось совершенно иначе. Более того, оно совершенно не вписывалось в линию поведения прожженного западного интригана, имеющего немалый опыт в политике и дипломатии. Похоже – первое впечатление он таки произвел…

Так или иначе, изображать бессознательное состояние было уже бессмысленно, и Тарвус решил ''прийти в себя''. Но к его удивлению и недовольству, первым звуком, который он издал, был стон.

– О, очнулся, – радостно констатировал Светозар, подходя ближе, – ты как, ведун?

Собравшись, было, встать с кровати, Тарвус лишь поморщился от целой гаммы неприятных ощущений.

Богатыря, между тем, отодвинул в сторону неслышно подошедший мощный старик, с окладистой, густой бородой, в знакомом белом одеянии. Самой примечательной деталью его внешности были ясные серые глаза, словно видящие любого насквозь.

– Лежи, твое превосходительство, – пробасил он мирно. – Сил ты немало потратил, ох и немало! Чуть совсем себя не исчерпал. Так что не обессудь, пока полежать придется, а там встанешь и потолкуем, – добавил он многозначительно.

Тарвус ответил ему легкой улыбкой. Подтекст последней фразы он понял отлично. Так или иначе, но от разговора ему теперь не отвертеться.

***

Лечение заняло три дня. К величайшему раздражению Тарвуса упрямое старое тело впервые за много лет почти перестало ему повиноваться. Это не пугало, но неимоверно злило.

Большую часть времени он проводил на своей импровизированной койке. Его постоянно отпаивали какими-то отварами и растирали мазями, которые должны были ускорить циркуляцию энергии в теле.

Наконец, встав на ноги к концу третьего дня, он самоотверженно включился в кипящую в деревне работу, чтобы, в числе прочего, забыть бесящее состояние беспомощности.

В первую очередь предстояло исправить причиненные им самим разрушения. Помочь поставить новый частокол, починить загоревшиеся или полуразрушенные избы – работы хватало… Ко всему прочему, здесь он впервые столкнулся с болезнью, о которой столько слышал.

Здесь близ самого леса, судя по всему, находился очаг ее распространения. И, в связи с этим, получило объяснение присутствие в деревне волхва. Главный советник князя, наверняка, одним из первых прибыл к эпицентру странной болезни, чтобы понять ее причину и найти решение. В деревне было полно зараженых. Для них выделили отдельный участок, отгородив от здоровых жителей. Одного взгляда на почерневшие, словно обугленные, лица больных было достаточно, чтобы понять – выздоровление будет настоящим чудом.

Лекарей, включая его и волхва, в деревне было трое. Местный знахарь – седой как лунь старик, то и дело рассыпался перед ними в благодарностях. Очевидно, что сам он, несмотря на все старания, вряд ли бы справился со всем в одиночку. Впрочем, они едва справлялись и втроем, тем более, что целительские способности самого Тарвуса были средними, лишь чуть больше, чем у того же деревенского лекаря, основную работу брал на себя княжеский волхв, вот он-то, как раз, оказался настоящим мастером. Но болезнь, все таки, брала свое. Несколько недель прошли в настоящей борьбе со смертью. Организм зараженых словно отторгал все целительские заклинания. Зачастую приходилось прибегать к дедовским методам, вроде трав и припарок.

Вместе с тем, за время, проведенное в деревне, Тарвус невольно все ближе знакомился с нравами и обычаями местных жителей, относившихся к нему с немалым уважением. Притом, вызвано оно было не его положением или статусом, а мастерством и его собственным отношением к окружающим.

С немалым для себя удивлением барон осознал, что отношение к статусу здесь совершенно иное, чем, скажем, в Дарене или Саренте. Быть может, все дело было в том, что эта – многие годы находящаяся вдали от остальных ''цивилизованных'' государств, страна, лишь только готовилась стать их частью, быть может в чем-то еще, но местные жители в корне отличались от своих – где-то прилизанных и надменных, где-то запуганных и забитых республиканских и имперских аналогов. Они несли себя гордо, знали себе цену, никогда ни перед кем не пресмыкались, какое бы тот не занимал положение. Их уважение сложно было заслужить, но будучи заслуженным, оно было по – настоящему ценным, в первую очередь, своей искренностью.

За повседневной суетой Тарвус едва не упустил день, когда состоялся обещанный волхвом разговор.

Был тихий вечер. Тарвус сидел на скамье у избы знахаря и наслаждался редкими минутами тишины и покоя, мелкими глотками прихлебывая поданный внучкой старика отвар. Неслышно подошедшего человека он заметил лишь в последнюю секунду. Несмотря на белую одежду, волхв будто сливался с вечерними тенями.

– Вечер добрый, твое превосходительство, – произнес он дружелюбно. – Дозволишь подсесть?

Тарвус спокойно кивнул, продолжая прихлебывать невероятно вкусный отвар. Кажется, его варили из каких-то трав или ягод.

– Странные дела творятся нынче на нашей земле, – медленно проговорил волхв, степенно усаживаясь на скамейку. – Странные да тревожные. Прямо как приезд твой, господин посол.

Тарвус, так же молча, поставил пустую чашку на скамью (надо бы потом вернуть хозяевам).

Старый волхв ему не доверял и это понятно. Неясно было другое. Быть может – он ошибается, но похоже на то, что старший советник князя сейчас пытается мягко намекнуть ему на это недоверие, чтобы что? Прощупать почву для беседы или вывести на чистую воду. Так и не выбрав линию собственного поведения, Тарвус продолжал молчать, до поры передав инициативу собеседнику.

– Странные дела, – продолжал, между тем, волхв. – Вот смотрю я на тебя, твое превосходительство и никак понять не могу. Казалось бы, вот случилась у нас беда, и тут ты со своим посольством. Акурат, вовремя подоспел. Дальше, вроде бы все понятно. Коли и впрямь беды наши с вашим братом связаны, тогда затаишься, станешь ждать. А как совсем невмоготу нам станет, тут ты и помощь сумеешь предложить и с нечистью, и с болезнью. Может быть, впрямь поможешь, не за так, не за бесплатно… Опять же, когда напали, мог сразу в столицу податься, яриться кричать, требовать, много чего требовать. Жаловаться, что не оборонили твою посольскую персону, грозиться. Но и этого ты не сделал. Напротив, с богатырем в лес подался, людей здесь защитил. Вот не понимаю я тебя и все тут! – глубоко вздохнув, он принялся задумчиво оглаживать бороду. – Видишь, до того не понимаю, что аж в открытую с тобой заговорил…

– И этот разговор должен все прояснить? – не выдержал Тарвус.

Откровенность волхва действительно смущала, сбивала с толку далеко не рядового даренского дипломата, привыкшего иметь дело со своими и соседними интриганами и подспудно приготовившегося к завуалированной беседе, полной недомолвок, намеков и иносказаний. Незамутненная откровенность северного мага оказалась неожиданно сильным ходом. И Тарвус действительно не знал – как на него ответить.

– А ты попробуй, – мягко подбодрил его волхв.

Тарвус глубоко вздохнул и … решился. Он рассказал старому магу все, начиная с момента своего прибытья в Белолесье. Все, включая свои страхи, сомнения и решения, принятые на их основе. Закончив рассказ, он надолго замолчал. Собственная непривычная откровенность обескураживала и странным образом успокаивала.

– Вот что я тебе скажу, твое превосходительство, – нарушил затянувшуюся тишину голос волхва.

– Я людям в голову заглядывать не могу, как иные ваши умельцы (сказывают – есть у вас и такие), но правду от кривды завсегда отличу и гнильцу в человеке вижу. Есть у нас – волхвов такое умение, предками нам данное и землей нашей. Так вот, нету в тебе этой гнильцы, да и кривды нет. Прямо скажу – не ожидал. Только, ежели все так, плохи твои дела, господин посол. Ты подумай и сам поймешь – о чем я речь веду.

Тарвус задумался. Через несколько минут его глаза удивленно расширились, и внезапно он расхохотался. Это был искренний смех, полный понимания и горечи. Он длился целую минуту, и по его завершении даренский посол все еще криво усмехался.

– Понял таки, – суровый взгляд волхва проникал, казалось, прямо в душу. – По глазам вижу – понял. То-то же.

– Я пойду в лес, – решительно произнес Тарвус.

Решение, в очередной раз, было спонтанным и весьма необдуманным, но даренский посол с удивлявшей его самого уверенностью вдруг ощутил его правильность.

На сей раз замолчал волхв. Некоторое время спустя, напряженно взглянув в глаза собеседнику, он кивнул с не меньшей решительностью, чем последний.

– Добро, – произнес он веско. Иди, твое превосходительство. Может и верно оно. Может, окромя тебя никто и не справится. Я бы и сам пошел, да только я здесь нужен, да и не только здесь. Не след мне людей в беде бросать. Иди и сбереги княжича нашего. Он ведь, лоб упрямый, тоже пойдет. Никто ему в этом деле не указ, весь в батьку… Иди, а как вернешься, милости прошу в столицу. Там и продолжим нашу беседу.

***

Лес встретил двух путников знакомой тишиной. Все так же древесные кроны надежно заслоняли солнечный свет, позволяя лишь догадываться о текущем времени суток. Но пройдя немного вперед, путники внезапно ощутили разницу, существенную разницу в виде отчетливого следа стопы на траве. След нашел Светозар, а Тарвус, в свою очередь, уловил отпечаток ауры, очень знакомой ауры, исходящей от напавшего на деревню мага. Не сговариваясь, они двинулись вперед, хотя мысли о ловушке закрались в голову обоим.

Когда мешки с провиантом опустели наполовину, след вывел путников на широкую поляну, посреди которой в лунном свете мерцало озеро, сразу приковавшее к себе их взгляды. Его тихая гладь словно дарила ощущение покоя, маня подойти поближе и окунуться в спокойные воды. Шаг, еще один, потом еще несколько, и вот странное, потустороннее сияние становится ярче, сильнее. Откуда-то издалека внезапно донеслась чарующая музыка. Тарвус затряс головой, отгоняя внезапно нахлынувшую негу и сильную усталость.

– Заманивают, – шепнул подошедший Светозар.

– Кто? – невольно, в тон ему спросил Тарвус.

Богатырь кивком указал на озеро, одновременно подобравшись и положив руку на рукоять меча. Из воды одна за другой появились пять женщин, единственной одеждой которым служили покрывающие тело, словно плащ, длинные волосы. Их серая кожа будто отражала лунный свет, еще больше усиливая исходящее из озера сияние. Пение стало громче, теперь его источником служили озерные чаровницы, хотя их губы при этом не шевелились. Они шаг за шагом подходили к замершим посреди поляны путникам, постепенно беря их в кольцо.

– Ждем, – прочитал по губам спутника Тарвус. Коротко кивнув, он обхватил рукоять собственного меча, медленно, по капле вливая в него магию.

Женщины подходили медленно, осторожно, как хищники, боящиеся вспугнуть добычу.

С каждым их шагом чарующая мелодия становилась громче, постепенно заполняя собой поляну и заглушая все лесные звуки. Вот они уже подошли совсем близко, длинные бледные кисти потянулись к людям, на пальцах одной из них начали появляться кривые когти.

Блеснул в лунном свете богатырский меч, и женские фигуры резко отшатнулись. Прекрасная музыка пропала, сменившись звериным рыком, пополам со змеиным шипением.

– Вот теперь держись, ведун, – криво усмехнулся Светозар.

Женщина с нечеловеческой скоростью метнулась к Тарвусу, выставив вперед когтистые руки, и тут же грудью напоролась на меч. По лезвию прошли огненные сполохи, и тело лесной нежити, мгновенно загоревшись, через несколько секунд осыпалось невесомым пеплом. Богатырь уважительно присвистнул, щитом отбрасывая назад собственную противницу, чтобы тут же повернуться к следующей.

Хищницы атаковали и отскакивали назад, держась подальше от длинных мечей, одновременно усиливая сменившее песню шипение. Насколько понял Тарвус, и то и другое служило аналогом ментальному удару, призванному ослабить добычу. В отличие от предыдущих противников, эти были на порядок умнее. Они атаковали быстро и слаженно, нанося удары и отскакивая назад, и к огромному раздражению Тарвуса, ни разу не позволив ему применить магию.

Целый час длился смертельный танец. Наконец, оставив на поляне два трупа, нападавшие, шипя и огрызаясь скрылись в глубинах озера.

– Кто это такие, – спросил Тарвус, вытирая пот со лба.

– Топлянки, – резко бросил Светозар, сплевывая в траву. – Водная нечисть. Поджидают путников у таких вот озер, заманивают и на дно волокут или прямо на месте нападают. Опять же, – бросил он чуть раздраженно, – за такими обычно Леший следит, да Водяной с водяницами. Баловать не дают, а особо ретивых сами же и давят. Но теперь, сам понимаешь, – он сокрушенно махнул рукой. – Этих, видать, наш колдун подманил.

– Грамотная засада, – медленно произнес Тарвус, задумчиво поглаживая подбородок. – Если колдун подманил, значит, мы подошли достаточно близко к его логову.

– Твоя правда, – мгновенно подобрался богатырь, – видать уже недолго осталось.

*** По пути они еще несколько раз попадали в засады нечисти, но сам путь в этот раз, действительно, был в разы короче и закончился на очередной поляне. И на ней Тарвус ожидал чего угодно, кроме открывшегося ему зрелища.

Посреди поляны была вырыта огромная яма, целиком покрытая черной копотью. А на ее дне копошились самые удивительные существа, из всех, каких барону когда- либо приходилось видеть.

У одних кожа состояла из древесной коры, а из головы вместо волос росли древесные ветки. У других по синей голове струилась вода, заменявшая существам те же волосы. Были там и другие. От них от всех исходило ощущение древней могущественной магии и боли…

Черная яма цепко держала древних существ в своих границах, парализуя, не позволяя двигаться и волнами вытягивая энергию. Она – эта искаженная энергия, силой вытянутая из древних хранителей, широкими волнами распространялась вокруг, расходилась по лесу и текла дальше, попадая в населенные людьми пределы уже в виде доставившей им столько бед болезни.

– Да здесь же не только лешие! – пораженно выдохнул Светозар. – Тут и водяные, да и много кто еще. Со всего Белолесья собирал, аспид! Что ж он с ними сделал, окаянный?!

– Не ломай голову, парень, черепушка треснет, – раздался в ответ насмешливый голос.

Вслед за богатырем, Тарвус обернулся к его источнику.

Колдун, на чьи поиски у них ушло столько времени и сил, на первый взгляд, не представлял собой особо грозного зрелища. Если бы не черная мантия и струящийся за спиной плащ того же цвета, его с легкостью можно было бы принять за простого местного мужика. Длинные волосы и черная же, с проседью, борода лопатой вполне подходили образу местного пожилого труженика. Хотя эффект немного портили пронзительные черные глаза, смотрящие с усмешкой и торжеством хищника, загнавшего в ловушку свою добычу.

– Вы гляньте только, какие к нам гости пожаловали! – продолжал колдун, явно наслаждаясь ситуацией. – Сам пресветлый княжич Светозар, да его превосходительство – посол Даренский, – он отвесил шутливый поклон. – И впрямь, удачно вышло. Одним махом двух зайцев.

– Ты гляди, волчок, чтоб эти зайцы тебя самого ненароком не задрали, в тон ему ответил Светозар, обнажая меч.

– А вот сейчас и поглядим, вернул усмешку колдун и взмахнул рукой.

Из ямы поднялись волны тьмы. Добравшись до поверхности, они расслоились и собрались в сгустки, смутно напоминающие безногие человеческие фигуры, с длинными когтистыми руками.

Тарвус побледнел. Оформившиеся в голове, еще в деревне, подозрения, сейчас полностью подтвердились. Но , и кроме того, он сейчас видел живое воплощение того, что давно считал мифом.

Термин '' теневой элементаль'' никогда не встречался ни в одном из магических описаний цивилизованного мира.

Ученые чуть ли не хором (изредка хоть в чем-то придя к согласию) утверждали, что подобных существ не существует, никогда не существовало и, вообще, они являются вымыслом. Но это ничуть не мешало людям годами шептаться о тайных экспериментах Теневой гильдии, якобы создавшей этих существ для каких -то своих целей. Теневой элементаль представлял собой идеального асассина, полностью свободного от людских страстей и переживаний. По слухам эти существа могли тихо и бесшумно проникнуть в любое, сколь угодно защищенное место, бесшумно устранить намеченную их хозяевами жертву и удалиться, не оставляя следов.