Игрушка

Сергей присел на корточки, прислонился спиной к березе, вытащил из пачки сигарету и закурил.

"Надо побыстрее избавиться от этих сигарет и зажигалки и при первом же удобном случае купить что-нибудь попроще – “Беломор”, например, – подумал Сергей. И тут же вспомнил: – Елки, у меня же ни копейки денег!"

Когда-то Сергей любил пофантазировать на тему: " Способы обогащения с помощью машины времени". Заманчиво было бы попасть в будущее, узнать там результаты розыгрыша лотереи "спортлото", вернуться обратно и "угадать" шесть номеров из шести. А когда страну захлестнула волна инфляции, цены и зарплаты стали четырех-пятизначными, а деньги еще оставались в ходу старые, образца 1961 года, в институтской курилке после зарплаты не стихали разговоры о том, как здорово было бы с такими деньжищами оказаться в году, этак, 1965. Вспоминали старые цены, спорили, вели подсчеты – сколько чего можно было бы купить на теперешний месячный оклад.

Отдаленный протяжный гудок вернул Сергея к действительности. Сергей встал и прислушался. С левой стороны явственно слышались звуки приближающегося поезда.

Покидать свое укрытие Сергей не хотел. Сквозь придорожные кусты виднелась только небольшая часть железнодорожного полотна, поэтому Сергей мог лишь по звуку судить о подходящем составе. Он очень удивился, когда мимо него пропыхтел тепловоз, тянувший за собой цистерны с нефтью и платформы, груженые лесом. Сергей почему-то был уверен, что увидит паровоз.

"Какой же, все-таки, сейчас год?" – вновь подумал Сергей…

Железнодорожного состава давно уже не было слышно, а Сергей все продолжал стоять на прежнем месте в глубокой задумчивости. Он задавал себе извечный русский вопрос: “ Что делать?”, и не находил на него ответа. Ясно было одно – надо выходить из леса. А куда идти, что предпринять дальше – было совершенно не ясно.

"Сколько же сейчас лет моей маме?" – Сергей прикинул в уме. Если предположить, что на дворе август 1960 года, получалось, что его матери сейчас семнадцать лет. Сергей горько усмехнулся, представив, как отреагирует семнадцатилетняя девушка на заявление мужчины на четвертом десятке: “Здравствуйте, я ваш будущий сын”.

Солнце клонилось к закату. Пора было идти – ночевать в лесу и быть съеденным комарами – такая перспектива Сергея не прельщала. Он одел на плечи успевший просохнуть рюкзак, поднял корзину и еще раз критически осмотрел себя.

"Вроде ничего, – решил он. – Ну, Бог не выдаст – свинья не съест. Вперед!"

Убедившись, что в пределах видимости нет ни души, Сергей поднялся на насыпь. Он решил идти в сторону ближайшего известного ему населенного пункта – деревни на краю садоводства. Ни какого садоводства, конечно, в данный момент не существовало – героические подвиги советского народа по освоению бросовых земель начались в этой местности в 1970 году. Личных автомобилей и лишних денег почти ни у кого не было, поэтому все давились в электричках и таскали стройматериалы на своем горбу. Энтузиазм у народа был огромный. Да это и понятно. Люди, всю жизнь ютившиеся в коммунальных квартирах, вдруг получили возможность заиметь свой собственный дом. По сравнению с их двенадцати-пятнадцатиметровой комнатой, в которой жили всей семьей, а часто – и с представителями старшего поколения, этот клочок земли размером двадцать на тридцать метров казался огромной территорией. В результате, без всякой помощи со стороны государства, болота очень быстро превратились в огромный одноэтажный город с асфальтовыми дорогами, продуктовыми магазинами и гигантскими свалками мусора по краям леса…

"Всего этого еще нет, – Сергей шагал по шпалам в сторону заходящего солнца. – А вот деревня на краю поляны должна быть".

Косые лучи солнца отбрасывали длинные тени. Ветер стих, не было слышно птичьего щебета. Лес замер. Вся природа готовилась отойти ко сну.

Сергей переложил тяжелую корзину из одной руки в другую.

"Да, интересное было времечко! Героическое, можно сказать. А сколько было забавных случаев и курьезных моментов!"

Действительно, курьезов происходило немало. Особенно, когда кончился первый этап освоения целинных земель – большинство справилось с работой по выкорчевке леса и приступило к строительным работам. А строить-то толком никто не умел! Полупостроенные уродцы падали под натиском ветра, складывались, как карточные домики, крыши летали через несколько участков!

Сергей со своими одногодками – мальчишками изъездил на велосипеде все садоводство вдоль и поперек. Каких только “произведений” зодчества он не видел! По материалам, из которых делались эти творения, часто можно было судить о профессии хозяина. В дело шло все – морские контейнеры, железнодорожные вагоны, деревянные ящики из-под бутылок, старые двери и оконные рамы из домов, идущих на капремонт и еще многое-многое другое. Кто-то даже умудрился притащить на участок троллейбус. Но самым апофеозом был дом из бутылок. Садоводы водили посмотреть на него, как на местную достопримечательность, своих гостей. Особенно красив был бутылочный домик, освещенный солнцем. Зеленые донышки сверкали и переливались, как изумруды…

Изумруды!.. Сергей встал, как вкопанный.

– Господи, – прошептал он. – Как же я мог забыть!

В середине лета, когда Сергей перешел из шестого в седьмой класс, по садоводству с быстротой молнии разнеслась весть – один из садоводов, начав копать яму под фундамент и, разбирая провалившуюся землянку, оставшуюся с войны, нашел клад! Одни говорили, что это был горшок с золотыми царскими червонцами, другие утверждали – ящик с драгоценностями, спрятанный местными спекулянтами, которые в блокадном Ленинграде меняли золото на краюху хлеба, третьи божились, что сами видели целую коробку золотых зубов. В общем, толком никто ничего о содержимом клада не знал. Зато все знали, где его нашли. Хозяин участка, нашедший клад, исчез самым таинственным образом. По садоводству поползли различные слухи – многие считали, что его посадили, потому что не все сдал государству – утаил колечко. Но были и такие, которые утверждали, что видели его на великолепной даче под Зеленогорском, которую он купил на причитающиеся с клада проценты.

А садоводческих мальчишек охватила мания кладоискательства. Для начала, пользуясь отсутствием хозяина участка, где были найдены драгоценности, мальчишки перерыли там все вдоль и поперек. Не найдя ничего ценного, как и следовало ожидать, поиски были перенесены в леса, где на каждом шагу встречались землянки и дзоты. На этом участке в Отечественную шли тяжелые затяжные бои, территория неоднократно переходила из рук в руки, и земля была просто нашпигована металлом. Поэтому, поиски клада постепенно превратились в поиски оружия. В результате, у ребят из садоводства скопился внушительный арсенал – был даже хорошо сохранившийся ручной пулемет, не говоря уже о порохе, гранатах, патронах и всевозможных снарядах. Удивительно, как еще никто не подорвался! А клада так и не нашли.

Клад!

"Вот тебе, Серега, и деньги, – подумал Сергей. – Только найду ли я место, где он зарыт? Там сейчас нет ни участков, ни дорог, а землянок – хоть отбавляй".

Если бы удалось найти этот клад, это, возможно, избавило бы его от материальных проблем. Конечно, золото, или что там еще находится, надо где-то реализовать, но это уже дело второе – прежде надо клад найти. Поисками клада Сергей решил заняться завтра с утра.

Солнце спряталось за деревьями и в лесу стало быстро темнеть. И хотя до деревни через лес не надо было идти – железнодорожная ветка выходила к краю поляны, на которой деревня стояла – все равно следовало поторопиться. Ночи в августе темные и если нет луны (а пока ее видно не было), то в скорости после заката в двух шагах от себя ничего не разглядишь.

Где-то через четверть часа после заката взошла полная луна. Она висела огромным желтым блином над горизонтом и в ее холодом, мертвом свете все вокруг казалось серого цвета. От мысли, что вокруг на несколько километров нет ни одной человеческой души, Сергею стало зябко, и он прибавил шаг.

Когда Сергей подошел к деревне, стояла глубокая ночь. Нигде не было видно ни одного огонька. Дома в неясном лунном свете отбрасывали длинные тени и казались мрачными и нежилыми.

"Да сюда еще электричества не провели! – догадался Сергей. – Всего-то полсотни километров от Петербурга. Вот вам и "электрификация всей страны"!"

Деревня встретила Сергея неистовым собачьим лаем. Стоило первой собаке учуять чужака и залаять, как тут же проснулись все деревенские псы. Лай несся со всех сторон.

"Надеюсь, они собак на ночь по улицам гулять не отвязывают" – Сергей опасливо посмотрел по сторонам.

Когда Сергей учился в младших классах, мама, идя в деревню за молоком, иногда брала его с собой. Молоко из года в год покупали в одном и том же доме, у бабы Веры. Какого возраста была баба Вера, Сергей тогда не представлял. Она казалась ему старой бабушкой. Вот к ней-то он и решил постучаться.

Он удивительно быстро нашел нужный дом – думал сначала, что не сможет так легко это сделать, особенно ночью.

"Вот так бы завтра и с кладом получилось!" – промелькнуло у него в голове.

Во дворе, гремя цепью, прикованной к конуре, и захлебываясь лаем, метался здоровенный барбос. Сергей открыл скрипучую калитку и, стараясь держаться от собаки на почтительном расстоянии, пошел к дому. В какой-то момент вконец озверевший пес рванулся с такой силой, что конура затрещала.

"Не сорвался бы…" – Сергей с опаской посмотрел в сторону неистовствовавшей собаки и легонько постучал в темное окошко. Через некоторое время за занавеской замаячил тусклый свет, она отодвинулась в сторону, и в окне показалась сначала чья-то рука с горящей керосиновой лампой, а затем взволнованное лицо женщины. Ее плечи прикрывал темный платок, накинутый поверх белой рубашки. Женщина прислонила лицо к самому стеклу и, прикрываясь ладонью от света лампы, пыталась рассмотреть незваного гостя.

"Значит, насчет электричества я оказался прав" – подумал Сергей, а вслух, стараясь перекричать собачий лай, громко сказал:

– Здравствуйте!

Женщина в окне слегка кивнула в ответ.

– Пошел за грибами и заблудился, – Сергей в доказательства своих слов поднял корзину с грибами к самому окну. – Теперь вот на поезд опоздал. Пустите переночевать до утра.

Все это Сергею пришлось выкрикивать – пес, доведший себя до исступления, лаял беспрерывно. Женщина с керосиновой лампой исчезла за занавеской. Свет в окне постепенно погас. Сергей испугался, что она пошла спать, но тут послышался характерный металлический звук открываемого засова, дверь на крыльце скрипнула и отворилась. На пороге показалась невысокая женщина средних лет, босая, в длинной темной юбке и с платком на плечах. В одной руке она высоко держала горящую лампу, а другой сжимала на груди платок.

– Шарик! Замолчи сейчас же! – она прикрикнула на пса, но он продолжал неистово лаять.

"Ни чего себе, Шарик!" – подумал Сергей.

– Всю деревню, паразит, перебудит, – как бы извиняясь за свою собаку, сказала она Сергею. И видя, что он не трогается с места, добавила:

– Ну что же вы, заходите!

Пробормотав: "Спасибо" Сергей поднялся на маленькое крыльцо и, пройдя мимо хозяйки, оказался в темных сенях.

– Подождите, я сейчас посвечу, вот только щеколду накину! – она поставила лампу на полку, задвинула засов и повернулась к Сергею. Наверное, в молодости женщина была красавицей. Сейчас она выглядела лет на пятьдесят, но даже годы не смогли стереть этой, во истину русской красоты. А когда маленький Сергей увидел ее в первый раз, все уже звали ее бабой Верой.

"В какой же год меня занесло?" – в очередной раз подумал Сергей.

– Сапоги снимайте и в залу проходите. Только осторожно! Порог высокий. И обо притолоку смотрите головой не заденьте.

Сергей толкнул дверь, наклонился и перешагнул через высокий порог.

Это была настоящая русская изба-пятистенок. По середине шла капитальная бревенчатая стена, делящая помещение на две комнаты. В центре располагалась огромная русская печь – с плитой и лежанкой. В комнате стоял выскобленный до белизны деревянный стол, около центральной стены – комод, в правом углу висело несколько икон, и горела лампадка. Вдоль печи размещалась длинная скамейка. Слева от печи был проход в другую комнату. Дверей между комнатами не было – их роль выполняла цветастая занавеска.

Только сейчас Сергей почувствовал, как он устал. Хозяйка, видимо, что-то делала в чулане. Сергей, не в силах больше стоять на ногах, опустился без приглашения на скамейку, стянул с плеч рюкзак и прикрыл веки. Ноги страшно гудели.

– Что ж вы на лавке-то, – голос хозяйки вывел Сергея из оцепенения. – К столу садитесь.

На столе стоял глиняный горшок, прикрытый тряпицей, граненый стакан с молоком и лежал, нарезанный большими ломтями, черный хлеб. У Сергея при виде еды свело челюсти и рот наполнился слюной – он почувствовал, что просто умирает с голода.

– Спасибо, я сыт, – попробовал отказаться Сергей из вежливости.

– Да что вы такое говорите! Слыханное ли дело, наверное, с утра по лесу бродили, за весь день крошки во рту не было – и от еды отказывается! – запричитала хозяйка. Она вынула из комода тарелку и ложку. – Вы не стесняйтесь, покушайте, что Бог послал, – она подошла к печке, отодвинула заслонку и достала небольшой чугунок, от которого шел приятный аромат отварного картофеля. – Вот, картошка еще горячая. Садитесь, кушайте. Я сейчас в чулан схожу, капустки квашенной вам принесу, чтоб не сухо было.

Дважды Сергея упрашивать не пришлось. Горячая рассыпчатая картошка, холодное молоко, ломоть черного хлеба – Сергею казалось, что ничего вкуснее он в жизни не ел. А когда хозяйка вернулась из погреба и подложила ему в тарелку хрустящей кисло-сладкой квашеной капусты, он даже прикусил язык.

Хозяйка села напротив Сергея, подперла рукой щеку и умиленно наблюдала, как гость уплетает картошку, запивая ее молоком.

Увидев, что стакан опустел, она спросила:

– Подлить молочка еще?

Сергей попытался что-то сказать, но рот его был набит картошкой. Он смог только отрицательно покачать головой.

Когда Сергей насытился, отодвинул тарелку и сказал спасибо, хозяйка принялась уговаривать его поесть еще и все сокрушалась, что больше предложить нечего.

– Ну, что вы, ничего вкуснее я давно уже не ел – искренне пытался заверить ее Сергей. На что хозяйка недоверчиво отвечала:

– Что ж тут вкусного? Хлеб да картошка.

Наконец, она поверила, что гость насытился, и стала убирать со стола. Сергей осоловел от еды, глаза слипались помимо его воли. Он бодрился изо всех сил – неудобно было заснуть прямо за столом.

– Звать то вас как? – спросила хозяйка, сметая со стола хлебные крошки.

– Сергеем.

– А по батюшке?

– Сергей Петрович.

– А меня Верой Спиридоновной величают, – представилась хозяйка. – А ребятишки тетей Верой кличут.

– А где же они? – Сергей посмотрел в сторону печки и невольно понизил голос, боясь разбудить ее детей.

– Кто? – не поняла Вера Спиридоновна.

– Ребята ваши, – Сергей перешел на шепот.

– А, – наконец поняла хозяйка. – Не бойтесь, говорите громче. Нет никого в доме. Я о наших деревенских ребятишках говорила – своих детей Бог не дал.

– Вы, что же, одна живете? – спросил Сергей.

– Почему одна? – удивленно ответила Вера Спиридоновна. – Я женщина замужняя. Только моего Федора сейчас дома нет – в леспромхозе, на лесозаготовках он…

"На лесозаготовках…" – мысленно повторил Сергей. И тут его захлестнула волна воспоминаний – отрывочные яркие картинки из далекого детства, обрывки разговоров, отдельных фраз… Вот он на новеньком велосипеде едет через поляну. Впереди по тропинке идет его мама с авоськой, в которой лежит пустая трехлитровая стеклянная банка с пластмассовой крышкой… Он поджидает маму у дома бабы Веры – сидит на велосипеде и держится рукой за забор… Они с мамой идут обратно через поляну – он толкает велосипед в горку. В авоське по-прежнему болтается пустая банка. Мама говорит, что придется зайти за молоком завтра с утра, потому что баба Вера уехала в больницу к мужу… " – Представляешь, у женщины, у которой мы берем молоко, муж заболел энцефалитом. Работал на заготовке леса и его укусил клещ. – Мы втроем – папа, мама и я – сидим на веранде. Я давлюсь манной кашей, сваренной на воде, а мама рассказывает отцу, почему в доме нет молока. – Не повезло мужику. Если выживет, останется инвалидом на всю жизнь"… Сергей после этого случая боялся ходить в лес и в панике шарахался от всех жуков и лосиных блох – как выглядит энцефалитный клещ, маленький Сергей не знал…

Все это промелькнуло в голове Сергея за пару секунд.

…Он в колхозе на все руки – от скуки, – хозяйке, видимо, необходимо было выговориться. – На Финскую совсем молодым ушел, потом Отечественная – под Прагой ранили его тяжело – лечился долго, а вернулся – профессии никакой. Уж сколько я ему твердила – выучись на тракториста или на шофера – специальность нужная, да и деньги платят исправно, не то, что в твоих шарашкиных бригадах – чего заработают – половину пропьют – так он ни в какую. Я, говорит, не мальчишка сопливый, чтоб за партой сидеть. Стыдно, ему, видишь ли. А, скажите, чего тут стыдного? Отговорки одни.

Вера Спиридоновна видимо спохватилась, что ее семейные проблемы гостю не интересны, потому что на несколько секунд замолчала, а затем спросила Сергея:

– Вы сами-то откуда будете?

– Из Ленинграда.

– Что ж вы в такую даль за грибами отправились?

"Сорок километров от города – для них даль!" – мелькнуло в голове у Сергея. А в слух он сказал:

– На старые места потянуло. Я в детстве во Мге жил.

– Ой, а где ж там?

Ни одного названия улицы во Мге Сергей не помнил. Врать – так уж врать, решил он:

– Да где-то недалеко от вокзала. Я маленький был, плохо помню, – тут у него мелькнула интересная мысль. – Я на днях на целину уезжаю, решил напоследок по родным местам походить, да вот заблудился. Вы, Вера Спиридоновна, грибы и ягоды заберите – мне они ни к чему, просто так собирал.

– Как так – ни к чему? – удивилась Вера Спиридоновна.

– Я грибы не ем, – Сергей сам себе удивлялся, что врет и не краснеет. – А собирать – люблю. Обычно я их на вокзале кому-нибудь отдаю. Так что примите в дар от чистого сердца, не побрезгуйте. Да и ягоды мне теперь ни к чему – послезавтра в Казахстан уезжаю. Мне теперь не до заготовок – собираться в дорогу надо.

– Что ж у вас, Сергей Петрович, нет родственников или знакомых, которые грибы уважают?

– Нет никого, – Сергей подумал, что эти его слова можно назвать правдой, во всяком случае, при данных обстоятельствах. И добавил, опустив к полу глаза, чтобы женщина не заметила его вранья:

– Детдомовский я.

– Ой, болезный! – всплеснула руками Вера Спиридоновна.

"Покурить бы",– подумал Сергей, а вслух сказал:

– Вера Спиридоновна, мне бы… э… во двор надо.

– Так у нас уборная в доме, – ответила Вера Спиридоновна. – В сенях, на право дверь. Там светло – я лампу на полке оставила.

Сергей встал и пошел к выходу.

– Я вам на полу у печки постелю – кровать-то у нас одна. Вернетесь – ложитесь – время уже за полночь.

– Да вы не беспокойтесь, – Сергей остановился в дверях. – Киньте мне в угол какую-нибудь старую дерюжку – я привычный.

– Ну что вы! – голос хозяйки доносился из другой комнаты, из-за занавески. – Сейчас что-нибудь получше соорудим.

Сергей не стал вступать в дискуссию и вышел в сени.

Когда он вернулся, на полу возле печки лежал матрас, застеленный простыней, большая белая подушка с кружевной оборкой и байковое одеяло. Хозяйки в комнате не было.

– Вера Спиридоновна! Мне бы одного матраса без простыни хватило, – громко сказал Сергей.

– Ложитесь, Сергей Петрович, – послышался голос хозяйки из другой комнаты. – Мне сегодня рано вставать – на ферму пойду к утренней дойке. Если без меня уйдете – дверь на ключ заприте. Ключ я на столе оставлю – вы его за притолоку двери суньте. Воров у нас нет, да и воровать нечего – дверь закрываем, чтобы собаки или какие другие звери не забрались.

Сергей разделся, погасил стоящую на столе керосиновую лампу и залез под одеяло. Прохладная свежая простыня, мягкая подушка – просто блаженство! Сергей повернулся на бок и закрыл глаза.

"Во, люди! – подумал он. – Незнакомого человека женщина, будучи одна в доме, впускает среди ночи, кормит, оставляет ночевать и, по всему видно, совершенно не боится. Более того, не боится оставить чужого человека одного в доме. Интересно, у них здесь все такие? И еще интересно, что же стало с ее мужем, а точнее, станет…"

Сергей уже начал проваливаться в сон, но последняя мысль о муже этой приветливой женщины заставила его встрепенуться.

"Елки-палки! – Сергей даже открыл глаза. – Ведь ее Федора клещ укусит только через несколько лет. Я же могу ее как-то предупредить!"

До Сергея вдруг дошло, что ему предоставлена уникальная возможность – изменять будущее!

"Господи! – поразился Сергей. – Да при желании я могу переделать всю историю, по крайней мере, за последние тридцать шесть лет!"

Сергей повернулся на спину и закинул руки за голову. Сон как рукой сняло. Он лежал с блаженной улыбкой на лице, уставившись глазами в темноту. Его воображение рисовало просто сказочные перспективы.

"Жалко, – подумал Сергей, – что меня не перебросили в 1917 год. Уж я бы там показал большевикам "революцию". До чего, в результате, страну довели, паразиты! При царе Россия на третьем месте в мире по уровню жизни стояла, а теперь трудно даже назвать такую страну, где бы жили хуже, чем у нас!"

Сергей яростно повернулся и лег на живот. Из-за занавески послышался скрип матрасных пружин.

"Я, наверное, своим ворочанием заснуть хозяйке не даю, – пристыдил себя Сергей. – Все. Надо спать. А как ее мужа уберечь – завтра придумаю. Время терпит…"

Сергей открыл глаза и в первое момент не мог сообразить, где находится. Но в следующую секунду вспомнил все. Висевший на стене репродуктор торжественно играл гимн Советского Союза.

Светало. За окном яростно чирикали воробьи. Где-то во дворе два раза прокукарекал петух.

Музыка смолкла.

– С добрым утром, товарищи! – бодрым голосом Левитана сказал репродуктор. – Сегодня вторник, 2 августа 1960 года. Передаем…

"Август 60-го…" – видимо, раньше Сергей подсознательно сомневался, что находится в прошлом. Теперь все сомнения отпали.

Сергей приподнялся на локтях и негромко позвал:

– Вера Спиридоновна!

В доме было тихо. Сергей встал и огляделся. На краю стола лежал серый лист бумаги и огрызок карандаша. Сергей взял со стола листок. Записка явно предназначалась ему.

Ушла на ферму. Вернусь вечером. Хлеб и молоко на столе. Каша в печи. Еще молоко в крынке в сенях. Кушайте на здоровье, не стесняйтесь. Если будете уходить, не забудьте запереть дверь.

Вера.

Умывальник висел в сенях. Сергей подрызгался для приличия, пощупал рукой подбородок – хорошо бы побриться! Бритвы ни где не было видно. Вытерев лицо и руки льняным полотенцем, Сергей вернулся в комнату.

Пшенная каша оказалась удивительно вкусна. Сергей съел две большие тарелки этой каши, запивая ее молоком.

"А теперь пора на разведку – решил Сергей, допив молоко из граненого стакана. – Да простит меня Бог. И ты, Вера Спиридоновна, прости, если сможешь."

Он встал из-за стола и огляделся: "Где же они здесь документы хранят?"

Сергей для верности заглянул сначала за занавеску. Никого. Вторая комната была меньше первой. У печи размещалась большая железная никелированная кровать. Она была аккуратно застелена. Около окошка стояла высокая тумбочка. Рядом с ней громоздился здоровенный деревянный сундук, окованный железом. Замка на сундуке не было. Сергей подошел к окну и осторожно отогнул край занавески. Окно выходило в огород.

Сергей вернулся в большую комнату, подошел к комоду и стал поочередно выдвигать ящик за ящиком. Ложки, вилки, ножи, крышки, какие-то тесемочки и веревочки и всякая мелочь. В одном из ящиков лежали красиво вышитые салфетки. Нигде ничего похожего на документы. Сергей перерыл весь комод и перешел в маленькую комнату. На полках тумбочки аккуратно были сложены всевозможные тряпки и приспособления для шитья, вязания и вышивания. Сергей обшарил все полки, прощупал одежду и белье, но ничего не нашел.

"Может, в сундуке?" – подумал Сергей. Крышка оказалась довольно тяжелой. На ее внутренней поверхности были наклеены фотографии и открытки. Сергей вынул из сундука овчинный тулуп и под драповым демисезонным пальто обнаружил прямоугольный тряпичный сверток, перетянутый крест на крест бечевкой, завязанной бантиком. В свертке оказались паспорта, военный билет, метрики, свидетельство о браке, тощая пачка сложенных пополам купюр и еще какие-то документы. Сергей на секунду застыл и прислушался. Все было спокойно. Сергей раскрыл первый паспорт.

“Смирнова Вера Спиридоновна, 1914 года рождения…”

"Да ей сейчас сорок шесть! Сколько же ее мужу?"

Во втором паспорте значилось:

“Смирнов Федор Михайлович, 1917 года рождения…”

"Получается, она старше своего Федора на три года! Ему сейчас сорок три. А мне – тридцать два. Одиннадцать лет разницы."

Сергей покачал головой – сойдет ли он за сорокалетнего? Фотография в паспорте была блеклая и размытая. Она могла принадлежать любому мужчине в возрасте от двадцати до пятидесяти лет.

Сергей засунул паспорт и военный билет в задний карман джинсов и, секунду поколебавшись, вытащил из пачки банкноту достоинством в десять рублей.

"Просто позор, Серега! – промелькнуло в голове. – Грабишь нищих!"

Он аккуратно связал оставшиеся документы, положил все на место и захлопнул сундук.

"Если удастся отыскать клад, – решил Сергей, – обязательно сюда вернусь и подброшу им какую-нибудь драгоценность. "

Сергей сел к столу, перевернул записку и задумался: "Что же написать, чтобы мне поверили?" Взгляд его рассеяно скользнул по стене и остановился на иконах.

Сергей взял огрызок карандаша и стал писать:

Уважаемая Вера Спиридоновна!

Простите, если сможете. Спасибо Вам за вашу доброту. Я, Сергей Бакетов, потомственный колдун и ясновидец, должен предупредить Вас о грозящей вашему мужу опасности. За моими плечами – десятки поколений колдунов и ведьм. Мы ведем свой род от древних волхвов, передавая знания от отца к сыну. Все мои предсказания непременно сбываются. Видел я сегодня вещий сон. Летом …

"В каком же году это случилось? – Сергей перестал писать и задумался. – Дай, Бог, памяти… Точно! Мне купили новый велосипед, когда я пошел в третий класс. Значит, это произошло летом 1974 года."

…1974 года вашего мужа, когда он будет работать на лесозаготовках, укусит энцефалитный клещ. Убедите Федора Михайловича зимой 1973 года сходить к доктору и сделать прививку от энцефалита. Иначе Вы его потеряете. Да хранит Вас Бог!

Ваш ночной гость.

"Должно сработать. Деревенские – люди суеверные" – решил Сергей, перечитав записку. Он вытащил из-под лавки рюкзак и пересыпал бруснику в железный таз, который нашел у печки.

"Лопату бы мне или совок детский хотя бы, – Сергей огляделся по сторонам. Ничего подходящего на глаза ему не попалось. – Надо в чулане посмотреть."

В чулане лопаты не оказалось, зато нашелся небольшой топор. Сергей сунул его в рюкзак.

Когда Сергей вышел на крыльцо, Шарик дремал около конуры и не обратил на него ни какого внимания. Пес только повел ухом и приоткрыл глаза, что бы тут же их снова закрыть.

Сергей миновал деревню и оказался в поле. Голубое небо, ласковое утреннее солнце, переливчатые трели жаворонков, запах свежескошенной травы, легкий ветерок, мягкая желтая пыль дороги под сапогами, ощущение огромности и бескрайности мира.

"Куда все это делось в 1996 году?" – с горечью подумал Сергей.

Его обогнали двое деревенских мальчишек с удочками. Грунтовая дорога, по которой он шел, вела из деревни через поле в лес, где через десять лет застучат сначала топоры, а потом молотки и вырастет огромный одноэтажный муравейник – садоводство.

Подходя к лесу, Сергей ощутил странное волнение. Он с удивлением отметил, что узнает эти места. Словно какая-то заслонка открылась у него в мозгу – он снова был маленьким шестилетним мальчиком, упросившим отца взять его с собой на будущую дачу. Сергей припомнил заросли ивы, где они с ребятами играли в индейцев, большую осину, которая как-то упала на дорогу под порывами ветра, огромный валун у края дороги – кто-то из садоводов в последствии прибрал его для фундамента. В этом девственном лесу все было знакомо Сергею. Он легко нашел место своего будущего участка. Неглубокая круглая воронка, большая раскидистая береза, две одинаковые елки и серый камень между ними не оставляли никаких сомнений. Сергей подошел к березе и погладил ладонью теплый белый ствол:

– Ведь тебя через пятнадцать лет срубят на дрова лишь потому, что ты вырастишь очень большой и станешь заслонять солнце клубничным грядкам наших соседей.

Комок встал у Сергея в горле.

"Ну, Серега, ты еще нюни распусти! – он тряхнул головой, отгоняя грустные мысли. – Тут целый мир летит в тартарары, а тебе березку жалко. Действовать надо, а не сопли жевать!"

Участок с землянкой, где нашли клад, находился через три улицы от участка Сергея и, считая от дороги, был пятым. Сергей прикинул расстояние, учитывая размеры участков и ширину улиц. Получалось, что надо пройти около ста двадцати метров по дороге и порядка сотни метров в глубь леса.

Со второй попытки Сергею удалось выйти к разрушенной землянке. Скорей всего, это была именно та землянка, которую он искал – других по близости не наблюдалось. Бревна, служившие когда-то крышей землянки, провалились – вероятно, сюда угодил снаряд.

Около двух часов Сергей растаскивал и распихивал по сторонам влажные скользкие полусгнившие бревна. Он вымазался, устал и взмок. Солнце приближалось к зениту, день обещал быть жарким.

Выходя из деревни, Сергей приметил в придорожной канаве кусок стальной ржавой проволоки и захватил ее с собой. Проволоку он хотел использовать как щуп, чтобы не перекапывать все подряд в слепую.

Расправившись с бревнами, Сергей решил передохнуть. Он уселся на бревна и закурил, отметив для себя, что в пачке осталось всего четыре сигареты. Затем достал из рюкзака проволоку, выпрямил ее, как смог и принялся осторожно и медленно, сантиметр за сантиметром, прощупывать землю.

"Для полного счастья мне не хватает только на мине подорваться" – промелькнуло у него в голове. В рыхлую песчаную почву щуп входил довольно легко, проникая на глубину до полуметра. Когда щуп натыкался на какую-нибудь преграду, Сергей откладывал проволоку в сторону и брался за топор, используя его вместо лопаты. Чаще всего он наталкивался на куски бревен или корни деревьев. В одном месте щуп с характерным звуком уперся в металлическую поверхность. Сердце у Сергея забилось радостно и тревожно – может клад? А если снаряд или мина? Копал он осторожно – больше руками, чем топором. Металлический предмет оказался ржавой каской.