Ласточки летают низко

Глава 22. Возвращение домой

Поленья сладко трещали в объятиях пламени. Она отложила скучные бумаги в сторону и посмотрела на каминную полку, на которой заточенная в аккуратную рамочку стояла фотография Патриарха, сделанная в то время, когда тот только-только стал главой Церкви.

Ее мысли унеслись далеко-далеко от серых интриг Дворца и окунулись в приятный бальзам страстных чувств и несбыточных надежд. Она прошлась по уютной теплой комнате с красными стенами и открыла окно, пропуская прохладный вечерний ветер.

Ее митра стояла на столе у стены. Только здесь она могла позволить себе наслаждаться свободой распущенных волос, которой не имела права довольствоваться на людях. Это ее бремя.

Но митра и ужин с ее заклятыми врагами подождет. Она не желает возвращаться к реальности из розовых фантазий, куда унесла ее фотография Патриарха, и хочет продлить это приятное чувство.

Сиона де Монтес подошла к каминной полке и взяла в руки деревянный футляр, покрытый красным бархатом. Она перенесла футляр на столик и открыла крышку.

Кончиками пальцев она прикоснулась сначала к грифу этого инструмента, а потом провела по струнам. В правую руку она взяла смычок, словно меч, который стал ее оружием. Сиона взяла скрипку, поставила ее себе на плечо и положила подбородок и край левой щеки на подставку.

Волос смычка коснулся струн, и раздался нежный резкий звук. Сиона давно не брала в руки инструмент, но сейчас ей захотелось сыграть, как никогда. Она посмотрела на фотографию молодого Патриарха и начала музицировать.

Ее длинные пальцы ловко скользили по струнам, а правая рука искусно управляла смычком, который начал постоянно слегка опускаться и подниматься. Комнату заполнила нежная мелодия, в которой Сиона растворялась в каждой ноте.

Она умела играть так, как не умели играть зубрилы-очкарики в музыкальных академиях. Сиона играла душой. Она знала для кого и что она играет. В каждом звуке этой чудной мелодии она снова и снова признавалась в любви одному единственному человеку, которого обожествляла и которому прислуживала. Только для одного него она готова стать рабыней навечно. Сиона знала, что только этот один-единственный человек достоин ее руки и сердца. Свое сердце она уже отдала ему.

Сиона считала Патриарха единственным настоящим мужчиной во всем этом мире, который погряз во лжи и мерзкой лести. В этом страшном мире, в этом сером городе для нее светил только один луч, свету которого она непременно следовала.

Король ее сердца. Свет ее души. Милость ее разума. Она готова отдать каждую клеточку своего существа ему. Она желала раствориться в нем, стать его частью, быть с ним одним целым. Но ей оставалось лишь мечтать бессонными ночами о том, чтобы ее губы коснулись уголка его рта. Ее поцелуй уничтожает людей, убивает в них личность.

Именно ее дар делает ее несчастной. Именно ее оружие против всех – ее заклятый враг. Она ненавидит себя за то, что ничего сама не может сделать, чтобы быть рядом с тем, кому принадлежит ее сердце.

Сиона мечтала лишь о том, чтобы быть рядом с ним. Она готова помогать ему во всем и исполнять любые его прихоти. Он – ее ангел и божество, на которого она молится каждую ночь. Он – тот, о ком она не забывает ни на миг.

Эта мелодия, что так легко и нежно лилась от этой скрипки, Сиона посвящает ему, своему единственному, своей родственной душе.

Сиона верила, что, если бы она была еще ближе к нему, то сделала бы его всем.

Но вдруг в чистую музыку вмешались фальшивы ноты – стук в дверь. И гармония оборвалась.

– Войдите.

Сиона прекратила играть и вернула скрипку в футляр. Дверь открылась, и на пороге появился капитан Крон.

– Кардинал Монтес, я извиняюсь…

– Ничего. Проходите.

Пока Одноглазый закрывал дверь, она, Сиона, успела вернуть футляр с инструментом на каминную полку.

– Вы что-то хотели мне сообщить, капитан Крон?

– Да, есть новости.

Сиона села в кресло и пригласила капитана занять кресло напротив.

– Благодарю.

Когда их взгляды встретились, она сломала тишину:

– Что у вас?

Капитан мял трясущиеся пальцы. Его взгляд бегал по комнате, избегая встречи с Кардиналом.

– Я был в подводной базе Макиавелли. Они выполнили заказ Патриарха. Зелья доставлены в Небесную Резиденцию.

– Превосходно. Что-то еще?

– Да… я видел там… видел…

– Не отнимайте у меня время, капитан. Скоро ужин.

– Да-да, прошу прощения, но дело весьма серьезное… Лео Атталь и Анна Сорель были там.

Брови Сионы мгновенно подпрыгнули вверх.

– Что вы сделали?

– Они… наблюдали, видимо… я заметил их обоих, когда они покидали штаб Макиавелли.

– Почему не схватили?

– Поверьте, эта попытка не увенчалась бы успехом.

– Значит, вы дали им уйти?

– Да, но не спешите карать меня… Если эти двое все слышали, то они знают, что я приду к Отто послезавтра. Судя по действиям А.Т.С., они делают ставки на неожиданную атаку. Первый раз на Летнем Поселке, а недавно на аукционе у Дильтей.

– Пенелопа отплатила за свой просчет…

– Согласен. Я уверен, что они спланируют атаку на послезавтра. Они вновь рассчитывают на эффект неожиданности, но в этот раз я буду готов встретить их. Можете положиться на меня, Кардинал Монтес, я уничтожу их.

Сиона сложила руки на груди, направила свой взгляд в сторону окна и задумалась.

– Всех гвардейцев я не могу вам одолжить. Если вы потерпите неудачу…

– Этого не случится! Я вам обещаю!

– Знаю, но на слово верить не могу. Враг слишком силен.

Ей потребовалось еще несколько секунд, чтобы принять решение.

– Так и быть… я дам вам людей, но не всех. Если почувствуете поражение, то обещайте мне остаться там и сдохнуть достойно, потому что в противном случае этому не бывать.

Крон испуганно сглотнул комок.

– Это все, – отрезала Сиона, – можете быть свободны.

* * *

– Папочка! Я вернулась!

Она бросилась обнимать любимого отца, по которому ужасно скучала. Она обхватила его руками за шею и поцеловала несколько раз в щеки.

– Я дома, папочка! Я здесь, с тобой…

Император Приам одарил родную дочь суровым взглядом и ответил:

– Готовься к ужину, Марайя.

Она отступила.

– Папочка…

На ее глазах наворачивались слезы. Она так хотела его встретить, так хотела быть с ним, так хотела рассказать обо всем, что пережила, а он… он все такой же…

– Делай, что я сказал, – твердо приказал Приам.

Марайя чувствовала, что готова сорваться на плач. Самое главное это то, что она прекрасно все понимала. Она знала, что ее отец околдован чарами Кардинала, но… сейчас она была просто не в силах смириться с этим, как в первый раз.

От позора ее уберегла мать.

– Идем, Марайя.

Марайя еще раз посмотрела отца, вытерла мелкие слезки и произнесла:

– Увидимся за ужином.

Приам без тени улыбки покинул парадный коридор и скрылся за поворотом.

– Нам нужно подготовиться, – добавила Альциона, – Кардинал во Дворце.

И тут Марайя вспомнила, кто ее главный враг. Эта женщина скоро ответит ей за все.

Марайя вернулась к матери, которая терпеливо ждала ее у лестницы.

– Эта тварь вот-вот получит свое, – жестко отозвалась Марайя.

Она удивилась, что мать не стала ее бранить за столь неразумную выходку – обсуждать Кардинала в открытом месте. Нет… кажется, Альциона поддерживала свою дочь.

– Знаешь, что мы с тобой сделаем, Марайя? – обратилась она к дочери.

– Что? – просто спросила та.

– Мы оденемся, как городские девушки, которые собрались прогуляться по ночному Кварталу Развлечений.

– Ты серьезно? Мама, ты не заболела?

Альциона звучно засмеялась.

– Нет, вовсе нет… я – твоя мать, я защищу тебя перед ней, если она посмеет вмешаться.

– А она посмеет…

– Это наш дом, милая. Мы можем одеться так, как захотим. Скажем, мы празднуем твое возвращение домой. Это праздник, который мы можем себе позволить.

– Но папа…

– Не думай пока об этом. Наша цель на сегодня – утереть нос Сионе.

Марайя почувствовала, как сама заметно повеселела, заразившись позитивом от матери.

– Я согласна, – ответила она.

– Тогда пойдем к тебе в комнату и выберем нам образы, чтобы Кардинал упала в обморок от визуального шока.

– Визуального шока? Ого! Ну, ты даешь, мама!

– Я еще не старая карга, милая, и тоже кое-что умею. Твой отец полюбил меня не прямую спинку.

Эта фраза показалась Марайи неоднозначной, и она не стала вмешиваться в личную жизнь своих родителей. Впрочем, в целом она поняла мысль матери.

На самом деле Марайи было приятно увидеть мать в роль ее сестры-подружки. Она прекрасно понимала, что это все равно ее мама, но на какое-то время такие «дружеские» взаимоотношения между матерью и дочерью никому не навредят.

И все же где-то глубоко Марайя подозревала, что так ее мать хочет загладить свою вину перед ней. Альциона хочет сблизиться с дочерью. Она готова пойти на все, чтобы быть с ней. Она больше не намерена ее терять.

– Как думаешь, это подойдет? – предложила Альциона желтую блузку дочери.

– Хм… знаешь, мы можем надеть одинаковые вещи, но разного цвета.

– Интересно… будем, как лучшие подруги?

– Да, что-то вроде этого…

Марайя осмотрела комнату взглядом. Сейчас вся ее комната напоминала одну большую примерочную. Мать с дочерью опустошили все шкафы с одеждой.

– Например, – задумалась Марайя, – эти синие брюки! А у тебя будут красные… Вот эта желтая блузка как раз подойдет мне, а тебе просто белая.

– Знаешь, а мне нравится, – согласилась Альциона, – достали эти средневековые балахоны. Долой платья!

Альциона весело засмеялась.

– Возьмем туфли на каблуках? – предложила Марайя.

– Я готова вытерпеть даже это, чтобы Кардинал раз и навсегда заткнула свой рот по поводу того, как мы с тобой одеваемся у себя в доме!

– Отлично… Тогда возьми эти красные, а мне… подойдут черные. Ведь так?

Мать в ответ улыбнулась и кивнула.

Марайя отложила все элементы образов в сторону. Оставался еще один вопрос.

– А волосы… – она медленно перевела взгляд на мать.

– Не заплетать! – воскликнули они обе одновременно.

Альциона и Марайя дружно засмеялись. Обе точно не знали, сколько у них ушло время на создание столь простых, но эффектных образов, но спешить они вовсе не хотели. Опоздание на ужин станет еще одним протестом Кардиналу.

Все сложилось так, как они задумали. Обе с распущенными волосами. На Альциона красные брюки, алые туфли на каблуках и белая блузка с обрезанными рукавами. Марайя – синие брюки, черные туфли и желтая блузка с открытыми руками.

– Знаешь, Марайя, по-моему, мы с тобой отлично выглядим,– посмотрела Альциона на себя в зеркало.

– Пойми меня правильно, но, кажется, ты помолодела лет на двадцать.

– Правда? Мм…

Марайя взглянула на часы.

– Нам не пора?

– Не будем торопиться.

– Но Кардинал…

– Ничего, подождет. Нечего подлизываться к этой гадине.

– Мама!

Марайя все больше и больше удивлялась своей матери. Кажется, после ее возвращения изменилась не она одна.

Альциона закончила красить губы и наконец сказала:

– А теперь пошли. И помни – у нас сегодня праздник.

Они покинули покои Марайи и вышли в коридор. Обе шли легкой и свободной походкой, как будто находились не во Дворце, а на тротуаре у «Золотого носорога». Все гвардейцы, что встречались на их пути, покрывались испариной, тряслись и глотали комки.

Альциона чувствовала невероятный прилив смелости и уверенности в себе. Она давно не чувствовала себя такой свободной и независимой. Конечно, она прекрасно понимает, что еще недолго, и она столкнется с Кардиналом, у которой совершенно иное мнение на этот счет. Но она готова к поединку.

Марайя не чувствовала бы себя так уверенно в этом образе, если бы не мать, которая шла рядом и поддерживала ее. Вернувшись домой, Марайя чувствовала себя рядом с ней, как за каменной стеной. Она собственноручно убила Пенелопу Дильтей! Так что теперь она не позволит кому-то обижать ее маму.

– Видел бы нас папа, – задумалась Марайя.

– Он был бы самым счастливым мужчиной, потому что его жена и дочь – самые красивые женщины в городе, – ответила Альциона, – да… так бы он и сказал.

Альциона знает своего мужа слишком хорошо. И она готова биться за него до последнего.

В небольшом зале с винтовой белой лестницей они услышали скорые шаги и шуршание длинного платья.

Переглянувшись, мать и дочь решили остановиться, чтобы дождаться Кардинала, чей красный наряд уже скользил по ступенькам.

– Опаздываете на ужин, Сиона, – Альциона решила начать первой.

Увидев мать и дочь, Сиона де Монтес замерла, так и не оказавшись внизу.

Взгляд Кардинала резко изменился.

– Что вы себе позволяете, Альциона Лафэй?!

Это Сиона чуть ли не прокричала.

– А… что не так, я не понимаю…

– Ваш наряд! Во что вы одеты, черт возьми?!

Сиона продолжила скорый спуск по лестнице.

– Разве так позволено выражаться Кардиналу? – подметила Альциона.

Но Сиона не обратила на это внимания.

– Я еще понимаю, что ваша дочь – избалованная принцесса, которая считает, что может пренебрегать уставами Дворца. Но вы… вы, что себе позволяете?!

– Позвольте мне сказать вам две вещи, Сиона, – голос Альционы охладился, – первое – моя дочь очень послушная девочка, которая долгое время потыкала вашим староверским уставам. Второе – это мой дом, в котором я и моя дочь можем ходить в любой одежде.

– Ненадолго… – сорвалось с уст Сионы.

Наконец Кардинал спустилась и остановилась в метре от Альционы, Две женщины прожигали друг друга гневными оскалами.

– Посмотрим, что скажет Император, когда увидит, что члены его семьи оделить так распущенно!

– Не моему мужу решать то, как я должна одеваться. У нас еще остались какие-то свободы или нет? В самом деле… я никогда не поверю словам Приама, если он запретит мне и Марайе красиво одеваться. Мы – женщины в конце концов. Это не ваш гарем, Кардинал.

– Гарем…

Кажется, такой невероятной грубости Сиона прежде не слышала.

– Альциона, позвольте вам напомнить, кем я являюсь… Я – Кардинал, служитель Церкви и правая рука Его Светлости, Патриарха. Также я являюсь главным советником Императора, вашего мужа. Он прислушивается к моему мнению и, поверьте, что он не оценит вашу вульгарную выходку.

– Конечно, он прислушивается к вам… марионетка сама не избавится от нитей…

Кардинал отпрянула.

– Я стану ножницами, которые обрежут их, – твердо заявила Альциона.

– Мама… – ахнула Марайя.

Глаза Сионы де Монтес налились кровью.

– Вы смеете обвинять меня? – жестко процедила она сквозь зубы.

– Смею,– ответила свободно Альциона.

Внезапно раздался громкий хлопок.

Марайя не сразу поняла, что произошло, но, когда поняла, ее мать уже прижимала свою ладонь к левой щеке.

– Как вы посмели ударить мою мать?! – Марайя сорвалась места.

– Марайя, оставайся на месте! – приказала Альциона.

Марайя замерла, но не потому, что так приказала мать. Она почувствовала, что Альциона держит ситуацию под контролем.

– Вы много не знаете обо мне, Сиона, – спокойно начала Альциона, – у меня больше жизненного опыта, чем у вас хотя бы по той причине, что я – мать, а вы – нет. И у меня есть тот, кого я люблю и за кого готова сражаться до конца. Если вы считаете, что любите Патриарха, а я посмею это предположить, то позвольте вас предупредить, что это не любовь, а грязное желание. Только и всего. А теперь главное…

Альциона шагнула вперед, Сиона отпрянула назад.

– Запомните раз и навсегда, Сиона де Монтес, что я никогда и никому не позволю опозорить меня перед моим ребенком.

Альциона протянула руку и схватила Кардинала за шею. Еще несколько шагов, и Императрица впечатала Сиону в каменную стену.

Митра упала с головы Сионы, и та хваталась за руку Альционы с целью оторвать ее от своей тонкой длинной шеи.

Марайя наблюдала за происходящим не в силах произнести ни звука.

– Я предупредила вас. Так просто я вам не сдамся. Вы наткнулись на орех, который вам не по зубам. Вам напомнить суть нашего последнего разговора? Пожалуйста! Не вмешивайся в мою жизнь. Я не желаю видеть тебя сегодня за одним столом с моей семьей. Вот увидишь… твой конец близок.

Альциона ослабила хватку и позволила телу Кардинала сползти на пол. Сиона жалобно кашляла, держась за шею.

– Идем, милая, – Альциона взяла дочь под руку, – я проголодалась.

Марайя, все еще не отойдя от потрясения, последовала за матерью, оглядываясь на Сиону, которая с трудом приходила в себя.

Больше всего Марайю поразило то, с какой легкостью ее мать перешла с Кардиналом на «ты», будто уравнивая их позиции.

Теперь Марайя видела в своей матери действительно сильную женщину, которой можно гордиться, и которая не даст ее в обиду никому.

На ужине Кардинал сегодня так и не появилась.

Глава 23. «На крючке»

– А теперь повторите еще раз, – попросил Ганс Трюффо, – Виктор, записывай!

Лео уперся двумя руками в стол, на котором лежала карта Хайронделла.

– Операция «на крючке» пройдет в два этапа: наводного и подводного, – начал он, – первый этап заключается в том, что мы избавимся от доброй половины Семьи Макиавелли еще до основной битвы.

Кейро и Виргилий закивали, поддерживая идею друга.

– Чтобы проникнуть на подводную базу Отто, нам понадобятся их лодки. Именно поэтому мы поймаем людей Макиавелли, которые отправятся в подводное логово на лодках, чтобы доставить товар на базу для продажи гвардейцам.

Виктор усердно записывал каждое слово Лео.

Все члены совета А.Т.С. собрались в библиотеке, где было больше места, чем в рабочем кабинете Лео, чтобы обсудить план сражения с Семьей Макиавелли.

Анна внимательно выслушивала каждое слово Лео, оценивая все детали плана. Ганс пытался вникнуть в суть дела. Кейро и Виргилий прокручивали ход операции у себя в голове, а Магда сидела в стороне и выглядела несколько отрешенной.

– Мы перехватим лодки, – продолжил Лео, – нужно будет поместить в них максимальное количество человек. Тогда мы все отправимся под восточный мост Молочной Реки и вторгнемся на базу Отто. Я понимаю, что это будет открытая атака, но другого плана нет. Патрулировать реку уже надо начать с вечера, чтобы никого не пропустить. Важно помнить, что там будет не только Отто со своими людьми, но и Одноглазый с гвардейцами.

– Мы с Виргилием возьмем его на себя, – вставил Кейро.

– Отлично, действуем по стандартному плану, который уже ни раз срабатывал в предыдущих битвах с Кавалли и Дильтей. Виргилий и Кейро берут на себя гвардейцев. Ганс, вы занимаетесь людьми Макиавелли и берете их на себя. Я и Анна доберемся до Отто. Нужно быть осторожными ведь вся база – это большой аквариум. Стены стеклянные, и я не знаю, какой урон они способны выдержать. Если мы хотим выжить, а не утонуть, то имеет смысл действовать обдуманно. Не стоит устраивать бессмысленную стрельбу. Так и передайте своим людям.

Анна и Ганс согласно кивнули.

Лео еще раз пробежался взглядом по карте, убеждаясь, что он сказал все, что хотел.

– Все записал? – обратился Ганс к своему консильери.

– Да, господин Трюффо, – кивнул Виктор.

– Превосходно.

– У меня все, – закончил Лео.

Потом Анна обратила внимание на Магду, которая отстраненно сидела в углу.

– Магда, все в порядке? – поинтересовалась она.

Сначала Магда не поняла, что к ней обратились. Это было видно по ее растерянному взгляду. Потом она пришла в себя и легко улыбнулась.

– Да, леди Анна, – ответила она, – со мной все хорошо… просто я немного устала.

– Тебе не помешает хорошенько выспаться завтра перед битвой, – посоветовала Анна.

– Конечно, леди Анна, вы правы. Я, пожалуй, лягу сегодня спать раньше.

Виргилий покинул свое месту у стола и направился к Магде.

– Я провожу, – вызвался он.

Магда не стала отказывать, и двое в тишине покинули библиотеку.

– Думаю, что нам всем стоит сегодня хорошенько выспаться, ведь завтра у нас снова непростой день, – предложил Лео.

– Это верно, – согласился Кейро, – план сложный, но не самый проблемный. Мы справимся. Нам еще и не такое доводилось делать.

– Заседание окончено.

Ганс Трюффо дал знак Виктору, и двое направились к выходу.

– Я пойду проверю маму, – объяснил Кейро.

– Давай, – проводил его Лео.

Анна и Лео наконец снова остались одни.

– Как ты так все придумал? – обратилась она к нему.

– Ты про операцию? На самом деле этот план – первое, что мне пришло в голову. Согласись, в нашем случае вариантов не так много.

– Поверить не могу, что нас уже ждет третье сражение, а Эрида так и не заявила о себе. Это… странно… думаю, она обязательно найдет этому объяснение. Даже не верится, что она может так долго терпеть, когда уже две Семьи Хайронделла уничтожены.

– Может, она встала на нашу сторону?

– Не знаю… Эрида – олицетворение справедливости.

– Мы уже близко подобрались к нашей заветной цели.

– Да, но Идо станет для нас самым сильным врагом. Все его фигуры уже сброшены с поля. Завтра избавимся от последнего воина его армии.

– Не стоит недооценивать Мора. Я думаю, что у него припасен козырь в рукаве.

Анна с Лео покинули библиотеку и направились по лестнице наверх.

– Ты останешься сегодня? – поинтересовался он.

– Если это тебя не затруднит…

– Конечно, нет! Я буду рад.

– Сейчас уже поздно, а ноги просто не держат меня. Постоянно думаю об Императрице и принцессе.

– Мы поможем им, когда война закончится. После смерти Мора Кардиналу не скрыться. Патриарх будет разоблачен.

Анна посчитала нужным оставить эти слова без своего комментария.

Они прошли на верхние этажи и остановились у дверей в комнату, где спала Анна.

– Пойдешь спать? – спросил Лео.

– Думаю, да… не только Магда устала. Я тоже опустошена после произошедшего… и с твоим братом и вообще… все последние дни – тяжелая пора. Эта война не дарит нам никакого спокойствия.

– Скоро все закончится, Анна, я обещаю, – убедительно произнес он.

Лео положил свои руки на плечи Анне. Он смотрел ей в глаза и сейчас был не в силах улыбаться. Лео устал сильнее, чем он думал. План операции он рассказал на каком-то адреналине, но сейчас вся бодрость и энергия покинули его.

– Нет, Лео, – ответила Анна, – это только начало.

Она тепло обняла его, но это объятие было простым и не имело под собой никакой глубины чувств. Просто дружеское объятие на прощание.

– Спокойной ночи, Лео, – она открыла дверь в свою комнату.

– Доброй ночи, Анна.

Он дождался, когда она ушла, закрыла за собой дверь, и он остался один.

Лео провел пятерней по волосам и тяжело выдохнул.

– Лео, – раздался голос за спиной.

Он обернулся.

– Что-то случилось, мама? – спросил он.

Тиара взволнованно посмотрела на сына и подошла к нему.

– Я знаю, что вы задумали. Кейро рассказал о вашем плане, который вы обсуждали в библиотеке. Лео…

– Мама, тебе не о чем волноваться. Мы все сделаем. Мы вернемся. Обещаю.

– Просто я… я не хочу терять вас… Лео…

Тиара обняла сына.

– Я тебя люблю, сынок. Люблю так сильно, как только мать может любить свое дитя.

– Я знаю, мама. Я тоже тебя люблю.

Она смотрела ему в глаза.

– Последнее время вы слишком часто уходите из дома и устраиваете перестрелки с другими Семьями. Я понимаю, что это война, но… прошу не забывать тебя о реальной жизни. О том, что ты должен жить, что у тебя должно быть будущее, Лео. Я имею в виду будущее, где не будет кровопролития.

– Но это наша реальность, мама…

– Ах, я знаю, знаю… Но мне всегда больно отпускать вас. Каждый раз я молюсь о вас с Кейро Спасителям, чтобы вы вернулись ко мне. Я хочу, чтобы у тебя была своя семья, жена и дети. Эта работа, этот бизнес… ты не представляешь, сколько он приносил мне боли, когда был жив ваш отец. И приносит сейчас.

Он взял руки матери в свои. Пальцы Тиары оказались холодными и влажными.

– Я тебе обещаю, мама, что, когда все закончится, у меня будет нормальная жизнь. Правда.

– Постарайся не сделать эти слова ложью.

После этой фразы она оставила сына и отправилась вниз.

Лео стало не по себе. На самом деле он совсем не понимал, что делает. Сейчас он не думал о Патриархе, Кардинале или даже о Море. Он думал о том, как бы ему не умереть завтра. Если он не погиб за две битвы, это не дает гарантий того, что он выживет на третьей.

Каждая битва – огромный риск. Он может умереть, Виргилий может умереть, Анна может умереть… Никто не застрахован. Это война, перестрелка… Люди погибают. Если это пока не произошло с ним, не значит, что никогда не произойдет.

Лео всегда было трудно размышлять о смерти. Он боялся ее в тайне от всех. Он содрогался от мысли, что в один момент он перестанет существовать вовсе. И что будет потом?

Что происходит с теми, кто умирает? Что произошло с его отцом через несколько часов после того, как он попрощался с Кейро и отправился спать.

Он уснул – да… а что потом?

Он где-то есть или просто перестал существовать вовсе? Лео начинал понимать, что мысли о Рае всегда утешают тех, кто боится безысходного конца.

Есть душа или нет, Лео не знал. Все, чего он хотел, это жить. Отец говорил ему, что в этом мире есть вещи важнее и ценнее человеческой жизни. Лео это понимал, но мысль о смерти все равно пугала его. Отправляясь в душ, он думал об Айзеке, последние минуты жизни которого прошли в безумной жестокости.

Что с ним сейчас? Где он?

Его прах погребен под землей, но что с Айзеком, его душой? И была ли эта душа вовсе?

Лео стыдился себя за то, что ему, как и большинству простых людей, были неизвестны тайны загробной жизни. Но более того… он боялся думать обо всем этом. Этот страх перед смертью он ненавидел в себе больше всего. Лео считал, что это делает его слабым.

Наверное, Мор Идо не страшится смерти. И это делает его сильным. Он убивает и сам готов умереть, если будет знать, за что. Что до Лео, то он не избавился от маленького мальчика, который нуждается в защите. Но сейчас он должен защищать других. Он возглавил Семью. Отец верил в него. Он не должен разочаровать его.

Лео всегда хотел, чтобы его отец гордился им. Но справляться со всеми трудностями, что предстали перед Лео, было совсем непросто.

Впрочем, он попытался избавиться от этих мыслей, смыть с себя все эти тяжкие и мучительные раздумья. Завтра должен начаться новый день, полный жизни и опасностей.

* * *

– Почему мы здесь? – Виргилий посмотрел на свою спутницу.

– Я подумала, что ночная прогулка поможет мне уснуть, – пожала плечами Магда.

Они шли по ночной аллее имения Атталь между двумя рядами лавочек. Их окружала волшебная тишина и нежная прохлада. Окружающая обстановка действительно клонила в сон, но Магда чувствовала жуткое волнение. Это чувство ей было совсем непривычным.

Виргилий, как мужчина, который чувствует каждую вибрацию женской души, не мог этого не замечать.

– Что с вами? – обеспокоенно спросил он.

– Завтра нам предстоит очередное сражение.

– Да… мне кажется, что они происходят слишком часто.

– Это даже лучше. Ожидание пугает больше.

– Думаю, вы правы, Магда. Это так. Чем быстрее мы победим в этой войне, тем скорее сможем помочь Императрице и принцессе.

– Ты думаешь, что мы победим?

– Конечно… А.Т.С. в двух шагах от победы. Я уверен, что Мор уже сжался в углу и кусает локти.

Магда постаралась выдавать из себя смешок. Несколько позже она поняла, что это было не уместно. Впрочем, она совсем перестала понимать, что вообще уместно.

– Вам страшно? – спросил Виргилий.

– Да, немного…

– Я буду рядом.

– Спасибо.

Они наконец дошли до конца аллеи, где открывался небольшой парк с фонтаном. Виргилий предложил Магде присесть на лавочку. Она согласилась.

– Чудесная ночь сегодня, не так ли? – Виргилий старался поддерживать разговор.

– Да, давно такой теплой ночи не было, – согласилась Магда, – а ты замерзаешь по ночам?

– Если думаю перед сном о вас, то становится не так холодно.

Ее щеки заметно налились румянцем.

Какое-то время они сидели молча, и, когда неловкая пауза затянулась, Виргилий набрался смелости неожиданно нарушить ее.

– Вы не просто так привели меня сюда, угадал? Вы хотели мне что-то сказать?

Она с волнением и трепетом посмотрела на него.

– Угадал. Да… мне есть, что сказать. Я должна кое в чем признаться. Со мной никогда не происходило ничего подобного, но сейчас… сейчас я окончательно уверена в этом.

– В чем же?

Их взгляды встретились. Магда поняла для себя, что готова вечность смотреть в эти голубые глаза. Она тонула и растворялась в них. Рядом с этим человеком она чувствовала себя настоящей женщиной, и она не хотела прекращать испытывать это чувство.

Еще никогда она не говорила эти слова с большей искренностью. Она вообще их не говорила и тем более первой.

– Виргилий…

– Да, Магда?

Она наклонилась ближе.

Ей пришлось собрать всю волю в кулак. Она решила для себя, что просто обязана сделать это. Нельзя ждать. Нужно просто произнести.

– Виргилий, я вас люблю.

Она не могла слушать эту тишину вечность.

Почему он ничего не говорит? Почему ничего не происходит? Она начала тонуть в этой пустоте и бездействии.

Что с ним?

– Магда…

Ее имя. Он произнес его.

– Магда, мне очень приятны ваши чувства. Но позвольте мне лукавить и ответить вам искренне.

Она чувствовала, как весь мир рушился вокруг нее.

Она не понимала, что он говорил. Она все понимала не вербально.

– Магда, прошу меня простить. Я не могу отдать вам мое сердце.

Ее выжигало изнутри.

Она горела и не могла сгореть.

Начались пытки Ада…

Слезы сами собой застыли в глазах. Неожиданно она осознала страшную истину, которую боялась признать.

Ее не любят.

Ее не любит человек, которого она сделала своим миром.

То пламя, что горело в ней из-за него, не горит в нем. Теперь это пламя не согревало, а причиняло боль.

– Магда, я…

Но она не могла больше слушать этот голос, который произнес те страшные слова, которые отныне будут аукаться ей каждый раз перед сном.

«Я не могу отдать свое сердце вам».

Словно тысячи игл вонзились в ее кожу. Не в силах выдерживать это, Магда вскочила и побежала прочь от этой ночи и от себя самой.

– Магда! Постойте! Магда!

Его голос жутким эхом отдавался у нее в голове.

* * *

Она уже погасила свет настольной лампы и была готова укрыться одеялом, как в дверь раздался яростный стук.

Он таких громких звуков Анна даже вздрогнула. Она поспешила встать, включить свет и поправить ночной белый халат с красными розами.

Всего мгновение назад Анна чувствовала, что сейчас закроет глаза и мгновенно уснет. Но тут же это чувство бесследно пропало.

Когда она наконец открыла дверь нетерпеливому гостю, то увидела потекшую тушь на залитом слезами лице Магды.

Анне показалось, что она лишилась дара речи. Магда застыла, а потом упала на нее. Анна подхватила подругу.

– Что случилось? – Анна снова могла говорить. – Магда, ответь! Что с тобой?

Анна усадила подругу на кровать, а сама заперла дверь комнаты.

– Что произошло?

Анна села перед Магдой и взяла ее руки в свои. Две девушки посмотрели друг на друга. Анне не надо было дожидаться ее ответа, чтобы все понять.

– Ты сказала ему, да? – обратилась она к Магде.

– Сказала…

– И как же он ответил?

– «Мое сердце не может принадлежать вам» …

Анне оказалось сложно представить себе, что было бы с ней, если бы она услышала такие слова из уст мужчины, которого любила.