Читать книгу: «(Не) обыкновенные истории, О женщинах и не только», страница 14

Ветер

перемен

(Wind of changes)

«Плюрализм мнений» и «гласность», которые ввел в обиход многоуважаемый Горби в середине 80-х, сделали свое дело, и огромная махина социалистической державы вступила в процесс интеграции в мировое сообщество.

Начался химический процесс диффузии. Молекулы одного вещества проникали в промежутки между молекулами другого вещества.

Этот процесс был на пике в самом начале 90-х годов, когда СССР уже исчез, а СНГ только появился на свет.

В нашем случае молекулы эти были – люди, одежда, песни, языки…

Грянула мода на дружбу между странами. Особенно стремились сдружиться Россия и США. Помните российскую группу «Парк Горького» или Gorky Park, которые в 90-91годах распевали хит «Moscow calling…»?

В ответ им из-за бугра отзывались Scorpions: Follow the Moscva, Down to Gorky Park listening to the wind of change…

Да, это был мощный ветер перемен. Период великого оптимизма, надежды и мечтаний. Nautilus Pompilius пел: Goodbye, America… А мы все, наоборот, надеялись, что Hello, America.

На этом ярком срезе новейшей истории нашей страны со мной случилась интересная история.

Мне было 18 лет, я заканчивала первый курс худграфа Махачкалы, когда к моему однокурснику приехала в гости самая настоящая американка.

Пожилая дама, миссис Томпсон из штата Вашингтон.

А приехала она по программе обмена в рамках новой дружбы между старыми врагами. Уж не знаю, ездил ли кто из наших к ним, в Америку, а вот к нам ездили и жили в обычных российских семьях в наших обыкновенных квартирах. Ели, пили, ночевали вместе с хозяевами, жили, можно сказать, рядовой российской жизнью.

Миссис Томпсон попала в интернациональную дагестанскую семью, где папа был лакец, а мама армянка. Имея в паспорте свои национальные настоящие имена, все члены семьи имели русские аналоги, которые всем были удобны. Папа был Миша (Магомед), мама Аня (Ануш), мой однокурсник был Саша (Искандер), а его младшая сестра Марина (Маринэ).

Ни один из них не владел даже азами английского языка. Это не послужило помехой для того, чтобы к ним в семью поселили американскую даму.

Тут Саша вовремя вспомнил обо мне как о человеке, постоянно изучающем английский язык, и однажды вечером нагрянул ко мне домой с мольбой срочно последовать за ним и помочь с американкой, так как к этому времени весь их талант к жестикуляции и богатой мимике уже исчерпал себя.

Я с самоуверенностью юношеского максимализма ответила «Не вопрос» и проехала к месту дислокации гостьи, то есть к Саше домой.

Американка была очень милой дамой, до сих пор вспоминаю ее с теплотой, так как именно благодаря ей я навсегда избавилась от страха говорить на неизвестном мне языке и наработала отличную языковую практику, которая мне потом не раз пригождалась…

За неимением лучшего мой английский был признан годным, и я прожила в доме у Саши 3 счастливых дня! За эти дни американской гостье были продемонстрированы все традиции Северного Кавказа. Ее свозили в горы, покормили шашлыком из отличного молодого барашка, искупали в Каспийском море, а тетя Аня пару разу лично для нее варила борщ.

Миссис Томпсон со своей стороны удивила нас первым фотоаппаратом «Полароид» и снимками, сделанными с его помощью. У меня до сих пор в коллекции есть несколько снимков с замечательной американкой.

Ей все было интересно, но, учитывая мой небогатый словарный запас, думаю, в основном она черпала свои впечатления от визуализации.

В один из дней она стала свидетелем бурной сцены встречи дальних родственников тети Ануш. Мы гуляли по набережной Махачкалы, демонстрируя иностранной гостье розовые клумбы и морской прибой, когда к нам подошла небольшая стайка разновозрастных женщин и накинулась с радостью на тетю Ануш. «Ануш, ты ли это, дорогая? Как давно мы тебя не видели! Ай-яй! Разве не помнишь, я дяди Рубика дочка, мы с тобой на свадьбе Захара виделись…»

Тетя Ануш почувствовала небольшое стеснение от этой шумной ситуации, ведь почетный гость нуждался в важной солидной прогулке, а не в сутолоке подзабытых родных… Она смущенно сказала что-то в ответ и указала на нашу миссис Томпсон: «К нам гости приехали из Америки… Вот, гуляем…»

Родственники оторопели, ведь тогда увидеть человека из США было все равно что сейчас увидеть инопланетянина… Пестрые добродушные женщины тоже в ответ смутились, заулыбались и поспешно покинули место встречи… Думаю, с этого дня, престиж и репутация семейства Джалиловых выросли в разы – американцы в гостях! Не шутка!

Миссис Томпсон относилась к сдержанному типу иностранцев, поэтому такое бурное проявление кавказской добросердечности ее искренне поразило. Судя по ее поджатым губам, у них в штате Вашингтон не было принято так бросаться в объятия малознакомым родственникам с какой-то свадьбы. Тем не менее, ей это было удивительно и приятно, о чем нам сказала ее последующая доброжелательная улыбка и очередной снимок «Полароида».

Далее миссис Томпсон побывала на обычной российской даче, где большой стол на веранде был заставлен едой от одного конца до другого. Ее удивленный взгляд из-под очков ошарашенно метался от шашлыка к сулугуни, от кинзы до блюда с овощами, от аджики до бутылки с прохладной водкой.

Народ за столом выпивал и хорошо ел, переводчик тоже. Миссис Томпсон пригубила маленькую рюмочку, и мы разговорились.

Она много чего поведала о своей заморской жизни и показала фотографию внучки, которую с улыбкой называла little devil. Девчушка на фото была мулаткой, а невестка миссис Томпсон – чернокожей женщиной.

Мы, конечно, деликатно промолчали, но для нас это было так же удивительно, как для миссис Томпсон встреча шумных родственников на бульваре.

Во всей этой истории еще мне запомнилась младшая сестра моего однокурсника Марина. Тогда ей было лет 13-14, живой любопытный подросток.

Если для нас, взрослых, вся эта история с миссис Томпсон была чем-то из ряда выходящим, то для Марины – это был большой взрыв!

Юное создание было шокировано этой новой реальностью, новым неизвестным языком, иным образом жизни, противоположным темпераментом и вообще доселе неизведанным миром.

Мои переводческие способности это дитя оценила на 10 баллов из 5 и смотрела на меня с огромным восхищением. Ведь я была для нее – заместитель бога на земле, связующее звено между старым и новым мирами.

Я была совершенно не удивлена, когда через 3 года Марина поступила на «иняз»!

Американка миссис Томпсон уехала от нас в хорошем настроении с огромным пакетом кавказских сувениров. Ей были подарены настоящие табасаранские джурабы, кубачинский кинжал, унцукульская курительная трубка и бутылка кизлярского коньяка. В ответ она подарила полюбившийся нам всем «Полароид» и нагрудный значок с американским флагом.

После расставания семья Джалиловых даже получила от нее пару писем, с которыми Саша опять примчался ко мне вечером на своей тонированной девятке. Мы мучительно переводили ее пожилой почерк и разглядывали фотографии любимого сына Дэвида с чернокожей женой Гвендой и little devil Элис…

Я что-то писала в ответ, но переписка не заладилась… Жизнь взяла свое и отдалила нас…

А потом последовали новые удивительные годы, и Саша с друзьями в 96 году сам поехал в США в составе российских болельщиков на олимпиаду в Атланту, где выступали дагестанские борцы.

И тоже привез много интересных впечатлений от Америки, футболки с американским флагом и бейсболки.

Диффузия активно продолжалась, молекулы перемешивались. И ничто не могло угомонить ветер перемен!

Зарбазан – наш талисман

Когда-то я училась на худграфе педагогического института города Махачкалы. Это было в девяностые, смутные и веселые годы.

С годами смута и негатив стерлись из памяти, а вот веселье и юношеские приключения до сих пор бередят душу. Проведенные на худграфе 5 лет я официально считаю лучшими годами своей жизни.

Художественно-графический факультет был отдельно стоящим зданием и никак не соотносился с другими факультетами пединститута. У нас была, как говорится, своя епархия. Рукастые и творчески одаренные студенты худграфа за многие годы его существования превратили обычное бетонное здание в произведение искусства. Внешне скромное, внутри помещение было сплошь украшено барельефами, живописными полотнами, художественной резьбой по дереву и ручной росписью по ткани и керамике. Всяк сюда входящий в первый раз открывал рот от изумления – очевидно, это был другой мир, мир небожителей, тех, кто умеет в руках держать кисть, карандаш, стамеску и вышивальную иглу…

Еще особый колорит худграфу придавал местный пес, обитавший на вахте, звали его Зарбазан. Был он беспородной, коротконогой дворнягой грязно-коричневого цвета. Обладал довольно скандальным характером, и мы частенько слышали в своих аудиториях его возмущенную собачью ругань. При таком явном нарушении порядка и правил эксплуатации учебных заведений Зарбазан почему-то пользовался защитой всего начальства факультета. Декан и остальные серьезные дяди умильно улыбались, когда слышали простонародный лай нашего охранника, и качали головой: «Опять кто-то чужой зашел». Да, Зарбазан знал весь коллектив худграфа, а это 5 курсов, стафф и преподаватели. Около 200 человек. Никогда не вязался к абитуриентам в экзаменационную пору, зато, начиная с 1 сентября, ревностно контролировал каждого входящего. Каким-то образом запоминал новоприбывших первокурсников и не имел к ним в дальнейшим никаких претензий.

Студенты его любили молодой жестокой любовью. И частенько Зарбазан был окрашен в какие-нибудь невообразимые цвета. За 5 лет учебы я периодически наблюдала у него смену имиджа. Он легко к этому относился. Зеленая спина или красные щеки его не пугали. Со временем окрас стирался, и он становился, как и прежде, грязно-коричневым неопрятным псом. А так – иногда ходил, как увлекшийся творчеством художник.

Наш пес не ограничивался контролем над факультетом. В его ареал также входил довольно приличный отрезок нашей улицы – 26-ти Бакинских комиссаров. Он беспрепятственно выходил на улицу и совершал обход территории, конечно, с целью в очередной раз ее пометить. Были случаи, когда мы, студенты, встречали его на улице в километре, а то и больше от худграфа. Мы радостно восклицали, как будто увидели своего давнего знакомого: «Зарбазан, привет!» Он нас узнавал, улыбался молчаливой собачьей улыбкой, махал хвостом и продолжал прерванный путь. А мы еще долго оглядывались – он так деловито куда-то спешил.

Несколько аудиторий худграфа окнами выходили на улицу 26-ти Бакинских комиссаров. В те времена это была одна из основных городских магистралей, а также этаким Бродвеем, где все выгуливали новые машины и новые наряды. Окна в аудиториях были огромные, почти в пол, и Зарбазан любил сидеть вот у такого окошка и поглядывать на улицу. Естественно, что его не оставляли равнодушным ни кошки, ни собаки, блуждающие по улице 26-ти Бакинских комиссаров. Завидев на своей территории посторонний животный объект, он надрывался диким простецким собачьим лаем и носился по аудитории в приступах справедливого гнева.

А ведь в этот момент у нас были лекции. Настоящие, со студентами и преподавателями. Те преподаватели, что давно у нас работали, относились к нему снисходительно, открывали входную дверь и выгоняли собаку прочь. Молодые впечатлительные преподаватели впадали в шок от возмущения и шли жаловаться к декану. А тот расплывался милейшей улыбкой из-под усов и с теплотой в голосе говорил: «Ну что Вы. Это наш почетный студент Магомедов Зарбазан Магомедович. Наш, так сказать, талисман. Уж не обидьте собачку». Позиции Зарбазана были крепки, молодые преподаватели ретировались. Им приходилось мириться с хозяйским нравом местного аборигена.

Только один преподаватель проявлял себя по отношению к Зарбазану как истинный интеллигент. Это был Марковский, преподававший нам историю искусств. Человек средних лет, с мягкими руками, мягкими манерами и очень мягким голосом. Частенько его предмет был у нас первым по расписанию. Мы, нахальные студенты, пользуясь его всепоглощающей мягкостью, стали поголовно опаздывать на первую пару. Не спеша просыпались, спокойно завтракали и приплетались на занятия с 20-30-минутным опозданием… Марковский кивком головы принимал наши ленивые извинения и ничего нам не говорил.

Не в пример нам Зарбазан любил утренние пары Марковского, потому что они проходили в его любимой пятой аудитории с огромными окнами и хорошим обзором улицы. Он занимал свою привычную позицию и наблюдал за внешним миром. Марковский рассказывал нам про барокко и рококо, когда в аудитории раздался душераздирающий лай Зарбазана. Преподаватель приподнял очки и взглянул на собаку. Зарбазан метался вдоль подоконника, взрывая наш мозг истошными воплями. Ситуация была комичной, и мы замерли в предвкушении развязки. Марковский аккуратно снял очки, положил на стол, подошел к собаке и осторожно взял ее на руки, примерно под передними лапами. Зарбазан опешил от такой вольности, но промолчал, видимо, ошарашенный. Марковский осторожно и бережно на вытянутых руках вынес пса в коридор и захлопнул перед его носом дверь. Тщательно встряхнул руки, надел очки и продолжил лекцию.

Мы похихикали. Через 5-10 минут в дверь просочился очередной опоздавший студент, а с ним и Зарбазан. Опять через какое-то время он громко залаял. Марковский опять снял очки, засучил рукава и вынес собаку на руках, деликатно и бережно. Покачав головой, закрыл плотно за ним дверь. История повторилась еще через 10 минут, потом еще и еще. И всякий раз Марковский невозмутимо, без проявления какого-либо гнева или злости аккуратно депортировал нарушителя в коридор. И всякий раз Зарбазан с удовольствием оказывался у него в руках и не возмущался выдворению. Может, ему нравилась нежность Марковского? Ведь он привык к грубому контакту с ногами и к крикам типа «Пошел вон». А тут вежливость и учтивость…

Не знаю, сколько прожил на вахте худграфа это пес. О его существовании знал предположительно даже ректор и почему-то тоже не имел возражений на этот счет. Иногда к нам на факультет приводили иностранные делегации во главе с ректором. Действительно, как еще произвести впечатление на иностранцев, как ни худграфом с его расписными стенами и скульптурами во дворе? И пока гордый ректор и услужливый декан размахивали руками, показывая те или иные украшательства, а иностранцы ротозейничали ошалело по сторонам, к ним в толпу врывался Зарбазан с неистовым лаем – ведь иностранцы не входили в его ближний круг. Сначала гости в ужасе шарахались, потом их и Зарбазана успокаивали и опять презентовали пса как талисман факультета. Такая «мимимишная» история тут же начинала нравиться иностранцам и впоследствии приносила какие-то бонусы факультету. Иностранцы были, конечно, просвещенные, из Европы или США. Короче, да здравствует Green Peace! Зарбазан стал не только талисманом уже теперь пединститута, но и символом доброго отношения к животным в постсоветском Дагестане. Бурные и продолжительные аплодисменты. Он стал бы звездой «Инстаграма», если бы время перекрутили вперед.

До сих пор вспоминаю то ли собаку, то ли свою жизнь на худграфе. Эх, молодость!

Зарисовки южной жизни

Каждое лето я, как перелетная птица, лечу на юг. К родственникам. В небольшой российский городок, где основная часть построек – частные дома. Хорошие кирпичные дома, утопающие в зелени.

И вот я, окруженная небольшим коллективом собственных детей, сижу в течение месяца на местном огороде, вдыхаю горячий кислород и наслаждаюсь дарами местной флоры.

А вокруг нас клубится пестрая интересная жизнь наших родственников, коих не менее 20, а может, и 30 человек. Они к нам относятся слегка настороженно, считая нас странноватыми москвичами. Ведь вся Россия знает, что москвичи недружелюбны, сторонятся всех и вся и вообще с прибабахом. Мы приезжаем сюда не менее 5 лет, за эти годы мы слегка разубедили нашу родню по поводу прибабахов, но небольшая настороженность осталась. Если б не она – на нашем огороде тусило бы ежедневно не менее 10-15 человек, а так тусят 5-6 вместе с нами. Находясь в этом шумном пестром обществе, я наслаждаюсь возникающими картинками южно-российской жизни. Потому что это совсем другое, чем в Москве.

Люди здесь открытые и эмоциональные. Жизнь здешних семей напоминает мне бразильский или мексиканский сериал. Любое мало-мальски значимое событие здесь передается из уст в уста несколько дней, без стеснения обсуждается и комментируется. Даются советы, пожелания, рекомендации, а иногда и нагоняи. Все знают, что ел брат или тетка на ужин, какая колбаса была нарезана на завтрак у бабушки, почему Тема не пошел в детский сад и зачем Люся с утра бегала к гинекологу.

А еще у людей тут есть кумовья! Это прекрасные люди, в Москве таких нет. Кумовья – это чьи-то крестные отцы и матери. Здесь, на юге России, это не пустой звук. Вот, например, у моих детей тоже есть крестные, но где они, что они и как они – не знают ни мои дети, ни даже я. А вот там кумовья – важные люди. Это – родственники не по крови. Но реально члены семьи.

Спрашиваю у родственника: «Виталь, где мне у Вас документы отксерить можно?» Ответ: «Да у Оксанки можно в офисе, она кума моя». Окей. «Виталь, а мне надо потом эти отксеренные документы в Москву отправить. Подскажи, как». Ответ: «Без проблем. Лешке дадим – он отвезет в курьерскую службу. Он жены кум». «Виталь, а Наташка за кого замуж выходит?» «А ты помнишь тетю Нину, она была второй женой нашего деда Вити. Так у нее племянник есть, то есть племянник ее первого мужа. Петька, хороший парень, вот думаю кумом его сделать. Ленка моя же беременная… Вспомнила?»

Ничего я не вспомнила, но круговорот их жизни захватывает.

Итак, все вокруг получаются или братья-сестры или кумовья. Куда не глянь – везде своя рука. Кумовство! А ведь как это приятно – везде тебе улыбнутся и помогут.

Я хоть и седьмая вода на киселе, но тоже вкушаю прелести кумовства. Моя дальняя родня и их кумовья кружатся вокруг нас с готовностью помочь и развеселить!

Иногда они спрашивают меня о моей жизни в Москве, а мне на фоне их веселой непосредственной душевности даже не хочется рассказывать о суровых буднях столичной жизни – вся эта борьба с обществом и с самим собой кажется такой ненастоящей по сравнению с простой доброй жизнью простых добрых людей здесь.

И мне уже охота присоединиться к этому мирку человеческих взаимоотношений и тоже вставить свой комментарий по поводу подозрительной дружбы Ленкиного кума с незамужней теткой Виталика. Также хочется принять участие в обсуждении фасона свадебного платья Наташи, нашей троюродной сестры по линии дяди Володи, которая вскоре выйдет замуж за племянника тети Нины. В общем, вроде, все сложно, а на самом деле все очень просто – здесь все друг друга любят, здесь все неравнодушны.

А когда утром я просыпаюсь под кукареканье соседского петуха и иду пить свой кофе на крыльцо, то я думаю, как хорошо, что у нас большая страна и в этой стране есть такие разные города и такие разные люди!

Жена, приходи ко мне на свидание

Многим не нравится само словосочетание «гостевой брак». То есть муж или жена – гость. Все же в нашем сознании живет и здравствует другое: «муж и жена – одна сатана» или еще более радикальное «только смерть разлучит нас…»

Жить вместе всю жизнь до золотой или бриллиантовой свадьбы, до «гробовой доски» – вот так видится катринка идеального брака.

К сожалению, более половины заключенных браков распадаются. Про причины говорят так: «Любовная лодка разбилась о быт».

Тот рай, что был в шалаше, главное – чтобы с любимым, через пару лет становится адом!

Как тут сохранить романтику, влюбленность, ожидание чуда и его же получение, когда твой любимый, живя с тобой на одной тесной жилплощади, каждое утро громко сморкается в ванной, а его грязные носки ежедневно попадаются на глаза в самый неподходящий момент. Как сохранить первоначальное безумное влечение к той женщине, которая ежеутренне раздражает тебя долгим пребыванием в ванной, после чего ее волосы торчат из любого отверстия…

Да как, как это все пережить, как закрыть уши, как прикрыть глаза, как заткнуть нос от всего этого бытового, натуралистичного, такого порой неприглядного, что всегда сопровождает совместную жизнь?

Ответ давно существует и называется гостевым браком. Это для нашего уха непривычно, непонятно и чужеродно!

А ведь примеров гостевых браков полным-полно!

Многие артисты живут в гостевых браках. У них плотные рабочие графики, обильная светская жизнь – им просто некогда жить вместе под одной крышей.

Супруги: один из богатейших людей в России Алишер Усманов и его жена – легендарный тренер по гимнастике Ирина Виннер – уже много лет живут отдельно, но, тем не менее, близки друг другу и не собираются что-то менять.

Экстравагантная пара художник Сальвадор Дали и его жена Гала также жили раздельно, великий сюрреалист специально приобрел для своей любимой замок, расписал его и посещал только с разрешения супруги. Писал ей нежные записки в таком стиле: «Моя обожаемая Гала, не могли бы Вы сегодня принять Вашего любящего супруга? Жду указания времени посещения».

Вспомните крепкий брак Галины Вишневской и Ростислава Ростроповича! Их история любви – одна из самых красивых и романтичных, что мы когда-либо слышали. Их знакомству было всего 4 дня, когда Ростропович сделал Вишневской предложение. Они прожили более 40 лет в браке, у них 2 дочери. В одном из интервью Галина Вишневская так сказала об их с Растроповичем браке: «У нас крепкий брак, потому что мы не живем вместе. Расписание наших гастролей не совпадает никогда. Он больше любит жить в нашей квартире в Санкт-Петербурге, а я – в Париже. Зато как нас радуют общие встречи! Нам и ругаться-то некогда. Мы так соскучимся друг по другу, что насмотреться и наговориться не можем…»

А еще расскажу одну интересную историю из жизни простых людей, а не звезд. Ведь у нас нет активной светской жизни, плотных графиков гастролей и квартир в разных городах мира.

Были у меня знакомые, муж с женой и двое детей. И случился у них переезд в Подмосковье из одной бывшей советской республики. Люди они были небогатые, поэтому купили небольшой участок в деревне около Бронниц и решили потихоньку строиться. Сами. А в этой деревне жили пожилые родители жены, именно поэтому был выбран этот пункт переезда.

Так вот к родителям пошли жить жена и две дочки – в тесноте да не в обиде. А отец семейства поселился в наскоро сбитой баньке на голом участке земли. Живет там себе и колупается по строительным делам – то рабочих нанимает фундамент дома ставить, то сам топором машет!

И такое вынужденное расставание у любящих супругов, что ничего не сделаешь!

Тогда муж говорит своей благоверной: «Жена, приходи сегодня ко мне на свидание. Я мясо приготовлю, бутылочку вина куплю, красного, как ты любишь…»

И жена пришла, а потом и стала бегать к мужу в баньку на свидания! И так, видимо, им все понравилось, что оказалась она беременной через пару месяцев! Оба заново влюбленных супруга в шоке – куда в такие условия третьего рожать? Но лишь минуту длилось это сомнение, и они радостно решили, что ребенку – быть. И родилось через 9 месяцев такое чудо чудесное – хорошенькое, веселенькое, что все диву даются. А жена объясняет: «В любви рождена!» И материальные проблемы – не помеха ни детям, ни любви.

А еще я знаю одну женщину-художницу, она замужем за музыкантом. Поженились они в молодости, но всегда жили раздельно. Через 10 лет брака решили завести ребенка. Заранее оговорили новые правила жизни – как будут делить заботы о ребеночке, кто за что отвечает. Теперь их дочери уже больше 10 лет. Девочка постоянно живет у мамы, но на выходных – у папы. Также у них популярны совместные выезды и посещения культурных мероприятий.

Как-то мы разговорились с ней о таком необычном супружеском сосуществовании, и она мне так объяснила свою позицию: «Знаешь, мне в свое время понравилось высказывание Маргарет Тетчер: «Чтобы иметь крепкий брак, нужны всего 2 вещи: у женщины должен быть отдельный банковский счет и отдельный туалет». И этим многое сказано. Мы с мужем живем отдельно, у нас нет раздражающего фактора круглосуточного совместного пребывания. Мы не успеваем друг другу надоесть. Мы чуть-чуть скучаем друг по другу. А наши встречи – это что-то волнующее и по возможности романтичное… Мы в браке более 20 лет. Да, у каждого из нас своя жизнь, но мы – близкие люди. Да, мы можем жить друг без друга. Но зачем нам делать такой радикальный выбор? Мы вместе тогда, когда этого хотим…»

Странно все это. Но имеет право на существование!