Отзывы на книгу «Страдания юного Вертера»

О достоинствах самого произведения говорить не буду – за два с половиной века о ней много написано критиками,

литературоведами и исследователями творчества Гёте. К тому же сентиментализм в наше время не в фаворе – темп жизни совсем другой. Хочу сказать о переводе. Р.Эйвадис

большой молодец – перевод замчательный. Думаю, сам Гёте был бы доволен таким переводом – очень живой образный и

яркий язык, длинные немецкие предложения читаются без

напряжения, обилие прилагательных и обстоятельств не

создают впечатления пафосности и слащавости, но ощутимо

усиливают воздействие на воображение и сопереживание

главному герою читателем.

Эта книга потрясает до глубины души. Страдания Вертера по праву одно из самых сильных произведений Вольфганга Гëте. Оно не оставит вас равнодушным!

Очень важно читать этот роман в хорошем переводе (не портить впечатление о гениальности Гёте), из всех что я просмотрела, этот перевод считаю лучшим

Очень и очень, пожалуй слишком, романтично. И грустно. Много мудрых мыслей мелькает в произведении. Это его безусловный плюс. Но конец-для юных и романтичных. Все уж очень и слишком. Но это определённый стиль. Определённый жанр. И в этом жанре конечно 5 звёзд.

Книга не понравилась, от слова совсем.

Очень тривиальная. Не вызыала никаких эмоций или переживаний. Прочитал и забыл.

p.s. До этого читал Бунина И.А. «Жизнь Арсеньева» и остался в таком восторге, что словами на описать.

Сюжет кстати очень похож.

Удивительная книга. Вроде бы и стиль, и главный герой должны быть смешны, но смеяться не хочется. Потому что автор – гений, и книга – о Любви.

Есть такие произведения прошлых веков, которые можно по праву назвать ключевыми для своей эпохи. И “Страдания юного Вертера” - из этой самой серии.

Вскоре после публикации романа Гёте столкнулся с критикой и осуждением - и всё по причине массового всплеска самоубийств. У Вертера нашлось много последователей среди молодежи Франции и Германии, которая оказалась под сильным впечатлением от сцены самоубийства главного героя. Они даже старались одеться в те же самые синий фрак и желтую жилетку, и выбирали свести счеты с жизнью именно с помощью огнестрельного оружия.

Гёте немедленно обвинили в романтизации суицида и поощрении болезненной чувствительной и восприимчивости, и роман был долгое время запрещен. А подражательные самоубийства получили название “эффект Вертера”, и этот термин используется в психологии до сих пор.

Что ж, должна признаться - автор действительно немного переборщил с сентиментальностью и драматизмом в сцене самоубийства Вертера. Уверена, что далеко не все читатели обратили внимание на тот факт, что молодому самоубийце пришлось еще целую ночь и утро мучиться в смертельной агонии - писатель упоминает об этом как бы мимоходом.

Так что никакого нравоучительного элемента в плане борьбы с суицидальными наклонностями в романе Гёте не получилось, в отличие, например, от Гюстава Флобера, который сделал сцену смерти Эммы Бовари настолько тошнотворной и ужасающей, что явно отбил у многих потенциальных самоубийц охоту сводить счеты с жизнью.

Не слишком спасает положение и авторское предисловие в начале текста - слишком сухо и лаконично, особенно по сравнению с драматизмом и эмоциональностью самого романа.

“Страдания юного Вертера” благодаря выбранному автором эпистолярному жанру получились очень похожими на своеобразную исповедь - весь внутренний мир главного героя как на ладони. Мы наблюдаем постепенное погружение Вертера в пучину мрака, отчаяния и безысходности, ощущение бессмысленности собственного существования и медленное угасание воли к жизни.

У меня больше нет ни творческого воображения, ни любви к природе, и книги противны мне. Когда мы потеряли себя, все для нас потеряно...

Можно упрекнуть главного героя в склонности драматизировать, острой и болезненной чувствительности, не всегда приходящейся к месту, любви к высокопарным и трагическим речам, но в конце концов нельзя отказать Вертеру в проницательном и чутком уме. В его арсенале имеется множество ярких и точных замечаний о жизни и окружающем мире.

Люди страдали бы гораздо меньше, если бы не развивали в себе так усердно силу воображения, не припоминали бы без конца прошедшие неприятности, а жили бы безобидным настоящим.

Дурное настроение сродни лени, оно, собственно, одна из ее разновидностей. От природы все мы с ленцой, однако же, если у нас хватает силы встряхнуться, работа начинает спориться, и мы находим в ней истинное удовольствие.

В большинстве своём люди трудятся по целым дням, лишь бы прожить, а если остаётся у них немножко свободы, они до того пугаются её, что ищут, каким бы способом от неё избавиться.

Увы, если во мне самом нет любви, радости, восторга и жара, другой не подарит мне их, и, будь мое сердце полно блаженства, я не сделаю счастливым того, кто стоит передо мной, бесчувственный и бессильный.

Человек может сносить радость, горе, боль лишь до известной степени, а когда эта степень превышена, он гибнет. Значит, вопрос не в том, силен он или слаб, а может ли он претерпеть меру своих страданий, все равно душевных или физических, и, по-моему, так же дико говорить: тот трус, кто лишает себя жизни, - как называть трусом человека, умирающего от злокачественной лихорадки.

Так что, как видите, у нашего друга в запасе куча дельных мыслей, жаль только он не нашел им лучшего применения.

Единственным существенным для меня недостатком в романе Гёте я могу назвать излишнюю концентрацию на теме любви. Самоубийство от любовного отчаяния - это так… пошло и глупо!

Если бы автор больше внимания уделил теме лишнего человека в обществе, сконцентрировавшись на неудачах Вертера на профессиональном поприще, в высшем свете и в творчестве, роман бы получился куда более содержательным и глубоким.

А так, к концу текста уже устаешь от бесконечного нытья главного героя, страдающего по своей Лотте!

Порой мне непонятно, как может и смеет другой любить ее, когда я так безраздельно, так глубоко, так полно ее люблю, ничего не знаю, не ведаю и не имею, кроме нее!

И вот так на каждой странице. И именно за это я снижаю свою оценку. Хотя ничуть не оспариваю тот факт, что “Страдания юного Вертера” - важная веха в развитии жанра сентиментализма и знаковое произведение своего времени.

Прежде чем презрительно хмыкать, утверждая, что «Страдания юного Вертера» - наивная и фантастическая сказка, давайте вспомним о том эффекте, которая книга произвела на своих читателей в то время, когда была написана. В моду вошли желтые панталоны и синий фрак, в котором ходил главный герой романа. Мелочь, но, согласитесь, показатель популярности. Из Китая (!!!) Гете прислали фарфоровый сервиз со сценами из «Вертера». И главный, самый весомый и ужасный аргумент – по Германии, а позже и по всей Европе прокатилась волна самоубийств молодых и романтичных юношей… Может быть это не роман наивный, а мы очерствели? Это было небольшое отступление, а теперь о самой книге. Считается, что «Вертер» - автобиографичная книга. Ее сюжет основан на любви юного Гете к Шарлотте Буфф. Она, как и героиня книги, была неравнодушна к поэту, но не приняла его ухаживаний, так как была связана словом, данным чиновнику Кестнеру. Многими читателями роман воспринимался как исповедь, другие читатели утверждали, что это роман – протест против угнетения третьего сословия, представителем которого был Вертер (ведь прежде чем покончить жизнь самоубийство Вертер хотел забыться на службе, но карьеру сделать так и не получилось). Как и положено: каждый видит свое. Мне больше всего нравится высказывание Томаса Манна на эту тему:

…чтобы изобразить человека, обреченного смерти... писателю достаточно показать самого себя, исключив творческий дар, который служит ему опорой и поддержкой, манит продолжать жизненный путь и... делает его жизнедовершителем

И вот такой взгляд мне очень нравится. Для меня «Вертер» - роман о слабости человека без творчества, о неприспособленности потерявшегося. У Вертера есть внутренняя сила, но нет точки ее применения, и это отсутствие опоры приводит его к смерти. Странным образом Гете и Вертер – две стороны целого. Кстати, прежде чем кидать гнилые помидоры в несчастную Шарлотту Буфф, отказавшую великому мастеру, стоит учесть, что Гете не такой уж и однолюб. В самом «Вертере», где прототипом главной героини является его несчастная любовь, он путается в цвете глаз (пока писал, любовь выбрала другую музу). Манн писал об этой любви:

Это была по сути дела любовь однодневка, без планов на будущее, по существу - становление новой книги

В заключение моего небольшого отзыва мне хотелось бы пожелать вам, чтобы каждая ваша мимолетная любовь-однодневка была поводом для создания книги/рассказа/картины или просто прекрасного цветка в душе. Не дайте себе зачестветь окончательно!

1. Вертер и Незнайка

Часа два просидел я на плуге, погрузившись в творческие раздумья…

Первая часть, точнее даже первая часть первой части (а именно все, что предшествует знакомству Вертера с Лоттой) – само совершенство. Ее символ – Вертер, попивающий кофе и читающий Гомера, пока все кругом работают. Этот Вертер живо напомнил мне Незнайку: «Всем нашлась возле шара работа, а Незнайка только ходил вокруг да посвистывал». Правда, страдания юного Незнайки начнутся только ближе к концу книги Носова, да и собственно с Синеглазкой они не связаны. В свою очередь мысли Вертера уже и в этот идиллический период довольно точны и мрачны:

Удел рода человеческого повсюду один! В большинстве своем люди трудятся по целым дням, лишь бы прожить, а если остается у них немножко свободы, они до того пугаются ее, что ищут, каким бы способом от нее избавиться. Вот оно – назначение человека!

Незнайка, вроде бы, ни о чем таком не думал. Ну так Незнайке повезло – он ведь живет при развитом коммунизме, тогда как Вертер – представитель все увереннее загнивающей аристократии. Однако, при любом строе, лучшим из литературных героев оказывается бездельник – это, можно сказать, почти научно доказанный факт. Хотите его опровергнуть? Попробуйте:)

2. Вертер мрачный и Вертер веселый

Вообще, разобраться в общем мироощущении Вертер довольно непросто. Главным человеческим грехом он считает «мрачное настроение», однако его собственные настроения светлы лишь поначалу, да и в этот период, как я указал, он склонен видеть все скорее в трезво-мрачном, чем в опьяненно-розовом свете. Как разрешить эти противоречие? С одной стороны,

Дальше...

Вертер просто избалован жизнью и пока еще не знает, что значит действительно оказаться под властью душевного мрака (скоро узнает) – отсюда все его поверхностные сентенции в духе популярной психологии:

— Дурное настроение сродни лени, оно, собственно, одна из ее разновидностей. От природы все мы с ленцой, однако же, если у нас хватает силы встряхнуться, работа начинает спориться, и мы находим в ней истинное удовольствие.

Особенно смешно это звучит из уст в поте лица попивающего кофе Вертера. Но даже и здесь Вертер, конечно, не столь поверхностен. Его основная идея состоит в том, что раз уж люди и так сговорились, чтобы портить друг другу жизнь – то не надо поддаваться этому общему тренду и, если только можно быть счастливым – надо и самому им быть и другим жизнь не отравлять. Таким образом, Вертер выступает не за то, чтобы сохранять вечно улыбающийся популярно-психологический декорум, а за то, чтобы от души радоваться, если уж есть чему (ведь поводов для радости и так немного). А с такой позицией, я думаю, уже можно и согласиться. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь. Не дайте жизни стереть подлинную улыбку с вашего лица. Внутренний мрак всегда прилагается. Как и окружающая бессмыслица.

(Не в этом ли и состоит отличие между утверждением подлинной радости от мнимой? Популярно-психологическая улыбка подразумевает отрицание внутреннего мрака. Подлинная улыбка собственно из этого мрака и прорастает – если человек оказывается достаточно силен для того, чтобы все же улыбаться).

3. Вертер и Позднышев

Нет, все хорошо! Все отлично! Мне быть ее мужем! О господи боже, меня сотворивший, если бы ты даровал мне это счастье, вся жизнь моя была бы беспрерывной молитвой. Я не ропщу, прости мне эти слезы, прости мне тщетные мечты! Ей быть моей женой! Если бы я заключил в свои объятия прекраснейшее создание на земле…

… Сказал Вертер, женился на Лотте и… превратился в Позднышева! Как вы думаете, это вероятно? Конечно, они очень многим отличаются, и все же… А знаете, что меня побудило сделать данное сравнение? Сцена с фортепьяно и Лоттой:

Послушай, пойми меня, я погибший человек, я не в силах более терпеть! Сегодня я сидел у нее… я сидел, а она играла на фортепьяно разные мелодии, и в игре ее была вся глубина чувства. Вся, вся! Как это передать? Сестренка ее наряжала куклу на моем колене. У меня в глазах стояли слезы. Я нагнулся и увидел ее обручальное кольцо. Слезы брызнули из глаз моих. И сразу же она перешла на ту знакомую, старую мелодию, полную неземной нежности, я в душу мне пахнуло покоем, и вспомнилось прошедшее, те дни, когда я впервые слышал эту песню, а дальше началась мрачная полоса тоски, разбитых надежд, и потом… Я вскочил и зашагал по комнате. Я задыхался от нахлынувших чувств. «Ради бога! — вскричал я, в бурном порыве бросаясь к ней. — Ради бога, перестаньте!» Она остановилась и пристально посмотрела на меня. «Вертер! — сказала она с улыбкой, проникшей мне в душу. — Вертер, вы очень больны; даже самые любимые блюда противны вам. Уходите! И, прошу вас, успокойтесь!» Я оторвался от нее и… господи! Ты видишь мою муку, ты положишь ей конец.

Что играла Лотта? Крейцерову Сонату, конечно! Правда, она еще не была написана, но это мелочи :) Можно и так повернуть сравнение, что Альбер – это Позднышев, а Вертер – заезжий Трухачевский, но вариант с Вертером-Позднышевым мне «нравится» больше – в силу его абсурдно-реалистичности.

4. Эффект Вертера

Вот еще задачка – разобраться со значением «эффекта Вертера». Мол, Гёте написал, а многие «Вертеры» после этого свели счеты с жизнью. Эффект этот, вообще говоря, считается научно обоснованным. Но что говорится в обосновании? – что количество самоубийств возрастает по факту всякой растиражированной (преимущественно СМИ) истории какого-то самоубийства. Отсюда сразу же становится понятно, что «Страдания юного Вертера» оказывают «эффект Вертера» вовсе не как художественное произведение, но просто как нечто растиражированное, как новостная программа или блокбастер. Отсюда же, собственно, претензий к «Вертеру» как к произведению искусства быть не может. Если «Вертер» может ставится на одну доску с программой новостей или газетной статьей, то, очевидно, это не газетная статья-телепрограмма поднимается до уровня «Вертера», а «Вертер» низводится до уровня газетной статьи. В остальном, конечно, все равно ситуация довольно щекотливая. Каково это - знать, что из-за твоих слов, пусть и совершенно дурно воспринятых, кто-то может свести счеты с жизнью? Здесь, я думаю, у художника может быть еще одно извинение – он не вполне властен над своим творением. Всякий крупный художник, начиная работу как самодержец, заканчивает ее как невольник. Художник создает образ, а Образ подчиняет себе художника. И, если Вертер должен покончить с собой, то что остается делать Гете? Он должен это записать. Это не прихоть Гете, это требование Искусства. Если Вертер не покончит с собой, то и страсть его не станет «вертеровской»! Эффект Вертера, новая редакция…

5. Гете и Наполеон (Толстой в уме)

Наполеон, как известно, читал «Страдания юного Вертера» и даже не просто читал, но зачитывался этой книгой. Однажды, приехав погостить в Веймар (вместе со своей армией) он решил навестить и Гёте. То есть он решил, что Гете следует навестить его (не пристало императору кого-то там навещать) и так состоялась историческая встреча, отчет о которой вы можете прочесть по ссылке. А я думаю – вот в чем разница между Гете и Толстым: Гете можно представить себе беседующим с Наполеоном в завоеванной «Германии» (я, правда, уж простите, не знаю, на что она тогда была в точности похожа, со всеми этими Пруссиями и герцогствами), Толстого же никак нельзя было бы представить (даже отправив того в прошлое) беседующим с Наполеоном в завоеванной России. Собственно, «побеседовать с Толстым» и «завоевать Россию» – примерно равно-несбыточные мечты. А почему? Потому что Россия для Европы – чужая. И была чужой, и остается чужой. А «увы» это или «не увы», решайте сами:)

Вот умели люди жить! Когда фарфоровая посуда и прочая хрупкая утварь были без трещин и прятались за новенькими слюдяными стеклами еще не потемневших и не поведенных временем буфетов; когда клавиши роялей, фортепьяно еще не пожелтели и дышали своими мелодиями; когда барышни были целомудренны, а джентельмены бездельничали, а если работали то по нужде и становились поэтому глупцами и стяжателями - вот тогда и умели.

Подумать только - целый год только и делать, что преследовать предмет обожания своим присутствием. Жить себе посреди природы, пить минеральную воду и вино, раздавать милостыню тронувшим сердце бедным людям, туда сюда посылать слугу, ходить по гостям (наносить визиты). Но не только жить умели, умирать - тоже.

В каком случае любовь может вогнать в могилу? Когда она безответная и когда у несчастного слишком много времени думать об этом. Наслаждаться несчастной негой, и в результате - деградировать. Довести всех до белого каления, а себя - до небытия. Толи дело сегодня! Ну не отвечают тебе взаимностью. Пойди, развейся, прими чего-нибудь увеселительного, найди замену, ну хотя бы на вечерок. Не помогло? Повторить процедуру. А главное - работать, работать. Первый год тяжело, потом отпустит. Некогда страдать, невыгодно. Надо дальше жить, платить по счетам. Со временем пройдет. Быть Вертером - это просто блажь по нашей жизни.

Если не обращать внимания на крайнюю степень экзальтации главного героя, то книга содержит в себе кладезь мудрости, ласковой констатации правды жизни. Рассуждения на тему творчества, вдохновения и порядка (исключающих друг друга), эйфории влюбленности, надежды, ревности, соперничества, отчаяния, очерствления и как следствие - взросления, такого ненавистного главному герою. Даже на тему - как непросто на государевой службе молодому инициативному работнику. Сожруть, непременно сожруть. Лучше пойти по пути Чацкого, руководствуясь принципом "служить бы рад, прислуживаться тошно", тем более если есть триста душ. Именно этой теме обязана книга любви Бонапарта, который читал ее несколько раз и даже встречался с автором.

Как-то смотрела документальный фильм про трубадуров, и о трактовках текстов их песен. Специалисты утверждают, что великое множество повторений о желании умереть ради дамы сердца - означает ни что иное, как желание достичь совместного сексуального удовлетворения. Шифр такой. Почему-то, читая эту повесть о любви мужчины, искреннего, милого, очень чувствительного и о его тяге к смерти во имя любимой, мне вспомнился этот шифр. Но влюбляя всех в себя до умопомрачения, подогревая влечение нужных поклонников и удерживая температуру чувств на нужном градусе, главная героиня совершает нравственный садо-мазохистский подвиг. Остается порядочной женщиной. Есть ли счастье в такой порядочности? Да и порядочность ли это?