Банально и пошло о вечном

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.

От автора

Книга посвящается тем, кого тошнит от философии, кто разочаровался во всех религиях мира, кого не интересует политика, кто точно знает, что ЛЮБОВЬ – это не штамп в паспорте, и не спазм определенной группы мышц в отдельно взятых органах…

Жил был не парень, не девка, а просто Лох №0189. Не пил, не курил, не гулял, потому и Лох, а номер с цифрами у каждого от рождения имеется. Жил он жил до 30 лет, и решил: «Все, хватит, пора человеком становиться». Решил начать с имени…

Вот, Иван – хорошее русское имя, и решил: «Буду Иваном». А фамилия у каждого гражданина имеется, и у Ивана имелась – Огурцов. Ай да парень получился – Иван Огурцов. И правильно, Ваня, что решил изменить свою жизнь, ведь человеком стать никогда не поздно…

Хирург

Костя хирург молча смотрел на свою правую культю, и всё его тело радовалось красоте и изяществу работы. Какой шов, просто произведение искусства! Аккуратно так, ровно по колено, просто загляденье. Костя ликовал, теперь его дела в клинике пойдут на поправку, теперь он рассчитается с хозяином и кредиторами. Главное, он впервые сделал себе операцию сам, и, вообще, не считая аппендицита, который ему удалили в 7 лет, его больше ни разу не оперировали. А тут сам себе, раз, и отрезал ногу по колено. Костя достал из коробки новый, покрытый хромом протез – это последняя модель, удобна в носке и ухода особого не требует, ну и главное, он её приобрел за полцены, по карте у поставщиков клиники. Такую модель может позволить себе далеко не каждый, а он смог. И вспомнил Костя, как всё начиналось…

Работал он в районной больнице как все: смена, ночная смена, съемная квартирка, опять смена и так из года в год. К 35 годам Костя не имел своего жилья, купить нереально на зарплату врача, жену он просто не мог себе позволить, а потому молодые медсёстры в ночных сменах его вполне устраивали, да и он их тоже. И вот где-то параллельно с его ночными сменами произошло событие, которое, казалось бы, никак не могло изменить Костину жизнь, и всё же, изменило её навсегда…

У президента родился сын с особенными физическими возможностями, но злые языки эти возможности считали ограниченными. Родился сын не в браке конечно, а от любимой женщины, а значит и сын любимый. Впервые президент задумался о судьбе своего чада и решил оставить своё место наследнику, время-то быстро идёт, а дел ещё много надо сделать, прежде чем сын в его кресло сядет. И начал президент работать…

Указ за указом, льготы за льготами, а потом и вовсе цензура и запрет на все ограничения, в том числе физические. Никаких ограничений, всё, что видишь – то и норма. А пока то дело продвигалось, всё платным стало, и медицина тоже. Вот Костю и коснулись реформы…

Конечно, до Кости не сразу реформы дошли, первыми на них депутаты да бизнесмены среагировали. И давай на заседания в думу на креслах ездить, то один, то другой через хирурга прошёл, вроде как аварии на дорогах участились, да случаи несчастные. А им всё льготы, да прибавки к зарплатам, да места лучшие в самолетах и отелях, эх жизнь, что там говорить, одна радость. А молодым мамам прибавка за таких детей особенных, дают и квартиры, и работу на лучших местах, и всякие другие радости. Вот и задумались мамочки, как таких детей научиться рожать, и научились. Не без помощи, но раз за разом всё лучше получаться стало…

Вот и Костина работа стала цениться по достоинству – он хирург всё-таки. Пришел к нему как-то мужик один. Хозяин на вид. И разом все предложения изложил Косте. Работа по индивидуальным заказам, на его территории по его условиям, и всё, что Костя сверху намутит – его. Костя разом согласился…

И пошла работа, поехала. Помещение на территории бывшей заводской поликлиники, а завод – Хозяина, он по документам вроде Косте в аренду сдает. У Кости целый штат сотрудников под началом и оборудование новейшее. Пришлось, правда, за границу на три месяца съездить квалификацию поменять, на пластического подучиться, да и то полтора месяца из трёх пропил там, прогулял…

Клиентов у Кости хоть отбавляй. Девицы клубные, все за модой гонятся – то им уши отрежь, то пальцы из платины поставь, то пластину со стразами в лоб, а то и собачки на протезах вместо лапок вошли в моду. Так работал Костя и по ночам, как в старые времена. Да и парни туда же – в институт надо, на работу надо, а что делать, если мамка в утробе не позаботилась, не родила с особенностями, жить-то хорошо всем хочется, значит бери кредит и к Косте добро пожаловать…

Давно у Кости хирурга и машина, и квартира, и жена есть с особенностями, а всё же всех денег не заработаешь, а тут налог на таких как он подняли. На тех, кто без особенностей. И пришлось Косте свою беду решать. Об одном Костя жалеет, глядя на свою отрезанную ногу, что раньше ему эта мысль в голову не пришла, а то, гляди, миллион-другой сэкономил бы…

История одной измены

Здание из стекла уходило в небо и его последние этажи скрывались в облаках. Если стоять метрах в ста от здания, кажется, что до его последнего этажа даже птицы не долетают, а из окон этих самых последних этажей не видно земли и уж точно не видно того, кто стоит метрах в ста от здания и смотрит на него, с восхищением задержав дыхание. А стоял, задержав дыхание, и смотрел снизу вверх Виктор Лепёшкин.

Виктор Лепёшкин, давно не верил в Деда Мороза, и другие такие чудеса, а верил он в Золотого тельца и поклонялся ему беспрекословно. Золотой телец лишь изредка отвечал Виктору взаимностью, и потому сейчас, стоя у этого стеклянного небоскрёба, Виктор готов был в лепёшку разбиться, но устроиться на работу в это здание и прикоснуться к своему золотому богу.

Многие, ох многие задолго до Лепёшкина пытали свою судьбу в этом здании, многих уже нет среди нас, некоторые навсегда исчезли для нас за этими непрозрачными стёклами и продолжают своё существование там, практически не выходя за пределы здания.

Подъезжающие серые машины, выходящие из серых машин люди в серых костюмах – строгие, неприкасаемые, казалось, что они жрецы, входящие на службу в храм, храм «Золотого тельца». Внутри здания было много света, металла, зелени, всё, включая людей, казалось, существует в едином порыве и как единый организм обеспечивает жизнь этого здания, делая его живым изнутри и таким неприступным снаружи. Неизвестной для внешнего взгляда кажется цель, ради которой всё движется и существует в этом здании, и самым загадочным остаётся жизнь на этажах, скрытыми облаками. Также неизвестно, кто из этих людей в серых костюмах доезжает до этих этажей. Эта загадка, наверное, может довести до умопомешательства пытливый взгляд стороннего наблюдателя. Может быть, тот, кто там работает, вообще никогда не спускается, и не поднимается?

Виктор Лепёшкин, исполненный решимости найти ответы на все свои вопросы решился сегодня, во что бы то ни стало, войти в это здание и остаться там, хоть в качестве кого, лишь бы у него завтра был такой же серый костюм и такая же серая машина, как у этих жрецов храма «Золотого тельца».

Вот он, день, который Витя ждал так долго. Его взяли на работу в самое величественное и загадочное здание на свете. Его первое рабочее утро. Он в сером костюме, подъезжает в сером автомобиле к зданию, у него своё парковочное место с номером, соответствующем номеру его машины. Вау, вау, вау!!! Фантастика!!! Нам с вами повезло, ведь благодаря Лепёшкину, мы тоже узнаем, что кроется за этими непрозрачными стёклами, а может быть и то, что скрывается на этажах, скрытых облаками…

Если бы можно было предвидеть будущее, если бы можно было не забывать прошлое, если бы мы умели жить своим настоящим, точно зная, зачем мы совершаем те или иные поступки, то многих событий могло бы не случаться в нашей жизни. Так и Виктор Лепёшкин, не зная, не понимая, действуя лишь по единственному желанию обладать…

Виктор влетел в здание, с единственной мыслью: «Во что бы то ни стало, забраться на самый верх». Нажал кнопку лифта, сел в него, нажал крайний этаж… Доехав, выйдя в коридор, он понял – дальше надо идти по лестнице, и он пошёл…

Запыхавшись, устав, он набрёл на единственную дверь, с трепетом и нетерпением он распахнул её и вошёл вовнутрь…

У стеклянной стены стояла женщина в сером костюме, что-то знакомое мелькнуло в её образе. Витя подошёл к ней и узнал свою первую любовь. Она поздоровалась с ним, и не один мускул на её лице не дрогнул, не исказился ни в улыбке, ни в усмешке… Жуть, такого Витя никогда не видел.

– Я знала, что ты придёшь, ведь не мог не прийти. Всё, что ты видишь, Витя, появилось благодаря тебе. Ведь, когда ты бросил меня, единственное моё желание было отомстить тебе, и я начала работать… А теперь вот, не могу остановиться. Ты больше никуда отсюда не выйдешь, точнее ты навсегда останешься под фундаментом этого здания, так ты и другие, кто уже там, расплачиваются за свои измены. Прощай Витька…

Она нажала кнопку, и Виктор Лепёшкин полетел вниз по шахте…

Витя летел и думал: «Самые великие империи создавались тогда, когда эго одного человека переставало вмещаться в его теле и начинало расти до размеров здания, города, страны… Всё, что руководило таким человеком – это его больное, униженное, неудовлетворённое эго. Он заражал, поражал других людей своим недугом, те, в свою очередь, начинали его бояться, начинали ему поклоняться, начинали его ненавидеть и обожать…».

Хорошо Витя ты подумал, верно, но шахта, к сожалению, закончилась, и Лепёшкин занял свое место под фундаментом здания…

А думать раньше надо было…