История человечества в великих документах

Документ № 12
Лидийская монета (ок. 650 г. до н. э.)

• революция денежного обращения

• государство как гарант взаимного доверия граждан

Сегодня, когда деньги стремительно выходят из употребления (не более 15 % мирового денежного объёма приходится на наличные), мы, как это ни парадоксально, всё больше зависим от них. Натуральное хозяйство, когда жители деревни живут тем, что производят или обменивают, на глазах уходит в прошлое, а власть денег в обществе, как полагают многие, достигла невиданных масштабов. Тем более интересно представить себе мир, где денежное обращение только зарождалось, революционно меняя навсегда и отношения между людьми, и их сознание.

Изобретение монет традиционно приписывают властителям Лидии, государства в западной части нынешней Турции, существовавшего в VIII–VI вв. до н. э. Геродот ставит это изобретение на одну доску с другим удивительным явлением, наблюдавшимся в Лидии:

«Обычаи лидийцев одинаковы с эллинскими, за исключением того, что лидийцы разрешают молодым девушкам заниматься развратом. Первыми из людей они, насколько мы знаем, стали чеканить и ввели в употребление золотую и серебряную монету и впервые занялись мелочной торговлей».

До этого в качестве всеобщего эквивалента в цивилизованном мире выступали мешки с ячменным зерном (в Шумере), слитки золота или серебра (в Вавилоне и Палестине). Известны в мире и другие заменители денег – раковины каури, железные прутья или каменные диски, и некоторые из них были в ходу ещё столетие назад в Африке и на тихоокеанских островах. Но все они весьма непрактичны по сравнению с ценными металлами: ячмень, например, тяжело таскать, его могут запросто съесть мыши, да и портится он быстро. Золотой слиток – вещь в хозяйстве полезная, однако как поймёшь, сколько он весит и настоящий ли он вообще?

Царь Лидии Гиг (правил ок. 680–644 гг. до н. э.) был человеком практичным. Сперва он служил у лидийского царя военачальником, но жена правителя публично обвинила его в домогательствах, и тогда, пользуясь древним принципом «не можешь противостоять – возглавь», он убил царя, занял трон и женился на строптивой царице. Разумеется, только такой предприимчивый человек и мог придумать деньги. Около 650 г. до н. э. в Лидии начался выпуск первых в мире монет с царской печатью, которая удостоверяла: монета подлинная, и царь гарантирует её владельцу, что любой продавец обязан принимать её в качестве оплаты за любой товар. Уже один из наследников Гига – царь Алиатт – начинает печатать на монетах своё имя.

Один из древнейших лидийских золотых статеров

Революция экономических отношений свершилась. Теперь и навсегда стало возможным обменять друга на друга любые ценности. И это не только товары: с помощью денег можно обменять, например, рождение на смерть (повивальная бабка получает монету за свои услуги и нанимает на неё убийцу своей конкурентки), а убийство на спасение души (если наёмный убийца на заработанные деньги купит в церкви индульгенцию). До изобретения монет такое было бы немыслимо.

Помимо царской печати, превращавшей монету из куска металла в государственный документ, для денежного обращения необходимы состав металла и вес. Первые монеты изготавливались из электрума – природного сплава золота и серебра, его в Лидии было сколько хочешь. Уже самые первые деньги были стандартизованы по весу: например, вавилонский статер весил 168 г электрума, а соотношение стоимости золота к серебру было примерно 1:13 (сейчас, кстати, 1:76 – золото сильно выросло в цене с тех пор). О чистоте металла первым стал заботиться лидийский царь Крёз – который, как известно из истории, в деньгах знал толк. Стандартный вес и чистота сплава избавили и продавца, и покупателя от занудной необходимости взвешивать драгоценный металл: по изображениям на монете всегда можно было определить номинал, а следовательно, и стоимость. Несколько веков спустя люди додумаются обрезать монеты, но, чтобы избежать этого, придумают гурт – маркировку или надпись на монетной грани. А монополия чеканки монет будет во все времена ревниво охраняться государством, и наказания не удастся избежать даже таким знаменитым фальшивомонетчикам, как греческий философ Диоген:

«Некоторые рассказывают, что его склонили на это работники, когда он был назначен заведовать чеканкой, и что он, отправившись в Дельфы, спросил, сделать ли ему то, что ему предлагают. Оракул посоветовал ему «сделать переоценку ценностей», а он не понял истинного смысла, стал подделывать монету, был уличён и, по мнению некоторых, приговорён к изгнанию» [Диоген Лаэртский].

Монеты оказались настолько удобными в обращении, что в пределах жизни всего одного поколения распространились из Лидии по всему Восточному Средиземноморью – к 600 г. до н. э. их уже выпускали и в греческих полисах. Каждый правитель или город, разумеется, ставил на монеты свою печать, однако деньги быстро преодолели все политические границы. Они породили в мире универсальную систему взаимного доверия, единственную в истории человечества. На самом деле золото стоит столько же, сколько пыль на дороге. Но я верю в высокую стоимость золота, потому что в неё верят все окружающие, а они верят в неё благодаря мне. Государственная печать имеет значение, но кто её поставил, для золотой или серебряной монеты совершенно неважно: в древней Индии 2000 лет назад имели хождение (и даже чеканились) римские денарии с изображениями императоров, хотя о местонахождении Рима ни один индиец не мог тогда сказать ничего членораздельного.

Пробный сестрорецкий рубль 1771 года чеканки весил около 1 кг

Помимо своей основной функции – экономической – монеты стали ценнейшими историческими документами. Они прекрасно сохраняются в любой почве и переживут любой папирус, любую глиняную табличку и берестяную грамоту. На них сохранились прижизненные портреты многих исторических личностей, внешность которых мы иначе никогда бы не узнали – например, достоверные изображения Клеопатры (которые, надо признать, разочаруют поклонников Элизабет Тейлор). По легендам на монетах, по кладам и археологическим слоям, где они найдены, историки сегодня воссоздают целые династии и государства, о которых не упоминает ни одна летопись. За примерами далеко ходить не стоит: множество удельных князей, правивших своими микроскопическими княжествами на Руси в XV в., не оставили следа нигде, кроме как на серебряных монетах, которые позволяют открыть новые страницы русской истории. Наконец, некоторые монеты стали свидетельствами поистине удивительных и эпохальных событий нашей истории: как, например, знаменитый «Константиновский рубль», отчеканенный в восьми экземплярах в честь восшествия на российский престол в 1825 г. императора Константина Павловича, который на самом деле от престола отрёкся.

Древнекитайские монеты в виде ножей, VII–III вв. до н. э.

Справедливости ради стоит сказать, что монеты были независимо изобретены ещё один раз – в Китае, причём случилось это тоже около 600 г. до н. э. Первые китайские деньги изготавливались из бронзы и имели форму миниатюрных ножей и лопат. Примерно в 350 г. до н. э. (возможно, под влиянием монет Среднего Востока) начинается отливка монет классической формы – круглых, но с обязательным отверстием посередине для нанизывания на шнурок (отверстие было непременно квадратным – ведь важно же уравновесить инь и ян). Так появился юань («круглый»), древнейший из существующих поныне монетных номиналов на свете.

А вот до России монетам пришлось добираться целых полтора тысячелетия. Первыми русскими денежными единицами станут сребреники и златники великого князя Владимира Святославича (980–1015), который перенял их идею из доброй старой Византии. Впрочем, обращаться они будут недолго, и уже к 1050 г. чеканка монет на Руси прервётся на целых триста лет, чтобы возобновиться уже в образе знакомой нам копейки. Она и сегодня тщательно бережёт рубль. Уже давно не существует ни Лидии, ни её народа. Но когда мы с вами замечаем лежащую на земле 10-копеечную монетку, жертву суровой инфляции XXI в., давайте не будем проходить мимо. Вспомним, что она является прямой наследницей золотого статера лидийских царей, некогда перевернувшего жизнь человечества.

Спинтрия – платёжное средство для посещения древнеримских домов терпимости

Документ № 13
Остракон (507 г. до н. э.)

• рождение демократии

• наиболее чистая форма народовластия

Если и есть какое-либо достижение древнегреческой цивилизации, которое смело можно назвать стержнем современного мироустройства, то таким достижением следует считать демократию. Само это слово, зародившись на просторной афинской площади Агора в VI в. до н. э., успешно прошло через античные империи македонян и римлян, прорвалось сквозь тесный туннель Средневековья, пережило в меру просвещённый абсолютизм Нового времени и проросло через асфальт тоталитарных диктатур XX столетия. Демократическими называют себя все страны Европы и Америки, демократия фигурирует в конституциях подавляющего большинства государств мира, в десяти из них оно включено в официальное название. Не говоря уже о том, что из 193 государств – членов ООН 150 называют себя республиками, то есть декларируют народовластие. То самое, что было впервые провозглашено в Афинах 2500 лет назад.

А начиналось всё с того, что афинский народ (демос) устал от тирании и задумался о том, как законодательно закрепить невозможность её возвращения. Честь изобретения новых демократических законов была возложена на афинянина Клисфена Алкмеонида, который до этого уже успел настрадаться от тиранов династии Писистрата. Клисфен возглавил город в 507 г. до н. э. и взялся за дело со всей серьёзностью. Он ликвидировал старую родовую систему и создал вместо неё новую, территориальную сеть местного самоуправления, чтобы люди поскорее забыли о знатности или бедности своего рода. Военная власть перешла в руки коллегии десяти стратегов, чтобы избежать концентрации единоличного господства над войском. А основные решения в городе принимало общее собрание граждан (экклесия). Это и была самая прямая демократия, которую можно себе представить. Схожие политические системы существовали и в других городах-государствах античного мира, но афиняне гордились, что довели систему народовластия до абсолюта, и не зря говорил афинский стратег Перикл:

«Наш государственный строй не подражает чужим учреждениям; мы сами скорее служим образцом для некоторых, чем подражаем другим. Называется этот строй демократическим, потому что он зиждется не на меньшинстве, а на большинстве демоса. По отношению к частным интересам законы наши предоставляют равноправие для всех».

Но самым прорывным нововведением Клисфена стал закон об остракизме, с помощью которого устранялась сама опасность тирании. Каждый гражданин республики получил право написать на черепке разбитой амфоры имя политика, угрожающего демократии в городе, и участвовать этим черепком в голосовании. Голосование проводилось раз в год – если таких черепков (остраконов) накапливалось более 6000, то политик, получивший больше всего голосов, отправлялся в изгнание на целое десятилетие (не очень далеко – примерно, как из Москвы в Можайск). Афиняне пользовались остракизмом почти столетие (последний случай засвидетельствован в 417 г. до н. э.), и демократия успешно работала – настолько успешно, что некоторые историки называют самого Клисфена в рядах изгнанных. Античные авторы считали, что благодаря народовластию Афинам через несколько десятилетий удалось блестяще победить могущественную Персию, потому что граждане теперь сражались за себя, а не за чужого дядю. Многие полисы материковой Греции ввели у себя закон остракизма, а на афинском Акрополе была установлена статуя первого из изгнанных политиков, на пьедестал которой добавлялись имена всех «остракированных». При этом имущество изгнанных никто не смел трогать, а в случае военной опасности опальных деятелей возвращали на родину.

Десятки тысяч остраконов с именами знаменитых и безвестных афинских политиков найдены при раскопках древнего города. Но история того черепка с выцарапанной надписью «Аристид Лисимахович», что вы видите на фотографии, особенно интересна и поучительна, ведь она случилась с известным афинским политиком Аристидом, прозванным Справедливым:

Остракон с надписью «Аристид [сын] Лисимаха»

«Когда надписывали черепки, какой-то неграмотный, неотёсанный крестьянин протянул Аристиду – первому, кто попался ему навстречу, – черепок и попросил написать имя Аристида. Тот удивился и спросил, не обидел ли его каким-нибудь образом Аристид. «Нет, – ответил крестьянин, – я даже не знаю этого человека, но мне надоело слышать на каждом шагу «Справедливый» да «Справедливый»!..» Аристид ничего не ответил, написал свое имя и вернул черепок» [Плутарх].

Сложно сказать, попался ли археологам тот самый остракон с собственноручным автографом Аристида (он был-таки изгнан из Афин в 482 г. до н. э.) или какой-то другой, однако эта история показательна не только для афинской, но для демократии вообще. Она о том, что плохо образованный народ легко поддаётся эмоциям, его несложно обмануть, напугать, заморочить голову обещаниями или наветами. Самого справедливого на свете правителя такой народ может изгнать по ложному обвинению, если только оно красиво подано. Да может ли такой народ, может ли каждая такая кухарка управлять государством, или, как спустя 200 лет после Клисфена напишет Платон (см. Документ № 16), любое истинное народовластие неизбежно приведёт к тирании?

Кроме того, следует отдавать себе отчёт, что прямая демократия древних Афин, которую в современном обществе часто вспоминают с ностальгией, была возможна только в небольших городах. Да и не очень-то она была демократической, если вспомнить, что женщинам, рабам и метекам (иностранцам и отпущенным рабам) никакого слова не давали, и попробовали бы они заявиться на Агору со своим черепком в попытке поучаствовать в голосовании! Афинское народовластие на деле распространялось на 15–20 % населения города, что по тем временам равнялось примерно 20–30 тыс. жителей. Такое количество людей несложно собрать на городской площади (государство даже платило гражданам за участие в собраниях), и столь же несложно собрать и посчитать их голоса в виде судьбоносных черепков. Сегодня такое осуществимо разве что где-нибудь в Монако, но как раз там такое вряд ли возможно.

И всё же именно Клисфену и его черепкам от разбитых амфор мир обязан сегодняшними свободами. Изобретённая греками демократия позволила породить великие государства: Афинскую державу, Римскую империю, Францию Наполеона, Соединённые Штаты – все они родились из идеи демократии, хотя далеко не все её придерживались. Идея завоевала весь мир: ведь никто из современных глав государств, даже монарх или диктатор с руками по локоть в крови, не посмеет публично заявить о вреде народовластия. Разумеется, по дороге от Клисфена до Трампа демократия видоизменилась до неузнаваемости. Но как знать – может быть, без остракона, на котором когда-то справедливый Аристид сам себе подписал несправедливый приговор, не были бы возможны даже споры о справедливости демократии.

Документ № 14
Искусство войны Сунь-Цзы (ок. 500 г. до н. э.)

• древнейший трактат о стратегии

• универсальные законы войны, политики и менеджмента

«Тончайшее искусство! Тончайшее искусство! – нет даже формы, чтобы его изобразить. Божественное искусство! Божественное искусство! – нет даже слов, чтобы его выразить».

Эти восторженные слова сказаны не о скульптуре или поэзии. Эти слова восславляют искусство войны, управления войсками и шпионажа, искусство «огневого нападения, … когда сжигают людей». В наш век пацифизма, когда люди, кажется, твёрдо усвоили уроки двух мировых войн и понимание, что третья будет последней, слова из «Искусства войны почтенного Суня» выглядят диковато. Но на протяжении предыдущих 2500 лет люди только и делали, что воевали, да и в эти минуты в мире продолжается не меньше двух десятков вооружённых конфликтов, так что древнейший трактат о военном искусстве ещё долго не потеряет своего читателя.

Почтенный Сунь, более известный как Сунь-цзы, – фигура легендарная, и его реальное существование плотно окутано туманом времени. Традиция считает его генералом, обеспечившим победы древнего царства У благодаря своему стратегическому таланту. Талант этот, как пишут о Сунь-цзы, проявился уже при приёме на работу. На собеседовании император спросил Суня: неужто он сможет сделать бойцов даже из дворцовой обслуги? Сунь-цзы принял командование, разделил 180 служанок и кухарок повзводно и поставил командирами наложниц императора. Когда на команду «напра-во!» девчонки не среагировали, Сунь-цзы заявил: «Если команды генерала непонятны, виноват генерал. Если команды чётки и понятны, виновны офицеры» и приказал отрубить головы трём любимым наложницам повелителя. После этого женский батальон повиновался генералу беспрекословно, а император мгновенно принял Сунь-цзы на службу, что обеспечило процветание государству У.

Исторические свидетельства, впрочем, утверждают, что персонажей по фамилии Сунь, увлекающихся стратегией и тактикой, в древнем Китае было несколько. Но чьим бы ни было его авторство, бесспорно, что трактат «Искусство войны» был широко известен военно-политической элите Поднебесной уже в последние века до н. э., широко цитировался и комментировался многими знаменитыми полководцами древнего и средневекового Китая. В XVIII столетии трактат был переведён на европейские языки, после чего получил уже всемирную славу. В течение последних столетий его одинаково внимательно штудировали японский даймё Такэда Сингэн и французский император Наполеон Бонапарт, финский маршал Маннергейм и американские генштабисты. В Китае он в последний раз сослужил добрую службу Мао Цзэ-дуну в его войне с Гоминьданом, а командующему вьетнамской Народной армии Во Нгуен Зяпу «Искусство войны» помогло выиграть последовательно три войны с великими державами (Францией в 1954 г., США в 1973 г. и Китаем в 1979 г.).

Бамбуковая книга «Искусства войны»

Популярность трактата во все времена объясняется ещё и тем, что стратегия – это всегда больше, чем просто война. Политика, государственное управление, бизнес и даже спорт немыслимы без стратегии и тактики, и почтенный Сунь даёт советы, которые выглядят универсальными для достижения любых стратегических целей:

«Управлять массами все равно, что управлять немногими: дело в частях и в числе».

После прочтения «Искусства войны» создаётся впечатление, что ничего нового в военной науке за истекшие два с половиной тысячелетия создано не было. Ориентация на местности, психологическое состояние солдата, расположение различных родов войск в ходе битвы, манёвры и планирование – всё это изложено так, будто у автора за плечами по меньшей мере Столетняя война. Макиавелли, Суворов, Клаузевиц и Гудериан не были знакомы с трудом Сунь-цзы, но их доктрины как будто сходят с бамбуковых пластинок его «Искусства войны». Разве что писали и говорили они менее образным языком, чем вот этот:

«Тот, кто хорошо ведет войну, подобен Шуайжань. Шуайжань – это чаншаньская змея. Когда её ударяют по голове, она бьёт хвостом, когда её ударяют по хвосту, она бьёт головой; когда её ударяют посредине, она бьёт и головой, и хвостом».

Поневоле задумаешься, скольких трагических ошибок можно было бы избежать, сколько жизней спасти, если бы во все времена руководители нашей страны держали на столе «Искусство войны». Ведь каждый, кто знаком с историей начального периода Великой Отечественной войны, сегодня согласится с простыми, кажущимися очевидными фразами:

«Побеждают те, у кого полководец талантлив, а государь не руководит им… Тот, кто хорошо сражается, ищет все в мощи, а не требует всего от людей. Поэтому он умеет выбирать людей и ставить их соответственно их мощи».

При этом Сунь-цзы сложно обвинить в кровожадности, по-хорошему он вообще выступает против войны и уничтожения вражеских войск. Основной целью является подчинение государства без вступления в военный конфликт. Побеждать противника нужно уметь без боя, с помощью политических средств:

«По правилам ведения войны наилучшее – сохранить армию противника в целости, на втором месте – разбить её. Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить – это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь».

Особенное внимание почтенный Сунь обращает на разведку как один из важнейших компонентов искусства войны. «Война – это путь обмана» (один из самых расхожих афоризмов книги), так что всегда необходимо содержать и использовать разведчиков. 2500 лет назад китайскому генералу были известны такие, казалось бы, современные понятия, как двойные агенты, стратегическая дезинформация и контрразведка. И всему этому сопутствует редкий для древнего человека прагматизм, абсолютное отсутствие опоры на сверхъестественное. А нам-то подчас кажется, что древние люди без шаманов и жертвоприношений шагу ступить не могли.

«Знание наперёд нельзя получить от богов и демонов, нельзя получить и путём заключения по сходству, нельзя получить и путём всяких вычислений. Знание о положении противника можно получить только от людей».

«Искусство войны» – к сожалению, или к счастью – не теряет актуальности и в наше время. Гитлеровский блицкриг и блестящее окружение немецких войск под Сталинградом тоже были описаны великим генералом царства У. С течением времени к его канонам просто добавляются новые, более конкретные правила. Как то, что полвека назад сформулировал герой Второй мировой войны британский фельдмаршал Бернард Монтгомери, сам любивший полистать томик почтенного Суня:

«Правило номер один на первой странице книги войны гласит: “Никогда не пытайтесь захватить Москву”. Многие люди пытались – Наполеон и Гитлер, – но ничего хорошего не вышло. Это первое правило».