Читать книгу: «Сбежавшая жена», страница 15

Шрифт:

Глава XX

«Дорогой Адам,

Прости, что уехала не попрощавшись. Я, честно говоря, ненавижу прощаться. Особенно когда почти уверена в том, что мы с тобой больше не увидимся. Прости, что съела весь завтрак. Последнее время у меня уж слишком хороший аппетит, и перед тройной порцией вафель с карамельным сиропом и ягодами я не устояла. Прости, что уехала так резко. Мне осталось провернуть последнее дело, после завершения которого я либо окажусь на том свете, либо вернусь к тебе целой и невредимой. Конечно же, я предпочла бы первый вариант.

Адам, я люблю тебя.

Понятия не имею, когда осознала это. Но уверена в том, что это произошло задолго до того, как ты вытащил меня из воды. Скорее, это чувство пустило свои корни еще в нашу самую первую встречу, когда ты защитил меня от Саида. Но разрастись ему я не позволяла, потому что привязанность к Саиду оставалась со мной. Я не хотела давать себе право полюбить кого-то другого. Знаешь, моя любовь к тебе – это что-то обыденное, посредственное (как бы странно ни звучали эти слова). Наши отношения кажутся нормальными. Помнишь реакцию Ноя («Ну наконец-то! Я думал, эта «Санта-Барбара» никогда не закончится, и вы оба до старости лет продолжите ходить вокруг да около!»)? Действительно, почему мы с этим так тянули? Ах да! Я же «боролась со злом» в лице Саида и его семьи, а ты просто не хотел признавать, что влюбился в «эту истеричную дуру», как один раз ты меня назвал.

Адам, нам пришлось столько всего пережить! И еще предстоит, если я выживу. С моим-то усовершенствованным навыком находить на свою голову приключения, тебе никогда не придется скучать. Я, кажется, именно это обещала перед свадьбой.

Адам, я ухожу не потому, что больше не доверяю тебе или не хочу видеть. Я хочу тебя защитить. Я хочу уберечь тебя от опасностей, которые меня, возможно, поджидают по ту сторону океана.

Адам, ты снова научил меня летать, трепетно, нежно, ласково и с любовью помог отрастить крылья. Я была уверена, что больше никогда не решусь подняться ввысь, отправиться за пределы собственных амбиций. А ты смог. Ты научил меня доверять себе, верить в себя, в свое влияние, в свой неиссякаемый потенциал.

Любовь моя, спасибо тебе! Благодаря тебе я стала более благоразумной. (Иначе черта с два оставила бы тебе это письмо))). Спасибо, что в меня поверил.

Я надеюсь, у тебя хватит сил довериться мне. Хватит?

С любовью,

Навеки твоя преданная жена».

Когда полет из одной страны в другую составляет несколько часов, появляется прекрасная возможность подумать о прошлом, вспомнить самые памятные, дорогие сердцу моменты, связанные с близкими людьми.

Каждый эпизод вызывает в душе теплоту и светлую улыбку. Крутя на указательном пальце старое золотое кольцо с высеченной гравировкой с внутренней стороны, в голове всплывает сцена.

Я просыпаюсь на больничной койке. Запах лекарств вызывает тошноту. Одна моя рука привязана к капельнице, вторая покоится на животе. Поворачиваю голову направо – в углу, рядом с окном, стоит горшок с зеленым растением. Поворачиваю налево. Дверь приоткрыта, слышу голоса врачей и пациентов, а звуки непрекращающихся шагов вызывают головную боль. Я хмурюсь. У моей палаты сидит широкоплечий мужчина с накинутым поверх синей спортивной формы белым халатом. Он что-то крутит в покрытых шрамами пальцах. Поднимает печальный взгляд:

– Привет, – шепчет Адам:

– Я опять попала в ситуацию, из которой тебе пришлось меня вытаскивать? – полушутливым тоном спрашиваю я. К моему удивлению, губы Адама расползаются в усмешке:

– Вы только посмотрите! Он, оказывается, еще и улыбаться умеет, – его щеки под густой бородой покрываются румянцем. Адам смущенно притупляет взгляд:

– Как твое самочувствие? – я непринужденно отвечаю, указываю на капельницу:

– В этой штуке, должно быть, какой-то воскрешающий эликсир. Хвала Аллаху, все прекрасно:

– Ты впала в кому и проспала семь суток, – сообщает Адам:

– Пропустила что-нибудь? – я хочу притвориться, что абсолютно не удивлена, но даже идиот поймет по моему побледневшему лицу, в каком я ужасе:

– Саид разбился на машине после того, как…

– В меня выстрелил? – я хмыкаю. Адам смотрит на меня с удивлением:

– Как ты узнала, что это был он? Успела его заметить? – я отрицательно мотаю головой:

– Перед тем, как выстрелить, он подошел ко мне близко. Уловила его запах и упала в воду, скорее, из-за этого, нежели из-за полученной пули, – во взгляде Адама читался вопрос:

– Его запах всегда влиял на меня как-то странно, – сморщившись, пояснила я:

– Что ж, навряд ли почуешь его еще раз, – заключил Адам. Какое-то время мы молчим:

– Что ты там крутишь? – интересуюсь я, указывая взглядом на золотистый маленький предмет. Похож на украшение. Адам поспешно отвечает:

– Да так, ерунда, – у меня возникает вопрос:

– Когда я убежала на набережную, ты пошел за мной? – Адам кивает:

– Зачем?

– Чтобы убедить тебя в том, что рядом со мной ты будешь счастлива и в большей безопасности, чем без меня, – его серьезный, пронзительный взгляд обращен в мой – полный изумления:

– И последовавшая сцена стала тому доказательством, – с усмешкой замечаю я:

– Камилл, я не привык говорить о своих чувствах, – начинает было Адам:

– О, да! Это я заметила. Из тебя и слово-то не вытащишь, – весело отзываюсь я:

– Я и не думал, что когда-нибудь мне доведется… – продолжает он, игнорируя мои слова:

– Что? Влюбиться еще раз? – тут он не выдерживает:

– Ты дашь мне договорить? – я смеюсь:

– Адам, я проспала семь суток, у меня энергии хоть отбавляй! Дай хоть поразвлечься, – он выглядит рассерженным:

– По-твоему я сейчас тут развлекаюсь? – прикусываю нижнюю губу со смущенной улыбкой на лице:

– Беру свои слова обратно, – Адам смотрит на меня с недоумением:

– Я согласна выйти за тебя замуж, – он замирает, у него даже рот приоткрывается от удивления:

– Да, и я тоже тебя люблю. А теперь покажи мне кольцо. И не смей со мной спорить. Я его видела, – мгновение Адам пребывает в замешательстве. А мне доставляет удовольствие наблюдать за сменой эмоций на его лице. Такой спокойный, вечно серьезный и сердитый, а сейчас он больше похож на потерявшегося в лесу медвежонка. Сильного, мужественного и невероятно привлекательного:

– Мне будет спокойнее, если оно останется у тебя. Мой прадед дарил его моей прабабушке. Он был кем-то в роде торговца, много путешествовал. Это кольцо ему продал один флорентиец. Это кольцо что-то в роде семейной реликвии, – я с интересом разглядываю причудливое украшение:

– Какое красивое, – кольцо оказалось слишком большим для среднего и безымянного пальца. Зато пришлось впору на указательном:

– Оно передалось деду, потом – моему отцу. Тот, в свою очередь, подарил его моей матери. А она отдала его мне, – я перевожу хмурый взгляд с кольца на лицо Адама:

– Как она тебе его отдала? Вы разве… – закончить не успела, потому что он издал смешок в ответ:

– Когда ты копалась в моих ящиках в доме Риты, обратила внимание на стопки писем?

– Так они от нее? От твоей матери? – в моем голосе звучит удивление вперемежку с радостью. Но потом я вспоминаю:

– А как ты узнал, что я копалась в твоих ящиках? – Адам смотрит на меня взглядом, мол, это же очевидно, Камилла, как ты можешь задавать такие глупые вопросы? Но он все равно выдает:

– Только ты могла забрать конверт с мобильником и зажигалку, ничего при этом не спросив. У любого другого появились бы вопросы, – я молчу. Адам заговаривает:

– Кстати, помнишь, у двери вашего коттеджа я увидел букет? И решил, что тебе его отправил Саид?

– Разве такое забудешь? – усмехаюсь я:

– Я сразу догадалась, что ты приревновал:

– Речь не об этом, – проговаривает Адам: – Этот букет и корзину с фруктами отправлял Заур. Для Седы:

– Чего? Ты шутишь? – кажется, пора возвращаться в кому. Что-то мне не нравится такая реальность. Адам кивает с улыбкой на лице:

– Только после его смерти Седа призналась мне, что Заур проявлял к ней симпатию:

– С чего вдруг Седе тебе об этом рассказывать? – недоверчиво хмыкаю я:

– Она была сильно расстроена. А когда я спросил, сказала, что до конца жизни будет жалеть о том, что не ответила на ухаживания Заура. Даже не удосужилась уделить ему должное внимание:

– Теперь понятно, почему Заур на меня злился и хотел, чтобы я вернулась к Саиду, – заключила я. Адам издал смешок:

– Он раньше всех догадался, что к чему, – я подхватила его смех:

– М-да, Заур отличился своей проницательностью, – и снова между нами нависла пауза:

– Кстати, спасибо, что еще раз это сделал, – обратилась я к Адаму. Тот ехидно произнес:

– Теперь у тебя точно будет шанс расквитаться со мной, – не успела я возмутиться, как наш разговор был прерван заходящей медсестрой. Когда она, убрав капельницу и задав несколько вопросов касательно моего самочувствия, ушла, я вспомнила:

– Странно, что ты сидишь здесь. Если бы нас в одном помещении, без свидетелей, застала Рита… – Адам усмехнулся:

– Как думаешь, почему у нас тут дверь приоткрыта? – указывает на нее. Я хмурюсь до тех пор, пока не высовывается голова Риты с наушниками в ушах:

– Камилла! Слава Аллаху, ты очнулась! Как ты себя чувствуешь?

– Добрый день, прекрасно. А вы давно пришли?

– Ты имеешь в виду мы с Адамом? Да мы каждый день здесь с тех пор, как тебя доставила скорая. Мы с ним договорились, что я буду в наушниках сидеть тут, в коридоре, с приоткрытой дверью. Вдруг ненароком услышу, о чем вы тут шепчетесь. Так я хотя бы вас видеть могу, – с улыбкой на лице делится Рита. Мне стало неловко:

– Надеюсь, хоть теперь, когда я получил ее согласие, ты оставишь нас? – подал голос Адам:

– В стенах этой больницы – ни в коем случае! В любом другом общественном месте с целой тучей свидетелей – ради Бога, – воскликнула Рита.

Одинокая слеза быстро ползет вниз, прочертив ровную дорожку на моей румяной щеке. Я получила пулю в предплечье. Шрам остался до сих пор. Он для меня стал напоминанием о пережитом, о Саиде. После выписки из больницы я, собрав волю в кулак, решилась навестить бывших свекров. Но после поминок они сразу вернулись в Москву. Больше мы не виделись. Зато я посетила кладбище, сходила на могилу младшего брата и бывшего мужа в компании Асламбека. Он рассказал, что папа с мамой перед отъездом в Санкт-Петербург посетили поминки и высказали соболезнования от лица всей семьи. О том, что в меня стрелял Саид, конечно, никто не знает. Кроме Адама. Ах, Адам! Пока я восстанавливалась в больнице, он приходил каждый день. Приносил разные фрукты, бургеры и шаурму. Слушал мои истории и кушал принесенное. Рита тем временем наблюдала за нами, параллельно включив подкасты на турецком языке.

Спустя полторы недели после моей выписки приехали мама с папой с крайне неутешительными результатами. Им обоим выписали кучу успокоительных, папе выдали направление на сдачу новых анализов. С ними он должен был поехать в Москву. Но когда узнал от мамы о моем скором замужестве, решил повременить с этим. Только после свадьбы мне Адам признался, что просил моей руки у нашего отца задолго до того, как сделал мне предложение. Папа дал свое согласие, добавив, что последнее слово в любом случае останется за мной. А в тот день, когда мы говорили с Адамом, он рассказал Асламбеку о своем плане сделать мне предложение. Асламбек был, конечно же, в шоке, ведь в нашем обществе не принято говорить о подобных вещах с родными братьями девушки, на которой ты намерен жениться. Но Адам, точно так же, как и я, абсолютно не вписывается в установленные нормы. Учитывая, при каких обстоятельствах зародились наши отношения, действия Адама ни у кого не вызвали осуждения. Разве что у наших родственников. Дабы уберечь друг друга от очередных пересудов и сплетен, мы решили сыграть свадьбу в Стамбуле, в кругу тех людей, которых мне посчастливилось там узнать. Мама с папой купили шикарный пентхаус с видом на Босфор в другом районе. Оттуда меня забрали, уже в роли невесты, в конце апреля. Свадьба прошла спокойно. Приехали многочисленные друзья Адама и его братьев, родственники Абдулхамида и Риты с разных уголков Турции, Казахстана, Чечни и Ингушетии. Честно говоря, я и подумать не могла, что у Адама столько родственников со стороны отца. А о друзьях и коллегах я совсем молчу.

Месяц спустя после свадьбы, оформив официально брак, получив все необходимые документы и приглашение, мы уехали в Европу. Навестили маму Адама – мою свекровь – которая проживает в Сардинии и преподает там в университете. Оказывается, она вышла с Адамом на связь, когда Абдулхамида посадили. А до этого поддерживала связь с бывшим возлюбленным исключительно для того, чтобы выйти на родного сына. Но по каким-то причинам Абдулхамид не хотел их связывать. Либо боялся, что Лея разобьет сердце сыну, как она это сделала с ним, либо думал, что Адам уедет к ней и больше не захочет помогать семье. А Лея, зная о браках и детях бывшего возлюбленного, не хотела заново становиться частью его жизни, боялась оказаться для него обузой.

Я поняла это после того, как познакомилась со свекровью лично. Меня поразило наше с ней внешнее сходство: у нее такие же, как и у меня, большие зеленые глаза, а ее короткие темно-каштановые волосы местами покрылись сединой, но Лею это никак не уродовало, даже придавало особый шарм. Мы долго обсуждали с ней мировые новости, современную культуру, разницу ментальности разных народов. Я очередной раз порадовалась, что Адам после свадьбы постоянно практиковал со мной английский, и теперь я спокойно могла на нем разговаривать с его мамой. Хотя Лея неплохо владела и чеченским. Абдулхамид в свое время постарался. Кстати, о свекре.

Его мы тоже навестили. Но только в конце нашего незабываемого свадебного путешествия. Его перевели в отдельный изолятор в Швейцарии, в отличных, как мне показалось, условиях. Практиковал языки, читал в оригинале Коран, много писал от руки. Знакомство со мной не стало для него неожиданностью. Я ожидала увидеть молчаливого, сурового, как и Адам первое время, серьезного мужчину. Но в реальности Абдулхамид оказался куда более обаятельным и дружелюбным человеком. При первой же встрече, после обычая по развязыванию языка (да-да, несмотря на обстоятельства, и Адам, и Абдулхамид настояли на том, чтобы были соблюдены все условия нашего народа), свекор завалил меня загадками и сложными, отчасти провокационными, вопросами. Ответы пришлось придумывать на ходу. Они не на шутку развеселили моего свекра. Адам стоял в стороне и копался в телефоне, делая вид, что не обращает внимание на наш диалог.

Абдулхамид оказался интереснейшим собеседником. У меня в уме не укладывалось, как у таких разговорчивых людей, как Лея и Абдулхамид, мог появиться столь неразговорчивый Адам!

Но жаловаться на него я не могу. Его немногословность меня будто раскрепощает, придает больше уверенности. Ведь если я говорю то, что выходит за рамки разумного, Адам дает мне понять, что я несу бред. Не нравоучениями или замечаниями, а одним суровым взглядом. О да! Достаточно посмотреть в его зелено-карие глаза, чтобы понять, правильно ли я говорю или нет. Было бы интересно понаблюдать за ним, когда он найдет мое письмо.

Но не хочу думать об этом сейчас. Хочу вспомнить момент, когда Адам приехал навестить моих родственников в Чечню. Родители, Асламбек с Аминой приняли его, как родного. А от моих тетушек, двоюродных братьев и сестер ему влетело! На следующее утро мы с Адамом вместе посетили могилу Заура.

Кстати, Амина совсем недавно порадовала нашу семью пополнением. Жаль, конечно, что перед отъездом я не успела отправить ей подарок. Может, все-таки получится… Но об этом позже.

Во второй раз я навестила свекра уже одна. Я знала, что Абдулхамид – единственный, к кому я могу обратиться:

– О, Камилла! Сегодня ты выглядишь по-другому, – насмешливо отозвался он. Еще бы! Во время первой встречи я, как новоиспеченная вайнахская невестка, вырядилась в длинное зеленое шифоновое платье с такого же цвета маленькими пуговицами, длинными рукавами, треугольным вырезом, повязала на голову из такого же материала серую шаль, а на ноги надела светло-серые замшевые лодочки, после которых у меня еще пару дней болели ноги. А еще я накрасилась. Впрочем, после свадьбы я красилась каждый день.

Но сегодня я выглядела иначе. Ноль макияжа (он стерся из-за того, что в самолете из Стамбула в Берн я плакала), вместо нарядного красивого платья – темно-синие шаровары, черное худи, вместо лодочек – бордовые конверсы, вместо шали – синяя кепка, прикрывающая кудрявые волосы:

– Я приехала к вам по важному делу, которое мне нужно закончить, – мы сидели в приемной. Небольшая комната со светло-серыми стенами и одним столом из светлого дерева. У белоснежной двери стоял охранник в униформе:

– Полагаю, Адам не в курсе, что ты здесь? – в тоне Абдулхамида ни капли осуждения, только интерес. Я усмехнулась:

– Он не позволил бы мне обратиться за помощью к вам, – мой свекор хмыкает:

– Захотел бы сам завершить дело, которое ты на себя взвалила:

– Оно касается моего бывшего супруга, – отозвалась я. Белоснежные зубы Абдулхамида обнажились:

– Знаешь, Камилла, мне импонирует твоя отвага, которая изредка граничит с безрассудством. Но почему ты решила, что я захочу тебе помочь?

– Если бы вы владели той информацией, которую узнала я, то поступили бы точно также. И ваш сын сделал бы то же самое, – безапелляционно ответила я:

– Из-за этого человека я потеряла слишком много. И не оставлю его безнаказанным:

– А он потерял единственного сына. По-твоему, этого недостаточно? – напоминает Абдулхамид. Я хмыкаю:

– Во-первых, Саид умер по собственной оплошности, во-вторых, если сравнить количество его преступлений с настигшим его возмездием, то первое значительно превалирует. В-третьих, он знает, какой информацией я владею. И, пока она у меня, под прицелом не только я или ваш сын, но и вы тоже:

– Какая прекрасная, но такая напрасная жертва, – мудро заключает Абдулхамид. Я ему протягиваю листок и ручку, которые перед этим держала в увесистом бордовом рюкзаке под столом:

– Есть одна организация, – начал было мой свекор, выводя адреса: – Ее влияние пугает даже такого могущественного человека, как отец Саида. Ты уверена, что готова на это пойти? – наши взгляды встречаются. Я уверенно киваю:

– Тут адрес и номер человека, который тебя скоординирует, – пробегаю глазами написанное:

– Полагаю, твои родители тоже не в курсе, что ты задумала? – озорно проговаривает Абдулхамид. Мое виноватое лицо говорит само за себя:

– И снова ты оказалась в статусе сбежавшей жены, – я прыснула:

– Вы в курсе? – Абдулхамид кивает:

– Держать в секрете от законной жены внебрачного ребенка и запрещать строить карьеру – разумная причина для побега, – хоть он и говорит серьезно, по его взгляду я понимаю, что он просто надо мной издевается. Тем не менее я, поднявшись со стула, произношу:

– Пап, спасибо вам. Я это не забуду:

– Я тоже. Иди сюда, – обнимает меня за плечи:

– Пусть Всевышний бережет тебя, – шепчет Абдулхамид на прощание.

Купить билет на последний рейс из Берна в Чикаго не составило труда. Гораздо сложнее оказалось перенести полет, который занял больше суток. Зато я успела как следует поразмышлять, немного поспать и поесть. Мысли об Адаме не покидали меня до последнего. Было чувство, будто я предала его. И из-за этого меня мучила тошнота. По крайней мере, я убеждала себя в том, что так меня грызет совесть, и дело вовсе не в съеденном сэндвиче с лососем.

После того, как самолет приземлился, я взяла напрокат машину, бордовый Nissan, включила на телефоне (подарок от папы перед свадьбой) навигатор и поехала по указанному Абдулхамидом адресу.

Передо мной встал человек в черной кепке, коричневой куртке и черном спортивном костюме. Я заметила его издалека. Встал посреди дороги, как вкопанный, скрестив руки на груди. На удивление дороги пустовали. Хотя ничего удивительного. Сейчас четыре утра и я еду не по главному шоссе. Мои глаза расширились от удивления, когда в человеке в кепке я узнала мужа. Выхожу из машины со словами:

– Что ты здесь делаешь?! – я была потрясена:

– У меня аналогичный вопрос, – спокойно заявляет Адам. Смотрю ему в глаза, пытаясь в них найти хоть какие-то негативные эмоции:

– Письмо очень трогательное. Я почти прослезился, – усмехается он:

– Перед побегом ты забыла кое-что, – не услышав ответ с моей стороны, продолжает он:

– Что? – непринужденно пожимает плечами:

– Своего мужа, к примеру, – с теплой улыбкой на губах хватает меня за руку:

– Тебя папа сюда направил, не так ли?

– Как ты догадался?

– Позвонил ему, – чувствую себя ужасно:

– Ты злишься? – виновато смотрю на него. Но Адам остается спокойным:

– Нет. Только меня расстраивает, что ты решила присвоить все лавры себе, – ухмыляется. Засмеявшись, я лезу в машину за рюкзаком. Отвечаю на его вопросительный взгляд:

– Я хочу показать тебе кое-что, – достаю из рюкзака увесистую папку. С хмурым лицом Адам открывает ее, листает содержимое:

– Где ты это откопала? – его глаза расширены от ужаса:

– В ноутбуке Заура, – мои глаза невольно наполняются слезами: – Видимо, когда я сбежала от Саида, ему не хватило моих ответов. И он провел собственное расследование, – с каждой пролистываемой страницей потрясение на лице Адама возрастает:

– Да тут все. Отчеты, выписки, расшифровка телефонных разговоров…:

– Он взломал абсолютно все, что хранилось в базе данных на Али:

– Зауру определенно бы не понравилось, что ты это увидела, – замечает Адам:

– Али узнал, что секреты его компании вышли наружу. Поэтому он и спонсировал Бекхана и его братьев:

– Получается, отец и сын действовали раздельно:

– Да. Саид сжег коттедж и выстрелил в меня. Но, осознав, что он сделал, потерял контроль. А Али заплатил Бекхану и его братьям. Амир чуть меня не придушил, причем дважды. От Заура ему просто надо было избавиться:

– Он знал, что Бекхан захочет отомстить тебе, – очередная усмешка Адама. Папку он закрывает:

– Поразительно, – поднимает на меня лукавый взгляд:

– И ты хотела воспользоваться этой информацией без моего участия?

– Чтобы защитить тебя, – заметила я. Адам издает смешок, прижимая меня к себе:

– По-моему, в защите ты нуждаешься гораздо больше, – его большая рука ложится на мой еще плоский живот. Я фыркаю:

– Не ты одна хочешь выставить себя героем в ее глазах, – недовольно цокаю:

– Назову ее Саидой, если будет девочка – лицо Адама искривляет неприятная гримаса:

– Только не с моей фамилией, – хватает меня за руку и открывает дверь переднего сиденья:

– А что такое? Дикаева Саида Адамовна. Неплохо звучит ведь?

– Камилла, прекрати! – он садится за водительское место, машина трогается:

– Адам, чем тебе имя «Саида» не понравилось?

– Ты снова решила меня вывести?