Сердце Дракона. Книга 3

Глава 194

Трон, который теперь находился на высоком пьедестале, выглядел совсем не таким, каким его запомнил Хаджар. Да и человек, сидевший на нем, тоже был другим.

Медленно поднимался могучий, но уже полностью седой мужчина. Его лицо испещрили глубокие морщины, но руки все так же крепко лежали на эфесе огромного палаша. Он медленно спускался по лестнице, идущей от пьедестала с троном к залу. С каждым шагом под потолок уносилось гулкое эхо. Позади шуршали водопадами стекающие по мрамору полы черных шелковых одежд.

В свете ярких ламп сверкали золотые и серебряные нити. На голове искрили сотни драгоценных камней, вплавленных в тяжелую корону. Корону, которую почти никогда не носил Хавер. Более того, раньше она больше походила на обычный обруч. Теперь же это была массивная золотая конструкция.

По мере того как Примус шел в сторону генерала, люди кланялись ему. Они сгибались в пояс и не смели поднять взгляд на своего правителя. Хаджар же неотрывно смотрел в глаза узурпатору. И в глубине синих глаз, почти таких же ярких, как у него самого, он находил сцены далекого прошлого.

Вот он, маленький четырехлетний парнишка, просит дядю Примуса поднять его на лошадь. Тот смеется, хохочет, подначивает брата и усаживает принца себе на плечи, чтобы тот мог увидеть сотни тысяч крыш столицы.

Затем сцена меняется на другую. Вместе с дядей и отцом они гуляют по парку, и братья наперебой рассказывают принцу истории из их бурной молодости. Они смеются и обещают Хаджару, что обязательно свозят его на восточную границу королевства. К началу Великих Долин. Они говорили, что нет ничего прекраснее бескрайних просторов, уходящих куда-то к горизонту. Теряющихся среди Моря Песка, раскинувшегося через многие тысячи километров к востоку.

Они рассказывали ему о том, что в молодости их отец, его дед, отвез их туда и вместе они посадили дерево. Наверное, оно уже выросло и придет время – Хаджар посадит рядом свое дерево. И так их королевский род однажды сможет вырастить там целый лес.

Примус шел к генералу, кивая вельможам, здороваясь с аристократами и кивая дворянам. Музыканты на импровизированной сцене так и не продолжили играть, но Хаджар слышал музыку. Песни из далекого прошлого.

Это был его, Хаджара, день рождения. Его заставили надеть вычурные, пафосные одежды и корону-обруч из черной стали. Его знакомили с его невестой. Дочерью какого-то влиятельного человека, с которым Хаверу требовалось заключить союз.

Хаджар знакомством был крайне недоволен, что стало поводом для Примуса весь вечер подшучивать над ним. А затем, сговорившись, дети начали подшучивать над дворянами, чем едва не сорвали весь праздник. Королевская чета потом долго их отчитывала.

Примус встал рядом с Хаджаром. Когда-то он возвышался над ним неприступной скалой. Почти такой же, как и отец. Теперь же Хаджар внезапно понял, что едва не на голову выше узурпатора.

В зале повисла тяжелая тишина. Все смотрели в центр, где Безумный Генерал, будто истинно сумасшедший человек, даже и не думал кланяться королю. Они смотрели друг другу в глаза. Каждый держал ладонь на рукоятях своих клинков.

Хаджар не мог себе лгать – в детстве он любил своего веселого и мужественного дядю. И именно поэтому следующая сцена так остро впивалась ему в сердце. Когда взмахом меча Примус лишил жизни его отца. Когда он собственными руками вырвал сердце из груди его матери. Когда он бросил его в вечный мрак тесной темницы, превратив в беспомощного уродца.

Перед Хаджаром стоял вовсе не тот дядя, что катал его на плечах и показывал, как одной рукой можно развязать тесемки на женском корсете.

Нет.

Перед ним стоял убийца.

Убийца матери и отца.

Узурпатор.

Он находился так близко, что Хаджар мог бы схватить его за горло. Он мог бы выхватить свой Лунный Стебель и попытаться вернуть покой своим родителям. И в сердце Хаджара в этот момент кипела такая ярость, что пролейся она наружу – и сожгла бы дотла всю столицу. Она бы разбудила древних богов, и те бы отправились в очередной приступ на небеса, чтобы вернуть себе былую власть.

– Приветствую, мой король, – разнеслось по залу.

Все присутствующие на празднике облегченно выдохнули, когда Безумный Генерал склонился перед королем.

Еще не время проливать кровь узурпатора. Еще не время обнажать клинок. Тысячи ночей он мечтал об этом моменте. Сотни дней он размышлял над своим планом. Он сможет потерпеть еще немного.

Его отец и мать смогут потерпеть еще чуть-чуть.

– Мой король, – склонился и Неро, придерживающий железный котелок, заменявший ему шлем.

– Ваше Величество, – расплылась в реверансе Сера.

Она не была подданной Лидуса, и Примус не был ее королем.

– Выпрямитесь, славные герои, – засмеялся Примус.

Его ладони опустились на плечи Хаджара, и тому понадобилась вся выдержка и самообладание, чтобы не стряхнуть их, не выхватить клинок. Он мысленно повторял, что в этот вечер пришел сюда с другой целью.

Как бы ни была глубока и ярка его ненависть и ярость, все же она пасовала перед теми чувствами, что он испытывал к своей сестре. Ее светлый образ был для него путеводной звездой в этом бесконечном пути сквозь бездну. Она вела его за собой сквозь сражение с демонами. Как реальными, так и собственными.

– Песни не врали, достопочтенный генерал, – голос у Примуса, несмотря на напускное веселье, звучал тяжело и устало, – вы не знаете ни страха, ни манер, ни уважения.

Придворные же переглядывались между собой. На их памяти еще не было такого, чтобы король хоть к кому-то обращался с уважением. Но по смешинкам в голубых глазах они вскоре поняли, что и сейчас Примус не проявлял признательности. Скорее, надменность и небольшую толику издевки.

– Увы, мой король, – Хаджар выпрямился и смело встретил взгляд короля, – о вас я не слышал песен, а в моей горной деревне люди боятся и уважают лишь ветер и снег. На этом воспитали и меня.

– Где же находится эта деревня? Деревня, не знающая ни моих милостей, ни моей щедрости и того блага, что я распространяю на весь Лидус.

Блага? Рабское ярмо, удары кнутом, пыльный воздух шахт и медленная смерть от удушья теперь благо?

Хаджар хотел сказать эти слова. Плюнуть ими в лицо убийце своих родителей, но не мог.

Пока не мог.

– Там, где она находится, мой король, теперь лишь камни и тишина. Ее смыло лавиной. Я единственный, кто уцелел.

Неро и Сера посмотрели на своего друга. Они никогда не слышали этой части его истории.

– Что ж, видит небо, я скорблю. – Примус похлопал подданного по плечу. – Но все мы подчиняемся единым законам, а их нарушение порой влечет за собой и более ужасные наказания.

Все в зале поняли, на что намекал король. Что деревня своим отношением к короне сама навлекла на себя такую страшную беду.

– С этим сложно спорить, мой король, – поклонился Хаджар. – Каждого однажды будет ждать наказание за его грехи.

По залу пронеслась волна шепотков, а ладонь, лежавшая на плече Хаджара, сжалась. Хватка Примуса за годы нисколько не ослабела, а пожалуй, даже наоборот. Таким усилием, не практикой Хаджар технику укрепления плоти, Примус мог бы легко раздробить его кости.

– Я рад, что мы понимаем друг друга, Безумный Генерал. – Голос короля оставался спокойным, но только глухой не разобрал бы в нем угрозы.

И вновь тишина. Тяжелая, почти звенящая. Как перед сражением двух армий. И кто знает, чтобы произошло бы в следующий момент, если бы не мягкий и певучий голос.

– Отец, – донеслось со стороны потайной двери за троном, – кажется, вы забыли, что это мой праздник, а не ваше рабочее заседание.

Все разом повернулись к виновнице торжества.

Принцесса Элейн наконец явилась на бал.

Глава 195

По мере того как принцесса шла по залу, все слышнее становились изумленные вздохи. Как мужские, так и женские. В золотых одеждах, с короной-венком, плющом обвивающим ее золотые волосы, она выглядела как спустившаяся с небес богиня. Изумительных пропорций фигура, лицо правильных черт, чувственные, алые губы и пронзительный взгляд чистых глаз.

Ее сапожки щелкали каблуками по мрамору, а по залу распространялся тонкий аромат духов. Запах цветочного луга, весеннего бриза и холодного ручья. Она кивнула музыкантам, те синхронно сглотнули и словно очнулись от глубокого наваждения.

Они заиграли, веселая и легкая танцевальная музыка поплыла над головами людей, и те перестали пародировать каменные изваяния. Люди кланялись ей и королю, отходили в сторону, и вскоре вновь закружились пары в танцах. Элейн была будто бы духом весны, вернувшим жизнь в похолодевший и замерший зал.

Принцесса смотрела на генерала, о котором слышала столько песен и рассказов. Признаться, она всегда полагала, что художники приукрашивали его красоту на портретах. Теперь же Элейн понимала, что напротив – они не были способны передать то, как на самом деле выглядел Безумный Генерал.

Она всегда представляла его как мужчину средних лет, с большим количеством шрамов, уставшими глазами и легкой полуулыбкой. Такими изображали великих генералов прошлого скульпторы и художники. Таким же Элейн видела и Хаджара.

На деле же перед ней стоял юноша, которому еще и двадцати пяти лет не было. С чистой кожей, гладкими чертами лица и фигурой, которая никак не ассоциировалась с большой силой. Может, с большим умом, смирением ученого и холеностью избалованного сына аристократов, но никак не с могучим генералом.

И только то чувство, которое возникало в груди Элейн по мере приближения к генералу, позволяло ей с уверенностью сказать, что это был опасный человек. Несмотря на всю свою статность студента школы знаний, Хаджар излучал ауру опасного зверя. Такое Элейн испытывала, когда в детстве ее брали на загонную охоту на тигров.

Перед ее глазами сама собой появилась сцена из прошлого. Белый тигр с черными рогами, прижавшись к скале, отбивался от сорока всадников. И ни один из них не смел подойти к разъяренному зверю. Они пытались достать его издалека, посылая свои лучшие техники и удары, но все они разбивались о клыки, когти и ярость зверя.

Так продолжалось до тех пор, пока ее отец не отдал приказ лучникам и те не усыпали тигра стрелами. И даже тогда израненный и истекающий кровью тигр продолжал бороться за свою жизнь. Когда его добивали, он смог забрать с собой ногу герцога Тевронского. Тот и по сей день на каждом балу стоит в сторонке, опираясь на деревянный костыль.

Таким же был и Безумный Генерал. Несмотря на свою безобидную внешность, он излучал ауру не просто силы, а опасности. Дикости. Ярости. Готовности в любой момент обнажить коготь-клинок.

– Достопочтенный генерал, – расплылась в реверансе принцесса, а король отошел слегка в сторону.

В то время пока толпа аристократов и дворян жадно пожирала глазами прекрасную принцессу, Хаджар видел перед собой призрак прошлого.

Это был погожий день. Весеннее утро в его самом теплом и благоухающем обличии. Мать и отец сидели в беседке и молча обнимались. Это были те редкие часы, когда они могли позволить себе подобную роскошь. Кажется, они оба спали.

– Догоняй, Хаджар! – смеялась маленькая девочка, бегущая по полю из ромашек и других желтых цветков. Она смеялась и кружилась в своем красном платье, и пухлые щечки пылали от радости.

За ней мчался Хаджар, изображающий из себя опасного зверя. Тигра, если он правильно помнил. Казалось бы – что может найти юноша в теле ребенка в подобной забаве, но ему просто нравилось слышать смех своей маленькой сестренки.

Наконец он догнал ее и повалил в траву. Она, смеясь, поднялась, но вместо маленькой девочки это была прекрасная девушка. Девушка, которая была настолько похожа на его мать, что в горле Хаджара сам собой скрутился тугой ком. Ее голубые глаза, цветки в золотых волосах, только это помогло Хаджару вспомнить, что королева была уже давно как мертва.

– Моя принцесса, – поклонился Хаджар, стараясь скрыть то, как предательски покраснели его глаза. – Для меня честь поздравить вас с днем рождения.

Когда генерал выпрямился, то никто не мог бы сказать, что он выглядел хоть как-то иначе, нежели пару мгновений назад. Из всех присутствующих мужчин лишь трое оказались не подвластны чарам принцессы. Ее отец, вернувшийся к трону, где уже собралось несколько аристократов. Безумный Генерал, все еще державший ладонь на эфесе клинка.

И, как бы странно это ни звучало, командир Неро.

Но на последнего, скорее всего, как-то повлияли ногти Серы, которые она буквально вонзила в ладонь любовника.

Когда король отошел обсудить государственные дела, дышать Хаджару стало сразу проще. Как бы ни был он закален десятью годами рабства, но сохранять самообладание в присутствии убийцы родителей было слишком тяжело. Особенно когда это самообладание требовало нацепить маску покорности.

И все же, когда он смотрел на улыбающуюся Элейн, то с каждым вздохом на его душе становилось все спокойнее.

С ней было все в порядке. Да, может, она не помнила своего детства. Может, считала убийцу родных – отцом. Но она не знала всех тех горестей и лишений, которые выпали на долю Хаджара.

Бывший генерал и представить не мог того омута безумия, в который его погрузило бы осознание того, что с его сестрой обошлись так же, как и с ним. Он мог выдержать любые пытки и унижения до тех пор, пока с Элейн, его последним родным человеком, все было в порядке.

– Моя принцесса? – обратился Хаджар к красавице.

Приходя во дворец, он не сомневался в том, что ни одна живая душа не сможет опознать в нем принца, законного наследника престола. Слишком сильно его изменило и продолжает менять сердце, подаренное Травесом.

Так что он никак не мог понять, почему Элейн продолжает стоять рядом и в открытую его разглядывать.

– Пригласи ее на танец, дурень, – шепнул на ухо Неро.

Атмосфера слегка успокоилась, и зал вновь погрузился в бесконечный вальс танцующих пар. До пира еще оставалось прилично времени, и камердинер то и дело оглашал прибытие все новых гостей.

Хаджар повернулся к другу, но тот вместе с Серой уже скрылся среди танцующих. Бывший генерал и прекраснейшая из принцесс остались наедине. Насколько это было возможно среди нескольких тысяч.

– Вы согласитесь потанцевать со мной, моя принцесса? – Хаджар, как когда-то в прошлой жизни учил его Южный Ветер, поклонился и протянул вперед правую ладонь.

Пальцы Элейн отозвались теплом, разливавшимся по сердцу Хаджара.

– Я боялась, вы уже и не спросите, генерал.

«Генерал». Почему-то из ее уст это звучало приятнее, чем когда то же самое кричали миллионы его солдат.

Глава 196

Они кружились среди пар, и Хаджар держал Элейн так аккуратно и осторожно, как если бы в его руках находилась хрупкая, тысячелетняя ваза. Он был нежен с ней и аккуратен, но старался не смотреть в глаза. Он не мог позволить себе подобной роскоши. Иначе он не был уверен, что сдержится от выкрика: «Сестра, это я!»

И тогда он точно обнажит клинок и пойдет войной хоть против целого мира. Но, видят боги, он был уверен, что первым, кто пронзит его сердце, будет сама Элейн. Факт того, что спустя десятилетие скитаний, пройдя через сотни битв, он смог найти сестру, успокаивал его сердце. Но вонзалось в душу острым клинком осознание того, что она так и не сможет узнать его и для нее он чужой.

Они танцевали, кружась в такт льющейся со сцены мелодии. Элейн никак не могла понять, почему генерал прячет от нее взгляд. Но в его руках он чувствовала себя так, как никогда прежде.

Спокойно. Уверенно.

Принцесса ощущала себя в данный момент защищенной от всех угроз. Спрятанной от целого мира. Ощущала себя так, как любой нормальный человек чувствовал себя дома. Да, в руках Безумного Генерала она внезапно ощутила себя дома. Ей захотелось прижаться к нему, обнять, положить голову на плечо и заснуть. Она была уверена, что сон окажется спокойным и приятным, а проснется она уже с расчесанными волосами.

Разум играл с ней злую шутку, и ей казалось, что так уже было. Что она уже танцевала с этим человеком, засыпала в его руках, а он расчесывал ее пряди. Вот только вряд ли они были знакомы.

Принцесса и простой крестьянин, ставший живой легендой.

– Вы прекрасны, моя принцесса, – прошептал генерал, выпуская Элейн из рук. Та сразу почувствовала себя одиноко и холодно. – Но, боюсь, мне надо идти.

– Уже? – удивилась Элейн. – Но еще даже пир не начался. И вам не вручили титул. И… вы мой почетный гость, достопочтенный генерал. Вы не можете уйти до начала праздника.

Хаджар не мог ответить, что он и не собирался. Вот только ее движения… То, как она танцевала, то, как двигалась, все это было…

– Примус, мой старый друг!

И вновь в зале повисла тяжелая, на сей раз даже гнетущая тишина. Распахнулись двери, отбрасывая в сторону камердинера и впуская в зал ночную прохладу. Задул ветер, играющийся с тяжелыми шторами и огнем ламп.

В окружении десятка солдат в зеленой броне в зал вошел наместник. Он выглядел точно так же, каким его запомнил Хаджар. Надменный, с черными волосами, острым носом и насмешливым взглядом. Он смотрел на окружающих, будто те были не более чем муравьями под его ногами.

Люди расступались в сторону и кланялись намного ниже, чем королю или принцессе.

С каждым шагом Наместника по залу разносилось эхо его силы. Оно заставляло людей напрягаться и буквально бороться за каждый вздох. Имперец даже не думал сдерживать энергию Небесного солдата, позволяя ей давить на аристократов и дворян.

Он выглядел будто хозяин в загоне для рабов.

Когда кто-то из пажей случайно задел край его изумрудных одежд, он даже не посмотрел в его сторону. Солдаты империи уже утаскивали плачущего пажа в сторону, а люди делали вид, что так оно и должно было быть.

Машинально, сам не понимая, что делает, Хаджар встал перед наместником и перекрыл тому путь к принцессе. Это было настолько естественно для него – защищать свою сестру, что он не сразу вспомнил, что он простой гость. Отставной генерал. Не более.

– Лирий, я начал опасаться, что ты не придешь! – поднялся с трона Примус.

Но наместник уже не смотрел в его сторону. Он с легкой ноткой интереса и тонной презрения рассматривал Хаджара.

– Я бы счел, что меня не предупредили о маскараде, – игриво произнес Лирий, – но если вспомнить те байки, которыми тешится народ в Лидусе, то смею предположить – Безумный Генерал?

Наместник произнес легендарное прозвище так, что оно прозвучало самым грязным и последним ругательством.

– Я бы сказал, что не имею чести вас знать, – на этот раз в груди Хаджара вскипела такая ярость, что сдержать ее он уже оказался не в силах, – но, боюсь, именно это и делает мне честь.

И будто бы само понятие «звука» исчезло в этом мире.

Все замерло.

Ветер, люди, их дыхание и сердца. Казалось, даже хаотичный танец огня в лампах – и тот застыл на пару мгновений.

Никто и никогда не смел даже обратить взор к наместнику, не то чтобы встать у него на пути. Уже само это было неслыханной дерзостью. Но то, что произнес Хаджар… Даже мысль о том, что кто-то может оскорбить Лирия, внушала ужас людям, абсолютно непричастным к происшествию.

– Как смеешь ты… – закричал было Примус, но его прервал звонкий и заливистый смех наместника.

Лирий хохотал, запрокинув голову и держась за живот, в то время как его воины держались за оружие. Хаджар же стоял прямо. Он выглядел готовым к бою. Как, впрочем, и всегда.

Примус был лишь оружием в руках империи. Оружием, которое он однажды сломает. Но тот, кто отдал приказ, кто разрушил его семью, им воистину был наместник.

– Не стоит, мой старый друг, – утирал Лирий выступившие от смеха слезы. – Я бы, признаться, разочаровался, проглоти великий генерал мое оскорбление. Все же от человека, который смог одолеть патриарха Черных Врат, я не ожидал меньшего.

Несмотря на лестные слова, из уст наместника сочился яд. Каждый из присутствующих слышал в его речах откровенную насмешку и издевательство. Намного более явные, чем прежде позволял себе Примус.

Лирий ходил вокруг Хаджара, рассматривая его, как дешевую лошадь или пса.

– И как при таком телосложении вы добились подобной славы мечника? – смеялся имперец. – Может, за вас сражались другие или вы достаточно богаты, чтобы платить бардам?

Нет для мечника большего оскорбления, чем когда его обвиняют в ложном бахвальстве.

– Вы говорите это, потому что пришли безоружным, наместник? – От тона Хаджара некоторые особо слабовольные граждане бледнели.

Им казалось, что звучит вовсе не человеческая речь, а звериный рык.

Лирий же действительно пришел без оружия, и кодекс не позволял Хаджару немедленно вызвать его на дуэль. Более того, сделать этого ему не позволяли законы гостеприимства и здравый рассудок.

Без устали Хаджар напоминал себе, что еще не пришло время для кровавой жатвы.

– Увы, – развел руками Лирий, – мой новый меч еще не доставлен из империи, а пользоваться старым мне не позволяет самолюбие. Но, пожалуй, один из моих воинов не откажется сой…

– Отец. Позвольте мне проверить слухи о мастерстве генерала.

Хаджару на плечи будто бы гора свалилась. Он повернулся к принцессе. Из ее глаз пропали уважение и интерес, оставив после себя только презрение. Она, как и он сам прежде, смотрела ему не в глаза, а в сторону шеи.

Если он узнал ее в танце, то Элейн… Она никак не могла поверить в то, что прославленный генерал, защитник простых людей, оставил умирать ни в чем не повинного мужчину, пытавшегося защитить изнасилованную стражниками дочь.

Хаджар машинально прикрыл красную полосу, выступившую из-под воротника, но было уже поздно.

В ту ночь, когда он встретил незнакомку, ему не просто так показалась знакомой ее техника. Именно в таком стиле обучал Хаджара дворцовый Мастер.

Не дожидаясь разрешения отца, Элейн выхватила из ножен стоявшего рядом вельможи тонкий клинок. Она взмахнула им, и в сторону Хаджара полетел огненный сокол. С широких крыльев слетали на пол огненные перья. Люди бросились врассыпную. Наместник удивленно вздохнул и сделал несколько шагов назад.

Удар Элейн был способен сжечь десяток практикующих стадии формирования. Она действительно была не только прекраснейшей из принцесс, но и сильнейшей.

Хаджар же стоял неподвижно. Не сверкнуло лезвие Лунного Стебля. Не закружилась вокруг энергия генерала.

Даже если бы его разум захватили демоны и боги, даже если бы приказали небеса, даже если бы от этого зависела судьба целого мира – он бы никогда и ни за что не поднял бы меча против сестры.

– Элейн, – произнес Хаджар, но его шепот потонул в разъяренном реве.

– Достаточно!

Мелькнула черная тень, и огненный сокол ударил о выставленный против него тяжелый меч. Птица взорвалась снопом горячих искр, а Неро вернул клинок обратно за спину.

В очередной раз Примус был взбешен.

– Командир, вы…

– Делаю то, что считаю нужным.

По залу прокатилась волна неудовольствия. Если Безумному Генералу в силу его заслуг народ мог простить вольности, то простому офицеру…

– Не может быть, – выдохнула Элейн, опуская клинок.

Неро сорвал с головы котелок-шлем. Тот со звоном покатился по полу, заглушая начавшие затихать шепотки.

Командир стянул с лица красный воротник и широко улыбнулся.

Элейн выронила меч. Она прикрыла рот руками, и ее глаза начали стремительно краснеть.

Примус тяжело опустился на трон.

– Отец, сестра, неужели вы думали, что я пропущу этот праздник?!

– Эрен! – воскликнула принцесса и бросилась в объятья смеющегося брата.

Эрен…

Неро…

В то время пока народ аплодировал и перешептывался, Хаджар чувствовал, как падает в бездушную, холодную бездну.

Десятилетия планирования. Тысячи часов обдумывания, сотни дней подготовки. Все это оказалось бессильно перед судьбой и тем фактом, что его единственный и самый верный друг, его кровный брат на самом деле был его двоюродным братом.

Перед Хаджаром стоял наследный принц Эрен, сын Примуса, брат Элейн.

Человек, с которым Хаджар сражался бок о бок в сотнях битв…

Человек, которого он когда-то мечтал убить.