Планета Шекспира

Вера означает, что вы допускаете возможность чего-либо, несмотря на то, что вам прекрасно известно, что оно невозможно.

— Лю­бо­му ра­зу­му долж­но за­бо­тить­ся о се­бе. Ра­зум непре­мен­но дол­жен под­го­нять се­бя к гра­ни­цам сво­их воз­мож­но­стей. Это про­кля­тие ра­зу­ма. Он ни­ко­гда не остав­ля­ет вла­де­ю­щее им со­зда­ние в по­кое; он ни­ко­гда не да­ет ему от­ды­ха, он го­нит его все даль­ше и даль­ше. В по­след­ний миг веч­но­сти он бу­дет ног­тя­ми цеп­лять­ся за по­след­ний край про­па­сти, бры­ка­ясь и во­пя, лишь бы ухва­тить­ся за по­след­ний кло­чок то­го, за чем он в то вре­мя мог бы охо­тить­ся.

Человечность - это такой фактор, которого нельзя добиться искусственно.

«Мы твердо должны придерживаться сознания, — сказал ученый, — что простых вещей во вселенной нет. Нельзя безнаказанно отбросить ни одно происшествие. Во всем, что происходит, всегда есть цель. Всегда есть причина — можете быть уверены, — а в должное время проявится и следствие».

Святость — это качество, которое нельзя определить словами или обрисовать мыслью, ибо оно лежит вне и за пределами любого ощущения или достижения, которое существо, известное как человек, может вызвать даже наибольшим усилием своего малозначительного воображения. Это, в нескотором роде, чувство малого братства и со временем, и с пространством, способность ощущать себя единым, странным образом отождествленным с понятием пространства-времени, этим гипотетическим условием, лежащим в основе всего устройства вселенной. Под этим условием они были родней звезд и соседями галактик, тогда как пустота и одиночество хотя и не переставали быть страшными, становились знакомой почвой под ногами.

Он говорил временами, что в трусости кроется самая суть мудрости.

Мо­жет быть, все­лен­ная во­все не пред­на­зна­че­на быть по­ня­той. Быть мо­жет, фе­тиш, ко­то­рый мы де­ла­ем из по­ни­ма­ния — не бо­лее, чем оши­боч­ный ас­пект на­ше­го тех­но­ло­ги­че­ско­го об­ще­ства.

Он никогда не был ничем большим. Меньше, чем ничем — монах, боящийся смерти. Не святой, которым его провозглашали, но хнычущий, дрожащий трус, боявшийся умереть, а ни один человек, который боится смерти, не может быть святым. Для подлинной святости смерть должна быть обещанием нового начала, а он, вспоминая прошлое, понимал, что никогда не мог воспринять ее как что-то иное, кроме конца и полного ничто.

Вполне было бы достаточно, сказал он себе, если бы все продолжалось так, как есть, но что-то внутри него кричало, что этого недостаточно

Рисунки, выведенные краской на стене пещеры, вылепленные из глины, нарисованные на бумаге — рисунки в мыслях. Самая суть мыслительного процесса.