Эпоха долголетия

Джимми: трехэтапная жизнь на пределе возможностей

А сейчас мы переведем свое внимание на Джимми. Он родился в 1971 г., и ожидаемая продолжительность жизни в его случае составляет 85 лет^[21]. Мы рассматриваем его финансовое положение в контексте трехэтапной жизни, поэтому исходим из того, что Джимми окончил университет в 1992 г. в возрасте 21 года и собирается работать до 2036 г., когда ему исполнится 65. Как и Джек, он хочет получать пенсию в размере 50 % своего заработка за последний год работы. Но в случае Джимми мы сделаем одно важное изменение: будем исходить в расчетах из того, что он не допущен к участию в корпоративной пенсионной программе. Невзирая на упомянутую выше реформу государственного пенсионного обеспечения, мы продолжим считать, что он получит государственную пенсию в размере 10 % заработка за последний год работы.

На рисунке 2.3 представлены потребности Джимми в финансах. Если для выхода на пенсию в 65 лет Джеку нужно было ежегодно откладывать на нее 4,3 % заработка, то Джимми придется откладывать уже 17,2 %. Расчеты в его случае намного проблематичнее. В отсутствие корпоративной пенсионной программы ему придется направлять на пенсионные накопления вдвое больше, чем Джеку, и, в отличие от него, он проработает 44 года и станет жить на пенсию в течение 20 лет. Поэтому, если соотношение периодов работы и пенсии у Джека составляло 5:1, то для Джимми оно будет скорее 2:1. 17,2 % – очень высокий уровень отчислений на пенсионные накопления. Далеко не каждому удается такого достичь в отдельно взятом году, а уж ежегодно – тем более. Это подтверждается данными по Великобритании. В период с 2000 по 2005 г. наиболее высокий уровень пенсионных накоплений наблюдался в возрастной группе 50–55 лет, которая направляла на них в среднем лишь 5,5 % своих доходов^[22]. Доля отчислений на пенсионные накопления, которую мы смоделировали для Джимми, высока, причем независимо от страны проживания. Не следует забывать и о том, что это только пенсионные накопления. Джимми придется также откладывать еще больше денег на оплату ипотеки и нести другие крупные расходы. Кроме того, расчеты основаны на очень консервативной предпосылке о пенсии, эквивалентной только 50 % суммы заработка в последний год работы. Совершенно очевидно, что для Джимми это очень напряженная финансовая модель.

Есть и другие варианты, позволяющие прийти к аналогичным результатам. Рассмотрим их на примере Джимми. Не обязательно уходить на пенсию в 65 лет – чтобы облегчить финансовую нагрузку, можно работать и дольше. А если целью будет намного меньший размер пенсии, то удалиться от дел можно и в 65 лет, и даже раньше. На основе тех же исходных предпосылок мы рассчитали варианты решений, которые мог бы выбрать для себя Джимми, и проиллюстрировали их рисунком 2.4. На графике показан различный возраст выхода на пенсию (57, 60, 65, 70 и 75 лет) и уровни отчислений, необходимые для определенных размеров пенсии (20, 40, 60, 80 или 100 % заработка в последний год работы). Расчеты были сделаны исходя из прогнозной продолжительности жизни в 85 лет.

Рассмотрим, к примеру, ситуацию, при которой Джимми по-прежнему хочет получать пенсию в размере 50 % заработной платы в последний год работы, но решает трудиться до 70 лет и сократить тем самым срок пребывания на пенсии до 15 лет. В этом случае ему придется направлять в пенсионные накопления «всего» около 13 % доходов. Лишний год работы – лишний год накоплений и в то же время сокращение периода жизни на пенсию. А если он решит, что все равно уйдет на пенсию в 65, то при 30 % замещения трудового дохода ему потребуется направлять в пенсионные накопления всего 8 % заработной платы.

Тем не менее, поскольку предполагаемый 50 %-ный коэффициент замещения сам по себе невелик, то исходя из рисунка 2.4 можно сказать, что оптимальным финансовым решением будет просто работать дольше. Если считать разумными пенсионные отчисления на уровне 10 % заработка (а цифры подсказывают, что для большинства людей это все же слишком амбициозная цель) и хотеть пенсию в размере 50 % трудового дохода, то Джимми проработает до возраста слегка за 70.

Уже сейчас налицо признаки того, что люди начинают работать дольше. На рисунке 2.5 показана доля людей в возрасте 64 и более лет в экономически активной группе населения Великобритании и США. Сегодня в США работает или ищет работу каждый четвертый мужчина в возрасте старше 64 лет по сравнению с каждым шестым в 1984 г. Очевидно, что в будущем такой рост продолжится, причем с вовлечением еще более пожилых людей.

Интересно отметить, что более ранний уход на пенсию – это относительно новое явление. Так, в 1881 г. в Великобритании работали 73 % мужчин в возрасте от 65 лет, а в 1984 г. этот показатель упал до 8 %. В 1880 г. в США в той или иной форме работала почти половина 80-летних мужчин, а 80 % тех, кому было от 65 до 74 лет, трудились по найму. В течение ХХ века эти цифры резко сократились, однако данные, показанные на рисунке 2.5, говорят о том, что в наши дни начался обратный процесс.

Джейн: трехэтапной жизни больше не существует

Джейн родилась в 1998 г. В 2016-м она отпраздновала свое 18-летие и рассчитывает прожить 100 лет^[23]. Вполне очевидно, что трехэтапная жизнь с уходом на пенсию в 65 лет окажется вне пределов ее финансовых возможностей, поскольку ожидаемая продолжительность жизни в случае Джейн на 15 лет больше, чем в случае Джимми. На рисунке 2.6 показано, что для получения пенсии в размере 50 % от ее зарплаты в последний год работы Джейн потребуется ежегодно направлять в пенсионные накопления 25 % своего дохода.

Такой уровень отчислений на будущую пенсию выглядит просто чересчур высоким. Это больше, чем может позволить себе подавляющее большинство людей в наши дни, а кроме того, вдобавок к пенсионным накоплениям Джейн придется откладывать на ипотеку, оплату университетского образования и прочие крупные расходы. Стоит заметить также, что в наших расчетах мы исходим из одинакового уровня государственных пенсий Джимми и Джейн. Но, как следует из сказанного выше, это маловероятный случай. Если Джейн вообще не будет получать государственную пенсию, уровень ее пенсионных отчислений подскочит до 31 %. И следует иметь в виду, что Джек, благодаря финансовой успешности его трехэтапной жизни, скорее всего, оставил своим детям наследство. А если, подобно тому как это было у Джимми, трехэтапная жизнь родителей Джейн была финансово напряженной, то рассчитывать на наследство ей не приходится. Совершенно очевидно, что трехэтапная жизнь с уходом на пенсию в 65-летнем возрасте для большинства людей, планирующих прожить 100 лет, окажется не по карману.

Есть, разумеется, и другие причины, по которым вариант жизни на пенсии длиной 35 лет представляется несостоятельным. Это слишком долгое время даже для игры в гольф, а кроме того, исследования показывают, что у пожилых людей продолжительные периоды бездеятельности приводят к когнитивным расстройствам и снижению удовлетворенности жизнью.

Конечно, подобно Джимми, Джейн может решить, что будет работать дольше и растянет тем самым период формирования пенсионных накоплений. На рисунке 2.7 показаны варианты, которые у нее есть. Если Джейн удовлетворяет пенсия в размере 30 % зарплаты в последний год работы, то она сможет удалиться от дел в 70 лет при условии, что у нее получится направлять в пенсионные накопления 10 % заработка в течение всего периода трудовой деятельности. Однако мы помним, что 30 % – очень небольшая пенсия, которую в этом случае Джейн будет получать на протяжении следующих 30 лет. Понятно, что через 10–20 лет уровень оплаты труда существенно возрастет и пенсия, зафиксированная на таком уровне в момент отхода от дел, переведет Джейн в категорию малообеспеченных лиц. Сумма пенсии, эквивалентная 30 % заработка 30-летней давности, сегодня составляет лишь очень небольшую часть зарплаты человека на такой же должности. Поэтому если мы вновь вернемся к пенсии на уровне минимум 50 % зарплаты в последний год работы, то для этого Джейн придется работать и в возрасте за 80 лет^[24]. По сравнению с Джеком она может прожить на 30 лет дольше, но рисунок 2.7 говорит о том, что в таком случае ей может понадобиться работать на 20 лет дольше, чем ему. Ну как, благо это или проклятие?

Брачные партнерства

До сих пор мы рассматривали Джека, Джимми и Джейн отдельно от их домочадцев. Очевидно предположить, что если они – часть работающей пары, то финансово обеспечить долгую жизнь будет проще. В пользу этого есть два соображения: в семьях присутствует эффект масштаба, и, разумеется, чистые доходы семейных пар выше.

Эффект масштаба объясняется тем, что жилье для двоих не стоит в два раза дороже, чем жилье для одного, точно так же как приготовление ужина на двоих обходится не в два раза дороже, чем на одного. Экономисты обобщают это явление в «шкалах эквивалентности взрослого населения»; по подсчетам ОЭСР, для поддержания одинакового уровня жизни домохозяйству из двоих взрослых требуется зарабатывать в два раза меньше, чем домохозяйству из одного взрослого. То есть на поддержание соответствующего уровня жизни каждому из двоих работающих взрослых нужно будет тратить на 25 % меньше, чем если бы они жили поодиночке. Это, разумеется, облегчает задачу пенсионных накоплений, поскольку в семье появляется больше денег.

Ниже мы обсудим значение партнерств и его возрастание в условиях 100-летней жизни. Но это не исключает проблем сохранения партнерства на протяжении столь долгого периода. Следует иметь в виду, что наряду с финансовыми преимуществами работа обоих партнеров таит и опасности. Если оба хорошо зарабатывают, появляется искушение жить в соответствии с текущими доходами. В этом случае пенсия в размере 50 % последней зарплаты будет означать резкое падение уровня жизни. Работа обоих партнеров полезна с точки зрения пенсионных накоплений, только когда они не привязывают свои потребительские привычки к высоким доходам.

Упокойся с миром, трехэтапная жизнь

Наш анализ показывает, что при увеличении продолжительности жизни большинству людей не остается ничего другого, как работать значительно дольше. Дольше не в смысле пары лет – в случае Джейн слово «дольше» означает работу на протяжении более чем десятилетия. Без этого очень сложно аккумулировать сбережения, достаточные для периода жизни на пенсии, продолжительность которого составит минимум половину общего стажа. Эта ситуация усугубляется тем, что в некоторых странах размеры государственных пенсий сокращаются на фоне растущей несостоятельности распределительной системы пенсионного обеспечения. Для большинства людей приведенные нами расчеты означают необходимость работать и копить больше, чем можно было думать, и, вероятно, больше, чем они хотели бы и могли.

Это и нежелательный, и крайне неприятный вывод. Идея продления периода трудовой жизни не выглядит заманчивой и наводит на мысли об изнурении. Однако непривлекательным этот вывод делает то, что мы просто экстраполируем прошлое на будущее и считаем, что структура этой долгой трудовой жизни будет соответствовать традиционной трехэтапной модели. Куда более интересные варианты сулит возможность творческого осмысления ситуации и отхода от трехэтапной модели.

Сделать это будет нелегко. Просто поразительно, насколько глубоко укоренена трехэтапная модель в карьерном и финансовом планировании. Франко Модильяни из Массачусетского технологического института (МТИ) получил Нобелевскую премию за свою гипотезу жизненного цикла потребления^[25], и в каждом учебнике по экономике ее объясняют на примере трехэтапной жизни. Изменился смысл даже самого слова «пенсия»: некогда им обозначали регулярные выплаты придворным фаворитам, а теперь оно относится к трехэтапной модели жизни. Нам совершенно ясно, что растущее долголетие и описанные выше финансовые последствия этого явления означают смерть трехэтапной модели. Это так, поскольку единственный способ сделать трехэтапную модель финансово жизнеспособной – сильно удлинить второй этап (период трудовой деятельности), а ниже мы покажем крайнюю нежелательность последствий, которые это повлечет для таких нефинансовых ценностей, как, например, продуктивность или жизненная активность.

Длительный период жизни на пенсии, при всей кажущейся привлекательности, вряд ли обеспечит человека нужными и ценными стимулами и чувством локтя, и это одна из проблем. А если существуют проблемы с растянутым во времени третьим этапом, то они есть и с растянутым во времени вторым этапом – беспрерывной работой.

Меняющаяся природа рынка труда также создает все более серьезные сложности для трехэтапной модели. В следующей главе мы расскажем о том, как в ближайшие десятилетия на фоне взлетов и падения технологий одни отрасли будут развиваться, а другие погибать и как появятся новые профессии, которые вытеснят существующие. В течение всех лет его трудового стажа Джеку удавалось сохранять релевантность технических знаний, полученных им в годы учебы в университете. Трудно представить себе, что это же получится у Джейн, если она будет продолжать работать и после того, как ей исполнится 80. На протяжении всего срока жизни Джейн придется реагировать на изменения рынка труда и изыскивать время для получения новых навыков и овладения новыми технологиями. Именно эти возвращения к учебе на протяжении всей жизни преобразуют модель Джейн из трехэтапной в многоэтапную.

Существует также проблема нефинансовых ценностей. Что станет делать Джейн со своим здоровьем и физической формой в условиях растянувшегося второго этапа? Как она сохранит отношения с партнером, детьми и родственниками? Дело не только в том, что длительный второй этап (беспрерывная работа) будет губительно сказываться на знаниях и навыках Джейн, – это же может происходить и с качеством ее отношений. Можно ли всерьез полагать, что кто-то в состоянии безостановочно трудиться до 80 лет – без пауз, длительных отпусков и гибкого графика? Вы можете представить такое для себя?

То, что получилось у Джека, с трудом может получиться у Джимми и совсем не получится у Джейн.

Мы считаем, что это просто прекрасно. Мы хотим похоронить трехэтапную модель и рассмотреть способы перестроить жизнь так, чтобы долголетие стало придающим силы, созидательным и радостным благом. Для большинства людей лейтмотивом долгой жизни будет работа. И сейчас мы обратимся к тому, как изменится рынок труда, а затем построим сценарии, которые продемонстрируют, что долгая жизнь Джимми и Джейн может быть более плодотворной, энергичной и творческой, чем та, которую прожил Джек.

Глава 3
Работа
Рынок труда

Выше мы показали, что жизнь большинства людей будет продолжаться дольше и, чтобы обеспечить себя средствами на эту долгую жизнь, им придется работать на протяжении более длительного срока. Чтобы правильно сориентироваться в выборе вида деятельности, который позволит обеспечить себя средствами, требуется понимание серьезных перемен, ожидающих рынок труда.

Это соображение сразу же приводит нас к одной из наиболее существенных проблем более долгой жизни. Уинстон Черчилль проницательно заметил: «Всегда смотреть вперед – значит поступать мудро. Труднее заглядывать далеко в будущее». Прогнозировать будущее трудно, и чем длиннее срок прогноза, тем выше погрешность. В случае 100-летней жизни эта погрешность существенно возрастает.

На своем веку сегодняшние долгожители повидали многое: две мировые войны и переход от кавалерии к ядерному оружию; русскую революцию со взлетом и падением коммунизма; окончание первого этапа глобализации и начало второго; возрождение лежавшего в руинах Китая; приход электричества, радио и телевидения; появление фордовской «модели Т»; первые пассажирские авиаперевозки; и, конечно же, высадку человека на Луну и наступление эры интернета. А в быту они были свидетелями того, как в жизнь вошли стиральная машина, центральное отопление и пылесосы, не говоря уже о застежке-молнии и бюстгальтере!

Подумав обо всем этом даже мельком, со всей очевидностью понимаешь, насколько бессмысленным был бы прогноз на 100 лет жизни для тех, кто появляется на свет в наши дни. Неопределенность – существенный элемент долгой жизни. Если темпы перемен останутся прежними, жизнь долгожителя будет намного более изменчивой по сравнению с жизнью прошлых поколений. Но многие эксперты утверждают, что эти темпы вырастут, а значит, ощущение непрерывности перемен станет более сильным. И тех, кому суждено отдать трудовой деятельности 60 лет своей долгой жизни, ожидают значительные изменения в том, кто будет их работодателями, чем они станут заниматься и как именно им предстоит выполнять свою работу.

Хотя делать конкретные прогнозы, касающиеся развития рынка труда, было бы глупо, опыт прошлого в сочетании с пониманием существующих векторов развития позволяет высказать некоторые предположения. Для тех, кому суждено жить долго, эти предсказания относительно занятости в будущем критически важны. Сначала мы заглянем в будущее с максимально широких позиций – рассмотрим, в каких отраслях наиболее вероятен рост; затем изучим получающее все большее распространение явление – умный город; и, наконец, более детально взглянем на специальности и технологии для понимания вероятных победителей и побежденных в ситуации стремительно меняющегося рынка труда.

Новые отрасли и экосистемы

Виды экономической деятельности будут изменяться

Начнем с трансформаций индустриального ландшафта. На рисунке 3.1 показаны перемены в занятости населения США за последние 100 лет. В 1910 г. фермеры и сельхозрабочие составляли треть, а вместе с неквалифицированными рабочими и домашней прислугой – половину от общей численности работающих. К 2000 г. характер занятости кардинально изменился: половину работающих по найму составляли офисные служащие на рядовых и управленческих должностях. Существенные перемены продолжатся и в будущем на фоне развития информационных технологий, стремительного прогресса робототехники и искусственного интеллекта (ИИ), роста экологических проблем, а также под влиянием старения населения^[26].

Структура экономики со временем меняется под воздействием базовых факторов спроса и предложения. Некоторые отрасли переживают резкие спады. Взять, к примеру, сельское хозяйство: если в 1869 г. оно обеспечивало 40 % ВВП США, то в 2013-м – всего 1 %. Технический прогресс, в первую очередь в области удобрений и оборудования, привел к значительному росту производительности труда и, соответственно, предложения. Но при этом спрос на продукты питания не рос пропорционально росту доходов населения, поэтому предложение существенно превысило спрос и цены упали. Результатом этого стали резкое падение общей стоимости сельхозпродукции и массовые сокращения в отрасли.

В других отраслях наблюдался значительный рост. В отличие от доли сельского хозяйства доля сектора услуг увеличилась с 40 % в 1929 г. до примерно 65 % в 2013-м. Это объясняется тем, что население по мере роста благосостояния потребляет больше услуг. Хороший пример – индустрия досуга. В ХХ веке на фоне увеличения свободного времени она развивалась: кинотеатров, спортивных сооружений, фитнес-центров и т. п. становилось значительно больше. Однако, в отличие от агропромышленного сектора, в этой отрасли производительность труда не возрастала: действительно, как можно существенно увеличить производительность инструктора йоги или парикмахера? Поэтому рост спроса не сопровождался повышением производительности труда и цена услуг росла, что обеспечило дополнительный приток работников в этот сектор экономики. Более высокие цены и оборот в сочетании с увеличением числа рабочих мест значительно повысили долю услуг в ВВП.

Такие изменения происходят постоянно, и именно поэтому будущих долгожителей ждет еще большее число трансформаций и обновлений. Каких именно сдвигов стоит ожидать в будущем и где будут создаваться рабочие места?

Одним из важных факторов занятости является демографическая ситуация. Старение населения оказывает существенное влияние на экономику. Отрасли и цены будут реагировать на спрос со стороны растущего числа пожилых людей. Например, по всей вероятности, стоит ждать значительного роста в сферах медицинских исследований проблем долголетия и биотехнологий и большей ориентации сектора услуг на здравоохранение.

Существенное влияние на цены, ресурсы и относительный размер отдельных отраслей экономики будут также оказывать природоохранная деятельность и экологическая безопасность. Мир стоит на пороге значительных перемен в энергообеспечении, поскольку дефицитность источников энергии и рост цен на них дадут существенный импульс инновациям в области энергетики и ресурсосбережения. То же касается и пищевой отрасли, где ожидаются радикальные инновации на стыке генной инженерии и охраны здоровья человека. Растущая дефицитность воды также приведет к изменениям в ценообразовании и росту коммерческой привлекательности разработок в области эффективного водопользования.

Схожим образом можно ожидать, что забота об окружающей среде и экологической безопасности заставит ввести налоги на выбросы углерода. Это, в свою очередь, приведет к перераспределению прибылей и появлению многомиллиардного бизнеса в новой области предотвращения и устранения углеродных загрязнений.

Появятся новые экосистемы

Значительные отраслевые изменения потребуют от людей гибкости в плане овладения новыми навыками и готовности менять место жительства. Существенные изменения будут происходить и с работодателями. По расчетам Ричарда Фостера из Йельского университета, в 1920-х гг. средний срок существования компании, включенной в индекс S&P 500, составлял 67 лет, а к 2013-му он снизился до 15. Из 100 британских компаний, включенных в индекс FTSE 100 в 1984 г., на сегодня в нем остаются всего 30. Новые секторы экономики будут переживать подъемы и спады, а лидерство на рынках начнут захватывать все новые и новые компании. Так что если родившийся в 1945 г. Джек выбирал работодателя из более или менее постоянного списка компаний, то можно ожидать, что в условиях возрастающей динамики отраслей и компаний родившейся в 1998 г. Джейн предстоит сменить много мест работы.

Некоторые эксперты прогнозируют также кардинальные изменения типов компаний-работодателей. Показанный на рисунке 3.1 огромный прирост числа офисных служащих произошел в связи с появлением крупных современных компаний с организационной структурой, обеспечивающей эффект масштаба. В течение долгого времени они занимали наиболее видное место в экономике, однако сегодня существует точка зрения, согласно которой они уступят место возникающим вокруг них более гибким компаниям меньших размеров. Технологии упрощают координацию усилий работников, а крупным компаниям трудно соперничать в гибкости с небольшими. Считается, что технический прогресс лишит крупнейшие компании многих из преимуществ масштаба, но на данный момент мы не видим подтверждений этому. Масштабы деятельности и мобилизационные возможности позволяют таким гигантам, как Unilever или PepsiCo, поставлять продукцию практически во все уголки земного шара, и мы полагаем, что так будет и в дальнейшем. А такие компании, как Google или Roche Pharmaceuticals, благодаря многомиллиардным научно-исследовательским бюджетам и умению привлекать в свои ряды лучшие умы мира успешно работают над созданием технологий или лекарств следующих поколений.

Тем не менее дальнейшее существование крупных компаний, несомненно, будет сопровождаться изменениями в их структуре. В будущем крупная компания станет центром определенной бизнес-экосистемы из растущего числа небольших фирм и стартапов с более узкой специализацией. Эти экосистемы будут очагами роста, и вполне возможно, что работать в составляющих их небольших фирмах окажется намного интереснее. Уже сейчас это заметно на примере компании Samsung или ARM, которые построили невероятно разветвленные экосистемы альянсов, позволяющие выводить на рынок самые передовые и сложные технологии и сервисы в партнерстве с сотнями других фирм^[27]. В фармацевтической промышленности важные фундаментальные исследования часто выполняются небольшими узкоспециализированными компаниями. Развитие технологий понизило барьер входа в эту область исследований, и количество таких фирм растет. Мы ожидаем дальнейшего развития и процветания подобных экосистем. Вполне возможно, что часть из составляющих их небольших бизнесов создается в расчете на превращение в будущем в крупные компании, но похоже, что многие основатели исходят именно из своей увлеченности решением какой-то конкретной задачи.

Появление этих экосистем принесет большее разнообразие в сфере трудоустройства. К размаху и возможностям управленческого роста крупных компаний добавятся более узкая специализация и большая гибкость в работе, свойственные предпринимательским командам.

С точки зрения 100-летней жизни Джейн модель экосистемы делает индивидуальное предпринимательство вполне оправданным выбором для определенных этапов карьеры. Возможностей обеспечивать в любой точке мира недорогую и технически совершенную связь между человеком и компанией, желающей воспользоваться его услугами, становится все больше. Бурное развитие коммуникационных интернет-платформ заставляет все чаще говорить о «гигономике» и «экономике совместного потребления». Технологические изменения снижают затраты на информацию и таким образом позволяют покупателям и продавцам упростить контакты между собой, в то же время имея возможность оценивать надежность друг друга по данным независимых источников.

Под термином «гигономика» понимается рост числа людей, зарабатывающих на жизнь не постоянной или временной работой, а разовыми гонорарами за выполнение отдельных поручений или задач многих заказчиков. Уже сейчас можно найти выгодное применение своим профессиональным навыкам на сайте Upwork либо поучаствовать в решении креативных задач на сайтах InnoCentive или Kaggle, где размещаются интересные проекты. Значение подобных интернет-платформ будет расти, потому что крупные компании все чаще обращаются за решением инновационных и творческих задач к небольшим коллективам или отдельным людям, а последним нужно поддерживать контакты, чтобы наращивать масштабы своей деятельности. Корпорации будут привлекать группы заинтересованных лиц конкурсными заданиями, договариваться о партнерстве по отдельным проектам или покупать целые команды – так, например, поступила компания Uber c робототехниками из Университета Карнеги – Меллона. В экономике совместного потребления специализированное предприятие предлагает людям источники дополнительного дохода. Самым известным примером является сервис Airbnb, позволяющий дополнительно заработать на сдаче в краткосрочную аренду временно свободного жилья.

Мы ожидаем, что такие экосистемы принесут пользу не только в качестве источников заработка. Они будут помогать людям лучше сочетать работу, свободное время и частную жизнь. В небольших узкоспециализированных командах, где увлеченные своим делом люди работают в более свободном режиме, границы между рабочим и свободным временем размываются. В этой связи уместно вспомнить, что в доиндустриальном обществе производство было сосредоточено в первую очередь в семейных хозяйствах, где не существовало четких рамок рабочего и свободного времени. Такие рамки образовались только с появлением фабрик и впоследствии офисов. Заглядывая вперед, мы убеждаемся в том, что у новых экосистем есть обширные возможности покончить с этим разделением и вновь сделать работу и частную жизнь единым целым.

Возникнут умные города

Изменятся не только работодатели, но и места, где люди работают. В наши дни наблюдается самая необычная в истории человечества миграция – люди массово переселяются из сельской местности в города. В 2010 г. в мире насчитывалось 3,6 млрд городских жителей, а к 2050-му их численность прогнозируется на уровне 6,3 млрд, что эквивалентно еженедельному приросту в 1,4 млн человек. Жить в городе, и особенно в умном, становится все более значимым, и, судя по всему, эта тенденция продолжится.

Почему в города переезжает так много людей? Ведь интернет, в частности, дает прекрасную возможность жить где угодно и делает расстояние несущественным фактором. В действительности на фоне превращения расстояний в малозначимый фактор еще более важным стал фактор доступности. В рамках общего процесса миграции население развивающихся стран массово отходит от крестьянского труда и переезжает из сельской местности в города, чтобы работать в промышленном производстве. Однако это только часть процесса. В развитых странах переезд населения в города отражает растущее значение доступности идей, знаний и навыков самого высокого уровня.

Поэтому, несмотря на упадок, постигший, в частности, такой промышленный город, как Детройт, такие крупные города, как Сан-Франциско, Сиэтл и Бостон, процветают, а их население растет. Они становятся средоточиями знающих и квалифицированных людей, желающих быть ближе к себе подобным. Эти профессионалы сознают, что инновационные процессы ускоряются, и считают, что общность среды толковых людей будет их стимулировать к новым достижениям и росту. Изначально такие кластеры формировались из выпускников университетов и специализированных высших учебных заведений. Их наличие естественным образом притягивало компании – появлялась высокооплачиваемая работа, что привлекало в регион и других квалифицированных специалистов. Таким образом, эти кластеры становились магнитами талантов^[28]. Иначе говоря, налицо возрастающий эффект масштаба, или, говоря языком экономистов, «широкого рынка».

Еще один пример такой концентрации – Лондон. В 2014 г. в этом городе насчитывалось 1,4 млн специалистов высшей квалификации, а к 2019-му их численность должна составить 1,8 млн человек^[29]. Будучи столичным городом, Лондон всегда притягивал бизнесменов и представителей власти, а вслед за ними – юристов и финансистов. Кластерные эффекты здесь были высоки исторически. Вместе с тем Лондон – это и один из мировых центров дизайна, что привлекает в него творческих людей со всего мира. Таким образом, способностью создавать агломерации умных и знающих людей обладает не только IT-отрасль. С ростом экономической ценности идей можно ожидать появления еще большего числа кластеров, которые будут возникать там, где люди захотят взаимно подпитываться идеями, помогать друг другу и строить экосистемы стартапов.