Цитаты из книги «Эспер», страница 4
«банда вшей». Еще сто лет назад сказали про тех, кто просто-напросто желал вернуться на родину и не хотел этой чертовой войны, впоследствии названной великой.
Светило солнце, июньское солнце: жаркое, щедрое, манящее. Где-то рядом, всегото в пятнадцати минутах ходу, расстилалась гладь океана. Атлантика – великая, прекрасная, грозная. Вокруг царила атмосфера безмятежности, спокойствия, нарушаемая лишь криком чаек. Безграничный простор давал ощущение свободы. Но Дмитрий сделал шаг, короткий шаг, одинединственный шаг, ворота закрылись и – все пропало.
ципы, война – за жизни. Ценность принципов, даже самых высоких, была для него менее значимой, чем защита, спасение хотя бы одного человека.
Хмурые, небритые, в разодранной одежде, никому ненужные – ни своим, ни чужим. Те самые солдаты русской императорской армии, которых француженки закидывали цветами в Марселе. Год назад их отправили как союзников, как спасителей. А теперь не знают, куда запихнуть. Как избавиться. Изолировать, спрятать, потерять. Забыть.
Вокзал – самое духовное место на земле, потому что здесь, а не только в церкви или соборе, появляется надежда, и неважно, пункт отправки это или прибытия.
Что ж, если хитрость во благо, женщина просто обязана быть хитрой.
На какие-то доли секунды все они, бывшие солдаты бывшей императорской армии бывшей России, превратились в обычных пацанов. Настоящих, наивных и беззаботных. Безмятежное детство вернулось, подарив каждому видение из прошлой жизни. Сушеная земляника… Огонь в печи, и матушка со сковородой: «Ванька, держи блин!» Волга в закатных лучах солнца… Запах свежего сена… Утро, и хриплый, с рыданиями, голос отца: «Ма-ать… проснись… Проснись… Зорька-то наша сдохла… А теленочек-то живехонек…» Тепло полатей зимой, рука матери: «Дай-ка понежу тебя, родимый!»
Кем же они были? Патриотами, рвущимися «спасать свою дорогою родину», или изменниками, нарушившими присягу? Их заклеймили предателями и русские генералы, и французские солдаты. Им досталось по полной. Так героизировать их или скромно отмолчаться? В этой ситуации, именно в этой конкретной ситуации, дать однозначный ответ, абстрагируясь от эпохи, невозможно. Есть неподсудные эпохи. События 1917 года опрокинули консерватив
Мысли – беззаботные, абсурдные, легкие, порой даже стыдные и неуместные дают отдых, свободу, надежду. Нет ни прошлого, ни будущего, есть только эгоистичное настоящее, когда на волю вырывается то, что, можно через секунду спрятать, устыдившись, разозлившись, растерявшись или опечалившись.
Солнечный остров д’Экс: всего-то три километра длиной, шириной и того меньше, за пару часов обойти можно. Тишина, прерываемая криком чаек. Девственно чистый песчаный пляж. Вдали, на горизонте, – загадочные, выступающие из океана, крепости. Завораживающая красота Атлантики и нахлынувшее вдруг невесть откуда чувство томящей грусти. Может, правда, есть что-то мистическое в этом мире, и существуют места, где живут фантомы? Налетают иногда, проплывая, словно видения. Смеются, плачут, злятся, пугают. Напоминают. Гоню их прочь, отмахиваюсь, отворачиваюсь, прячусь в кустах тамариска и… все равно вижу: рослые молодые мужчины сбрасывают себя одежду. Полностью. Лезут в воду, ежатся от холода, потирают плечи, наклоняются. Вижу лица: не хмурые, веселые. Передают друг другу мыло, шутят. У них нереально белая кожа, которую так хочется потрогать, погладить. Почти у всех на груди маленькие крестики. Они
