Читать книгу: «Открытая позиция. Роман с картинками», страница 19

6

Мужчины собрались в небольшой, похожей на бункер, комнате. Здесь отсутствовали окна, стены были декорированы темными обоями, освещение шло от расположенных по углам неярких торшеров. Вдоль стен стояли специально принесенные перед собранием кресла и диваны, центр комнаты пустовал.

Все ждали вступительного слова лорда Сэллерджа, который неторопливо прохаживался вдоль незажженного камина, заложив руки за спину. Всего в комнате собралось около двадцати человек.

Сэр Джуд остановился, обвел взглядом присутствующих и спросил:

– А где Руди? Мне сказали, что он здесь.

Собравшиеся молча переглянулись, кто-то пожал плечами.

– Он уехал, – ответил Марк. – По-моему, он был не в себе. Нес какую-то чушь и выглядел довольно странно.

– Это неудивительно, – сказал Джордж Виллис, откручивая колпачок сигарной гильзы. – Полгода назад он вложился в игорный бизнес. Его убедили, что казино и тотализаторы – вечная тема. Люди азартны и всегда будут играть, даже на последние деньги. Сейчас, как вы знаете, игорный бизнес падает стремительнее, чем камень, брошенный в пропасть. По самым скромным подсчетам, за последние два месяца Руди потерял половину своего состояния. Есть повод для огорчений.

– Такой повод есть у всех, Джордж, – сказал джентльмен с волевым подбородком и фиолетовыми прожилками на щеках. – Но это недостаточная причина для грубости и неуважительного отношения. За час он успел наговорить столько чепухи, что никакие уши не выдержат. Да, большинство прогорает не так стремительно, как Руди, но неудачи преследуют сейчас решительно всех.

– Согласен, Фрэнсис, – кивнул лорд Сэллердж. – Бессмысленно срывать злобу на других. Но многие оказались не готовы к потерям. Такого краха экономика еще не знала. Я старый человек и достаточно повидал на своем веку, но и у меня холодеет спина, когда я беру в руки очередную биржевую сводку.

– Вы считаете – это надолго? – не выдержав неторопливой прелюдии корифеев клуба, спросил молодой Джон Миллиган.

Сэр Джуд помедлил с ответом, тем самым порицая торопливость и несдержанность ворвавшегося в разговор Джона. Он положил руку на холодный мрамор и посмотрел на золу в камине.

– Безусловно, – сказал он наконец. – И худшее, возможно, еще впереди. Надо быть готовыми ко всему. Паника – вот худшее из зол. Нужно во что бы то ни стало оставаться спокойным.

– То, что творится сейчас на Манхэттене, иначе как паникой и не назовешь, – сказал Гленн Черри, поглаживая себя по колену. – Я провел две недели в Нью-Йорке. Финансисты на Уолл-стрит совсем обезумели – каждый день новые прогнозы, рекомендации одна противоречивее другой… Просто сумасшедший дом.

– Как славно! Узнаю американцев, – отреагировал на реплику Гленна лысый розовощекий Рэй. – Сначала устроили весь этот бедлам, а теперь подливают масла в огонь.

– А чего ты от них ожидал, Рэй? – резковато перебил его Джордж Виллис, держа в одной руке сигару, а в другой зажигалку. – Ты думал, что американцы снимут шляпу и пойдут извиняться перед всем миром? Такого никогда не было и не будет. Они всегда гнут свою линию до последнего!

– Наплевать мне на их извинения! Я не понимаю, зачем раскачивать лодку еще сильнее? И так все летит в тартарары! – продолжил возмущаться Рэй.

– Ничего, они еще выйдут сухими из воды, вот увидишь. Так уже не раз случалось. Весь мир будет расплачиваться за их ошибки, а первой очухается и пойдет в гору именно американская экономика, – сказал Джордж, закуривая и выпуская дым.

Сэр Джуд с грустью смотрел на говоривших. Ему, очевидно, не нравилось, что беседа с самого начала приобретала нервозный характер. Он всегда ратовал за хладнокровие и разум.

– Америка – держава номер один. Нравится это кому-то или нет, но такое положение дает ей право ставить эксперименты над всем миром, – сказал он. – И надо признать, что многие из этих экспериментов были удачны. Они развили сферу высоких технологий, двинули вперед мировые финансы. Бизнес-образование – это тоже их заслуга. Но вот что действительно плохо, так это их неуверенность. Паникуют, мечутся – значит, ситуация вышла из-под контроля.

– Нужно искать тихую гавань, – сказал Гленн. – Так считают умные головы на Манхэттене. Какие-то отрасли пострадают меньше остальных, и в них быстрее произойдет восстановление.

– Есть конкретные предложения? – выпалил Джон, вызвав тем самым болезненную гримасу у лорда Сэллерджа.

– Да, но единого мнения не наблюдается, – ответил Гленн. – Говорят разное. Одни советуют инвестировать в реальный сектор, другие предлагают присмотреться к интернет-компаниям.

– Ну нет, только не доткомы! – прогремело из облака сигарного дыма. – Один раз они уже оставили всех с носом.

– Ситуация изменилась, Джордж, – возразил Гленн. – Интернетом пользуется все больше людей. Нельзя отрицать очевидное. Модель экономики меняется.

– Я не против перемен, но эти компании не приносят прибыли! – упорствовал Джордж.

– Дело времени. Там, где собралась огромная аудитория, рано или поздно возникнут устойчивые рыночные отношения.

– Я согласен с Гленном, – сказал Фрэнсис из широкого кресла, в котором удобно угнездилось его объемное тело. – Интернет-бизнес заслуживает внимания. Но лично я не вложил бы туда больше двадцати процентов. Вопрос, куда инвестировать оставшиеся восемьдесят? Что может предложить нам реальный сектор?

Началось обсуждение инвестиций в традиционную экономику. Одни ратовали за банковскую отрасль, другие настаивали на перспективах металлургических компаний, третьи делали ставку на энергетику. Единодушно сошлись во мнении, что в этот тяжелый для бизнеса период не стоит связываться с автопроизводителями и транспортными компаниями. Доходы населения сокращаются, спрос на товары падает, а это неизбежно приведет к сокращению грузопотоков, включая авиационные потоки и контейнерные перевозки. Что касается автопроизводителей, то они давно напрашивались на неприятности – снижение качества, рост цен, недобросовестная конкуренция и так далее.

Марк слушал молча, внимательно присматриваясь к старому лорду. Сэр Джуд всегда имел особое мнение, которое приберегал напоследок. Всякий раз он дожидался, пока дискуссия выдохнется, и тогда высказывал свою точку зрения, которая отличалась продуманностью и новизной. Его слова, как правило, не обсуждались. Особое мнение лорда Сэллерджа звучало как эпилог, его выслушивали и расходились, чтобы потом, как школьники над домашним заданием, поразмышлять над ним в одиночестве.

Сегодня сэр Джуд выглядел растерянным. Он почти не принимал участия в беседе. На предложение Рэя Хорнби инвестировать в азиатский регион он ответил рассеянным кивком, на пылкую речь Джорджа Виллиса в защиту золотых инвестиций отреагировал довольно холодно. Казалось, он ищет опору, подтверждение заготовленным для финала словам. Особое мнение обещало стать не самостоятельным выступлением, а поддержкой чьих-то слов, знаком особого расположения, частичной передачей полномочий главы клуба новому лицу.

У Марка уже не было сомнений, что старик устал и ему хочется на покой. Все эти люстры, картины, «аполлоны» – очевидный признак усталости. Руди отчасти прав. Вот только в одном он ошибся: этот корабль все еще плывет. Не так просто утопить компанию инвесторов, чей совокупный капитал составляет около десяти миллиардов фунтов стерлингов. Вернее составлял: с конца лета финансы членов клуба существенно подтаяли. Но их корабль плывет и будет плыть дальше. Весь вопрос в том, к кому в скором времени перейдет роль капитана?

Марк посмотрел на Гленна, который в очередной раз ссылался на авторитетов с Уолл-стрит. Собравшиеся внимательно слушали, одобрительно кивая, и только старик окончательно ушел в себя – он стоял у камина и, скрестив руки на груди, глядел в пол.

Дождавшись паузы в речи Гленна, Марк решил, что пора начинать.

– Все это хорошо, – сказал он. – Можно надеяться на разворот рынка и продолжать инвестировать. Это, разумеется, будет смело и по-деловому. Каждый понимает, что отток средств приведет к еще худшей ситуации. Но, выбирая стратегию, мы совершаем колоссальную ошибку, слушая тех самых людей, которые довели экономику до такого плачевного состояния. Как эти люди могут нам помочь? Они сами завели всех в тупик.

– Некоторые из них говорят толковые вещи, – парировал Гленн. – Мне показывали графики, все выглядит убедительно.

– Они умеют пустить пыль в глаза. Что-что, а рисовать графики они хорошо научились. На это у них было время, пока мир чувствовал себя спокойно. Сейчас их единственная цель – удержать клиентов. Но цена их прогнозам – ноль!

– Хорошо, тогда кто знает, что делать? Аналитики с Уолл-стрит – шельмы, консультанты из лондонского Сити, насколько я понимаю, ничуть не лучше – кто же тогда владеет информацией? Я не готов тыкать пальцем в небо. Нельзя вкладывать деньги наобум!

Марк ждал этого вопроса.

– В этом-то все и дело! Кто знает, во что надо инвестировать? Кто этот человек и где его найти? Я не случайно говорю об отдельной личности! Кризис – пора расцвета гениальных индивидуумов. Корпоративные лавочки, где обладатели дорогих дипломов действуют как организованное стадо, в такие моменты бессильны. Эти люди работают по шаблону, а сейчас особый момент! Вспомните Джесси Ливермора, который делал состояния в кризисные времена, а потом, когда наступал спокойный период, бездарно проматывал все до последнего цента. Вот какой человек нам сейчас нужен! Современный Джесси, гениальный трейдер! И я уверен, что такой человек есть, быть может, даже не один, но искать его надо не в офисах инвесткомпаний, а в какой-нибудь дыре, где он сидит себе преспокойно за стареньким ноутбуком, вкладывает тыщенку-другую баксов и смотрит, как она растет пропорционально нашим убыткам. Вот кому надо доверить свои деньги! Но сначала его надо найти!

Слова Марка были встречены гулом, в котором звучали нотки сомнений и даже неодобрения. Никого не привлекала перспектива поисков неизвестного гения. Как его искать? Где? Все это не более чем фантазии Марка, попытка выдать желаемое за действительное. Джесси ни от кого не прятался и действовал исключительно в своих интересах. К тому же не факт, что он оказался бы столь же успешным сейчас, так как времена Великой депрессии отличались от современных реалий.

Марк спокойно отнесся к возражениям. Его интересовало только одно – что скажет сэр Джуд.

Неожиданно раздался высокий голос, который ранее не участвовал в дискуссии. Энди Гас, сидевший в углу, поправил очки с коричневыми стеклами и подался всем корпусом вперед.

– Недавно мне рассказали одну историю. В каком-то малоизвестном банке трейдер открыл короткую позицию с максимальным плечом. Казалось бы, ничего примечательного, ведь таких сделок совершается – каждый день миллион. Но, как известно, ставка на понижение должна сыграть быстро, в течение одной торговой сессии. Вопреки всем правилам трейдер оставил свою позицию открытой. Вечером его менеджер, просматривая дневные транзакции, наткнулся на эту сделку и был удивлен нерадивостью своего подчиненного. Он просто решил, что трейдер забыл закрыть позицию и его следует за это наказать. Но то ли сумма была невелика, то ли менеджер отвлекся на что-то другое, однако факт остается фактом, случай остался без внимания. Каково же было удивление менеджера, когда через несколько дней он увидел, что позиция до сих пор открыта, а сумма на счете выросла в несколько раз. Дело в том, что за это время рынок капитально просел, и благодаря кредитному плечу сделка оказалась сверхприбыльной. Даже последовавший затем на рынке отскок не повредил этой позиции. А когда началось обвальное падение, то тут уж сумма стала расти как на дрожжах. И что интересно – трейдер не торопился фиксировать прибыль, как будто он не только предвидел обвал котировок, но и заранее знал, до какого момента все это продлится. Это не история времен Великой депрессии. Мне рассказали ее неделю назад.

Энди замолчал. На него смотрели, ожидая продолжения, а он опять откинулся в кресле и беззаботно покачивал носком ботинка.

– И что дальше? – не выдержал Марк.

– А ничего. Трейдер вложил свои собственные средства, и хотя первоначальная сумма была незначительной, теперь на счете образовалась кругленькая сумма. История со счастливым концом. Так можно сказать.

– Кто он? – воскликнул Марк с таким волнением в голосе, что на него обернулись все, кто присутствовал в комнате.

– Не знаю, мне не сказали. Он, кстати, вскоре уволился, а вслед за ним уволили и его менеджера – за бестолковые рекомендации, которые он направо и налево раздавал клиентам банка.

– А что со сделкой? Закрыта?

– Да, вот это, пожалуй, интересно. Позиция до сих пор открыта, состояние бывшего трейдера неуклонно растет. Его коллеги даже используют эту сделку в качестве индикатора. Среди них бытует мнение, что, как только позиция будет закрыта, рынок достиг своего дна и кризису конец.

– Что это за банк? На какой бирже была заключена сделка? – продолжал допытываться Марк, вцепившись в подлокотники кресла так, что у него побелели костяшки пальцев.

– Не знаю, никаких имен мне не называли, – сказал Энди.

Он был доволен произведенным эффектом и явно не намеревался сообщать дальнейшие подробности, даже если и знал их.

Сэр Джуд оторвал взгляд от пола и покачал головой.

– Вряд ли стоит воспринимать эту историю всерьез, – сказал он. – Вспомните недавнюю шумиху вокруг Эндрю Карлсина. Сто с лишним высокорисковых сделок, триста пятьдесят миллионов прибыли. А что в результате? Оказалось, что все это газетная утка, глумливая выдумка журналистов. Что касается Ливермора, то отлично известно, что он торговал на инсайде. Чудес не бывает, как бы нам этого ни хотелось. Необходимо изучать факты и экономические показатели. Если кому-то не нравится, что сулят аналитики, никто не запрещает делать свои собственные выводы, но гоняться за удачей, рассчитывать на гениального провидца – напрасная трата времени.

– Ливермор отрицал использование инсайдерской информации. Его биографы тоже отвергают эту гипотезу. Профессиональная интуиция – не пустой звук, – возразил Марк.

Сэр Джуд был непреклонен:

– Американцы любят создавать кумиров. У них это действительно хорошо получается. Мэрилин Монро, Элвис Пресли, Марлон Брандо. Думаю, Джесси Ливермора смело можно поставить в этот ряд. Очередной человек-легенда. За давностью лет никто не проверит, кем он был – ловким жуликом или гениальным трейдером. Но это и не нужно. Нам его пример поможет не больше, чем пластинка Элвиса или портрет Мэрилин. Давайте опираться на факты.

Сэр Джуд прошелся вдоль камина, собираясь с мыслями. Наступил момент, когда должно было прозвучать его «особое мнение». Джордж Виллис дымил сигарой, Гленн беззвучно постукивал пальцем по краю бокала, Энди качал ногой. Все, кроме Марка, выражали молчаливое согласие со старым лордом и готовность «опереться на факты». Марк же был огорчен не только отсутствием поддержки, но и всеобщей покорностью, верностью традиционному мышлению, самоубийственным хладнокровием присутствующих. Он был готов объединиться сейчас с кем угодно – с молодым задиристым Джоном, с непоследовательным Энди – лишь бы возмутить спокойствие, в котором ему чудилось что-то печально-неотвратимое, кладбищенское, обреченное.

Жаль, что уехал Руди. Его присутствие и полупьяные комментарии, возможно, привели бы к скандалу, но всколыхнули бы это болото, вызвали тревогу, которая в сложившихся обстоятельствах куда более уместна, чем хладнокровная готовность анализировать и делать выводы.

– Недавно я познакомился с художником, он итальянец, живет в Виареджо, – ровным голосом начал сэр Джуд. – Этот человек никогда не хватал звезд с неба, его работы пользовались переменным успехом у коллекционеров, и за все время только одна картина была приобретена крупным музеем в Риме. Но некоторое время назад вокруг его имени начался ажиотаж. Искусствоведы разглядели в его живописи какую-то неповторимую игру теней, уникальную палитру и бог его знает что еще. Мне стоило больших усилий перебить посыпавшиеся на него со всех сторон предложения о покупке картин. К счастью, в тот момент у нас уже сложились доверительные отношения, и я смог убедить его продать мне всю коллекцию разом. Не буду скрывать, на мой выбор повлияли не хвалебные отзывы и не любовь к живописи – я, как вы знаете, не являюсь ни знатоком, ни ценителем искусства. Причина в другом. Художник, несмотря на свой не слишком преклонный возраст, неизлечимо болен и скоро умрет. После смерти автора стоимость произведений возрастает, как правило, в разы. В данном случае рост будет еще более впечатляющим. Я приглашал специалистов из аукционных домов, все они сходятся во мнении, что цена картин вырастет как минимум в десять-пятнадцать раз. Я очень доволен этой сделкой. Даже учитывая спад интереса к предметам искусства в ближайшие десять лет, свои сто процентов годовых я получу. Кстати, этот рынок всерьез меня заинтересовал. На нем нет строгих правил, многое зависит от конъюнктуры, но инвестиции в искусство можно считать довольно надежными. В долгосрочной перспективе это та самая «тихая гавань», о которой говорил Гленн. Ван Гог и через сто лет останется Ван Гогом, мастера итальянского Возрождения никогда не упадут в цене, пусть даже спрос на них временно утихнет. К тому же кроме частных коллекционеров всегда есть интерес со стороны музеев. Особенно активны на этом рынке американцы, и это тоже определенная гарантия надежности.

Сэр Джуд говорил спокойно, неторопливо прохаживаясь по комнате и едва заметно жестикулируя правой рукой. Все обратили внимание, что он ухватился за свежую, увлекательную для него идею, но свои эмоции старый лорд держал под неусыпным контролем. Ни проблемы в экономике, ни скорая смерть художника, благодаря которой сделка с картинами сулила неожиданно щедрые дивиденды, ничто не могло заставить его слишком радоваться или слишком огорчаться. Его седая голова напоминала айсберг, который невозмутимо плывет по тихим водам, незыблемый и спокойный, готовый к встрече с «титаником» неприятностей.

Раньше Марку нравилось хладнокровие старого лорда, но сегодня, слушая его, он испытал раздражение. Прежний, размеренный метод ведения дел казался неуместным и безнадежно устаревшим. В последние дни Марка так и тянуло на какой-нибудь резкий, граничащий с безрассудством поступок. Он не мог понять, в чем была причина такого необычного побуждения. Возможно, непрерывная череда финансовых неудач расшатала его нервную систему. А может, общение с русскими привило ему новое, наплевательски-небрежное отношение к жизни. В компании Анны и Клайва он еще был в состоянии как-то думать о серьезных вещах. По пути на виллу Марк размышлял об экономии средств и избавлении от обременяющих его бизнес активов. Он принял решение закрыть наиболее убыточные сделки, а «No Escape» выставить на аукцион. Но оказавшись среди неспешно рассуждающих членов клуба, он почувствовал потребность перечить, бунтовать, возмущать спокойствие, сделать что-нибудь против правил или хотя бы банально напиться.

Сэр Джуд замолчал, прислушиваясь к доносившимся до комнаты звукам музыки. «Somebody wants you, somebody needs you», – пел приятный мужской голос.

– Дамы развлекаются, – сказал старый лорд с улыбкой.

Фрэнсис ответил ему одобрительным кивком, Джордж сухо кашлянул в кулак.

– Не подумайте, что я пропагандирую инвестиции в искусство, – продолжил сэр Джуд. – Все прозвучавшие сегодня предложения заслуживают внимания. Золотодобыча, интернет-компании, азиатский регион – все это живо, хотя и переживает не лучшие времена. Сделка с картинами, пожалуй, единственное, что греет мне душу. Остальные позиции выглядят довольно плачевно. Ничего не поделаешь, экономический кризис, никому не избежать убытков. Давайте думать о будущем, рано или поздно все успокоится. Спасибо, что приехали, я был рад видеть каждого из вас. Надеюсь, при следующей встрече у нас будет больше поводов для оптимизма.

Когда собравшиеся стали выходить из небольшой, ставшей душной комнаты, сэр Джуд тронул Марка за локоть и сказал ему вполголоса:

– Прошу тебя, не увлекайся.

– Чем? – не понял Марк.

Старый лорд посмотрел ему прямо в глаза.

– Ничем, – ответил он и пошел вперед.

Концерт в украшенном цветами зале закончился, музыканты скручивали шнуры и убирали инструменты в футляры. Анна разговаривала с броско одетым молодым человеком, по всей видимости певцом, чья внешность показалась Марку смутно знакомой. Где-то он уже видел этот горящий взгляд смоляных глаз под густыми черными бровями. Музыкант говорил с заметным акцентом и немного смутился при появлении Марка.

– Ты узнал его? – спросила Анна, когда они проходили через холл с мраморными вазами.

Не дожидаясь ответа, она показала Марку бумажную салфетку, на которой синим фломастером был оставлен стремительный росчерк.

– Кажется, ты единственная, кто хоть что-то получил от этой вечеринки, – мрачно обронил Марк, садясь в машину.

– Всем очень понравился концерт. Сэр Джуд так замечательно все организовал!

– Ты была в его картинной галерее?

– Нет, я провела все время с Цецилией. Мы подружились. Она веселая и очень хорошо танцует. А что с картинами?

– Да так, просто поинтересовался.

Машина ехала сквозь темную южную ночь. Дорога петляла, и то слева, то справа виднелись огоньки одиночных вилл. Потом въехали в город, и Марк опустил шторку на боковом стекле. У него зазвонил мобильный.

– Слушаю, Энди, – сказал он, поднеся трубку к уху и одновременно отвечая на легкое рукопожатие Анны. – Нет, я уже уехал. На пути в гостиницу.

В трубке что-то говорили, и Анна явственно представила себе лицо шута в коричневых очках.

– Что? Ты выяснил его имя? – спросил Марк и его рука дрогнула.

Анна прислушалась, но ей ничего не удалось разобрать в торопливой речи Энди Гаса.

– Как?! – вдруг воскликнул Марк и до боли сжал ее ладонь. – Ты ничего не перепутал? Это точно?

Анна вновь напрягла слух. В трубке перестали непрерывно трещать и отчетливо повторили имя. Знакомое имя. Марк замолчал, словно услышанное лишило его дара речи. В полумраке салона стало заметно, как у него побелело лицо.

«Опять этот Гера, – недовольно подумала Анна. – Ну никак не оставит Марка в покое. Сбежал с яхты, словно трус, и продолжает строить козни с помощью Гаса. Боже, как тесен мир. Надо поговорить с Марком и выяснить, наконец, что же их связывает».

Но поговорить с Марком в эту ночь ей не удалось. Едва они вошли в гостиницу, он потребовал виски, и когда бутылку принесли в номер, наполнил бокал на треть, сел в кресло и уставился в одну точку.

Пришлось отложить разговор. На волне беззаботного, радостного настроения Анна решила провернуть дело, о котором размышляла с момента отплытия из Барселоны. Сейчас, когда она была обласкана такими людьми, как лорд Сэллердж, ей все казалось по плечу. Она вынула из сумочки телефон и вышла на балкон. Устроившись в плетеном кресле, посмотрела на неподвижный профиль сидевшего в комнате Марка. Кажется, он включил телевизор: на его лице вспыхивали розовые и сиреневые отсветы.

Вдохнув полной грудью, Анна отчетливо различила в теплом ночном воздухе щекочущие ноздри запахи моря. Ярко горели звезды над Ливорно. На пустынной площади ветер играл газетным листом.

Она включила телефон. Среди пропущенных вызовов было несколько звонков от Стивена и один звонок от матери. Упрекнув себя, что давно не звонила в Россию, Анна набрала номер Стивена. Он долго не отвечал. Наконец гудок прервался на середине, и Анна услышала голос, который показался ей чужим и далеким, словно звучал из мрачного подземного царства.

– Извини, если разбудила, – сказала она без приветствия. – Нам нужно поговорить.

– Я не спал, – ответил он все тем же голосом из подземелья.

– Стив, мне потребуется развод. Узнай, что для этого нужно, – сказала Анна, удивляясь тому, как легко и свободно она объявляет мужу о своем решении.

Тогда, в кафе, ей было гораздо труднее. Понадобилась вся ее выдержка, чтобы держаться спокойно и уверенно, в то время как колени у нее дрожали, словно у забывшей свою реплику актрисы. Теперь она чувствовала себя совершенно иначе. За ее спиной, как невидимая армия, стояли сэр Джуд, Марк, Цецилия Виллис, капитан Хук, итальянский ювелир и многие другие. Даже Клайв, этот плюгавенький секретаришка, и тот сейчас был на ее стороне. Поэтому она была готова к любой реакции со стороны Стивена. Пускай он протестует или, наоборот, умоляет – ее приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Пусть прозвучит все что угодно. Она – скала, твердыня, первая после Бога.

Стивен молчал. Анна ждала, начиная скучать. Но когда он заговорил, прозвучало совсем не то, на что она рассчитывала.

– Я знаю, почему это произошло, – произнес Стивен. – Позволь мне встретиться с этим человеком.

– С каким еще человеком? – спросила Анна, прекращая рассматривать собственный маникюр.

– С тем, который на фотографии.

– На какой еще фотографии? Что ты городишь, Стив?

– Я нашел фотографию в твоем журнале. Я хочу видеть его и говорить с ним.

– Ничего не понимаю.

– Черно-белая фотография. На обратной стороне надпись: «Люблю и целую».

– Бред какой-то…

– Как его зовут? Где он? Позволь мне с ним поговорить!

– Стивен, ты сбрендил?

– Дай ему трубку!

– Пошел ты к черту! – зло сказала Анна и дала отбой.

Она выключила телефон и бросила его в соседнее кресло. Придется ей самой связываться с юристами. Не хочется прерывать свой волшебный полет, но что поделаешь, иногда и богиням приходится спускаться с небес на землю, чтобы уладить кое-какие дела с простыми смертными. Главное, действовать уверенно и быстро – так, как она уже научилась. Со Стивеном что-то неладно. Наверное, лишился рассудка от горя. Ничего, юристы быстро приведут его в порядок.

Над головой чернело небо с янтарной россыпью звезд. Ветер совсем стих. Теплая южная ночь напоминала ласковое объятие. Обступившие площадь дома выглядели, словно театральные декорации.

В комнате погас свет. Анна еще немного посидела, положив ноги на круглый столик. Прокручивая в голове детали вечеринки у лорда, она пришла к выводу, что все прошло замечательно, и отныне она – дама из высшего общества. Она закрыла глаза, и другое воспоминание вдруг пролетело в ее мозгу. Она вспомнила черно-белую фотографию, которую Гера подарил ей в один из счастливых дней их знакомства. Сидя у нее дома, он старательно вывел надпись на обороте снимка – вообще, почерк у него был ужасный, а тут получилось почти каллиграфическое начертание – и вручил ей со словами: «На долгую память». И она действительно сохранила фотографию даже после того, как их отношения развалились – взяла ее с собой в Лондон и зачем-то хранила все эти годы. Время от времени она доставала заложенный в журнале снимок и вспоминала недолгий период их хрупкого счастья.

«Ты слишком часто сегодня напоминаешь о себе, – сказала она в темноту. – А ведь вообще-то это мой день».