Да

– Кажется, я понимаю далеко не все. Послушай, ведь можно было поставить меня в известность.

– Айран готовит восстание, Иллис. Ты не должен был с этим связываться. Тем более, мы теперь темные. А еще ты ведь мог невольно выдать все Максиму.

– Так это его рук дело?

– Да. Он хочет сделать так, чтобы никому больше не пришлось становиться воином или крестьянином только потому, что его отец, дед и прадед жили так. Короче говоря, сломать кастовую систему.

– Это самоубийство.

– У Айрана много людей. Не знаю, где он их собрал, я не лезу в его дела. Он хочет создать новое государство силами воров.

– Звучит, как будто он добивается анархии.

– Однажды он сказал, что во время этой бойни наоборот собирается избавиться от воров. Я точно ничего не знаю, попробуй разберись в Айране, он стал совсем чужим. Иногда мне кажется, что он сходит с ума.

– Он всегда был такой, замкнутый, упрямый.

– Да, да, – вздохнула Лина, – Идея восстания к нему давно пришла. Еще когда Максимку начали готовить к поступлению в академию, и стало понятно, что воин из него не выйдет. Он от вида крови-то дрожал. Тогда-то Айран первый раз и заговорил о том, что не справедливо принуждать людей тратить свою жизнь на дело, которое они не считают своим призванием.

– Но если Айран делает это на такое ради Макса, почему же он так жестоко с ним обошелся?

– Я бы сказала, он делает это, скорее, ради самой идеи, чем ради кого-то. Айран считал, что Макс в любом случае должен переступить через себя и стать сихэ. Он решил применить на нем Хосуто Соу и внушить, что меня убили воры. Тогда у Макса появилась цель отомстить за меня, он добился хороших результатов. Но какой ценой.

– Да, помню, как он изменился, когда это произошло. Что Айран сделал с бедным парнем! И с тобой, милая моя.

– Самое ужасное, что Максим все это время думал, что Айран сам меня и убил. Теперь-то он уже знает, что я жива, но все равно собирается прикончить Айрана. По большому счету, есть за что… Но им движет слепая ненависть, он не в силах думать ни о чем, кроме убийства собственного брата. И дров уже наломал, не углядела я за ним…

– О нем ничего не было слышно с тех пор, как он сбежал из нашей тюрьмы. Кстати, у меня есть подозрение, что тут не обошлось без Хантай-Ни, так? – Иллис посмотрел на нее разоблачающим взглядом, – Это ведь ты забрала его в Ад?

– Конечно! – с гордостью ответила Лина, – Советую вынести на совете деревни вопрос о введении дополнительной охраны тюрьмы от применения темной чакры, иначе любой Шеган сможет обвести стражников вокруг пальца.

– Для этого придется искать нескольких тюремщиков, владеющих темной чакрой. Где же нам их взять? Комохо никогда не пойдет на это, ты ведь знаешь, какие консерваторы стоят у власти.

– Да уж, знаю. Не будь они консерваторами, людям бы не приходилось никого убивать, чтобы достучаться до Хана.

Последние слова Лины слышал подошедший со стороны деревни молодой сихэ с черно-рыжими волосами. Заметив учителя с незнакомой девушкой, он пошел в другую сторону, но Лина увидела его раньше, чем он успел скрыться.

– Ты не знаешь его, Иллис? – спросила она.

– Это Инг Сефид, мой ученик.

– Если тебя волнует его судьба, поговори с ним, прямо сейчас. У него душа вся изорвана, я это чувствую.

Иллис спешно кивнул и окликнул Инга. Тот постоял пару секунд на месте, но потом резко развернулся и вернулся нервной походкой.

– Что с тобой? – учитель не смог скрыть своего волнения, – Садись. Это Лина, моя старая подруга.

– Мне лучше уйти, – мрачно отозвался Инг.

– Куда ты пойдешь, парень? Прыгать с обрыва? – строго сказала ему Лина, – Садись и рассказывай, что с тобой случилось.

Инг небрежно сел на землю. Он был совсем на себя не похож, так непривычно тяжел был его взгляд, столько напряжения было в жестах.

– Меня зовут Инг Сефид, я бывший ученик Иллиса, – представился он Лине, – Сейчас я в ранге Секацу, учусь у Николаса Сефида.

– Николас Сефид, слышала это имя, – сказала Лина, – Кажется, ему моя мать передавала силу Харара. Ты не в курсе?

– Да, он сейчас Харар. Скоро им стану я. Если только доживу до этого дня.

– Не ходи вокруг да около. Как ты собираешься становиться Хараром с таким бардаком в душе?

– Ты меня чувствуешь?

– Вижу, как на ладони. В твоем сознании была битва?

– Да, сутки назад я чуть не лишился светлого начала, и меня покинуло темное начало Агварэса.

Пояснив, что с рождения является носителем заточенного Демона, Инг рассказал Лине и Иллису о событиях, произошедших на тайной тренировочной арене. Николас еще раз проникал в сознание Инга, но нарвался губительные для Инга атаки огненного Агварэса, и тренировки было решено приостановить.

– Мне нужно поподробнее узнать про Древних Демонов, особенно про Сфорцу и Агварэса, – также сухо, как излагал все предыдущие факты, закончил Инг.

– Тут ты по адресу, – ободряюще улыбнулась Лина, – История Древних очень похожа на сюжет Нойраба¹¹. Древних Демонов всего четыре: это Агварэс, Антарес, Сфорца и Макарано. Их создал Денница после первой Войны между Светом и Тьмой. От других Демонов они отличаются развитым собственным началом. С незапамятных времен Агварэс и Антарес любили друг друга. Сфорца тоже к ней неровно дышал, и Агварэс как порядочный Демон враждовал с ним. После второй Войны Антарес заточили в мече Царицы Ягуаров. Сфорцу возмутило, что она безропотно выполнила волю людей клана Макарано, и он обвинил Агварэса в бездействии и трусости. Еще много лет после этого они пытались друг друга убить, пока Сфорца не запечатал Агварэса в не рожденном ребенке из своего клана. Я имею в виду клан Кеаго.

– Значит, моя мать все-таки была Кеаго… А почему именно Антарес заточили в мече Царицы? – тон Инга был пугающе сухим.

– Тут нужно знать о предмете второй Войны. Ее ведь начали светлые, когда темные нарушили первый Договор, и один из Шеганов выкрал у Инквизиторов Мешер.

– Так, Шеганы – это существа с темным началом второго уровня развития, – напомнил себе Инг, – А Мешер? Что это? Или кто?

– Мешер – это маска, которую создали силы Света и Тьмы, чтобы Инквизиторы, наши Судьи, в исключительных случаях могли скармливать ей некоторые души или их начала. Со стороны Ада в ее изготовлении принимала участие Антарес. Пока Мешер находилась под контролем Инквизиторов, она была орудием справедливости. А потом… – Лина видимо напрягла желваки, подумав о Максе, – Потом Мешер выкрал у Инквизиторов один Шеган. Антарес раскрыла ему секрет, как подчинить маску своей воле, поэтому она и ответственна за все последующие события. Этот Шеган (как его зовут, никто не помнит) последовал указаниям Антарес и надел маску на лицо. Под влиянием темной чакры Мешер модифицировалась. Она превратилась в чудовище и требовала у своего Хвоста новых, и новых жертв, пока не сожрала его самого. Не сложно догадаться, что после его смерти Мешер нашла себе нового хозяина. Поэтому Антарес и приговорили к заточению – она дважды виновна в том, что вторая Война началась. Хоть первый раз и косвенно, когда вместе с Ангелами только изготавливала Мешер.

– Я удивительно многого не знал, – сказал Иллис.

– Просто в твоем распоряжении были не те библиотеки, – пожала плечами Лина.

Инг неожиданно поднялся с места и сказал:

– Вы, Иллис, сразу могли бы сказать мне, что по праву крови я мог бы называться Кеаго. Кто знает, вдруг я бы сейчас был Кнесом!

– Инг… – Иллис с беспокойством посмотрел на него.

– Простите, я не в себе. Спасибо за все.

Он быстро пошел прочь, оставив Иллиса и Лину с целым ворохом мыслей.

Сентябрь

«Куда делась маска? Где она?» – лихорадочно думал Максим, в панике разбрасывая вещи в доме Лины. Он слышал зов Мешер с того самого дня, как стал Хвостом, но старался не замечать ее вкрадчивого шипения, пока оно не стало невыносимо навязчивым. Игнорировать его сегодня было невозможно, Макс должен был срочно найти Мешер, но ему словно отшибло память – он не мог вспомнить, куда она подевалась, и почему не удалось отдать ей душу Артура Сена. «Мешер, Мешер, где ты?! Если бы мы только были вместе! Мы бы прямо сейчас убили Айрана! Не расстанусь с тобой никогда! Только найдись!» – метались беспорядочные мысли Макса.

Беспорядок, который он устроил в жилище Лины, привел бы ее в ужас. Она, к счастью, уже давно не появлялась дома. Максим вскользь подумал о том, когда последний раз видел сестру. Неожиданно это стало толчком к тому, чтобы восстановить в памяти события после боя с Артуром на озере Найгери, когда Макс снял и забросил Мешер в кусты, где она и осталась лежать до сих пор. Тут же он с удвоенной силой ощутил ее зов, приказ отдать ей душу того человека, который прямо сейчас приближался к ней, чтобы забрать себе. «Айран!» – прошептала Мешер. Сам добровольно идет туда, где лежит изголодавшаяся маска! Удачнее обстоятельства сложиться не могли.

Макс вернулся на озеро Найгери, оказавшись неподалеку от места смерти Артура. Ощущение близости встречи с Мешер наполняло его сладостным нервным ожиданием, которое охватывает охотничью собаку, когда она слышит шаги хозяина.

Подняв взгляд к горизонту, Макс замер, как вкопанный. Он увидел напротив, уже буквально в нескольких метрах от себя, Айрана. Он действительно пришел сюда, чтобы забрать Мешер. «Зачем она ему? Он хочет обладать всей силой сам?» Макс смотрел на брата и дрожал, не в силах пошевелиться: одновременно от предвкушения, ненависти и страха. Он бросился в кусты и схватил Мешер. Надеть маску ему не позволил заломивший его в болевом захвате Айран.

– Руки прочь! – прорычал Макс и вырвался из захвата в вихре чакры.

В следующий миг он заметил, что выронил маску. Айран схватил Мешер, напоровшись при этом на сук. Изо рта маски показался черный склизкий язык. Не успев телепортироваться, Айран отбросил маску в сторону.

Воспользовавшись его замешательством, Макс применил технику захвата Ланса. Сотня жгутов из чакры Тьмы сдавили тело Айрана и стремительно поволокли вверх. Подняв его на высоту примерно двадцати метров, они должны были так же стремительно обрушиться и впечатать жертву в землю, превратив ее в месиво из крови и костей.

Преодолевая боль и удушье, Айран сконцентрировал чакру, и вспышкой собственной Тьмы разрушил кокон жгутов Ланса. Оказавшись в свободном падении, он принял обличие Хвоста, чтобы распахнуть крылья и спуститься на землю.

Айран подошел к Максиму, который ошеломленно смотрел на него, держа Мешер в руках. Никогда раньше он не сомневался в скорости своего Ланса, который, по его мнению, не оставил бы шансов на выживание никому. Но первое применение этой техники в условиях боя показало, что она еще далека от совершенства. Айран смотрел на брата с глубокой досадой. Темно-серые крылья с характерным кошачьим рисунком из пятен и полосок он держал наготове к новому взлету.

– Максим, оставь Мешер. Она тебе не по зубам. Сожрет, как и всех Хвостов до тебя.

– С ней мне по зубам ты! – оскалился Макс.

Резким движением он надел маску на лицо, приняв обличие Хвоста, и выпустил поток темной энергии. Айран предвидел атаку и смог вовремя выстроить вокруг себя плотный щит.

– Да очнись же ты! – прокричал он сквозь треск чакры, – Мешер не дает тебе силы, она выжимает соки из тебя самого!

– Тебе никогда не понять, чего я так сильно хочу! – усиливал напор Макс.

– Ты хочешь убить меня. И что потом? Счастливее ты станешь от этого?

Макс прекратил выпускать чакру, отошел на несколько шагов и начал нервно смеяться. Если бы Айран собирался убить его, он бы очень легко мог сделать это сейчас, потому что истерика полностью захватила Макса.

– Это похоже на речи Ангелов! Айран! Давно ли ты записался в святоши? И почему же ты вдруг начал охотиться за моей Мешер?

Рот маски тоже чуть заметно исказился в ухмылке. Хвост задыхался от смеха, согнувшись пополам и упершись ладонями в колени так, что его длинные когти касались голеней, а пестрые крылья тряслись от судорог смеха.

Вдруг Максим распрямился и с яростью посмотрел на Айрана. Тот терпеливо ожидал, холодно глядя на брата. Макс зарычал и, как зверь, бросился на Айрана, повалив его с ног. Он полоснул его грудь когтистой лапой, и кровь окропила Мешер. Айран ответил резким ударом в область печени, потом захватил Макса ногой, прижав его к земле, и несколько раз глубоко продрал его по бокам. Макс стал вырываться, выпуская чакру, вращался в разные стороны, но все равно оставался крепко прижат к земле лицом вниз, так что Мешер тоже не могла дотянуться до Айрана. Когда попытки высвободиться, боль и кровопотеря окончательно истощили Макса, он выставил перед ним ладонь с сияющим узором Хосуто Соу.

Из поколения в поколение Дарды становились Шеганами ради возможности использовать эту секретную технику. Среди членов клана было принято не становиться темными до рождения детей, чтобы не передавать по наследству усиленное темное начало и не лишать потомков возможности выбора. Айран же, расставив приоритеты, принял решение, что техника необходима ему значительно раньше, чем представится возможность заняться семейной жизнью. Он нарушил негласную внутриклановую договоренность, и больше трех лет назад вырезал на ладони символ Хосуто Соу.

В очередной раз он отметил правильность этого решения. Он знал, что одурманенный голодной Мешер Хвост полностью теряет контроль над собой, и единственное, что ему нужно – убивать. Причем становится безразличным, кого убивать. Почувствовав, что Мешер овладевает сознанием Макса, Айран погрузил его в транс и внушил, что собирается отправиться в Ад.

– Объяснюсь с тобой на собрании Хвостов, – отчетливо проговорил он.

В последнюю секунду он попытался сорвать Мешер с лица брата, но ее длинный язык заставил отдернуть руку. Айран исчез, оставив израненного Макса лежать на земле.

Он тут же вскочил на ноги, не чувствуя боли, и, ведомый внушенной идеей, последовал на первый Уровень Ада. Айрана он там, конечно, не нашел, ведь на самом деле тот отправился в деревню Эр, к Кате. Значения это уже не имело, Мешер звала его. Он взлетел над адской равниной и стал набирать скорость. «Вперед! Куда Ты скажешь! Душа? Тебе нужна душа? Их тут полно!» – лихорадочно думал он.

Спикировать на какую-то душу, даже не успевшую удивиться, и порвать пополам. Кровь души – мицура – растеклась отвратительной темной лужей. Макс припал к густой жидкости, и из маски вылез длинный склизкий язык. Она стала лакать мицуру, засасывать ее, слизывать. Вскоре от души уже ничего не осталось.

Макс поднялся и взлетел над землей. Души успели разбежаться по сторонам, но двух-трех взмахов было достаточно, чтобы нагнать одну из них. Ее постигла та же участь, что первую. И он снова склонился над лужей мицуры, и снова длинный гадкий язык показался из маски. «Мешер! Дай! Дай мне тоже попробовать душу!» Макс попытался лизнуть кровь души сам. Выброс чакры Тьмы в сердце пресек его острой болью. Дард в шоке отдернулся от души, но Мешер тянула обратно. И он дал ей напиться мицуры. А взамен она наполнила его силой.

Он уже ощущал только Тьму. Одуряющую Тьму и Мешер. Он не мог держать всю эту силу в себе, и чакра стала выходить за пределы его тела, расходиться огромными черными волнами. Вдруг произошел выброс такой силы, что за чакрой несколько секунд невозможно было различить самого Макса.

Волна энергии сотрясла стены дома одного из Хвостов, разбудив его хозяина. Вернее, хозяйку, потому что владела домом еще совсем молодая девушка со светлыми волосами, разреженными черными крашеными прядями. Это она недавно стала единственной свидетельницей того, как Ката передала свою маску Максиму, пока он ждал сестру у зала заседаний Хвостов. Эту девушку звали Анкс. Она была Хвостом и большую часть сознательной жизни провела в Аду, хоть и была живой. Когда обезумевший Макс устроил охоту на душ, она, как обычно, слушала громкую музыку в своих больших наушниках и не заметила ни стонов умирающих душ, ни дикого рычания Хвоста.

Но последнюю волну чакры она не могла не почувствовать. Все вздрогнуло и загудело от вибрации. Кровать, на которой лежала Анкс, находилась прямо на крыше дома. Девушка подскочила с места, сорвав с себя наушники, свесилась с края и осмотрела расползшуюся по стене трещину. С крыши ее дома было видно угасающий источник разрушительной силы.

Постепенно мерцание чакры прекратилось. Ад вдруг показался Анкс мрачным и угнетающим, как никогда.

Она еще долго стояла на месте, всматриваясь в мутный горизонт, пока не увидела приближающегося к ее дому Хвоста. Его силуэт был плохо различим в поднявшейся пепельной пыли.

– Поднимайся, сумасшедший! – крикнула Анкс.

Хвост тяжело взлетел на крышу. Она оглядела Максима с ног до головы: нетвердо стоящего на самом краю, в черно-белой маске.

Он пошатнулся, чуть не свалившись вниз. В мгновение ока Анкс оказалась рядом и толкнула его в сторону. Хвост раскинулся на крыше. Мешер на лице стирала с него всякий след жизни.

– Шенад, – прошептала Анкс.

Она осторожно отложила в сторону маску и невольно засмотрелась на Максима. Даже страшная бледность, следы мицуры и полуприкрытые закатившееся глаза не лишали его лицо красоты.

– Шенад! – повторила Анкс с отчаянием.

Максим не двигался и едва дышал.

***

В центре Северного Ханства было расположено селение ксэ¹². Ровно восемь дней назад, сразу после заключения мира между воевавшими деревнями Ма и Ту, двое представителей власти выехали оттуда, чтобы объехать с инспекцией все земли в буквальном смысле вдоль и поперек.

Пересечь Ханство с запада на восток выпало на долю Хелен – лучницы лет двадцати пяти с собранными в длинную косу светлыми волосами. Она носила широкий белый пояс, обозначающий принадлежность к высшему рангу. Ей было поручено посетить западную и восточную заставы, Ма и Эр, (последняя сохраняла нейтралитет в недавнем конфликте).

Всего двое воинов могли одновременно занимать высшие ранги. Большего влияния на Хана, чем эти двое, не имел никто, включая членов семьи Най. Особенной властью обладала именно Хелен, – как не сложно догадаться, благодаря личным отношениям с Нацхи. Нельзя сказать, чтобы молодой Хан был падок на женщин. Однако Хелен была для него не просто любовницей, а лучшим другом и советчиком.

Итак, она получила приказ провести инспекцию деревень Ма и Эр. Основная задача Хелен заключалась в осмотре местности и сборе информации о доминирующей чакре, то есть о том, энергия какого типа преобладает у населения, и какие сильные ее вспышки происходили в последнее время. Эта информация с помощью секретных рун наносилась на карту.

Хелен понадобилось пять дней, чтобы добраться до крайнего восточного муниципалитета, закончить дела в деревне Ма и вернуться обратно. К тому времени Джакомо Рубрус был назначен Комохо и занимался восстановлением пострадавших территорий. Руны показали явное присутствие в Ма чакры Кеаго, но Рубрус объяснил это тесным контактом предыдущего Комохо с сектантами. В настоящее время единственной из Кеаго в деревне была возлюбленная Джакомо, Амба, о чем он, конечно, умолчал.

Побывав у Хана с промежуточным отчетом, Хелен выехала в деревню Эр (где до сих пор держали в тайне смерть Комохо). До восточной окраины она добралась значительно быстрее, за два дня, – как раз к тому времени, как Айран вернулся домой, к Кате.

Айран был занят военной подготовкой недоучившихся или утративших навыки воров из числа бывших сихэ и ксэ, которые в большом числе собрались в деревне Эр. Небольшой отдых он позволил себе только после встречи с Максимом, и Ката была этому очень рада. Они остались жить в ее доме вдвоем после гибели напарника Айрана, Артура Сена. Когда это случилось, Анна, сестра Каты, не смогла оставаться с ними под одной крышей. Без Артура ее сердце так заныло от тоски, что она попыталась убедить Айрана помочь ей отправиться в Ад на поиски его души. Он отказался; но на следующий день Анна исчезла, не оставив даже прощальной записки.

Сегодня Ката жарила свои восхитительные блинчики, и воздух на кухне был густым, теплым и сладким. За треском масла хозяйка не заметила, как Айран подошел сзади. Он тихо обнял ее и уткнулся в плечо. От неожиданности она чуть вздрогнула, но сразу расслабилась и нежно улыбнулась ему.

– Выспался?

– Даже слишком. Солнце уже высоко.

– Иногда и тебе нужно отдыхать, как человеку.

– Кстати, на человека я теперь еще меньше похож.

– Ты стал Хвостом, да? – Ката посмотрела ему в глаза и вздохнула, – А мне вот больше понравилось быть Шеганом, так спокойнее. Я не чувствую прежней силы, но зачем она мне? Хочешь блинчиков?

– Не откажусь.

Ката подвинула к нему тарелку со стопкой блинов и занялась остатками теста. Айран накрыл на стол, положил на тарелку Каты побольше сметаны и стал наблюдать за ней, такой довольной, сосредоточенной и ловкой, но от чего-то тревожной.

– Ты здорова?

– Да, конечно! Абсолютно! – ответила она с деланной веселостью.

– Правда?

– Да! – Ката повернулась к Айрану, но вынуждена была отвести взгляд от его проницательных глаз, – Ой, спасибо тебе! – тут же обрадовалась она, заметив нехитрую сервировку на столе, – Ты не жди, ешь!

– Не нужно ничего от меня скрывать. Лучше будет, если ты на время уедешь в другое Ханство. Я это устрою. Оставаться здесь небезопасно.

Ката замерла, забыв про подгорающий блин.

– Я серьезно, – сказал Айран, – В конце концов, это моя ответственность.

– Так ты все знаешь?

– Не все. Ни точного срока, ни пола ребенка не знаю.

Она смущенно притихла.

– Недавно твоя чакра поменялась. Это ощущение, что в женщине появилось что-то новое, одновременно и чужое, и родное, и очень слабое, и невероятно сильное. Похожее было у моей матери, когда она вынашивала сестренку и брата.

Ката погасила огонь под сковородой и села за стол, не поднимая глаз на Айрана.

– Ты боишься? – спросил он.

Она молчала и мялась, не желая говорить, насколько сильно боится.

– Ката, это испытание, конечно, предстоит пройти не мне. Но ты не одна. Я тебя не оставлю.

Она в секунду раскраснелась, в глазах заблестело счастье.

– Раньше для меня главным было добиться цели, установить в Ханстве справедливый режим. И положить жизнь на это казалось нормальным, – продолжил Айран, – Конечно, я бы в любом случае постарался как можно дольше продержаться, хотя бы потому, что без меня все может рухнуть, да и Рай мне не светит. Но сейчас остаться живым, иметь возможность вернуться к тебе – это условие, без которого мне недостаточно самого лучшего результата.

Его прервал требовательный стук в дверь и крики на улице.

Хелен прибыла в деревню Эр. Привратник строго запрещал ей проход, пока не увидел пропускной документ от Хана – и даже тогда скорее стушевался, чем успокоился. Такая строгость в отношении ксэ высшего ранга, которого легко было узнать в Хелен по широкому белому поясу, насторожил ее и заставил мобилизоваться. Поэтому, когда у резиденции Комохо ее атаковали арбалетчики, она смогла быстро уйти из-под огня и укрыться в тупике между домами. Ее лошадь была подбита стрелой; лучница повела ответный огонь, используя ее тело как баррикаду. «Деревня или захвачена ворами, или саботирует. Необходимо сохранить свою жизнь любой ценой», – настроилась она.

Тогда один из воров, еще совсем юный мальчишка, пробрался к дому Каты и стал барабанить в дверь. Айран приказал ему остаться с Катой и в обличии коршуна вылетел из окна.

В это время Хелен концентрировала в руке чакру Ветра, формируя из нее щит, чтобы пойти на прорыв. Она заметила приближающегося коршуна и решила применить на нем технику объединения, чтобы обрести крылья. Необходимо было установить с птицей телепатический контакт и внушить ей свою волю. Сделать это оказалось на удивление легко – в какой-то момент Хелен даже показалось, что коршун хотел ответить ей нечто вполне осознанное.

Им предстояло стать одним единым существом, внешне напоминающим Хвоста. Нельзя было предсказать, какие именно свойства коршуна передадутся телу ксэ, но многочисленные эксперименты по объединению с различными крупными птицами показали, что получившийся гибрид всегда способен летать. Хелен велела птице спуститься к ней в тот момент, когда она выйдет из своего укрытия, и вокруг окажется достаточно свободного пространства. Запирать себя в узком закутке во время объединения с незнакомым существом было бы слишком безрассудно, потому что даже при благополучном установлении контакта нет гарантии, что животное не будет сопротивляться. Иногда в первые минуты после слияния неукрощенная воля животного вынуждает ксэ на бесконтрольные выбросы чакры и разрушительные действия.

Обнажив меч, Хелен перепрыгнула через тело своего коня и пошла на прорыв, прикрываясь щитом из энергии Ветра. Она увидела, что коршун снижается, и подготовилась к объединению, открыв доступ к началам своей души. Но в тот момент, когда когтистые лапы должны были коснуться ее плеча, она вдруг встретила небывалое сопротивление, с каким не сталкивалась никогда. Ведь она еще ни разу не объединялась с человеком, тем более с Айраном Дардом.

Нанесенный им удар по светлому началу поверг Хелен в шок, и она утратила контроль над формой щита. Несколько стрел вонзились в ее тело. Айран дал приказ отставить атаку. Попытка объединения с Хвостом и выброс темной чакры в распахнутую настежь душу нанесли Хелен серьезный урон, а ранение окончательно вывело ее из строя. Она пошатнулась, выронив меч, не в состоянии взять себя в руки, и рухнула бы на землю, если бы Айран не придержал ее, поставив перед собой на колени.

Осознав, что произошло, Хелен со страшным гневом посмотрела на него. Навстречу ее взгляду Айран выставил ладонь со шрамом техники иллюзии Хосуто Соу.

Хелен вошла в транс. По приказу Дарда все разошлись прочь. Но сосредоточиться на технике ему помешал чей-то тревожный взгляд. Рядом стояла Ката, образ которой тут же полностью заполнил сознание Айрана. Ката подошла ближе и сказала:

– Всей деревней вы дрались против одной девушки.

– Это человек Хана, излишняя чувствительность здесь ни к чему.

– Что ты с ней делаешь?

– Ката, пожалуйста, не отвлекай меня. Я объясню тебе все позже.

Она посмотрела на Айрана и произнесла:

– Ее раны нельзя так оставлять.

Ката встала на колени рядом с Хелен, осторожно извлекла стрелы и стала затягивать ее раны исцеляющей чакрой.

Стараясь не смотреть на Кату, Айран принялся за работу. Он заставил Хелен выложить информацию об обороне деревни ксэ и полностью забыть произошедшие с ней события. Потом он посадил лучницу на коня и направил к Хану, отпустив ее разум ровно настолько, чтобы она не выпала из седла. Прийти в себя Хелен должна была только на следующий день.

***

После разъединения с темным началом Агварэса Инг снова оказался в госпитале.

Селлах Реттер ходила навещать его. Она рассказала, что сейчас все свободное время посвящает самостоятельным тренировкам, иногда прибегая к помощи Алекса и Иллиса, и недавно познакомилась с Линой Дард. Лина больше не числилась в списке пропавших без вести и вернулась на службу в ранге Ширу.

Селлах скучала по временам, когда они были одной командой, когда Инг был всегда рядом. Она не хотела разыгрывать драматических сцен, но слезы сами собой навернулись на глаза. Инг был слишком слаб, чтобы как-то ее утешить, да и вряд ли смог бы подобрать нужные слова.

Чувство собственной ненужности и неуместности распустилось в Селлах пышным цветом, когда в палату неожиданно заглянула Али. Макарано с улыбкой поприветствовала ее, но Селлах не смогла ответить ей и вышла из палаты.

Али присела на кровать Инга, положила руку на его сжатый кулак и сказала:

– Сегодня один Инквизитор сообщил мне, что темное начало Агварэса вернулось в Ад. Темные начала даже у Демонов не могут существовать сами по себе. Это значит, что Ад поглотил Агварэса, и он не вернется к тебе.

Инг тихо, но уверенно ответил:

– Я стану Хараром. Мне не важно, что для этого нужно сделать.

Его слова не остались пустым обещанием. Он продолжил тренировки с Николасом, постепенно приучая себя к светлой чакре и пытаясь взаимодействовать с Агварэсом. Периодически Демон пытался покинуть тело носителя, чем сильно изводил его.

Николас предложил Ингу временно поселиться у него вместе с Али. Мальчишка нуждался в контроле со стороны и элементарной заботе – за последнее время он почти перестал спать и находился в постоянном нервном напряжении.

В одну из ночей в доме Сефидов случился пожар. Али почувствовала, что причиной возникновения пламени был выброс чакры Агварэса. Тут же проснувшиеся Алекс и Николас быстро справились с огнем, но Али никак не могла разбудить Инга. Сжав зубы, он метался в бреду.

Николас попытался проникнуть в его сознание. Для этого Инга вытащили на улицу и начертили во дворе необходимую печать. Но все попытки оказались напрасными – душа Инга словно была намертво замурована, пока внутри шла безумная битва. Али впускала в его тело свою чакру, пытаясь достучаться до него, и крепко сжимала его трясущуюся руку.

В какой-то момент все прекратилось само собой. Инг вдруг очнулся, сделав глубокий вдох.

– Он теперь будет ручным, – выдохнул он.

– Что ты сделал с Агварэсом?

– Я же Кеаго? Правнучек Сфорцы, да? Вот я и сковал его, как дедушка завещал.

На следующий день Инг смог более внятно объяснить, что его собственное начало каким-то образом применило заклятие Сфорцы и соединило себя с огненным Агварэсом. Проникнув в его сознание, Николас увидел, что собственное начало парня скованно с пылающим огненно-красным дикобразом такими же цепями, какие раньше были на темном. Случай этот был настолько уникален, что привел Николаса в восторг.

А еще через несколько дней этот невероятный парень сказал, что готов принять силу Харара. Темное начало Инга оставалось в состоянии Шегана, то есть находилось на втором уровне развития, а значит, принять светлую чакру было бы для него еще одним стрессом. Но Инг не хотел ждать: он был абсолютно уверен в благоприятном исходе и на все возражения Николаса, Алекса и Али продолжал требовать, чтобы это произошло именно сегодня. В конце концов Николас рассудил, что сила Харара может восстановить его куда быстрее, и есть смысл рискнуть.

Николас принял обличие Харара: за спиной у него распахнулись три пары тяжелых серебристых крыльев, окутанных чакрой Света. Чтобы сберечь одежду, ему пришлось обнажить торс. Инг стоял напротив и был похож на лучшего ученика академии перед вручением диплома с отличием, со своим счастливым, но изможденным лицом.

– Ты готов? – последний раз спросил Николас.

– Готов! – выпалил Инг, восхищенно глядя на него.

Харар подошел к нему и впустил в его сердце чакру Света. Инг сразу ощутил сильное головокружение, злость и желание отдернуть руку учителя, но сдержал свой порыв. Чакры поступало все больше, она расходилась по его телу, и гнев темного начала уже не позволял ему спокойно стоять на месте. В какой-то момент он закричал от боли и схватил Николаса за руку. Силой воли он заставил себя не пытаться ее отстранить, дрожа всем телом.