Чукур

3

Извозчик был прав: аул действительно походил на одну большую яму, будто какой-то великан зачерпнул ковшом землю, а в образовавшийся выгреб побросал людей, как насекомых. Те расплодились, понастроили себе хижин, кривобоких, незатейливых – стены из обтёсанного камня или саманного кирпича, обмазанные глиной, да крыши, покрытые камышом. Дома´ в ауле возведены беспорядочно и наспех, будто хозяева вот-вот уедут.

Но сами люди в Яме никуда не спешили, впрочем, и спешить-то было некуда. Утром погонят скот на пастбище, вечером обратно. Кто-то возится с медоносными пчелами, другие разводят кур да кроликов. На склонах гор особо прыткие жители выращивают джут и пшеницу.

Так было сотни лет назад, так есть и сейчас. Дни в Яме текут лениво, вяло, словно мёд со дна банки. Времени тут будто и не существует. Оно не проникает сюда, оставаясь там, за горами, как грозовые тучи, застревая на вершинах.

Но странники шли быстро, уверенно, будто сами жили здесь и куда-то опаздывали. Мужчина прижимал к груди чёрную книжку, украшенную латунным крестом. Рюкзак за спиной у женщины смешно прыгал, пытаясь увидеть что там впереди. А впереди была дорога, протоптанная несколькими поколениями жителей аула. Дорога гнулась, кривилась, огибая оказавшийся на её пути тысячелетний валун, и тут же ныряла за холм. Тени путников то сужались, то росли, покачиваясь из стороны в сторону.

Странники решили постучаться в один из домов. Стучали они долго, настырно, будто пришли к себе, а их в дом не пускают. В соседнем дворе залаяла собака, вислоухая, небольшая, но с густым, пугающим рыком.

– Хэй ви, нэ стущите, – сзади послышался хрип, – Щерали дома нету, пастбища ушёл.

Это был Эшан-бобо, сухой, костлявый старик, но удивительно юркий для своего возраста. Впрочем, Эшан-бобо и сам точно не знал сколько ему лет, к тому же был глуховат и приходилось по несколько раз переспрашивать.

– Ассалам алейкум! – мужчина широко улыбнулся и пошел навстречу. – Мы к вам из города. Нам бы священника вашего сыскать.

Старик замешкался, удивившись приветствию европейца:

– Вай, мехмон⁵, ва-алейкум ассалом. Вы говорите на нашем языке, баракалла⁶.

Из соседнего дома на лай собаки вышел грузный человек в сапогах и чапане. Его вислые усы болтались, как уши собаки. Редко моргающие жабьи глаза выражали удивление:

– Вы кто такие? Что вам надо? – крикнул он чужеземцам прямо с порога.

– Эта гости из шахара⁷, Тошмат, – вмешался старик. – Ты Олопар своего успокой, надоел, шайтан.

– Эээ онангни сани⁸, – сквозь зубы выругался Тошмат, нашёл камешек и швырнул его в собаку, угодив прямо в живот. Та взвизгнула, заскулила и скрылась в своей конуре.

Тошмат подошёл к ним, осмотрел гостей с ног до головы, задержал взгляд на девушке:

– Так кто вы такие? – повторил он, не отводя взгляд от девушки.

– Мы из международной организации, изучаем потребности отдаленных селений. Меня зовут – Всеволод. Эта – сестра Мария. Вы не скажете, как найти священника в Вашем ауле?

– Священника? – удивился Тошмат. – Муллу что-ли?

– Ну да, муллу.

– Так у нас муллы никогда и не было. Если кто помрёт – едем в соседний аул за имамом.

– Ну а как же другие церемонии, мероприятия?

– Какие ещё мероприятия? Свадьбы что-ли?

– Ну хотя бы свадьбы.

– Ну, а что свадьбы? Свадьбы у нас комсомольские, хотя советов вот уже десять лет как нет, но «красный туй⁹» остался, с танцами, с водочкой бывает, ну вы понимаете. Тут мулла не нужен, тут мы и сами, – он беззвучно захихикал.

– Да вы что? – сдвинул брови незнакомец. – А как же религия, традиции, вера, в конце концов? Вот вы, положим, верующий человек?

– Я? – он удивлённо протянул «я».

– Да, да, вы, вы – мусульманин?

Тошмат вытаращил и без того огромные глаза, переглянулся со стариком Эшан-бобо и скривил губы, от чего его усы ещё более обвисли.

– Конечно, – он нервно захихикал, – конечно я – мусульманин, а кто же ещё. У нас в ауле все – мусульмане.

– И намаз наверно читаете?

– Ну… это уже как придётся.

– То есть как это как придётся? – мужчина оживился. – Мусульманам ведь полагается читать намаз пять раз в день, разве нет? – он перевёл взгляд на Эшан-бобо. Тот засмущался, покраснел то ли от вопроса, то ли действительно не понимал о чём речь идёт:

– Что ты говоришь, мехмон? Говори громче.

– Ну полагается, и что? – Тошмат вспылил. – Просто вот какая штука, из-за будних забот такой возможности у меня пока нет, сами видите, работать надо, выживать как-то. Я вот, к примеру, целый день в навозной одежде хожу, и как тут намаз почитаешь, а, сами скажите? Вот постарею и буду читать, а пока вон, Эшан-бобо пусть читает, ему и так делать нечего.

Старик, поняв, что говорят о нём, опять встрял:

– О чём это вы, а?

– А к чему это вы всё расспрашиваете? – возмутился Тошмат.

– Вы поверьте, мне это чрезвычайно интересно и к тому же я думаю, мы с сестрой Марией могли бы вам помочь обрести смысл в повседневной жизни и перебороть все невзгоды с помощью веры.