Читать книгу: «Надежду убивают первой», страница 2

Глава 2

Через полчаса я была у себя, в чистой и уютной квартире. Понятное дело, что теперь мне было необходимо поехать в Покровск и пройтись по горячим следам на месте случившейся трагедии. Теоретически все просто. Однако на практике, еще работая в прокуратуре, мне не раз приходилось сталкиваться с различными препятствиями. Просто так с незнакомым человеком люди, как правило, никакими секретами не делились. Общения с милицией старались избегать – затаскают, чего доброго, потом в участок, или преступник голову оторвет болтуну. Вот и живут по принципу: моя хата с краю, ничего не знаю. Поэтому первым делом надо было все хорошенько обдумать, а мыслительный процесс у меня протекает успешнее всего под чашку хорошего кофе с сигаретой. Не смея отказать себе в этой маленькой слабости, я закурила и начала размышлять.

Итак, допустим, что Брянский был когда-то влюблен или душевно привязан к Александре. Они встретились после долгих лет разлуки, и их чувства вспыхнули с новой силой. Александра предложила заплатить за Вениамина долг. Он взял деньги, но не возвратил Костину. В чем же причина? Не успел? Но прошла уже целая неделя. Решил не отдавать их партнеру? Но по всему видно, что его тяготил долг. Скрываться с деньгами Вениамин, вероятнее всего, не собирался. Ведь было на это время, однако, как говорится, воз и ныне там. Да и зачем скрываться? Впереди Брянского ждал счастливый брак с любимой богатой женщиной.

Иными словами, по имеющимся у меня на данный момент сведениям, вырисовалась единственная версия: кто-то очень не хотел, чтобы Брянский вернул долг. И этот кто-то связан с парашютным клубом.

Ну что ж, Таня, придется тебе эту версию проверить. А для этого необходимо записаться в покровский клуб «Голубые дали», поближе познакомиться с парашютным спортом и членами клуба.

Вообще-то за свою жизнь я ни разу не задумывалась о парашютном спорте. Он меня никогда не интересовал, другое дело – карате, стрельба или, на худой конец, биатлон. Парашютирование казалось мне чем-то далеким, недосягаемым и чересчур опасным, а сами спортсмены – экстремальными чудаками. Однако идиотские выходки были не чужды и моей рисковой натуре. Например, мне ничего не стоило забраться ночью в чужую квартиру, чтобы основательно там пошарить и обнаружить какую-нибудь улику для расследования очередного дела, или продемонстрировать свое танцевальное искусство с раздеванием на сцене варьете, опять, конечно же, ради дела. Вероятно, где-то внутри меня сидел маленький сумасшедший бесенок, который только и ждал подобных моментов.

Вот и теперь, прослышав про «Голубые дали», он тут же проснулся и заразил меня бредовой идеей записаться в парашютный клуб.

Ну и что, собственно, в этом такого немыслимого? С физической формой и здоровьем у меня все в порядке, с деньгами проблем нет, а до прыжков, возможно, вообще дело не дойдет. Так что не дрейфь, Татьяна, прорвешься!

Я выкурила еще сигарету и решила, что пора приступать к действиям. Не изменяя своим привычкам, достала из мешочка гадальные кости. Предсказания этих двенадцатигранников непогрешимы. Я зажала в ладонях три маленькие косточки, мысленно попросила дать трактовку моих действий в парашютном клубе. Легонько встряхнув кости, бросила их на стол.

Покрутившись и покатавшись в свое удовольствие, они в результате составили сочетание чисел: 3+25+18.

Так-так! И что же это обозначает? Вспоминай, Таня, память у тебя хорошая. Включив память, свой безотказный персональный компьютер, я выудила из него следующий файл: «Господство инстинктов и фанатичное следование новоявленной идее приведут к переоценке взглядов на некоторые поступки окружающих. В результате чего вас ждет, бесспорно, звездный успех!»

Ого! Просто здорово! Успех – это как раз то, что мне нужно. Ну а что касается взглядов, то не так-то просто меня переубедить, что черное является белым и наоборот! К тому же взгляды со временем у многих меняются. Главное – моя идея не выйдет мне боком.

Время перевалило за полдень. Наскоро запихав в рот вчерашнюю курицу и допив остатки холодного кофе, я бросилась приводить себя в порядок. Выглядеть мне почему-то хотелось сногсшибательно. Не то чтобы я была любительницей покрутить круглым задом перед толпой спортсменов, просто истинная женщина всегда должна чувствовать себя привлекательной и желанной. Если, конечно, это не противоречит ее планам.

Вытряхнув из шкафа охапку вешалок с тряпками, я начала поочередно прикладывать их к себе, критично всматриваясь в зеркало. Нежно-розовый костюмчик, бесспорно, освежает мое лицо. Но прогулка на аэродром – все-таки не романтическое свидание. Я представила себя в этом костюме с раскрывшимся куполом над головой и тут же отбросила его в сторону. Ни дать ни взять – свинка в космосе! Следом полетела черная полупрозрачная блузка. Она больше подходит для посещения ночного клуба или ресторана, где успех у мужчин был бы гарантирован. Но это совсем не то, что мне надо. Я забраковала еще кучу шмоток – просто антиквариат! Наконец я нашла, что хотела…

Легкий макияж, в меру короткая узкая юбочка и туфли на тонких каблуках придали моему облику вид беспечной авантюристки, идущей на поводу у своих капризов.

Конечно, жать на педали машины в таких туфлях неудобно, поэтому в салоне моей «девятки» под сиденьем всегда лежит пара кроссовок.

Узнавать телефон клуба и предварительно звонить туда я не стала принципиально. Появлюсь перед Костиным воочию. Вот, мол, я – Таня Иванова, хочу записаться в парашютный клуб, и точка.

В самом летном городке я не была ни разу, но, как говорится, язык до Киева доведет. Доехала я туда минут за тридцать. Оказалось, что Летка – так называют городок аборигены, находится в черте города. Это жилой район с прилегающим к нему полем и аэродромом, обнесенный бетонной стеной.

На воротах дежурили солдаты, но довольствовались словесным объяснением и всех пропускали на территорию городка. Я спросила их, как мне попасть в парашютный клуб. Один, улыбчивый и веселый, предложил мне услуги провожатого, намереваясь таким макаром спастись от скуки и безделья, а заодно покататься на чужом транспорте. Я, естественно, отказалась. Солдатик вздохнул и взмахом руки указал мне направление движения.

Ничего особенного и интересного в Летке я не заметила. Старенькие пятиэтажки, магазинчики, стриженые кусты аллей. Жители в основном гражданские. Все военные, по-видимому, в данный момент находились на службе.

Жилая зона довольно быстро закончилась, и я оказалась на краю летного поля.

Высокая бетонная стена закрывала обзор большей части аэродрома – там находилась военная зона. Остальное пространство было обнесено двухметровым забором из металлических прутьев. Впереди на бетонных плитах прижались друг к другу три крошечных эскадрильных домика, за ними расположились огромный ангар и центральная заправка. Вертолет и небольшой пассажирский самолет неподвижно стояли недалеко от взлетной полосы. По полю сновали какие-то люди в голубых спецовках, должно быть, технический персонал.

Я вышла из машины. Никакого впечатления это место на меня не произвело. Ни волнения, ни страха, ни восторга я не чувствовала.

Однажды, года три назад, возвращаясь из Москвы в Тарасов, ко мне в купе подсели два спортсмена-парашютиста. Всю дорогу они без умолку трепались о парашютах, затяжных прыжках, каких-то происшествиях, приключившихся в неведомом мне Ступино, и прочей ерунде. Такого неподдельного восторга на лицах, возбуждения и азарта я у людей ранее не встречала. Даже о небе они говорили как-то особенно. Как же я тогда устала от их бесконечной болтовни.

И вот теперь я стояла на краю летного поля и не чувствовала ничего подобного: подумаешь, самолеты! И небо как небо – голубое с редкими облачками и без парашютов.

Не успела я сделать и двух шагов по направлению к воротам, как неожиданный обвальный грохот потряс землю. Мне показалось, будто трава, и без того уже поникшая к концу сентября, пригнулась еще ниже, будто бетонные плиты мелко завибрировали, загудели под ногами.

Черт! Куда же тебя занесло! Вечно тебе, Иванова, дома не сидится!

Я зажала ладонями уши.

– Механики гоняют двигатель на земле, – раздался у меня за спиной слегка хрипловатый мужской голос.

Я, совершенно обалдевшая от неожиданности, вздрогнула и обернулась. Позади меня стоял высокий симпатичный брюнет в спортивном костюме. Ровный загар покрывал мужественное, может, чуть излишне скуластое лицо, на губах сияла ослепительная улыбка.

– А я уже минут пять за вами наблюдаю, видел, как подъехали. Вы к кому-то по делу? Вроде я вас раньше не встречал. Простите, не представился. Олег Быстров – спортсмен-парашютист.

– Татьяна, – ответила я, продолжая прикрывать уши. – Пытаюсь отыскать клуб «Голубые дали».

– А… Прыгнуть хотите?

– Возможно. Сначала не мешало бы посмотреть, что это за контора, познакомиться с инструктором.

– Отлично. Я вас провожу к начальству. А вам уже приходилось прыгать?

– Пока еще нет. А вы, Олег, давно в парашютном спорте?

– Давно. В «Голубых далях» два года. До этого посещал «Глобус». Это аэроклуб в Тарасове. Вообще у меня уже больше трехсот прыжков. Я без неба жить не могу!

И этот туда же! Парашютный маньяк!

– Правда? Но это, наверно, очень опасный вид спорта? Говорят, нередко бывают случаи отказа парашюта.

– Не опаснее плавания или фигурного катания. Там тоже травмы бывают. В любом спорте надо соблюдать правила техники безопасности, тогда бояться нечего.

– Значит, все несчастные случаи происходят только по вине самих спортсменов?

– В принципе, да. Бывает, что у парашютиста с экипировкой не все в порядке. Например, люверсы со временем ослабели, а надлежащий осмотр и ремонт не проводился. Но, опять же, кто в этом виноват?

– А если это опытный спортсмен или даже инструктор, который регулярно следит за своим парашютом и соблюдает правила техники безопасности?

Мой пристальный взгляд Олег, видимо, расценил как очередной, хотя и безмолвный вопрос, только уже с подвохом.

– Вы уже и про субботнюю трагедию наслышаны?

– Про какую трагедию? – состроив удивленную гримасу, переспросила я. – До этой минуты ничего не слышала. Просто перед тем, как приехать сюда, немного полазила в Интернете. Прочитала статью о гибели парашютиста. Так что же произошло в субботу? Кто-то погиб?

– Не хотелось бы вас, Танечка, пугать.

– Да уж говорите, раз начали. Все и так понятно. Произошел несчастный случай. И наверняка не с начинающим, а с кем-то более опытным. Я права?

– Да. Погиб один из инструкторов клуба – Вениамин Брянский.

– Какой ужас! Инструктор! Ведь в его обязанности входило проверять парашюты и указывать на ошибки остальным спортсменам! Как такое могло случиться?

– На этот вопрос ни у кого нет ответа.

– Но разве не проводилось расследование?

Олег как-то странно на меня посмотрел, потом, помолчав, нехотя добавил:

– Думаете, это кому-нибудь нужно?..

– Как?! А родственникам? А его друзьям, одноклубникам? Неужели лично вам, Олег, безразлично, почему погиб товарищ?

Я фыркнула и демонстративно отвернулась.

По-видимому, я задела Олега за живое, или он испугался, что пришелся не ко двору, так как все это время старался произвести на меня впечатление – обаятельно улыбался, поддерживал под локоток. Он тут же принялся оправдываться и с пылу вывалил все, что произошло с момента отказа парашюта Брянского.

Именно это мне и было нужно.

Конечно же, спортсмены не оставили гибель своего товарища без внимания. Вот что я услышала из эмоционального рассказа Олега:

– Вениамин, как и положено по инструкции, покинул вертолет последним. Почти все спортсмены уже приземлились. Я стоял около ограниченной площадки, куда, по условиям задачи, все мы должны были приземляться с максимальной точностью при ветре более пяти метров в секунду. Сначала я увидел быстро несущуюся к земле крошечную фигурку человека. Мелькнула мысль, что пора было бы уже открыть парашют, так как через несколько секунд при таком ветре будет невозможно попасть в цель. Однако парашютист все приближался, словно не понимал, чем ему это грозит. Спортсмены внизу сначала возмущались. Когда наконец все увидели вышедший из ранца купол, так и не наполненный воздухом, наступила гробовая тишина. Брянский скончался сразу, до приезда «Скорой помощи». Потом на аэродром прибыла милиция. Опера приступили к своей работе: осмотрели тело погибшего, задали нам вопросы. Но довольно быстро их интерес к делу Брянского остыл. Труп погрузили в машину, забрали парашют и удалились восвояси.

– Почему?

– Дело в том, Татьяна, что наш клуб посещают не только спортсмены, но и всякие деятели… Для таких прыжки с парашютом не спорт, а заправка адреналином, очередное веселое развлечение. В общем, в субботу в «Голубых далях» отдыхал со своей очередной пассией один высокопоставленный чиновник. Вы уж извините, Таня, фамилию называть не буду. Так вот, будучи человеком женатым, он решил, что лишние сплетни ему ни к чему. Деньги сыграли весомую роль в спешном исчезновении с аэродрома представителей органов милиции. Дело, конечно, закрыли.

– И что же, причина гибели инструктора так и не установлена?

– Вениамин разбился из-за отказа основного парашюта. Вероятно, стропа зацепилась за люверс и несколько раз перекрутилась. Основной купол при отцепке не ушел от парашютиста и спутался с запасным.

– Почему так случилось?

Олег пожал плечами:

– Ума не приложу. Мистика какая-то!

Между тем мы подошли к эскадрильным домикам. На двери самого крайнего висела невзрачная вывеска, сообщающая о том, что именно здесь находится парашютный клуб «Голубые дали». Итак, я у цели. Мне предстояло, оценив Костина, выбрать верный тон, нужную тактику разговора и стать одним из членов клуба.

– Не слишком ли я нагнал на вас страху, Татьяна? Вы еще не передумали заняться парашютным спортом?

– Меня испугать трудно. Так что даже не рассчитывайте на это.

Галантно открыв передо мной дверь, Олег пропустил меня вперед.

– Здесь учебный класс, – показал он на комнату, заставленную столами, увешанную всевозможными плакатами и таблицами. – Правее – раздевалка. – Без лишних церемоний Олег ударил кулаком в обитую шпонкой дверь.

– Дмитрий Алексеевич, к вам девушка. Мечтает заняться парашютным спортом.

За письменным столом я увидела огромного толстого мужчину с наполовину облысевшей головой. Он повернулся в нашу сторону и тут же принялся откровенно разглядывать меня своими маслянистыми глазками. Заметив нелепость ситуации, Быстров кашлянул и протянул Дмитрию Алексеевичу руку.

– Костин, – представился мне толстяк.

– Татьяна, – пропела я.

Костин предложил мне присесть на свободный стул, а Олег, выразив надежду увидеться на поле, удалился.

– Быстров ваш приятель? – пялясь на мою грудь, спросил Костин.

Ну, козел, совсем охамел! У тебя вчера друг погиб, а ты все туда же!

– Вообще-то нет. Мы по дороге на аэродром познакомились.

Я ожидала, что за этим последует целый ряд вопросов о том, кто посоветовал мне обратиться в «Голубые дали» и как я узнала о существовании аэроклуба. Но толстяк лишь поинтересовался, были ли у меня прыжки. Затем он записал меня в журнал и сообщил, что, прежде чем допустит меня в вертолет, я должна пройти парашютную подготовку, включающую теоретические занятия и наземную практику на тренажерах.

Кроме меня, никого другого, не имеющего опыта в парашютном деле, в клубе не оказалось. Костин заверил, что займется моей подготовкой лично, но чуть позже. Через полчаса по расписанию у спортсменов будут прыжки, а я пока могу осмотреться на месте.

Все складывалось как нельзя лучше. Я незаметно прикрепила к крышке стола миниатюрное подслушивающее устройство и, не оборачиваясь, вышла из кабинета.

Еще один «жучок» я бросила в вазу с чахлым искусственным цветком на шкафу в раздевалке. Задерживаться надолго в этой комнате не стоило – скоро здесь соберутся спортсмены.

Я вышла из здания, осмотрелась и, не привлекая внимания, исчезла за углом дома.

Под окном раздевалки можно было спокойно послушать разговоры спортсменов, что я и сделала, достав из сумочки миниатюрный наушник и губную помаду с красным колпачком. Это хитроумное устройство помадой только выглядело. На самом же деле вместо косметического средства в выкручивающееся донышко тюбика был вмонтирован полый пластмассовый цилиндр, покрытый сверху тонким слоем цветной ароматной помады. Внутри его находились крошечные батарейки и звукоулавливатель. Точно такая же губная помада с розовым колпачком осталась в сумочке. Ее я собиралась применить чуть позже.

Вставив в ухо наушник, я дважды надавила на донышко тюбика, включив таким образом аппарат в режим прослушивания. Тут же мое ухо уловило мелодичное насвистывание. Кто-то из спортсменов уже находился в раздевалке.

– Что за молодую особу ты проводил к шефу? – вклинился в музыкальное соло молодой мужской голос. – Твоя знакомая?

– Девушку зовут Татьяна. Хочет записаться в наш клуб, – узнала я хрипловатый голос Олега.

– Ого! А она симпатичная! Интересно, свободна или нет?

– Нет! – вдруг резко ответил Олег.

Во дает! Кажется, на эту тему мы с ним разговор не вели.

– Жаль… Я сначала подумал, не проверка ли какая после вчерашней трагедии? А присмотрелся – молоденькая совсем. Куда уж ей! И все-таки жаль.

– Тебе что, девчонок в Покровске мало?

– Ну, не мало, конечно. Но эта Таня такая!.. Словом, все при ней. А глаза!

– Глаза, глаза! – Я чувствовала, что Олег начал заводиться.

Ну, не такая уж я молоденькая, хотя слушать, конечно, приятно. Ох уж эта присущая мужчинам способность – видеть только то, что они хотят видеть! И все же хватит перемывать мне косточки! Собираетесь вы говорить о деле или нет?

– Испуганные у нее глаза, – продолжил мой новый знакомый. – Услышала от кого-то о гибели Вениамина, вот и глаза такие! Наверняка мучилась сомнениями – идти в клуб или нет. Так что не вздумай при ней на эту тему говорить. Сам помнишь, как страшно первый раз прыгать.

Ну, понеслась душа в рай! И кто тебя только за язык тянет!

– Да ладно тебе… Что ты завелся сегодня? – не поддавался на провокации молодой собеседник.

– Ничего! Просто знаю – любишь ты языком почесать. Тут у самих на душе тревога, места себе никто не находит!

Разговор прервал хлопок двери, и чей-то бодрый голос спросил:

– Кто тут себе не находит места?

– Это мы с Павлом про Вениамина вспомнили. Как тут спокойным будешь?

– Да уж… Особенно когда менты дело нагло закрывают. А ведь не мешало бы разобраться с гибелью Брянского.

– Если бы они в этом хоть что-то понимали!

– Что тут понимать? И так все ясно! Вы парашют Вениамина видели? – поинтересовался Олег. – Стропы так закрутились, будто во время укладки их завязали узлом.

– Странно. Вроде в пятницу наша группа прыгала последняя, и парашюты мы укладывали коллективно. То есть, конечно, каждый из нас свой парашют укладывал сам, но остальные-то рядом стояли.

– Вот именно. И никаких проблем не было!

Я навострила уши. Может быть, как раз сейчас раскроется тайна гибели Брянского!

– Думаешь, тут не обошлось без посторонней помощи?

– Уверен! Не пойму только, кто и зачем.

– Я тоже считаю, что здесь не все чисто. Полночи уснуть не мог, размышлял.

– Выводы?

– Ничего толкового. Наши ребята в этом не замешаны. Сдали после прыжков парашюты и ушли. Брянский сам запер ангар. В клубе оставался дежурить Горыныч. Конечно, я сегодня с ним побеседовал. Только он ничего подозрительного не заметил.

– Его самого вы в расчет не берете? – вновь послышался звонкий голос Павла.

– Василия Егоровича?!

– Сказал же тебе – замолчи. Не лезь в разговоры старших. Как только в голову такое придет? – возмутился Олег.

– А еще у меня вызывают подозрения наш Барин и его протеже, – не унимался Павел.

– Вот как? Ну, скажешь тоже! – усмехнулся Олег.

– Да ты не смейся. С чего бы тогда ему суетиться, взятку ментам давать?

– Мыслишь как ребенок! Не совал бы лучше свой нос во взрослые дела.

– Да пошел ты! – не слишком злобно отозвался паренек. – Просто ты не хочешь ничего видеть и слышать, потому так и говоришь!

– И что же ты увидел? Рассказывай, герой, мы тебя слушаем.

– Да уж кое-что заметил! Помните, как Барин ринулся бежать с аэродрома, когда случилось ЧП? Даже в раздевалку не зашел. Так и уехал, в чем в воздухе был!

– Ну и что?

– Так вот. Я же свою одежду вешаю в соседнем ящике с этим, как его… с сослуживцем Барина Мурашкиным. Эх, и мутная он личность! Неизвестно, что у него на уме…

– Давай ближе к делу.

– По-видимому, уходя, шеф велел Мурашкину забрать свои вещи. Мурашкин достал кейс Барина, открыл его. В кейсе лежали коробка конфет, шампанское, что-то там еще. Я подумал, что Мурашкин просто не удержался от любопытства. А он вдруг вытащил из своего шкафа нож и бросил его чиновнику в кейс. Потом заметил, что я за ним наблюдаю, и захлопнул крышку.

– Это все? – послышался нетерпеливый голос Олега.

– Тебе мало?

– Много, даже слишком. Брянского, между прочим, не зарезали, голова ты садовая. Он разбился во время прыжка с парашютом!

– Сам ты голова садовая и мыслишь как ребенок! Ты же видел парашют Вениамина Николаевича! Или, кроме перехлестнутых строп, ничего не узрел?

По-видимому, рассуждения Павла произвели на спортсменов должный эффект, потому что после недолгой паузы Олег произнес:

– А ты молодец, Пашка! Голова у тебя все-таки варит! Однако не думаю я, что это дело рук Мурашкина, жилка у него тонка и терпение отсутствует. Да и шеф его только с виду крутой, а так – капризный барин, потакающий своим слабостям. Ладно, с Мурашкиным я сам попробую разобраться. Только прошу тебя, не лезь в это дело.

– Каким образом ты с ним собираешься разобраться? Думаешь, он тебе так прямо все и выложит?

– Мне выложит.

– Да он теперь в клубе лет сто не появится. И шеф его тоже. Два сапога – пара!

– Ничего, разберемся. Завтра у меня запланирована очень серьезная встреча с партнерами по бизнесу, а вот во вторник утром я его в администрации выловлю.

Дальше мне расслышать ничего не удалось. По-видимому, в раздевалку набилось сразу много народу, в ушах стоял только шум. Мужчины здоровались, хлопали дверцами шкафов, шуршали сумками и пакетами. Я отключила наушник.

Выходит, Александра права. Вполне возможно, что Вениамину кто-то помог расстаться с жизнью. Во всяком случае, Олег и его собеседники считают именно так. Вот и появились первые подозреваемые – чиновник из администрации и его протеже Мурашкин. И что же дальше? Олег намеревается побеседовать с Мурашкиным только во вторник. То есть если мне самой не предпринять никаких мер, то выпадает весь завтрашний день. С другой стороны, чтобы предъявить Мурашкину какие-то обвинения, по крайней мере, надо в них разобраться. А я пока толком не поняла, что случилось с парашютом Брянского и при чем здесь нож. К тому же мы с Мурашкиным незнакомы, поэтому разговаривать с ним придется, представившись частным детективом, что приведет к разоблачению моего инкогнито. Так что в данном случае целесообразнее выждать. Пусть этим вопросом займется Олег, а потом будет видно.

Придется незаметно вытащить подслушивающее устройство из вазы и прикрепить к чему-нибудь из вещей Олега. Жаль, что он ходит в клуб в спортивном костюме. В таком виде вряд ли он появится в администрации. А вот сотовый телефон Олег наверняка возьмет с собой…

По настроению спортсменов чувствуется, что, уйдя из жизни, Брянский не оставил их равнодушными. Конечно, постепенно его забудут, переживания и утраты сгладятся и осядут в глубине памяти. Но пока эта боль ощутима, и разум не хочет мириться с нелепой, преждевременной смертью. Как-то не очень верится, что кто-то из парней, беседовавших в раздевалке, мог быть причастен к смерти Вениамина.

Мне повезло – совершенно случайно я попала в клуб именно тогда, когда там находилась та группа парашютистов, которые тренировались у Брянского и в пятницу выполняли прыжки последними. Это сэкономит мне кучу времени!

Еще один плюс – ребята обратили внимание на парашют Вениамина после его трагического прыжка. Олег прав. Постороннему человеку, не разбирающемуся в парашютном деле, трудно определить причину гибели парашютиста. У спортсменов же глаз наметан, и они без труда поймут, что в устройстве не так. Отсюда следует: первое – если в клубе произошло убийство, то преступник кое-что соображал в устройстве парашютов; второе – мне самой необходимо срочно вникнуть в принцип работы парашютной системы.

Из всего, что я сейчас услышала в раздевалке, понятно, что ни у Олега, ни у его собеседников ни один из членов клуба не вызывает подозрения. Естественно, кроме вышеупомянутых Барина и Мурашкина, которые приходят в «Голубые дали» поразвлечься и которых никто не принимает за своих. Странно! Обычно в таких больших коллективах после подобных происшествий каждый подозревает всех и каждого. Ну и что с того, что Брянский запер ангар? Мог же кто-то из спортсменов вернуться позже? Ключи – не такое уж большое препятствие на пути к намеченной цели. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы воспользоваться отмычками. Ловкость рук и никакого мошенничества! Несомненно, стоит взглянуть на замок ангара. Уж что-что, а следы взлома я определю без проблем.

И еще одна любопытная деталь в разговоре спортсменов! Почему Олег так рьяно бросился защищать Горыныча, дежурившего в ночь перед ЧП? Что, этот сторож такой честный, уважаемый или просто инвалид, не способный сделать десятка шагов?

Придется разобраться и в этом вопросе. А пока действительно надо осмотреться, выяснить, что тут и как.

Недалеко от ангара я заметила странное сооружение, напоминающее огромный сачок для ловли бабочек. Он то надувался от ветра, то опускался вниз. В стороне, рядом с вертолетом, стояли двое мужчин, о чем-то между собой беседуя. Я подошла поближе, делая вид, что заинтересована сачком. Нас разделял вертолет, и в поле зрения мужчин я не попадала.

– Говорю тебе, что Брянский успел переоформить на Костина вертолет. Я своими глазами документы видел, – терпеливо объяснял один, одетый в форму летчика, другому.

Его собеседник, молодой солдатик, молящим голосом попросил:

– Егорович, замолви за меня словечко, порекомендуй Костину. Ты же знаешь, что я в технике разбираюсь. Мне бы только хоть иногда прыгать…

– А что же ты на военном аэродроме не прыгаешь? Или не допускает тебя командир?

– Говорит, каждый должен заниматься своим делом. Радуйся, что на соревнования отпускаем.

– Таня! Что вы там рассматриваете? – позвал меня совершенно не вовремя появившийся Быстров.

Я махнула ему рукой, подзывая к себе.

– Словно живой! – показала я на сачок. – Наверное, это указатель направления ветра?

– Ну да, мы его колдуном называем.

– А на чем вы поднимаетесь в воздух?

– Обычно на «Ми-8» или «Ми-2». На соревнованиях, бывает, нас с самолета сбрасывают.

– «Ми-8» – это вон тот вертолет? – кивнула я в сторону техники и стоящих рядом с ней мужчин. – Ни разу на вертолете не летала. А чей он? Дмитрий Алексеевич его зафрахтовал или это его собственность?

– Вообще-то «Ми-8» принадлежал Брянскому.

– Погибшему инструктору? – я изобразила на лице неподдельное удивление. – Для приобретения вертолета нужно целое состояние!

– Он не только инструктором был, но и акционером «Голубых далей». Они с Костиным были компаньонами.

– Ого! Надо же, какую злую шутку сыграла с ним судьба. А с Дмитрием Алексеевичем они были друзьями?

– Да кто их знает? Может, и были. Хотя я скорее назвал бы их отношения деловыми или коммерческими. Брянский сделал неудачное вложение денег, купив этот вертолет. Машина вроде новая, а летать нормально отказывалась. Много крови она Брянскому попортила! В общем, через полгода он у Костина столько денег назанимал, что страшно подумать. Вон парнишка стоит, видите? – показал Олег на солдата. – Все узлы в машине перебрал, половину деталей заменил. И все ради того, чтобы Брянский брал его на прыжки.

– А с ним кто?

– Наш Горыныч!

– Кто? – ничего не понимая, уставилась я на мужчину в военной форме.

У них что, два Горыныча на аэродроме? Прямо какое-то темное сказочное царство, а не клуб! Или на поле сторожам положено носить форму летчиков?

– Егорович – летчик в отставке. Горынычем его за глаза называют. Отмечали мы как-то Новый год, а Егорович набрал спирта в рот, спичку горящую поднес, да как дыхнет огнем! Ну, настоящий Змей Горыныч! Вот это прозвище к нему и прилипло. А вообще он классный мужик! Правда, говорит иногда уж больно замысловато. Порой кажется, что он не в своем уме.

– Как же его к полетам допускают?

– Да с ним все в порядке. Любит просто мужик тумана напустить. Вообще Брянский ему как себе доверял. Да и Горыныч верой и правдой служил. В субботу, когда Вениамин разбился, он был еще в небе, последний об этом узнал. Потом так переживал, все боялись, как бы с сердцем плохо не стало. Пойдемте, я вас познакомлю.

Мы подошли к военным.

– Здорово, мужики! Это Татьяна – будущая чемпионка. Горит желанием научиться прыгать с парашютом.

– Василий Егорович, – пожал мне руку летчик.

– Сергей.

– Как самочувствие, Егорович? – поинтересовался Олег.

– Да… – отмахнулся вертолетчик, – мотор пока стучит, а кручина душу точит. Вот смотрю на машину – и такая тоска!..

– Это верно. Только слезами горю не поможешь. С полетами-то как? У Костина останешься или он тебя отстранил?

– Куда я без «Голубых далей»? Сейчас полетим. Машина готова.

– Вот как? Значит, у «Ми-8» новый хозяин нашелся? Может, оно и к лучшему.

Егорович промолчал. По всему было видно, что разговаривать ему не хотелось.

По-видимому, отмеренные Костиным тридцать минут прошли, потому что он появился на поле. Неторопливо, с большим достоинством, как человек, знающий себе цену, он направился к ангару.

– Пора готовиться к прыжкам, Таня. Если захотите посмотреть тренировку – идите в конец аэродрома. Оттуда видна часть поля, где будут приземляться парашютисты, – предложил мне Быстров. – А мне нужно в ангар, получить парашют.

Желающих подняться в воздух оказалось не так уж мало. Я насчитала шестнадцать человек. Это были парашютисты разного возраста – от двадцати до пятидесяти лет, но в основном, конечно, молодые ребята. Ни одной женщины среди них не оказалось. У каждого вокруг груди, плеч и бедер были закреплены ремни, на которых держались ранцы с парашютами.

Парашютисты без всякой команды выстроились в шеренгу.

Я стояла в стороне, около ворот ангара, и наблюдала. Последним из ангара вышел Костин, тоже весь обмотанный ремнями. Я чуть не прыснула от смеха.

Неужели этот толстяк прыгать собрался?! Интересно, сколько же парашютов он уложил в свой ранец? Вдруг от такого груза крепления лопнут?

Однако, кроме меня, этот факт ни у кого подобной реакции не вызвал. Каждый спортсмен с нетерпением ждал, когда к нему, грациозно перекатываясь с ноги на ногу, подойдет командир и проверит экипировку; убедится, что грудной обхват правильно пропущен через пряжки, а его конец закреплен.