Дно куда-то уходило – возможно, эффект стыковки… или эффект нежности. Он гладил её руку, водил пальцами между её пальцев. Он не смотрел на неё, но знал, что она улыбается. Внезапно она сжала его ладонь, он повернул голову и почувствовал на губах поцелуй, мягкий и бесконечный…

СТЫКОВКА ЗАВЕРШЕНА

Тезей говорил ещё что-то, но никто во всей Вселенной его не слышал.

Что-то тяжёлое и мягкое сдавливало грудь. Перед глазами до сих пор проносились звёзды, и световые годы уносили вдаль, даже когда Игорь разомкнул веки. Но лишь на миг.

– А, это ты, старина, – хрипло произнёс он, нехотя сталкивая с себя кота, сон которого – само совершенство в этом грешном мире.

Он тяжело сел в постели, водя рукой в поисках костыля. Найдя его валявшимся на полу, он медленно встал и побрёл в туалет – привычный маршрут, – пытаясь вспомнить то, что взбудоражило его в первое мгновение пробуждения. Он знал, что случилось что-то важное, что-то масштабное, но вспомнить не мог. Минуту спустя на кухне, после глотка воды, в сознании Игоря начало что-то проясняться, что-то далекое, зыбкое, призрачное. Бело-голубой слепящий свет и нежность – вот, что мелькало отрывками перед внутренним взором. И это казалось реальнее, чем костыль в правой руке.

Надо бы записать хоть что-то – пригодится, подумал он, и вдруг понял, что надо делать.

Опрокинув в себя оставшуюся в стакане воду, он зашагал в комнату. Уже было утро – точнее, холодный предрассветный час. Оказалось, что на ночь шторы не были задёрнуты, и Игорь старательно исправил это. Затем на столе нащупал чёрную маску для сна и, отбросив в сторону костыль, упал на постель, предчувствуя грядущее.

Мне нужно туда! Я попаду туда! Это важно! – вдохновенно думал он, поправляя маску на глазах.

Минут пять, неподвижно, он лежал в темноте и тишине. Предприняв очередную попытку закатить глаза вверх под закрытыми веками, он попытался напрячь височно-теменные мышцы и вызвать образ, утерянный с уходом сна. Под веками, в темноте, пронеслось что-то яркое – должно быть, те самые дроны, – в висках выстрелила острая боль. Вспышка – и он встал на ноги.

Он был в тёмной комнате, но не своей. Это была его каюта, в его настоящем доме – корабле, носящем имя «Эндимион». На теле была чёрная эластичная форма с тонкими фосфоресцирующими полосками на плечах – значит, они снова были в полёте. Игорь пытался вспомнить, какой сегодня день и как давно они покинули станцию VLR-2132. Да, это было только вчера. Потом команда пошла спать, и вот – он проснулся. Ему захотелось двигаться – в теле пульсировала энергия. Он встал, прошёлся, ощущая ногами твёрдый пол в каюте.

Всё так хорошо! Впрочем, на заднем фоне сознания опять что-то копошилось – что-то вроде сомнения, какие-то отрывки того безумного сна, где он – телом и душой больной двадцатилетний мальчик. Это странно. Быть может, ему стоит найти психиатра. Хотя, где его найти, когда вокруг лишь тьма и звёздная пыль? Игорь усмехнулся, выходя на палубу.

Интересно, Тезей может стать моим психиатром?

Надо проведать Элизабет. Внезапно краска залила его лицо. Он вспомнил ту ночь на станции. Когда это было? Дня три или четыре назад. Учитывая то, что на станции команда пробыла восемь дней… Да, три дня назад это случилось, и каждое утро Игорь смущается, вспоминая об этом.

Чудесная, необычайная ночь, проведённая вдвоём. Странно, но после этого Элиз слегка отдалилась от него, стала более сдержанна и менее разговорчива. Впрочем, она никогда не была болтушкой. Но Игорь успокоил себя: в отличие от него, девушка действительно занималась делом, проводила многие часы перед сенсорной панелью, вступая то и дело в научные перепалки с Тезеем (хорошо, что к нему нет необходимости ревновать), разбиралась со спектрометрическими данными, полученными Дэвидом, составляла квантовые уравнения, писала отчёты… а он?

Странно, конечно, что команде так сильно понадобился специалист по астролокации и геофизике, ведь всё это спокойно могло войти в сферу обязанностей Тезея (в конечном итоге, выходные данные всё равно формулировал и оформлял искусственный интеллект). Впрочем, Игорь был неплохим теоретиком в вопросе Чёрных дыр, Кротовых нор, пространства-времени и гравитационных взаимодействий. Ну, и плюсом ко всему он был хорошим собеседником.

Ему стало приятно от осознания, что он хоть чем-то полезен здесь. Быть может, он даже делает чуть больше, чем Эмили. Эта девушка японской внешности вообще, казалось, попала сюда просто так, за красивые глазки – а голубые глазки её действительно были очень красивыми. Однако официально она числится в команде как «лингвист, киберлингвист, психолингвист, неопрограммист, специалист теоретической и практической коммуникации». Звучит круто, но Игорь особо не замечал, чтоб она была чем-то занята.

Наверное, думал он, в команду любого корабля по привычке и по древней традиции берут лингвиста, в надежде, что однажды людям где-нибудь всё-таки встретится иной разум, с которым нужно будет наладить пресловутый контакт – вот и таскается несчастный лингвист от звезды к звезде вместе со всеми. Кстати… быть может, Эмили может стать моим психиатром?

Бред, конечно. Эти сны, воспоминания о которых тревожат по утрам, – мелочь и пустяк в сравнении с тем, что происходит здесь и сейчас. Игорь всё же решил заглянуть к своей девушке. Только вот… скоро гиперпрыжок к тройной звёздной системе HR 6819 – надо успеть увидеть Элиз (только сейчас он понял, что проснулся как раз от громкого напоминания Тезея о предстоящем прыжке).

Переход в гиперпрыжок с последующим мгновенным срезом пространства с вероятностью 99% не принесёт никакого вреда находящимся на корабле. Но… мало ли. Игорь знал, что он неисправимый романтик, поэтому под страхом одного процента ему обязательно надо увидеть лицо любимой девушки, прикоснуться к ней.

ПЕРЕХОД «ЭНДИМИОНА» В ГИПЕРПРЫЖОК СТАРТУЕТ ЧЕРЕЗ ДВЕ МИНУТЫ – извещал Искин.

Пробежав по нижней палубе, Игорь нигде не нашёл Элиз, и лишь в этот миг понял, где она сейчас. Он метнулся к лестнице и, перепрыгивая через ступень, миновал центральную палубу, не останавливаясь. Дэвид, сидящий в кресле у приборной панели, заметил ненормальное движение Игоря за спиной, и тут же в голове последнего прозвучали слова пилота:

Игорь, не дури – занимай кресло. Прыжок через полторы минуты. Игорь!

Игорь поднялся на верхнюю палубу, в мир книжных полок и Тезея. У края лестницы он буквально столкнулся с Элиз, так что она упала бы назад, если бы он не ухватил её за руку.

Элиз, Игорь, занимайте кресла… идиоты – у вас минута.

ПЕРЕХОД «ЭНДИМИОНА» В ГИПЕРПРЫЖОК СТАРТУЕТ ЧЕРЕЗ МИНУТУ – вторил Тезей.

Она с изумлением смотрела на Игоря. Он отпустил её руку, но тут же взял вновь, но мягче. Пальцы сплелись. Нежность, которую он чувствовал целую вечность назад… она вернулась, он ощутил её вновь.

– Прости меня, – еле слышно пролепетал он, сам не зная, зачем.

ТРИДЦАТЬ СЕКУНД

Она улыбнулась и с силой, которую он не ожидал от неё, потащила его вниз по лестнице. Он бежал за ней, выкрикивая что-то бессмысленное и смеясь. До прыжка оставались секунды, когда Игорь зафиксировался в кресле и закрыл глаза. Он хотел было открыть их вновь и что-то сказать, но не успел. Пространство и время сгустились и, казалось, эта концентрация может просто раздавить. В висках заболело, и вдруг всё погасло.

ПЕРЕХОД ЗАВЕРШЁН

Игорь тяжело открыл глаза и не увидел перед собой ни приборной панели, ни голограмм, ни кресла пилота – только серый потолок.

Голова болела жутко, в горле пересохло, тело изнывало от какого-то смутного изнеможения. Кота рядом не было. Воронов, издавая глухой стон, с болью наклонился поднять костыль. Когда он выпил воды и умылся, ему стало чуть легче. Придя на кухню, он застыл как вкопанный. И дело было не в Персике, бесцеремонно разлёгшемся на столе – перед глазами Игоря мчались кадры из его сна.

Записать. Всё записать. Срочно.

Но более здравая часть сознания говорила, что сперва стоит поесть; в противном случае он даже не сможет бить по клавиатуре. Сколько вообще времени? Намазывая плавленый сыр на кусочки хлеба, Игорь водил взглядом по стенам, ища настенные часы, и только через минуту вспомнил, что уже давно перевесил их в коридор. Голова болела. Но это ничего. Поесть и писать. Остальное – потом.

Он торопился жевать как можно быстрее, так что еда чуть ли не валилась изо рта. Но его это не беспокоило – больше всего сейчас он боялся упустить тот эфемерный мир, которым жил так недавно. Он пытался сосредоточиться на нём и не отпускать. Голова заболела ещё больше. Выпив только полкружки чая, он бросил недоеденный бутерброд и, схватив костыль, буквально помчался в комнату, ведь мир мог исчезнуть в любой момент. В коридоре он упал, ударившись больной ногой об косяк. Простонав сквозь зубы и выругавшись, он всё же добрался до стола и сел, сразу же открывая ноутбук. Он пытался не думать о боли в ноге и не терять сосредоточенности на своём мире. Только сейчас, включив компьютер, он узнал, что уже два часа дня.

Он стал писать. Писал, не отрываясь, не разгибая спины, не отдыхая. В какой-то момент он осознал, что весь роман, который он почти закончил, следует поменять, в корне поменять. Теперь Игорь был полностью уверен, что его сны – ключ к роману, к настоящей, правдивой истории. Она должна быть именно о том мире, потому что сам автор живёт в нём – кто сможет рассказать историю лучше, как не участник этой истории? Да, и имя надо поменять. Зачем Марк? Пусть будет Игорь. Только вот… начало книги следует оставить, решил он: очень уж красив эпизод с маленьким мальчиком.

Игорь был полон вдохновения. Он уже не замечал ни боли, ни усталости, ни сонливости, туманом окутывавшей его тело. Глаза его горели, и в них отражался созданный им мир. Только вот сам он уже подозревал, что на самом деле не он создал мир, а мир создал его. Игорь не находил в этом ничего безумного – он не творец, не автор, он лишь пишет то, что видит и чувствует.

Вновь было темно. Игорь написал и переписал заново несколько десятков страниц, и до него дошло, что он устал. В спине и плечах что-то захрустело, когда он попытался встать и разогнуться, ноги отекли; он смог сделать два шага – этого хватило до дивана. Игорь лёг на спину и выдохнул с каким-то неестественным хрипом. Странно, но рукой он нащупал свой телефон, хотя вроде бы он должен быть на столе. Но это неважно.

Дрожащими пальцами он включил телефон и через минуту понял, что совсем забыл о Лизе – она обещала написать сегодня. Так и было: она написала утром, потом, чуть позже, днём и сразу несколько сообщений было отправлено всего около часа назад… кстати, а сколько времени?

Игорь обомлел, взглянув на индикатор часов телефона: 01:47. Двенадцать часов, не вставая, без воды, он просидел за компьютером.

М-да, дружище, такими темпами ты скоро кони откинешь, с горькой усмешкой подумал он и решил всё же что-то перекусить и выпить. В голову ему тут же пришла мрачная мысль, что если он отключится сейчас, то у него есть отличный шанс больше не проснуться. Игорь отогнал её, но всё же упрямо заставил себя встать; это было тяжело, но он справился. Прихватив телефон, захромал на кухню.

Пока кипел чайник и грелись булочки с вишней, Игорь читал сообщения от Лизы.

Если ты не против и ещё не передумал, мы можем встретиться завтра

Ближе к вечеру

Хотя можно и днём, как удобно тебе

Всё хорошо? Ответь, пожалуйста, когда увидишь эти сообщения

Игорь, где ты?

Игорь?!

Что-то случилось?

Где ты?

Ответь на звонок

Я волнуюсь

Игорь чтоб тебя

Игорь ответь

Ему стало приятно от последних сообщений, в которых девушка не скрывает, что и вправду искренне волнуется за него. После разрыва они два года очень плохо общались, но всё же…

Я ей нужен… я нужен ей! Значит, это… нет… неужели, и она это чувствует?.. Лиза…

Он хрипло рассмеялся, наливая чай, а из глаз его покатились слёзы.

Я ей нужен! Я – бесполезный, безответственный, хромой… за что, Лиза, кто я такой…

Он опрокинул кружку с чаем и расплакался, вздрагивая, стыдясь пустоты и себя самого, ругаясь на свой характер. Когда в последний раз он плакал?.. разве что над героем своего романа.

Чёртов роман, я же чуть себя не угробил из-за всего этого…

Ему стало стыдно перед Лизой. Она волновалась о нём, а он и забыл о ней, забыл о всём, поглощенный миром грёз. Через пару минут он пришёл в себя, чуть более трезво оглядел всё со стороны и решил, что роман, разумеется, должен быть дописан и что это, безусловно, будет шедевр. Однако дописан он будет не в минус здоровью.

Да, завтра я не буду писать, завтра поговорю с ней… а дальше будет видно.

Игорь успокоился, налил новую кружку чая и снова открыл диалог. Он написал:

Прости, что не отвечал весь день

Прости, пожалуйста, я просто с утра до самого вечера писал…

Со мной всё в порядке, правда

Наверное

Я был очень погружён в эту историю, поэтому обо всём забыл

Мне неловко

Она ответила через одну или две минуты, и Игорь не особенно этому удивился, он почти физически чувствовал, что она – по ту сторону дисплея, сидит и очень ждёт сообщений от него.

Так странно… практически впервые за последние два года он ощущал это: что он по-настоящему может быть нужен этой девушке. Удивительное, непередаваемое чувство окрылённости… для человека, который в последнее время угрюмо давил душевные порывы и воспоминания, в то же время ища где-то наверху, меж звёзд абсолютную истину, – для него это чувство стало до того неожиданным и непривычным, что вместе с ним внутри словно образовалась какая-то священная пустота, словно всё ненужное, суетное, мнительное разом исчезло. Но эта пустота ещё не знает, чем заполниться; где-то рядом – ощущение теплоты и нежности, но пустота застыла в ожидании чего-то.

Я волновалась

Всё хорошо? ты точно в порядке?

А я всё ждала, что ты ответишь.

))

Что-то сдавило грудь, и какой-то холодок прошёлся по телу, хотя на лбу выступили капельки пота. Игорь быстро печатал ответ.

Лиза! я правда очень хотел ответить

И я ждал этого, правда

Полночи думал об этом

И обо всём что было раньше

Я дурак, прости меня

Спустя мгновенье он подумал, что, быть может, написал что-то лишнее, чему не место сейчас, но потом в голове возникла простая и ясная, как рассвет, мысль: а ведь сейчас нет смысла что-то утаивать и прятаться – если я не могу быть честен с ней, то с кем тогда вообще могу?

Его с головой накрыло волной искреннего доверия, казалось, что всё неважно и ничего более не имеет значения. Родному человеку нужно доверять себя, иначе ты так и останешься одиноким, до самого конца…

Она ответила:

Перестань извиняться, пожалуйста

Всё хорошо

Главное, что ты в порядке)

Ну так что, встретимся завтра?)

С застывшей на губах улыбкой Игорь написал:

Обязательно встретимся

Я могу в любое время, и во времени не ограничен

Давай встретимся днём

Где ты хочешь?

Новые сообщения появились со стремительной скоростью:

Сейчас в голову не приходит ничего интересного)

Я устала просто за сегодня

Давай подумаем завтра, только обещай, что утром зайдёшь сюда – может я уже что-нибудь придумаю

Кстати, о чём твоя книга? мне Миша рассказывал что-то об этом, но из его слов я поняла немного, уверена я только в том, что у тебя всё получится, что бы ты там ни задумал

Он несколько раз перечитывал эти сообщения, пытаясь представить, как она выглядит сейчас, в два часа ночи. Каштановые волосы, гладкие плечи… как у Элизабет.

Что-то замкнулось у него внутри. Но лишь на миг. Игорь отогнал мысли, атаковавшие его, и написал.

Это история о звёздах

На самом деле рассказать я могу очень и очень много, тут не обойтись парой строк. Всё это ещё как-то связано с моими странными снами, мне так кажется, хотя я не уверен. Но я не хочу сейчас об этом думать, я всё расскажу тебе завтра, есть очень много вещей, которые я должен тебе сказать, очень многое накопилось за это время

Я рад, что ты написала мне, это правда так, я только притворялся что мне всё равно

Очень хочу поговорить по-настоящему